Продолжай стонать

– Нет!

Я даже договорить ей такое позволить не мог. У самого перед глазами темнело лишь от одной мысли.

– Не будет такого больше! – Нежно взял ее за плечи и заставил посмотреть мне в глаза. – Слышишь? Не будет. Я тебе обещаю. Клянусь! Никогда ни одной женщины кроме тебя не будет в моей кровати.

– И даже какая-нибудь очередная особо ценная помощница?

Лена сощурилась как кошка. Напряглась все телом. Уже вся моя, но ещё сомневающаяся.

– Никто! – Поцеловал ее в лоб. – Никогда! – Коснулся губами щек. – На порог не пущу!

Обрушился на нежный рот и чуть не задохнулся от кайфа, когда эта охуенная невероятная женщина ответила на поцелуй.

Глава 11. Последний вопрос

Жизнь до ЗАГСа отличается от жизни после ЗАГСа.

А в лучшую или худшую сторону – зависит только от двоих.

Энциклопедия мужской мудростиЛена

Наверное, если бы последнее наше с Эдом свидание закончилось без приключений, я все равно остановила бы этот дурацкий эксперимент.

Сил больше не было просыпаться одной! Еще вчера утром я верила, что они есть, изображала мать-героиню, храбрилась перед детьми и няней. А сейчас, у Эда под боком, четко осознала – шарик сдулся.

Просыпаться можно и нужно было только так – ощущая, как по бедру скользит горячая сильная рука, в попу упирается мужское «доброе утро», а полусонное чудовище за спиной постепенно меняет храп на сладкое, эротичное урчание… иногда готового к спариванию самца, а иногда его пустого желудка.

Только ради такого пробуждения можно было снова идти в ЗАГС.

К моему счастью шоу в белом платье повторно проходить не пришлось. Вместо него веселая троица младших Басманских организовала папе горячий приём – с воплями, требованием покатать на ручках и клятвой никогда больше не уезжать в командировки так надолго.

О моем существовании на этом празднике все даже как-то позабыли. Няня, утирая слезы умиления, смотрела только на своих подопечных. Отключенный телефон равнодушно молчал. И сам Эд, казалось, видел лишь наших детей.

От безудержного веселья тряслись стены и раскачивалась под потолком люстра. Однако счастье продлилось всего минуты две… может три. Потом все резко захотели сырников, чая, кофе, бутербродов, а дна маленькая леди с совершено серьезным видом потребовала шоколадное яйцо.

Вроде бы мелочь, а я за одно мгновение будто в прошлое вернулось. Там тоже по утрам стоял ор, все куда-то носились, а я сама мечтала лишь о кофе в тишине.

Не думала раньше, что и по этому дурдому можно соскучиться. Но уголки губ сами разъехались в стороны.

– Закусочная «У Басманских» заработает через пять минут, – скомандовала я, направляясь к плите. – Просьба чётко определиться с заказами, а то будет всем грузинское блюдо «Ешьчтодали»!

* * *

После завтрака ощущение дежавю не покидало. Не знаю как, но Эд выпросил сам у себя отгул и остался с нами.

Мы вместе, словно влюбленная парочка, а не родители со стажем, отвели в сад мальчишек. Втроем с Соней застряли в песочнице. И даже починили парочку брошенных машинок.

Смотреть, как Эд для дочки изображает автослесаря, было почти так же приятно, как целоваться с ним, когда Соня отвлекалась на собачек и котиков.

К возвращению домой я была осоловевшая от счастья. Парила над землей. Никакое из наших свиданий и сравниться не могло с обычным семейным утром.

Нас двоих будто перепрошили. Дали ещё один шанс и влили столько любви, сколько не было и три года назад.

Во всем этом фейерверке радости мешала лишь одна деталь. Я старалась о ней не думать. Обнимала мужа, когда накатывали ненужные мысли. Готовила обед. Целовала в лоб сонную дочку.

Так ли необходимо было знать, что делала помощница Эда в его постели? После кошмара с разводом, казалось, что важного в этом ничего не осталось, что последствия намного важнее причины. Но когда Соня ушла на дневной сон, во мне словно систему безопасности закоротило.

Я только устроилась у мужа на коленях, как вопрос сам сорвался с губ.

– Что Юля делала в твоей кровати? Расскажи, – произнесла так быстро, словно через секунду нужные слова исчезнут из памяти.

Эд от неожиданности даже рот открыл. И по напряженной позе, и по глазам было видно, что он не ожидал от меня такого подвоха.

Но объяснять ничего не пришлось. Будто я задала вопрос не мужу, а вселенной, та быстро подготовила ответ, и звонок домофона сообщил о приходе гостей.

После случая на паркинге театра сейчас даже в монитор на гостей смотреть было страшно. Я снова почувствовала себя раздетой, беспомощной и сгорающей со стыда. Но Эд оказался быстрее.

Даже не глянув, кто пришел, он по-царски разрешил охране пропустить. А когда наша дверь распахнулась и в квартиру c двумя чемоданами влетела Юлия… мы с мужем чуть не рухнули на пол прямо возле коврика.

* * *

Пожалуй, Вини-Пух со своим бессмертным: «Кто ходить в гости по утрам…» был просто милым добрым мишкой, не способным по-настоящему взбодрить хозяев квартиры.

Юлия Викторовна Завадская умела! От шока я даже вспомнила ее фамилию и отчество. Вот только это не помогло понять, какого черта она здесь и почему с чемоданами.

Рассказ самой гостьи пониманию не способствовал. Вместо того чтобы нормальным человеческим языком пояснить, что случилось, Юля как вентилятор махала руками, проклинала Эда за то, что «поднял на уши охрану отеля», и плакала о том, что осталась без денег, без жилья и без будущего.

Иногда ее речь напоминала бред психически больного человека. Руки так и тянулись к телефону, чтобы вызвать спасительную «скорую». Но по хмурому, сосредоточенному взгляду мужа я догадалась – дело не в болезни.

Вскоре, после короткого словесного пинг-понга, Эд смог выжать из бывшей помощницы и несколько осознанных предложений.

– Ты неделями пропадал в командировках. Жил в отеле. Питался в офисе и в ресторане. С прошлой женой ты и сутки в другом городе продержаться не мог. Спешил домой как на пожар, – всхлипывая причитала она, не глядя в мою сторону. – Я была уверена, что ты почти свободен, и нужен только повод…

Первая часть признания звучала вполне вменяемо. Сравнение с ревнивой первой женой Эда меня, конечно, неприятно кольнуло. Но его рука на моей талии лежала спокойно и уверенно. Будто на своём месте. Единственном возможном.

– А как же твой муж? – продолжил допрос Эд. – Помнится, кто-то хвастался удачным браком. Ты ведь говорила, что отхватила одного из самых успешных холостяков столицы.

Вопрос был совсем простым. Без провокации или намеков. Но у Юли словно в извилинах что-то замкнуло. Опять вместо нормального диалога она принялась верещать про расследование Эда, брачный контракт и какие-то камеры.

Так и напрашивалась, чтобы её хорошенько встряхнули. Я и сама не против была это сделать. Но наша нежданная гостья успела взять себя в руки и почти без всхлипов произнесла:

– У Кристофа пунктик на верности. Еще до свадьбы он подсунул мне брачный контракт с драконовскими условиями при разводе. А после свадьбы с каждым годом муж становился все более ревнивым.

– И это повод лезть ко мне в кровать?

– Ты не понимаешь! Он настоящий маньяк. Ненормальный!

– Контракт – это ещё не диагноз. В некоторых случаях его отсутствие – симптом помешательства.

Басманский хмыкнул. Недоверчиво, иронично. Мне даже захотелось повторить. Слишком уж глупым был переход от попытки развести меня с Эдом к недостаткам этого Кристофа.

Но и тут Юля вовремя опомнилась:

– Он с ума сходил от подозрений. Я даже к матери не могла съездить без его надзирателей. – Юля прижала к лицу руки и, плача, продолжила: – На работу и с работы – со слежкой. Ни одной подруги не осталось. Если бы не работа – он запер бы меня дома на ключ и выпускал бы лишь по праздникам – показать гостям как диковинную зверушку.

– И ты решила, что я отличная замена Кристофу.

Впервые за время нашего разговора рука на моей талии напряглась.

– Я не могла от него уйти в никуда. Он бы не оставил меня просто так, а ты… Эд, я так давно тебя знаю. Мы столько сделали вместе… У нас бы получилось…

Она побитой собакой посмотрела на моего мужа. Икнула. И будто опять что-то в черепной коробке выгорело, стала с возмущением лопотать:

– Ну почему нельзя было поверить мне на слово? Зачем ты пошел к этой проклятой охране и потребовал записи камер? Через день-другой они бы стерлись. Никто не хранит записи дольше. Но ты… но ты… Кристоф как узнал, что ты запросил файлы…

– Что он? – Рука превратилась в камень.

– Он тоже ими заинтересовался. А после заставил меня всю ночь смотреть это видео. Я семь часов пялилась на дверь номера, проклиная и себя и тебя. А когда на записи появилась твоя жена… Такая счастливая вначале и злая потом… – Юля села на корточки и обхватила голову. – Я думала, он меня убьет. Придушит. Зарежет. Он был таким…

– Но не убил.

Словосочетание «К сожалению» Эд не произнес, однако оно очень хорошо читалось на его лице. Особенно на складке между бровей.

– Я бы нашла какой-нибудь способ развестись. Ради тебя пошла бы на сделку – отдала бы подаренную квартиру и переписала бы на него все ценные бумаги. Юрист говорил, что так можно. Но после этой записи… Кристоф даже слушать меня не стал. Сам посадил в машину. Привез в суд. А через пять минут я лишилась всего.

– То есть? – Теперь уже мое любопытство дало о себе знать.

– Совсем всего. – Юля сжала руки в кулаки. – У меня нет теперь ни машины, ни маминой квартиры, ни драгоценностей… Даже банковская карта, на которую Эд перечислил выходное пособие, и та заблокирована.

Наверное это было неправильно, но мне стало ее жаль. Превращение из бывшего помощника руководителя в безработную да еще без друзей и средств – даже звучало трагично. Какие бы цели она ни преследовала, бумеранг вернулся быстро и ударил очень жёстко.

– Эд, я бомж! Из-за тебя я оказалась на улице. Всего лишь полежала рядом! Одну ночь!

Эта безумная снова завела свою шарманку. Опять начала сыпать проклятиями, требовать помощи и рассказывать, какая она сейчас несчастная и одинокая. Слезы, всхлипы, театральные паузы поочередно сменяли друг друга.

Но я уже не слушала и не смотрела. Самым главным в этом шоу внезапно стала не она. Гораздо интереснее оказалось наблюдать за странными изменениями на лице мужа.

После слов «полежала рядом» и «одну ночь» Эд буквально посветлел. Словно перед ним не истеричная дамочка, а ангел с нимбом, на красивом мужском лице разгладились все складки. Уголки губ поднялись вверх. А в глазах засияли облегчение и радость.

Я уже и не помнила, когда видела его таким! Это был будто не мой Эд, а его молодая версия. Без груза отцовства. Без километра срочных дел и офисов в разных городах страны.

Хоть за три года я и выучила Басманского, но понять это странное блаженное выражение лица не могла, как ни пыталась.

Не было у меня ни догадок, ни безумных гипотез. Даже когда Эд, вручив пачку наличных, вытолкал свою бывшую помощницу в коридор, идея так и не созрела.

Но вместо того чтобы самому ответить на мой немой вопрос, этот гад увел нас подальше от двери. Крепко обнял. И трескучим голосом торжественно произнес:

– А еще, родная, я, кажется, завязал с алкоголем. Ради тебя, себя и своей памяти. Навсегда.

Эпилог

Два месяца спустяЛена

В коридоре отеля стояла тишина. Никто не катил чемоданы, горничные скорее всего ещё только надевали свою униформу. И только мне приспичило в такую рань нагрянуть в один из люксов.

«С дружественным визитом», – подсказал ехидный внутренний голос.

«Главное, чтобы не как в прошлый раз!» – больно кольнула интуиция.

На лицо были все признаки серьёзного психического расстройства, но сейчас больше интересовало другое.

Словно сапер, нашедший бомбу, я подошла у нужной двери. Внимательно изучила цифры. И опустила ручку.

Сюрпризов быть не могло! Я за месяц предупредила мужа, что хочу вырваться из Питера и хоть выходные побыть просто любимой, а не женой, матерью и развлекательным центром.

Вчера вечером я ему снова напомнила о своем плане. Вдогонку на всякий случай выслала электронные билеты на самолет и попросила впихнуть романтические выходные в свой насыщенный московский график.

Для подстраховки не хватало только отправить СМС из аэропорта.

Если бы не очередные ночные переговоры с иностранцами, я бы так и сделала. Пусть бы вообще растолкал своего водители, и вместе поехали меня встречать.

Не знаю, какой черт дернул попросить его никуда не кататься. С короной «гордой и независимой» точно нужно было что-то делать.

Но сейчас сдавать назад было поздно. Дыхание перехватило от напряжения. В проеме уже показался угол большой кровати. Оставалось сделать пару шагов вперед.

Набрав полные легкие воздуха, я их и сделала. Но тут же на всей скорости словно в стену вписалась.

Такого просто не могло быть!

Совсем!

Не после того, что мы с Эдом пережили два месяца назад!

Но на столике возле кресел стояла початая бутылка коньяка. Запах алкоголя сшибал с ног. А на кровати, укрывшись каждый своим одеялом, лежали двое.

От ощущения дежавю я чуть не рухнула в обморок прямо на пороге спальни.

– Нет! – сорвалось с губ вместо счастливого приветствия.

– Нет!

Не замечая больше никаких торчащих из-под одеял ног в носках (аж двух пар), ринулась к кровати.

– Ну, ты и скотина! – закричала не своим от ярости голосом, обрушивая всю обиду на ближайший гигантский кулек из одеяла и подушки.

Убить Басманского хотелось! Плюнув на то, что сразу троих детей сделаю сиротами, задушить собственными руками.

Но неожиданно вместо глаз мужа на меня уставились удивленные серо-зеленые глаза его лучшего друга. И кулек рядом скрипуче произнес:

– Любимая, это уже ты?!

Дальнейшее прошло для меня как в тумане. Будто в отеле начался пожар, мой муж сбросил свою пуховую тогу. В срочном порядке эвакуировал из кровати товарища. И всего за несколько секунд навел в комнате порядок.

Казалось, от его беготни даже запах алкоголя стал намного слабее. Но новость, которую ещё через минуту сообщили эти «двое из ларца», заставила забыть и про алкоголь, и про недавний шок.

– Я продал московский филиал. – Словно настоящий герой на награждении, мой муж расправил плечи и колесом выпятил грудь. – Три часа назад поставил последнюю подпись. Никита оформлял. Он подтвердит.

– Что? – нащупав за спиной какую-то горизонтальную поверхность, я осторожно пристроила на нее свой зад.

– Я понял, что этот филиал мне не нужен. В Питере ближайшее время без него прибавится дел.

Не понимая, о чем он говорит, я обернулась к Лаевскому. Уж кто, а он-то точно всегда был вменяемым. Но тот лишь пожал плечами и, ворча что-то вроде «как вы меня достали» и «крестить будешь сам», принялся собирать со стола документы.

– Каких дел прибавится? – пришлось спросить самой.

– Семейных. – На губах мужа нарисовалась счастливая улыбка.

– Но у нас с детьми все хорошо и спокойно. – Я совсем не понимала.

– Сейчас хорошо, а через восемь месяцев станет шумно и беспокойно.

– Ээ…

Моя челюсть сама поползла вниз. Как лифт. Но Эд, похоже, понял весь масштаб проблемы и начал пояснять сам.

– У тебя грудь увеличилась. На размер! В холодильнике появилась целая полка с солеными огурцами. А по ночам… – муж задумчиво зыркнул на друга, но всё же продолжил: – Сладкая, в прошлый раз ты так качественно ушатывала меня, когда ждала Соню. Я тогда на совещаниях засыпал. И вот сейчас опять начал вырубаться.

– Но я…

Шестеренки в голове оказывались вращаться. Дел в последнее время было так много, что все эти детали, которые описывал Эд, пролетели мимо меня.

– Родная… – Муж устроился на полу возле моих ног. – … мы беременные, – произнес громко, четко, как для совсем глухой.

– Что?… – Мой взгляд против воли опустился на живот и челюсть рухнула ещё ниже.

– У нас будет малыш. – Эд успокаивающе погладил меня по руке. – И если бы ты только знала, как я счастлив, золотая ты моя.

Примечания

1

Фемка – сокращенная форма слова «феминистка».