Экзамен на верность

– Я думала об этом, но у нас постоянно возникают какие-то срочные дела, да и текущей работы много.

– Могу помочь, если нужно. Я хотел еще раз поблагодарить вас… тебя, за то, что в меня поверила, – Тимур повернул голову и посмотрел на нее.

– Люди должны верить, на свой страх и риск, – улыбнулась она в ответ. – Иначе кто мы тогда? Все открытия, изобретения, книги, даже здания – все это существует, потому что кто-то верил в себя или в того, кто сможет воплотить мечту в жизнь.

– Да, но всегда есть вероятность, что доверие не оправдается, – Тимур посмотрел под ноги, и поддел носком ботинка листву, собранную дворником в кучу.

– Есть, – согласилась Тарин. – Но я лучше выберу верить и быть обманутой, чем не верить совсем. – Ну вот, мы и пришли, – она достала из сумки ключи. – Кофе, говоришь? Что ж, заходи.

Навстречу им выбежала Анна. Девочка очень обрадовалась новому гостю. Пока Тарин мыла посуду после ужина, из гостиной происходил спор.

– А вот и неправда!

– Правда-правда! Хочешь, докажу? Принеси мне прозрачную круглую вазу, лампочку и кусок черного картона!

– Что вы тут затеяли? – она прислонилась к стене и скрестила руки на груди. В комнате явно что-то затевалось.

– Мама, Тимур говорит, что наш глаз видит все перевернутым! Это же неправда?

– Давай неси все, сейчас сама увидишь! Простейший эксперимент, – ответил он на вопросительный взгляд Тарин. – Всего несколько минут.

Несколько минут растянулись. Тимур показал девочке, как действует на предметы сила трения на примере книги и круглых карандашей, потом они вместе создавали искусственный закат в прозрачной банке с молоком, подсвечивая ее фонариком. Эти двое так увлеклись, что Тарин не решилась им помешать. Она опустилась на кресло в углу комнаты и тихонько стала читать принесенные с собою бумаги, чтобы не мешать проведению экспериментов.

– Мама, Тимур говорит, что ниткой можно перерезать лед! Можно мы попробуем?

– Можно, только недолго. Через десять минут ты должна уже быть в постели.

– Мама, а можно взять из холодильника сельдерей? Тимур говорит, можно увидеть, как движется вода!

Это было последнее, что запомнила Тарин перед тем, как ее голова склонилась на бок, и она заснула. Пробудилась она внезапно, поняв, что вокруг стоит тишина. Свет в гостиной был выключен, торшер мягко золотил обивку кресла. Тарин обнаружила, что ноги ее были укрыты пледом. В спальне в обнимку с котенком сопела Анна, а на тумбочке, в банке с подкрашенной водой, стояла ветка сельдерея.

VI

.

То, что Марат ждал ее в кабинете, Тарин не удивило. Она прекрасно понимала, что, получив последние новости, он захочет поговорить. Поэтому она спокойно поставила сумку на стул и стала расстегивать пальто:

– Доброе утро.

– Доброе. Скажи-ка мне, что это такое? – он держал в руках еще хрустящий лист лицензии.

– Мой вклад в развитие колледжа, – невозмутимо ответила ректор. – Вы просили самой проявлять инициативу, делать шаги для получения прибыли. Что-то не так?

– Я, кажется, запретил тебе открывать дополнительное образование!

– Нет. Вы не дали мне денег на него, но открывать не запрещали, – она посмотрела Марату прямо в глаза. – Кстати, раз уж вы сидите на моем месте, слева от вас отчет о проделанной работе: мы сократили расходы по столовой и предоставили всем студентам и преподавателям допуск в электронную библиотеку, как вы и просили. Хочу предупредить: фонд оплаты труда мы изменять не стали. Прибыль от нового вида деятельности должна перевесить данную часть расходов. Расчеты лежат чуть ниже.

– Уверена, что не прогоришь? – Марат хитро прищурился, вглядываясь в бумаги.

– У меня нет выбора.

Учредитель встал и подошел поближе. Он несколько секунд в упор рассматривал Тарин, потом неожиданно хлопнул ее по плечу:

– Молодец! Откровенно говоря, я сомневался в том, что ты потянешь быть ректором. Уж прости, первое впечатление ты производишь то еще: маленькая, невзрачная, бесхребетная. Но ты дашь фору многим из моих партнеров, – он опустил руки в карманы и подошел к окну. – Была тут у меня одна кандидатура на твое место… Но теперь я перестал жалеть, что поддался на уговоры и проголосовал за тебя. Ладно, теперь о деле: я видел твою рекламу, это кошмар. За нее возьмусь сам. Сегодня я ужинаю с парой нужных людей, расскажу им о нашем начинании. Дам команду, чтобы тебе организовали отдельную телефонную линию для записи на семинары и курсы…

Тарин освободилась только к обеду. Она решила заглянуть на лекцию к Нине. У преподавательницы явно наметился прогресс: лекцию с листочка уже не читала, занятие было составлено методически грамотно. Может быть, из нее выйдет толк.

Когда Тарин поднялась к себе, секретарь взволнованно протянула ей письмо:

– Из министерства!

Тарин пришлось перечитать его несколько раз, чтобы осознать смысл выстроившихся перед ней слов. Кто-то от имени студентов написал жалобу, в которой перечислял нарушения, якобы существующие в колледже, и просил инициировать внеплановую проверку. Нужно было срочно составить план действий. Для начала позвонить в министерство и договориться о встрече. Но кому можно довериться в таком деле? Регина была на занятиях. Ей пришлось вызвать Тимура и рассказать ему обо всем.

– То, что здесь написано, явный бред, мы оба с тобой это понимаем.

– Конечно, – согласился он. – И ты, скорее всего, заметила, что обычные студенты не смогут так грамотно написать и озвучить закулисные моменты колледжа. Они им просто неизвестны. Это явно написал кто-то из своих. Тебе нужно срочно ехать в министерство, чтобы выведать хоть что-нибудь.

– Знаю, – Тарин запила водой таблетку от головной боли. – Уже звонила, могут принять только завтра.

– С тобой поехать?

– Можно войти? – их прервал знакомый гнусавый голос.

– Что за… Что ты делаешь?

Она не успела опомниться, как на вошедшего в кабинет Портфельчика налетел Тимур. Он бросился в его сторону, схватил за лацканы пиджака, и, приподняв на уровень своего роста, почти вдавил в стену. Тарин услышала, как затылок стукнулся о деревянную панель.

– Любое терпение небезгранично, мое тем более! Я ведь тебя предупреждал?

– Отпусти его! – но ее никто не слушал.

– Я… я не понимаю… – Портфельчик беспомощно трепыхался в сильных руках.

Послышался тонкий стук упавшей на пол оторванной пуговицы.

– Все ты понимаешь! Хватить мутить воду! Чего ты добиваешься, чтобы колледж закрыли? Кто тебе приказал состряпать эту жалобу?

Тарин смотрела, как ее заместитель, мертвенно-бледный от страха, в панике переводил взгляд со своего угнетателя на нее. На его лице, с которого сейчас слетела обычная маска надменности, отражалось смятение и полное неведение.

– Тимур! – ее звенящий холодный голос вылился на головы, словно из ушата с водой. Она подошла ближе и дотронулась до его руки.

– Ты разве не видишь: он ничего не знает! Посмотри на него.

Тимур, уже начиная остывать, позволил ногам Портфельчика коснуться пола. Судя по всему, перед глазами заместителя ректора только что промелькнула вся жизнь: его зрачки были расширены, подбородок мелко трясся. Редкий человек сможет солгать в такую минуту.

– Хочешь сказать, не ты накляузничал в министерство?

Портфельчик, наконец, набрал воздуха в грудь. Когда он заговорил, голос его дрожал и прерывался, словно пламя свечи на ветру.

– Я… я не осведомлен о том, что здесь происходит… но… я этого так не оставлю… ваша агрессия абсолютно беспочвенна…

– Не понимаю. Если это не он, то кто тогда? – повернулся к ней Тимур.

– Простите его, – Тарин смотрела, как Портфельчик нервно отряхивает пиджак и рубашку. – Мы… исходили из предположения, что вы могли написать жалобу с просьбой провести внеплановую проверку.

Ее заместитель тем временем приходил в себя:

– Вы искажаете истину! Я действительно испытываю к вам некоторую… антипатию. Скорее всего, не секретную. Думаю, меня можно понять: я столько лет добивался определенных высот, но вдруг появляетесь вы и становитесь ректором…. Но я никогда не позволил бы себе разрушить то, что с таким трудом здесь было создано!

Похоже, впервые Портфельчик решил высказаться начистоту. Тарин даже стало немного совестно.

– Может быть, вы ознакомитесь с письмом?

Она протянула ему бумагу.

– Понятно, – протянул он через некоторое время. – Могу предложить свою кандидатуру для поездки в министерство, но вы вряд ли согласитесь.

– Напротив. Я предлагаю поехать нам вдвоем.

Тимур озадаченно посмотрел на ректора.

– Ты только что доказал, что тебе не стоит поручать такие дела! – ответила она на безмолвный вопрос. – Вспыльчивость здесь только помешает. Вениамин, я предлагаю не выносить сор из избы и забыть об этом инциденте. Тимур очень сожалеет, что погорячился. Ты ведь сожалеешь? – угрожающе повернулась она направо.

– Еще бы, – отозвался мужчина, всем своим видом давая понять обратное. Он протянул руку, и когда Портфельчик несмело пожал ее, резко наклонился вперед и прошептал на ухо:

– Запомни: я все равно слежу за тобой!

– С вашего разрешения я пойду готовить документы, – бледный заместитель вылетел из кабинета, словно пуля.

– Ну, вот что ты творишь? – укоризненно посмотрела на Тимура ректор.

– Твои разговоры не помогают, разве сама не видишь? Всего за минуту мы узнали больше, чем ты смогла выудить из него за целый месяц. К тому же, ему было полезно немного… встряхнуться.

Тарин укоризненно покачала головой.

– А что это за разговоры насчет того, что ты его о чем-то предупреждал?

– Ерунда. Встретились на днях, поговорили о том, о сем, – уклончиво ответил преподаватель, но его серые глаза задорно глядели на нее.

Когда Тарин оказалась в министерстве вместе со своим заместителем, она вспомнила слова Киры: нужно уметь грамотно использовать сильные стороны подчиненных. Здесь Вениамин был как рыба в воде: знал каждого, от большого начальника до мелкой сошки, со всеми подобострастно здоровался и расспрашивал об их двоюродных тетках, внучатых племянниках и даже о походах собак к ветеринару. Каждый закоулок был ему знаком, в его прославленном портфеле нашлось несколько маленьких презентов для секретарей и небольшое подношение нужному чиновнику. Его высокопарные речи в министерстве воспринимались как нечто естественное и обыденное.

Прочитав текст самой жалобы, Вениамин пояснил некоторые моменты, сославшись на невообразимое количество пунктов закона об образовании и различных постановлений. Он договорился, что колледж предоставит необходимые пояснения в письменном виде, предложил инспектору пообедать за счет учебного заведения, и долго беседовал с ним в кафе о политике и кадровых перестановках в министерстве. Тарин оставалось лишь молча наблюдать, иногда вставляя в разговор невинные междометия.

– Надо обязательно на новый год привезти ему хороший подарок, – заметил Портфельчик, открывая дверцу автомобиля перед ректором. – Не беспокойтесь, я составлю примерный текст пояснения, как только приедем, и представлю вам его на подпись.

Тарин не знала, что сказать. Она собралась было спросить, почему же Вениамин сам не работает в министерстве, где, очевидно, ему самое место, но передумала. Обратно они ехали молча.

В приемной уже были посетители, а на столе, как всегда, лежали пухлые папки документов на согласование. Когда ей удалось немного перевести дух, в кабинет заглянул Тимур. Он выслушал краткий рассказ о поездке и признался:

– Не ожидал я такого от нашего Портфельчика. Послушай, если не он вставляет тебе палки в колеса, то кто тогда?

– Хороший вопрос. Пока не знаю. Как у тебя дела с клиентской базой?

– Получили первый заказ на обучение сотрудников по охране труда. Я предложил одному нашему преподавателю подработать, он с радостью согласился. Нина готовит списки слушателей и согласовывает с Эммой даты занятий.

– Отлично. Как насчет курсов компьютерной грамотности?

– Мы уже закинули удочку в пару организаций, пока ждем. Да, я договорился со своим старым другом, он физик-изобретатель, провести у нас открытую лекцию для студентов. Лука обещал организовать съемку и размещение информации на сайте.

– Не знала, что у тебя есть такие именитые друзья, – улыбнулась она.

– Работали когда-то вместе.

– Почему же ты ушел из науки?

– Наука занимала очень много времени и приносила очень мало денег, – просто ответил Тимур. – Для женатого мужчины это было крупным недостатком. Оказалось, правда, что увольнение тоже не влечет за собой счастливую семейную жизнь, – пожал он плечами и усмехнулся: – но зато тебе достался хороший работник. Мне иногда кажется, что между тем, насколько человек одинок и его работоспособностью есть прямая зависимость.

Тарин промолчала.

– Совсем забыл: я обещал Анне принести шахматы. У нас зашел разговор о том, что полезно качать не только мышцы, но и мозг. Она смышленая девочка, думаю, ей будет интересно. Можно я передам их через тебя?

– Да, хорошо. Хотя знаешь, – обратилась она к поднявшемуся преподавателю, – ты можешь вечером сам заглянуть на пару минут. Я сегодня опять допоздна задержусь, так что Анна будет тебе рада. Потом я тебя просто сменю.

Лицо Тимура прояснилось:

– Договорились.

В кабинет уже заходила Эмма для утверждения расписания зачетов и экзаменов. Она виновато протянула Тарин контейнер:

– Просили передать, что если вы не будете есть, то еда сама к вам придет.

– Агата в своем репертуаре! – улыбнулась Тарин. – Придется заваривать кофе. Присаживайся. Скоро должна прийти Ирма с вариантами сценария новогоднего вечера. Перекусим вместе, здесь на всех хватит.

– Что вы…

– Эмма, я прошу, без церемоний. Если боишься Вениамина, я с ним разберусь. Давай, посмотрю расписание, а ты пока попроси секретаря принести кофе.

Когда женщина вернулась, Тарин пришлось снова ее уговаривать остаться:

– У меня к тебе вопрос. Я хочу понять, насколько добросовестно мы готовимся к проверке. Если Артур по своим вопросам приходит ко мне каждый день, волнуется, переживает, то в учебной части полная тишина. Не хочу сказать, что вы ничего не делаете, но у меня опасения, нет ли у вас трудностей.

– Нет, мы идем по плану, – вымолвила Эмма. – Все в порядке.

– Хорошо, тогда оставим разговоры. Присоединяйся, – Тарин пододвинула бутерброды.

Полчаса они провели достаточно продуктивно, разбираясь в расписании, но и пообщаться тоже успели. Тарин уже хотела послать за пропавшей куда-то Ирмой, как женщина сама буквально ворвалась к ним. По ее лицу было понятно: опять что-то стряслось. Оказалось, второкурсница приняла чрезмерную дозу таблеток, чтобы покончить с собой из-за несчастной любви. Девушку вовремя нашла соседка по комнате. Сейчас медики оценивали состояние пострадавшей.

– Скорая помощь уже едет, родителям мы позвонили. Слава богу, она жива. Тарин, мне жаль, но о таких случаях мы обязаны оповещать министерство. Теперь нас ждет разбирательство: запросят ее личное дело и характеристику, данные психологических тестирований, показания свидетелей. Она несовершеннолетняя, значит, нас затаскают по комиссиям. Мы сейчас проверяем, где она могла взять таблетки…

Тарин схватилась за голову. Скоро должны были приехать родители, нужно было держать себя в руках.

Домой она пришла за полночь. Ноги гудели, в голове стоял шум. Больше всего на свете ректор колледжа хотела сейчас свернуться клубочком на кровати, накрыться одеялом с головой. Чтобы никто не звонил, не стучал в дверь, не присылал новых писем. Чтобы не нужно было ничего решать, ни с кем говорить, никому ни в чем отчитываться. Тарин чувствовала себя полностью разбитой.

На кухне горел свет. Она совершенно забыла, что обещала прийти и сменить Тимура, а он, очевидно, не решился уйти до ее прихода. Увидев, в каком Тарин состоянии, он молча помог ей с верхней одеждой, усадил на диван и принес бокал вина.

– Не хочу.

– Пей, – всучил он бокал ей в руки с нетерпящим возражения тоном, – и иди спать.

– У меня еще дела, – оглянулась Тарин на свою сумку.

– Иди спать, – медленно повторил Тимур.

Возражать не было никаких сил. Она добрела до кровати, и рухнула, даже не раздеваясь.

Утром, уже встав, но еще не проснувшись, она добрела до кухни, потирая глаза. На столе лежали проверенные контрольные работы и черновик с цифрами для отчета.

VII

.

Осень в этом году сдалась практически без боя. Резко похолодало, мелкие лужицы затягивало по утрам тоненьким хрупким льдом. Фонари тоскливо скрипели над головой. Дорога к корпусу и обратно стала вдвое короче: студенты преодолевали ее вприпрыжку, ежась от колкого ветра.

Только в кабинете ректора воздух накаляли жаркие споры.

– Нет, ты не понимаешь! Что плохого в том, чтобы нанять стороннего преподавателя? Если есть спрос, нужно создавать предложение! Мы разработаем программу….

– Конечно. Разработаем программу, наймем преподавателя, закупим демонстрационный материал. Не пойдет, я же уже сказала. Если от этой фирмы не будет гарантийного письма, мы ничего не будем разрабатывать.

– Как они могут дать гарантийное письмо, когда не знают, сколько у нас будет стоить обучение?

– Значит, ты сам создал себе замкнутый круг, – Тарин снова склонилась над почтой.

– Ты мне иногда напоминаешь нашего главного бухгалтера! – фыркнул Тимур.

– Приму это за комплимент. У меня еще много работы, ты можешь быть свободен.

Уходя, он хлопнул дверью так, что в окнах тоненько зазвенели замерзшие стекла.

В другой раз он выговаривал:

– Я бы на твоем месте отстал от людей. Конечно, ты сейчас не захочешь меня слушать, но пойми: все устали. Эти отчеты, КОСы, КТП никогда не кончатся! В твоей власти объявить один несчастный выходной, пусть преподаватели займутся своими делами, повидаются со знакомыми в городе. Сидят тут безвылазно, как в тюрьме! И не говори мне про методические дни, ты сама преподаватель, знаешь, что мы их тратим на все те же бумажки.

– Впереди две недели каникул, – заметила Тарин.

– Да послушай же, важно не количество дней, а сам факт выходного! Покажи преподавателям, что ты их ценишь, беспокоишься о них. Ты должна понимать, как важен боевой дух твоей команды!

Тимур постоянно с ней спорил. Тарин редко соглашалась, но ценила его мнение и прислушивалась к нему при принятии решений. Баталии удалось избежать лишь однажды, когда он взгляд Тимура остановился на книжной полке. Монография, автором которой являлась Тарин, чрезвычайно его заинтересовала, и они проговорили о научных открытиях допоздна. Тарин и в самом деле скучала по исследовательской работе.

– Вызывали? – перед ней возник Портфельчик.

– Да, у меня к вам задание: хочу, чтобы вы провели аудит перед аккредитацией. Наделяю вас самыми широкими полномочиями в части документации. Материальную базу мы с Артуром уже выверили. Две недели вам хватит?

Заместитель даже приосанился. Просьба Тарин ему явно польстила. Хотя он и попытался сделать равнодушный вид, надутые щеки выдали его с головой.

– У меня, конечно, хватает собственного функционала, но за озвученный вами срок должен справиться.

– Отлично.

– Кстати, я хотел бы вам кое-что вручить, – Портфельчик торжественно протянул ей бумагу. – Вот, ознакомьтесь при случае. Надеюсь, вы поймете, какую змею пригрели на груди.

С каменным лицом он удалился. В руках ректора остался запрос с предыдущего места работы Тимура. Тарин предчувствовала, что ничего хорошего он в себе не содержит.

От невеселого чтения ее оторвала Регина, которая пригласила подругу на обед. В столовой она призналась:

– Мы с тобой в последнее время так редко видимся! Постоянно какие-то дела, постоянно нервотрепка. Я уже забыла, когда мы просто так с тобой болтали. Расскажи мне об Анне, как она учится? Я вожусь с бумажками днем, дежурю ночью и совсем ее не вижу!

Но мысли Тарин путались. Она вяло ковыряла вилкой салат: аппетита не было. Даже новость, что в свой выходной Регина встретила старого знакомого, который пригласил ее на чашку кофе, не впечатлила.

Студенты вбежали с шумом в столовую, увидели ректора и присмирели. По итогам сессии многих придется отчислить, пока на столе копятся проекты приказов. Скоро предстоит неприятный разговор с Маратом. Отчисление для него синоним потерянных платежей за обучение, но что поделать, отъявленные лоботрясы и лодыри здесь тоже не нужны.

В столовой появилась Нина, и мысли Тарин потекли в другом направлении. В последнее время девушка стала серьезнее, больше времени уделяла на подготовку к занятиям. Как куратора Ирма ее не хвалила, но и не ругала, что само по себе было уже достижением. Тимур тоже говорил, что девушка справляется. Тимур… Она вспомнила о бумаге, оставленной в кабинете. Да, придется вызвать его к себе. Вениамин, конечно, хорош, нашел, как отомстить за свое «потрясение». Но Портфельчик прав, она должна была знать.

После обеда Тарин решила пройтись, оставляя на хлюпающих припорошенных дорожках четкие следы ботинок. Морозный воздух спешил погреться у ее щек, кусался и царапался, как маленький котенок. Деревья раздраженно поскрипывали во сне. В такую пору приятно прогуливаться лишь потому, что знаешь: сейчас вернешься в теплый дом, где уютно, вкусно пахнет, где тебя радостно встретят и предложат чашку, из которой идет пар, а ты будешь оттаивать вместе со снегом, принесенным тобой на воротнике. А пока можно покататься, дожидаясь, когда пальцы совсем окоченеют.

Деревянные качели возмутились таким бесцеремонным обращением. Спешащие на экзамены студенты удивленно здоровались, не ожидая увидеть здесь ректора.

Невдалеке она увидела долговязую фигуру в нелепой шляпе с широкими полями.

– Лука? Что вы здесь делаете?

– Как что? Фотографирую, – преподаватель приблизился. – В такую погоду чудно получаются монохромные снимки. Можно? – он присел рядом.

Некоторое время они медленно качались в тишине. С неба начали сыпаться мелкие снежные бисеринки. Они опускались на воротник ее пальто, застревали в бороде Луки, серебря ее еще больше. Тарин погладила ладонью шершавые брусья качелей.

– Как вы поживаете? Как дочка? – осторожно поинтересовался Лука.

– Все хорошо, спасибо.

– Я тут видел ее недавно. Смышленая девочка!

– Это точно, – согласилась Тарин. – К сожалению, у меня не получается уделять ей много внимания. Сложно воспитывать ребенка одной.

– Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью, – вкрадчиво произнес преподаватель. – Я с радостью.

Из-под вязаного свитера, который он надел на просторную белую рубашку, выглядывал шнурок с посеребренным крестиком.

– Как вам удается верить? – спросила она, не сдержавшись.

– Поймали меня, – улыбнулся мужчина. – На самом деле вера – это дар. Я утерял этот дар много лет назад, когда служил. Но привычка, – он спрятал шнурок, – осталась.

– Наверное, потерять веру очень тяжело.

– Она уходит незаметно. По капельке каждый день. Однажды замечаешь, что просто живешь без нее. Но я не теряю надежды, что она вновь вернется. Вера – как фундамент нашей души. Без нее ты словно калека. Жить, конечно, можно, но чувствуешь: что-то не так.

– Да. Человеку нужно во что-то верить, – согласилась Тарин.

– Позвольте сказать, что ваша вера…она обязательно приведет вас к желаемому, – мягко вымолвил преподаватель.

– Спасибо, – постаралась бодро ответить она. – Спасибо…

Качели снова взмыли вверх. Там, над их головами, кто-то невидимый никак не мог заштопать прохудившийся мешок со снежной крупой. Она сыпалась, волшебным образом возникая из ниоткуда, прямо на их глазах.

Прогулка помогла Тарин обрести некоторую гармонию. Когда вошел Тимур, она спокойно и молча протянула ему отзыв, принесенный Портфельчиком. Он читал не более трех секунд, затем яростно смял бумагу.

– Ты этому поверила??

– Как я могу не поверить? – она стояла спиной к окну, скрестив руки на груди.

– Разумеется, ты не так хорошо меня знаешь. Но неужели ты допустила мысль, что я мог так поступить? Молоденькая студентка навоображала черт знает что; конечно, никто не стал разбираться, и меня уволили. Сама знаешь, я не самый приятный в общении человек, руководство с радостью от меня избавилось. Ты сама была в такой ситуации, с той проклятой статьей! Ведь очевидно, что это клевета!

Тимур подошел и заглянул в холодные синие глаза.

– Тогда зачем ты соврал на собеседовании? Почему не рассказал мне потом? – возмутилась она. – Знаешь, я ненавижу, когда мне лгут. Пусть все написанное бред, но ты не можешь не понимать, что репутация колледжа тоже пострадает, если все выплывет наружу! Об этом ты подумал? Ты твердишь, что колледж дорог тебе не меньше моего, но поступки твои доказывают обратное!

– Я ушел по собственному желанию, никто не сможет ничего доказать. Эта бумажка, – он указал на стол, – наговор, чтобы сбить тебя с толку.