скачать книгу бесплатно
– И ты ему веришь? Я не хотел стрелять в Джека – гнусная ложь!
– Нет, это ты лжешь. Ты все время цеплялся за него, все время завидовал.
– Да что ты несешь! Чему завидовать?
– Не нужно юлить. Ты знал, как я отношусь к Джеку, и ты ненавидел его за это. Господи, не могу поверить! Ты стрелял в Джека!
– Слушай, Рейчел, здесь не место и не время выяснять отношения. Поговорим позже.
– Выяснять отношения? Да кем ты возомнил себя? Если бы не я…
– Э.. полегче крошка, – протянул Фред. – Ну-ка садись в машину и поезжай.
– Ты не смеешь мне приказывать. Как ты мог!
Один из мексиканцев цокнул и сказал, что женщина не должна так разговаривать с мужчиной. Фред побагровел и, развернувшись к нему, крикнул, чтобы он заткнулся. Второй мексиканец хмыкнул и покачал головой. Детина с ножом на миг отвел глаза, осуждающе посмотрев на парней.
Это шанс. На миг появившееся солнце снова спряталось за тучами. День померк, будто в одно мгновение наступили сумерки. Подул сильный ветер, и первые несколько капель упали на асфальт. Видит Бог, Луис не хотел, чтобы это видела Рейчел, но другого шанса уже не предвидеться.
Луис резко отпрянул вправо, пригнулся, и, что есть силы, толкнул в грудь детину и сделал подсечку. Парень охнул и начал заваливаться назад, смешно размахивая руками. Мексиканцы бросились вперед. Рыхлый продолжал тупо смотреть на Луиса, но рыжий среагировал моментально и, тут же, занес руку с кастетом, намереваясь обрушить на голову. Его сонливость, как рукой сняло.
Рейчел пронзительно закричала, Фред чертыхнулся, оттаскивая ее к машине.
– Делайте, что нужно, – прошипел он.
– Нет, не надо, – вопила девушка. – Не трогайте его, – голос стихал. Фред с силой затащил ее в БМВ, и машина тут же сорвалась с места.
Луис уклонился от кастета рыжего, продолжая бить кулаками детину, нож которого отлетел в сторону, но мексиканец ударил по спине дубинкой. Луис услышал хруст ломаемого ребра. Второй ударил по ногам и теперь Луис начал заваливаться назад, но благодаря застывшему рыхлому, ступор которого до сих пор не прошел, он, вцепившись в него, устоял на месте и, выхватив из его рук прут, отразив удар второго мексиканца, отправил рыхлого в жестокий нокдаун.
Мексиканцы и рыжий теснили к стене, отрезая путь к спасению. Он методично отбивался от ударов, тогда они сменили тактику, стараясь пробить защиту. Рыжий бросился под ноги, а мексиканцы одновременно атаковали с двух сторон. Детина пришел в себя. Сплевывая кровь, с трудом поднявшись, проковылял к лежащему на земле ножу.
– Быстрее, – прохрипел он. – Время.
Ветер завывал, разметывая по асфальту желтые листья. Крупные капли дождя сливались в сплошной пенящийся поток. Луис вывернулся из-под руки мексиканца, упал от подставленной подножки, перекатился, и поднялся на ноги. Его ударили в лицо, но он, тут же, ответил. Рыжий вскрикнул, заваливаясь назад. Одни из мексиканцев занес руку – дубинка прошла в дюйме от правого виска, другой ударил ногой в живот.
Перехватило дыхание, звездочки в глазах на миг закрыли подходящего к нему детину с ножом. Луис бросился вперед, слыша позади топот бегущих ног. Когда они его догонят – все будет кончено.
На миг перед глазами возник образ любимого лица и милые ямочки на щеках.
– Не позволю, – прохрипел Луис, а потом сделал то, что сам от себя не ожидал – подпрыгнул и сделал кувырок назад. Сломанное ребро видимо проткнуло легкое. Вспышка боли ослепила. Он не увидел, как от удивления вытянулось лицо детины с выставленным вперед ножом, когда он вдруг оказался позади него.
– Надеюсь, ты слышал о «прыжке в невесомость», гад, – бросил в перекошенное лицо парень. Вложив всю силу, он резко размахнулся и ударил прутком, угодив детине в переносицу. Послышался треск. Парень пронзительно закричал, закрывая лицо руками, которые тут же окрасились кровью. Нож выскользнул из ослабевших пальцев, и Луис тут же подхватил его, швырнул пруток в бегущих к нему мексиканцев.
– Лучше стойте, – прохрипел он. – Видит Бог, моя рука не дрогнет.
Внушительное лезвие смотрело прямо на них. Мексиканцы остановились в трех шагах.
– Не стоит лезть в эту драку, – прошептал Луис. Воздуха не хватало. Боль расползалась по телу, мешая сосредоточиться. – Зачем мертвецам деньги.
Он отходил назад, туда, где стоял его форд, мексиканцы нерешительно топтались на месте. Вид грозного лезвия, направленного в их сторону, заметно охладил пыл. Луис закашлялся, почувствовав во рту металлический соленый привкус. С губы скатилась тонкая струйка крови. От нехватки кислорода в глазах темнело. В ушах нарастал гулкий звон. Если он не уедет сию же минуту – потеряет сознание, потеряет жизнь.
Мексиканец в бешенстве закричал. Рыхлый пришел в себя и, пошатываясь, побрел в их сторону.
– Знал, что эти ублюдки не справятся, – раздался позади зловещий шепот. – Всегда стоит рассчитывать только на себя, поэтому и вернулся, мучачос[3 - На испанском – muchachos (мучачос) – мальчики, юноши, парни.] – ты же так говоришь Эмуель?
Бок взорвался от боли. Луис развернулся, приготовившись обороняться. Фред отскочил в сторону и захохотал. По блестящему лезвию ножа, зажатого в его руке, стекала кровь. Припаркованный БМВ стоял рядом. Из-за шума дождя и нападения он пропустил момент, когда подъехал джип.
Вдалеке раздался вой полицейских сирен. Луис опустил взгляд на растекающееся на правом боку багровое пятно и закашлял. Боль больше не расползалась, она была везде, в каждой части, в каждой клетке израненного тела.
– Я помню, – прохрипел он. – Ты всегда бьешь в спину.
Темнота перед глазами мешала думать, мешала дышать.
– Джек… твоя комбинация верна. «Прыжок в невесомость» всегда выводил соперника из равновесия… мы выиграли… – Ноги подкосились. Луис упал…
Капли неистово хлестали по неподвижному телу, бурный пенящийся поток окрашивался в красный цвет, стекая к блестящим дорогим ботинкам Фреда, который неторопливо вытирал лезвие ножа салфеткой.
– Передай привет своему гребаному приятелю, – сплюнул он сквозь зубы. – Передай, что теперь пришла очередь девчонки. Передай, что я возьму все сполна.
Звон полицейских машин приближался.
– Фред пора сваливать!
– Передай привет, – прошипел Фред, склоняясь над Луисом и занося руку с ножом для следующего удара.
13
Мистер Грин одернул идеально сидящий по фигуре серый пиджак, нервно пригладил седеющие виски и вздрогнул от неожиданно громкого хлопка, раздавшегося откуда-то справа. Рука автоматически нырнула под плотную ткань, туда, где находилась кобура. Коп замер, лишь глаза внимательно обшаривали каждый угол захламленной пыльной комнаты на шестом этаже с видом на «Вечный рассвет» – идиотское название для дома престарелых, вы не находите?
Такое название мог придумать только человек, обладающий чувством черного юмора. Готов поспорить, что у парня проблемы со старшим поколением или того хуже – с собственными родителями. Но жить в этой богом забытой развалюхе – еще хуже, чем каждый день лицезреть бредущих с помощь ходунков по лужайке стариков в памперсах и неизменных слюнявчиках.
Такое ощущение, что живущий в такой дыре человек забыл о солнечном свете, запахе ароматизированного креозота на городских улицах и манящей свежести раннего утра. Забыл или постарался забыть. Грин не хотел такой старости. Чак Бенкс один из лучших детективов, каких он знал, и представить его сидящим в стариковском кресле с пледом и книгой в руках – невозможно.
«Это тебе не грозит, старина Чак! Тогда, в чем дело? Хотя с шумихой вокруг Файерлейка и сектантами, именуемыми себя «Хранителями земель» твое уединение весьма оправдано. Ты всегда был в центре крупного скандала или разоблачения, и на тебя многие имеют зуб, но чтобы сломить вездесущего Чака Бенкса этого мало».
Дрю Грин неодобрительно покосился на створки хлопающего окна, прислушался к шуму дождя, к тишине комнаты и тиканью круглых часов над книжным шкафом из красного дерева. Царившее здесь запустение могло обмануть кого угодно.
– Комнатка не в стиле сэра Бенкса, – протянул у порога напарник.
– Верно, Барти. Отличные декорации, почти поверил. Уверен, с другими срабатывало, и не раз. Я перестал бы себя уважать, если б повелся. Старая школа, приятель, ты и сам это знаешь Чак, – проговорил он в пустоту.
– Если ты уверен в спектакле, зачем продолжаешь держать руку рядом с пушкой? – Прохрипел голос.
Книжный шкаф разошелся на две половины, открывая узкий проход. Книги в нем оказались тоже всего лишь бутафорией. Элегантный худощавый мужчина вышел на свет, кивнув Барти Тауну, и нахмурился, встречаясь глазами с Грином.
– Не жалую незваных гостей, но раз уж пришли – заходите, – буркнул он, исчезая в темном кабинете.
Через минуту вспыхнул яркий свет. Барти свистнул, пораженный ярким контрастом двух комнат. Здесь царил идеальный порядок, свет и гармоничность: светлая мебель, много свободного пространства и ярко-красные зонтики цветов валлоты.
– Вижу, Чак, ты совсем отошел от дел, – недовольный приемом буркнул Грин, усаживаясь на предложенное кресло с широкими полированными подлокотниками. – На пенсию не рановато ли?
– Ты пришел ради этого? – Вопросом на вопрос ответил Чак.
– Нет.
– Тогда не тяни кота за хвост и приступай к делу. Ненавижу, когда люди теряют время даром, рассыпаясь в любезностях. Ты, Дрю, не такой человек и свободное время ценишь.
Барти неловко улыбнулся, будто извиняясь за напарника, когда Чак снова посмотрел в его сторону.
– Как поживает отец? – Спросил Чак.
– Он в порядке, но мы…
– Знаю, зачем вы здесь. Не так давно в Порт-Силвер произошло убийство. Не понимаю, зачем я вам понадобился, – он протянул по бутылке холодного пива Дрю и Барти.
– Так ты в курсе дел? – Бросил Грин. Полицейский кивнул. – Чак, нам нужна информация. Ты работал почти два года назад в Файерлейке, и мы хотели бы знать…
– Я уже все рассказал, что мог, – прервал Бенкс, плюхнувшись на кресло напротив. Свет от настенной бра бил ему в спину, но от Грина не укрылось, как моментально побледнел старина Бенкс при упоминании о городе-призраке, коим теперь является Файерлейк.
– Я читал официальный отчет, Чак, но я имел в виду не это. Ты угрожал разоблачением важных персон, но неожиданно пропал из поля зрения. Да и… мы действительно пришли сюда не за этим. Но вывод напрашивается сам собой – если ты устроил маскарад, значит, тебе есть кого бояться.
– Чего. Не кого, а чего.
– Не понимаю.
– Поймешь, если не оставишь это дело. Мой тебе совет, оставь Файерлейк в покое. Оставь мертвое мертвым.
– Не верю, что это говоришь ты, Чак? Ну да ладно. Просто дай мне нужную информацию, и я уйду туда, откуда пришел.
– Сэр, нам просто нужна информация о некоторых лицах, проживающих в этом городе. Может, вы даже не слышали их имен, и мы действуем абсолютно в слепую, но интуиция копа мне подсказывает, что этот Луис Смол и Вайлет Шелдон не просто люди из города. Они не похожи на парочку, проводящую медовый месяц, не похожи на брата с сестрой, не похожи на людей, мечтающих забыть об ужасах трагедии и потерю родных. Они не попадают ни под какую категорию.
За бухтой следят. Мои ребята несколько раз замечали, в том районе ошивается охотник, и миссис Боуден нашли убитой неподалеку. Задержать охотника не вышло. К тому же тот парень – Луис, будто все время чего-то со страхом ожидает, и он чертовски боится за девушку, словно она в любой момент может умереть.
Конечно, вы скажете, люди пережившие смерть близких часто ведут себя подобным образом, у них развивается танатофобия[4 - Боязнь смерти], но здесь что-то другое. Девушка странно себя ведет, говорит о каком-то, якобы живущем на маяке старике, который лет уж как пятьдесят лежит в могиле, с которым общается и… Она странно выглядит, ее глаза…
– Пусты. В них горит единственный огонек – смертная тоска, так? – Сказал Чак, поставив пустую бутылку под ноги.
– Да… – озадаченно протянул Таун.
– Да что вы! – Ругнулся Дрю. – Чак, просто расскажи подробнее об этой парочке, если знаешь. Вот и все, что мы хотели узнать.
– Барти, знаю, ты большой поклонник футбола. В студенческой лиги существует… существовала команда «Белокрылые орланы».
– Да. Квотербек проделывал чудеса. Я сам видел его «прыжок в невесомость» – это… потрясающе. Я смотрел последний матч, повтор, разыгранные комбинации настолько смелы и непредугадываемые, что я даже…
– Постой, – нетерпеливо рявкнул Грин. – Так что не так с этой командой.
– Да ничего. Ее уже не существует.
– Файерлейк, – охнул Барти, хлопнув рукой по джинсам.
– Именно. Лучшая команда за всю историю студенческого футбола, проигравшая лишь однажды на матче дружбы с ГриндБэй незадолго до трагедии.
– И что это дает?
– Дрю, квотербек команды – Джек Харисон, весьма незаурядная и талантливая личность. Меня перевели из города в тот момент, когда я вплотную им занялся. Кто-то очень не хотел, чтобы я копал под него.
– А что с ним было не так?
– Точно, Джек Харисон! – Воскликнул Барти.
– Его школьный товарищ погиб при странных обстоятельствах. Теперь я уверен – это не авария, а продуманный хитрый план. Потом еще несколько смертей – туристов и городских. Так вот, перед тем, как произойти несчастью, я видел парня в местах трагедий. Он всегда появлялся, словно чертов вестник, но, твою мать, мастерски уходил от слежки, будто нутром чувствовал – за ним следят. А меня не так-то легко запутать.
– И этот парень…
– Погиб при землетрясении.
– Тогда к чему ты это говоришь?
– Парень являлся членом «хранителей», и по моим наблюдениям, они возлагали на него большие надежды. И этот парень был с той девушкой, Вайлет – ну, вы понимаете, о чем я. Похоже, он сильно любил ее.
– Тогда, кто же этот Луис?
– Лучший друг Джека.
– Значит, ты намекаешь, – Дрю Грин чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Дождь прекратился, и наступившая за окном тишина была слишком глухой и нереальной, как и птица, заглядывающая сейчас в окно.
– Девочка вознамерилась отомстить выжившим хранителям, если таковые имеются. В своей жажде справедливости она может зайти слишком далеко. Черт, с них нельзя спускать глаз! Возможно, тот, кто ошивается возле бухты…
– Вы должны оставить это дело, – прервал Чак.
– Простите? – Дрю Грин не верил ушам.
– Хорошо. Я расскажу, а уж вы решите: сошел ли я с ума, как и мисс Вайлет, или это что-то другое, то… которому у нас еще нет объяснения, и, скорее всего, не будет, – коп поднялся и под недоуменные взгляды нервно заходил по комнате.
– Скорее всего, вы так и решите, – бурчал он, будто разговаривая сам с собой. – Но ведь вы тоже видели птиц и… – Чак Бенкс остановился напротив Дрю.
– Ты многое слышал обо мне верно, старина? Как тебе такое заявление: я тоже видел мертвеца и разговаривал с ним. Теперь ты тоже подумаешь, что я спятил, как и та бедная девочка? Точно? Тогда решай – стоит ли тебе слушать бред сумасшедшего и потерять драгоценное время. Спроси свою интуицию, спроси у звериного чутья, которым обладаешь – хочешь ли ты соваться во все это? Ведь эта дорога ведет в один конец. Но я прошу тебя, не стоит… не стоит губить свою жизнь. Назад пути не будет, это как… клеймо! Именно так! Клеймо, которое не отмыть и не выжечь огнем, клеймо… которое, как привязанный к шее камень, потянет на дно самых жутких твоих ночных кошмаров. Клеймо… которое медленно, но верно станет сводить тебя с ума.
– Постой, Чак. Не стоит делать скоропалительных заявлений. Тебе нужно успокоиться.
– О, я спокоен, как никогда, потому что большего уже не остается. Это всего лишь вопрос веры, уважаемые джентльмены. Но от того, верите вы в это или нет – ничего не изменится. Можно отрицать очевидное с маниакальным упорством, требуя доказательств, документов и подтвержденных фактов, вердиктов ученых со степенями и священников. Но, повторюсь, факт останется фактом при любом раскладе. Как сказал великий Коперник, когда его высмеяли публично, требуя отречься от своего заявления: и все же она вертится!
Вы не поверите в то, что расскажу, я убежден на сто процентов. Сам бы никогда не поверил, и все же… это существует. Мы не были знакомы с вами лично, мистер Грин, скорее заочно, но вы прекрасно осведомлены о роде моей деятельности и блестяще выполненных мною заданий, поэтому вы, конечно же, можете быть уверены, что я просто устал или заболел, а может, спятил. Когда каждый день сталкиваешься с насилием, людской озлобленностью и деградацией в мозгу перемыкает, и ты уже не можешь относиться к миру, как остальные люди.
Видя, как мать топит ребенка в ванне с горячей водой за то, что он перекинул еду на только что вымытый пол; как отец в пьяном угаре убивает сына из дробовика, уверенный на сто процентов, что поступил правильно с этим чертовым выродком; как брат толкает в пропасть брата ради забавы – ты становишься другим, твое мировоззрение меняется. Вы знаете это не хуже меня.
Нас будут судить особым судом, не как других, потому что наши сердца очерствели, а вид растерзанной плоти больше не вызывает жуткого отвращения и ужаса, скорее профессиональный интерес и жажду расследования. И это плохо, очень плохо.
