Мидлтаун. Пылающий мир

– Я не слабак. Образ жизни старейшин отличен от твоего, к примеру. Вся твоя жизнь заключалась в движении, мы же пребывали в спокойствии.

– Странно слышать об этом. О каком спокойствии может идти речь, если вы постоянно вынашивали план избавиться от всего сверхъестественного. Может вы тоже отступник? – я прищурилась. – Ведь если есть Создатель, то он не простой человек, а, следовательно, вы пошли и против него. Потому то вы и здесь. Вы никогда отсюда не выберетесь, потому что вы никто. Никто в небытии. Следовательно, вас не существует. Я поняла, – смех одолел меня, – вы – плод моего воображения, Поверить не могу. Я вот уже несколько дней разговариваю сама с собой.

– Эллисон Миднайт, ты всегда разговаривала с собой.

Он прав.

– Вы – это я. Не понимаю только, почему я предстала перед собой в вашем образе. Скажем, кто-нибудь из Хемсвортов подошел бы на эту роль куда лучше. Да кто угодно!

Я заскользила по стене и села на зад, сложив голову на коленки. Старейшина сел напротив меня.

– Ты здесь, потому что не знаешь кто ты.

– Уйди.

– Ты не можешь от меня избавиться.

– Оставь меня в покое.

– Ты здесь, потому что не знаешь кто ты.

– Я тебя не слушаю. Ты нереален.

– Ты никогда отсюда не выберешься, потому что не знаешь кто ты.

Я зажала уши руками и крепко зажмурилась, но как не старалась голос никуда не делся. Он звучал в моей голове. Постоянно. Слезы потекли по щекам, капая на ноги.

Я открыла глаза, но в комнате никого не оказалось. Голос звенел повсюду. Еще один срыв. Кто захочет провести так вечность?

глава 42

Я лежала на спине. Лампочка никогда не потухала, даже в дневное время. И это единственная точка, куда я смотрела вот уже бесконечность. Лежа без единой мысли, не шевелясь. Можно ли умереть несколько раз? Если да, то вот она – вторая попытка. Вторая удачная попытка.

Снова стемнело или уже рассвело. Время здесь никакого значения не имело. Тишина, покой, вот что было важно. Меня сломали не те две недели в диких условиях в заколдованной клетке, меня сломало это место.

Надо мной навис старейшина.

– Ты выяснила кто ты?

Тишина. Я разучилась разговаривать. Да и был ли в этом смысл? Кроме лампочки все перестало существовать. Священна осталась одна тишина – благо здравого рассудка.

– Выясни кто ты.

И он исчез. Я моргнула. Последняя слеза скатилась по виску и затерялась в спутанных грязных волосах. Я не знала кто я, где нахожусь и для чего это все. Постепенно из памяти начали исчезать образы и люди, знакомые лица, какие-то счастливые моменты. Я совершенно не помнила, каково это, чувствовать на себе солнце или холодный дождь. Или дышать.

Выясни кто ты.

Я никто.

Я след на растаявшем снегу.

Я капля в грозу.

Меня нет.

– Если не выяснишь кто ты, то забудешь прошлую жизнь.

Какую жизнь? Я уже ничего практически не помнила, даже свое лицо. Я больше не знала, какого цвета мои волосы или почему я здесь оказалась. А здесь – это где?

– Взгляни на себя в зеркало. Оно покажет тебе кто ты.

Ни один мускул не дрогнул.

Старейшина схватил меня за руку и потащил, волоча по полу. Силком заставил сесть.

– Смотри, так ты раньше выглядела.

Расфокусированным взглядом я смотрела на поверхность зеркала. Вокруг все казалось таким мутным, словно смотришь через воду.

– Смотри, – старейшина затряс мои плечи. Моя голова запрокинулась. Я себе больше не принадлежала. Крохотное чувства гнева шевельнулось где-то внутри, но так же быстро потухло. – Всмотрись в то, что видишь, – он придерживал мою голову рукой.

Понемногу я стала различать очертания. На меня смотрело знакомое лицо, которое я где-то уже видела раньше, только никак не могла вспомнить где. Через некоторое время до меня дошло, что это мое лицо. Большие черные глаза, черные длинные ресницы, бледная кожа, аккуратный нос, высокие скулы и пухлые, потрескавшиеся губы. Наверное, я смогла выплакать всю жидкость из организма. У меня были черные волосы. Я даже рот открыла от удивления. Клыки. Нет, не может быть. Я с трудом подняла руку и коснулась ею лица. Мягкая кожа, как у человека, который ухаживает за собой. Я ничего такого не помнила.

Появился заинтересованный взгляд. Конечно, мне стало интересно узнать человека, смотрящего на меня из зеркала. Кем я была? Обрывки памяти начали возвращаться постепенно. Я помнила себя в системе в какой-то временной ночлежке, помнила, как первый раз пошла в старшую школу в Мидлтауне. Я вспомнила город, в котором провела последние годы жизни. Свою трансформацию. Я заерзала. Я была вампиром.

Я подползла ближе к зеркалу. Совершенно черные глаза, которые казались бездной. Невозможно было не смотреть в них, они затягивали, это словно магия или колдовство. По моему телу пробежал разряд, еще один. Мозг пытался начать думать. Какая-то мысль крутилась в голове, но я никак не могла понять какая именно.

Я разочарованно вздохнула.

Я снова могла дышать! Мне сильно не хватало воздуха, словно я пыталась компенсировать то время, пока была мертва.

Была мертва. Прозвучит сюрреалистично, странно и чертовски невозможно, но я чувствовала себя живой. Приложив ладонь к груди, туда, где находится сердце, отчетливо расслышала его стук.

Неопределенный звук наподобие карканья выбился из груди. Я посмотрела на свое отражение еще раз. Вот она я – Эллисон Миднайт, живая, самая живая из всех ныне живущих. Дома я этого не замечала. Я постоянно что-то делала, куда-то спешила, решала проблемы, много злилась, но никогда не думала о том, насколько можно быть мертвым в живом теле. Только злость позволяла чувствовать связь и принадлежность к миру живых. Наполовину человек, наполовину вампир. На самом деле, не являлась ни тем, ни другим. Я была мертвяком, который влачил жалкое существование. Подумать только, мне досталось огромной важности наследство, которое я не в состоянии была нести на себе. Как я могла всерьез об этом думать, не поняв, где лежит моя суть.

Все, чего я хотела – это быть всегда с Алексом. Как я могла позволить себе забыть об этом и так легко сдаться? Я снова рассердилась. Привычные чувства стали возвращаться, теперь я себя узнавала.

Я хотела расти и хотела видеть, как меняется моя жизнь. Как я сама ее меняю. Я деятель и оптимист. Даже в самой безнадежной ситуации как эта, я смогла найти выход.

Я поднялась на ноги. Мышцы пришли в шок, от того что их заставляют работать. Зеркало показывало мне, что я в отличном состоянии, не считая одежды. Будто я выжила после катастрофы, что, на минуточку, являлось правдой. Ко мне вернулся сарказм. Значит, я исцелена. Беспокоиться о своем душевном состоянии более не имело смысла. Пора было двигаться дальше, и теперь я знала, что для этого нужно.

Поскольку, для меня слово отец – понятие растяжимое, а мать я вообще никогда не знала, я чувствовала разрозненность. Кровь предков несла в себе взаимоисключающие стороны моего характера. Я удивлена, что не разрушила себя раньше. Вот почему я не дорожила своей жизнью по-настоящему, хоть я и являлась единственным рожденным вампиром, какая-то моя часть должна была отрицать их. Ох, уж эти подростковые неопределенности.

Думаю, дело в моей настоящей матери. Не в Эмме, Марии или Майе. Я говорю про ту, кого никогда не встречала. Которая погибла далеко от моего дома в пригороде, защищая тайну существования своей дочери, но это вовсе не означает, что она не участвовала в моей жизни. Благодаря ей и Кейтлин я протянула восемнадцать лет, что уже не мало. Если мыслить в позитивном ключе, конечно. Моя кончина ее бы не обрадовала.

В конце концов, окружающие были совершенно правы: чтобы добиться своей цели погибать не обязательно. Это вовсе не цивилизованный метод. Не будь я настолько нетерпелива, драчлива и самоуверенна, я бы и сама это поняла, но вы помните, ожидание – не мой конек.

Старейшина стоял рядом со мной. Его руки покоились на моих плечах, только я не была больше сломленной.

– Теперь ты знаешь кто ты.

Я покачала головой. Происходящее не возможно, оно не имело смысла.

– Знаешь, – он кивнул моему отражению. – Ты дочь человека и нефилима, а не простого хранителя. Сама наполовину ангел. Ты заставляешь окружающих пасть. Вот почему вокруг так много смертей. Ты на удивление сильная, поэтому у тебя получилось вернуть к жизни мертвого, ни один старейшина не способен на такое. Вылечить да, но не вернуть с того света. Вот почему ты способна искривить реальность. Именно поэтому ты единственное сильное существо и тебя никто не способен убить, никто и ни что, кроме ангельского клинка, – он шептал мне на ухо. – А клинок охраняется магией – никто, кроме тебя не знает где он. Ты в безопасности. Примесь вампирской крови сделала из тебя великую личность, которая остановит не одну войну.

Жизнь и смерть непредсказуемы, да?

Теперь я точно знала кто я. Я живая, я дочь нефилима, вампира и что важнее всего – человека. Кайли была права, когда в шутку называла меня ангелом.

Посему получалось, что способность исцелять, никуда не делась. Ровно, как и возможность видеть будущее. Только теперь я знала, как ее контролировать. Во всем виноваты эмоции. Глаза – зеркало души. Понятно, почему я видела будущее, когда смотрела людям именно в глаза. Те эмоции, которые я испытывала при этом, открывали или блокировали этот дар. Теперь то я была способна контролировать то, что чувствовала.

Я оглянулась, но кроме меня никого в комнате не было. Я подошла к двери, способной провести меня дальше и, резко повернув ручку, потянула на себя.

Солнечный свет ударил в глаза. Я шагала в неизвестность и чуть не навернулась, когда под ногами внезапно появились ступеньки. Черт, та самая хижина. Я вышла из хижины, что стояла на лугу. Странно? Не то слово!

Но я жива, я в своем мире. У меня появился второй шанс, упускать который явно не стоило.

Я кинулась через луг к проезжей части, в надежде, что какая-нибудь машина решится подвести сомнительного вида девушку.

Погода стояла на редкость удивительная: яркое солнце, совершенно голубое небо без намека на тучи, теплый, почти весенний воздух и сплошные лужи под ногами. Пройтись пару километров не являлось вселенским наказанием, тем более одно я только что перенесла.

Машины здесь ездили не часто. Минут десять я просто шла вперед и глубоко вдыхала свежий воздух. После стольких дней заточения мне требовалось насытиться кислородом. Правда я не знала, сколько именно дней, недель или месяцев отсутствовала. Судя по погоде, уже поздняя весна, но я никак не могла проторчать в небытии так долго.

Звук мотора послышался за спиной. Надеясь, что это кто-то чертовски добрый, я развернулась и вытянула руку. Передо мной остановилась самая обычная серая немного потрепанная хонда, за рулем которой сидела женщина в возрасте. Судя по ее виду, она совершенно определенно не могла бросить бедную одинокую девушку посередине пустынной местности, а именно это мне и было нужно.

– Ты, должно быть, замерзла, – она достала с заднего сидения аккуратно сложенное одеяло и протянула его мне. Отказываться я точно не собиралась, тем более что было немного прохладно, лишь чуточку. По сравнению с теми комнатами, где еще совсем недавно я вообще ничего не чувствовала, сейчас я казалась себе околевшей.

– Спасибо. На улице все еще прохладно.

Женщина посмотрела на меня внимательно, даже слишком. Но так и должно было быть.

– С тобой все в порядке? Ты не выглядишь напуганной, но твоя одежда…

– Нет, все в порядке. Моя машина сломалась и теперь я пытаюсь автостопом добраться до города, в котором живу.

– Это который? Может нам в одно место, – женщина улыбнулась.

– Мидлтаун, – я кивнула головой вперед и тут же заерзала на пассажирском сидении.

– Я еду туда же. Вот так совпадение.

И только после этих слов она тронула машину с места.

Ехать в одной машине с незнакомым человеком должно было быть страшно. Не могу сказать, что я не думала об этом, но мне казалось, что я в безопасности. Вы не поверите, мой страх, то есть способность снова бояться вернулась. И это хорошо, Алекс всегда переживал из-за этого. Теперь будет чем его обрадовать, ведь наверняка он очень переживал за меня. Ну, потому что я умерла. Теоретически.

– У вас случайно нет телефона? Я бы хотела позвонить своему другу и сказать что со мной все в порядке.

– Извини, у меня нет телефона, я им не пользуюсь. Конечно, дома у меня есть телефон, но с собой я его не ношу, – женщина снова улыбнулась. Ну, у кого в наше время нет телефона?

– Ничего страшного. Вы меня и так уже подвозите.

– О, за такое не стоит благодарить, – она махнула правой рукой. Так легко и естественно. Хорошо быть человеком. Все чувствуется по-другому, вещи приобретают совершенно другие оттенки, все кажется ярче. Я не могла поверить, насколько была слепа раньше. Потрясающее изменение. Вся моя жизнь отныне разделилась на: до и после.

Я улыбнулась этой женщине. Она казалась очень милой и общительной, настоящей. Мудрой, легкой, заботливой.

На вид ей было от тридцати до пятидесяти, такой тип людей. Возраст на их лице совершенно не отображается, что делает их более приветливыми. Таково было мое мнение.

Хорошая погода, хорошая компания, мое возвращение – все это делало меня полностью счастливой. Я боялась разрушить свою картину мира и поинтересоваться какое сейчас число. Мало ли, она посчитает меня странной или примет за наркоманку. Омрачнять столь светлый день совершенно не хотелось.

Женщина словно прочитала мои мысли, а может тому виной мое поведение: я все время удивленно таращилась в окно.

– Потрясающая погода для начала января, не правда ли? Будто сама природа празднует рождение или будто бы все вокруг пробудилось ото сна.

Теперь и я стала замечать это и тоже обрадовалась. Нет, до меня дошло, что я отсутствовала не долго. По ощущениям будто бы вечность, но не заметить как природа и правда вдруг ожила, было невозможно. Все казалось другим, более радостным, что ли. Я вернулась к мыслям о боге. Я в него никогда не верила, но после всего, что мне довелось пережить, я уже сильно сомневалась. В конце концов, мой отец был не рядовым хранителем и даже не старейшиной, а нефилимом. А если углубиться в мифологию, то нефилимы – сыновья божьи.

– Вижу, ты задумалась о чем-то важном. О своем друге?

Я словно очнулась. Улыбнувшись, легко покачала головой.

– Нет, – я снова взглянула на женщину. Казалось, ей можно доверять, тем более довериться незнакомому человеку иногда легче, чем кому бы то ни было из близких. – Как думаете, можно внезапно обрести веру?

Женщина улыбнулась и мельком посмотрела в мою сторону, а потом снова на дорогу.

– Я думаю, может быть все, что угодно, все зависит от нас. Если мы закрыты и не готовы к принятию каких-либо решений, это не означает, что в будущем мы не имеем права передумать.

Я кивнула. Дельная мысль, очень мудро. Я ей улыбнулась. В принципе, такой ответ меня очень даже устраивал. Всю жизнь я руководствовалась правилом «не поверю – пока не увижу». Я не стала думать по-другому, перемена не произошла за секунду. В моем мозгу не щелкнуло вдруг что-то. И совершенно точно я не подалась в фанатики, лишь стала более лояльна, готовая к принятию. Чудеса случаются. Я чудо.

глава 43

Ехать было приятно. Ветер приводил в беспорядок и без того мои спутанные волосы, солнце светило прямо в глаза. Я постоянно жмурилась и нежилась на солнце как после двух лет зимы. После всего, что случилось, солнце я полюбила гораздо сильнее.

– Опусти козырек, чтобы солнце в глаза не светило. Так будет намного комфортнее.

– Я люблю солнце. Меня это не напрягает.

Смеяться – удивительная способность. Я снова улыбнулась, но козырек опустила. На мои колени упала фотография. Не новая, один уголок был когда-то загнут, но его пытались разгладить. Я невольно всмотрелась. Две улыбающиеся женщины. Одна из которых моя спасительница, другая же была мне не знакома.

Почувствовав на себе заинтересованный взгляд, я смутилась.

– Извините, я не хотела разглядывать. Она просто выпала оттуда, – я положила фотографию на приборную панель и показала пальцем на козырек.

– Все в порядке, можешь посмотреть. В дороге ведь все равно нечем заняться, кроме как рассказывать друг другу забавные истории, верно?

Я хмыкнула и снова взяла в руки фотографию. Две женщины радостно улыбались мне со снимка, обнимая друг друга. На заднике была какая-то надпись, вроде чей-то день рождения или типа того, но колпаков именинника ни на ком из них не было.

– Это моя подруга Йоланда. Означает фиалка.

– Красивая.

С карточки на меня смотрела уверенная в себе женщина и красивой улыбкой, выразительным взглядом и густыми темными волосами. Моя попутчица же имела золотистую шевелюру и была подстрижена под мальчика, что ей очень шло. Вместе с Йоландой они смотрелись очень хорошо и наверняка разбили не одно мужское сердце. Обе выглядели счастливыми и свежими.

– Мы здесь гораздо моложе.

– Вы и сейчас хорошо выглядите.

– На этой фотографии нам примерно по тридцать лет, – она снова улыбнулась, и, заметив как я смотрю на снимок, предложила, – Если хочешь – забери себе.

– Нет, я не могу. Для вас эта фотография многое значит, раз вы ее с собой возите.

– Она просто лежит в машине, дома у меня есть целый фотоальбом. Забирай.

Фотография действительно мне понравилась, но она не принадлежала мне. Странно было забирать то, что являлось воспоминанием для другого. Но я все равно кивнула и поблагодарила.

Сумерки казались волшебными. Полоска слегка зеленого неба под огромным пластом синего – завораживающее зрелище. Звезды уже начали появляться, так что я не могла позволить себе заснуть и пропустить всю красоту. Внутри было тепло, я чувствовала спокойствие и умиротворение. Все время представляла лицо Алекса, когда он меня увидит. Насколько его радость будет дикой. Должно быть, это будет разрушающих масштабов.

Я вспомнила об Ингрид. Эта ведьма, скорее всего, в курсе, что со мной все в порядке. Она довольно часто колдовала и наверняка заглядывала в будущее. Думаю, за время моего отсутствия мало что могло поменяться, это же ее суть. А если сестра в курсе, то уже успела разболтать всем в городе. От этого мое возвращение получится менее триумфальным.

Я набрала полные легкие воздуха. Впервые в жизни я по-настоящему свободна: мне было восемнадцать лет, что делало меня не интересной для системы. Так же я не являлась ничьим лидером, у меня не было никаких предрассудков и не было желания вляпываться в какую-нибудь темную историю. Я готова была ждать того момента, когда появлюсь на пороге дома хранителей. Ждать, а не бежать со скоростью вампира до полного изнеможения.

Придется снова что-то придумать в школе. Бросать учебу и оставаться на второй год – было бы очень некстати.

Я снова собиралась в колледж, только теперь я точно знала, что пойду в Галифолийский, куда и хотел Виктор, поближе к солнцу. Начну изучать право, буду помогать людям. Стану детективом как Грин. Только не нужно думать, будто бы Малькольм стал моим героем, отнюдь, но его работа меня всегда впечатляла.

Наверное, слишком наивно полагать, что я совсем перестану вмешиваться в неприятности и так и останусь счастливой до конца жизни, если конечно вообще способна умереть от старости, но я надеялась, что больше на моем пути не появится никаких черных пятен.

Знаю, я стала наивнее. Возможно, просто свежий воздух в голову ударил, а может быть, просто перестала все время злиться.

Впервые за все время, я пребывала в состоянии полного покоя и удовлетворения.

Определенно мой характер стал лучше, раз я научилась ждать. Мне было безразлично, приходимся ли мы кровными родственниками с сестрами, потому что главное – это отношения, а не запись на клочке листка.

Я хотела жить и, главное, знала как.

По дороге нам встречались проезжающие редкие машины, но уже было слишком темно, чтобы их разглядывать.

Судя по всему, моя спасительница не собиралась останавливаться на ночлег ни в каком мотеле или палатке, что естественно было мне только на руку – так я быстрее окажусь в Мидлтауне и увижу Алекса.

Исаак понимал, что я не та самая, не я должна была занимать его сердце. Даже не новая я. Его девушка должна была быть куда мягче и беззащитнее. Я же боец. Оставалось поговорить с вампиром, но терять в нем друга мне очень не хотелось

Мы ехали молча. Звук мотора и тихо включенное радио разбавляли приятную ночную тишину, так что мне было комфортно.

Мой попутчик все время молчала. Лишь слабая улыбка, которая не покидала ее лица, показывала, что женщину все устраивает. Мы до сих пор не познакомились, и это было к лучшему. Я хотела, чтобы в моих воспоминаниях она была особенной, таинственной, светлой спасительницей. Любое имя разрушало столь романтичную обстановку.

С другой стороны, если она жила в Мидлтауне, то вполне могла знать кто я. Не обязательно в лицо, хотя бы по имени, но мне не хотелось привлекать внимания к собственной персоне или рассказывать что-то про свою жизнь.

– Вы не устали?

– Нет. К тому же, мы практически приехали. Через каких-то полчаса будешь уже дома.

Она снова мне улыбнулась.

– Вы хороший человек, не каждый бы остановился и помог, особенно тому, кто выглядит так, как я. Не думайте, будто бы я не оценила поступок.

– Я так и не думаю. Мне было приятно ехать с тобой. Ты хорошая компания.

Таких вещей мне еще никто не говорил. Обычно меня считали отвратительной компанией и ужасным примером.

– Почему у тебя такое лицо?

– Какое?

– Словно, тебе никто и никогда не говорил насколько ты приятный человек.

– Потому что мне действительно никогда не говорили таких вещей.

– Быть не может, – ее удивление казалось неподдельным.

– Как-то так, – я развела руками и отчего-то рассмеялась. Наверное, от осознания происходящего. Мне по-прежнему было не интересно, что обо мне думают и говорят окружающие, ведь это такая глупость – ожидать одобрения от всех подряд.

– Хорошо, что ты к этому так легко относишься.

– Я пережила не мало по истине плохих моментов, но знаете, на их фоне все остальное смотрелось лучше.

– Глубокая мысль. Я запомню, и буду пользоваться, не возражаешь?

– Вовсе нет. Я рада поделиться своей мудростью с миром.

– Это хорошо. Мне кажется, из тебя получится отличный оратор.

– Возможно. Думаю уйти в политику.

– Хочешь сделать мир лучше?

– Есть такое желание. Это плохо?

– Нет, я такая же. Мы с тобой во многом схожи, оказывается. Делать что-то хорошее приятно. Это словно маленькая победа, верно?

Я вспомнила день, когда Малькольма Грина оправдали. Я была довольна. Не зря я за него боролась. Сказал ли он мне спасибо? Нет, но так я делала это и не ради него, а ради Кайли. Вот для кого это имело колоссальное значение, не для нас с ним.

– Верно, – я кивнула.

За всеми разговорами я не заметила, как мы приехали. Женщина затормозила и весело на меня посмотрела.

Я выглянула в окно. Там был мой дом. Все во мне напряглось. Откуда она узнала, где я живу. Совершенно точно я не говорила ей адреса. Сомнение закралось глубоко под сердце.

Женщина не выглядела опасной, мне с ней было комфортно и интересно. Не может такого быть, что со всей этой «новой мной» я напрочь перестала чувствовать людей. Но заглянув прямо в глаза своей спасительнице, я так ничего и не увидела.

– Так, ладно, что происходит?

– Мы приехали, Эллисон, можешь идти домой. Тебя ждут, так что лучше поторопиться.

Я не смогла уловить скрытый смысл, поэтому слегка растерялась. А скрытый смысл должен был быть обязательно. Эта женщина знала меня очень хорошо и наверняка я оказалась в ее машине не случайно. Было над чем подумать.

– Кто вы? Что вы сделали?

– Ты все сделала сама. Я только подвезла.

Интересно. Мне стало понятно, что женщина, сидящая передо мной отнюдь не так проста, как показалось вначале. На секунду меня посетила мысль, что она старейшина, как и Кейтлин, но это было бы слишком просто. Она знала обо мне все. Даже Кейтлин и Алекс не знали что со мной.

– Вы нефилим, верно?

Женщина глубоко вздохнула, но в лице не изменилась.

– Верно, Эллисон, ты через многое прошла, так что просто отдохни, не думай сейчас об этом. Придет время, и ты дорастешь до принятия всей правды о мире, в котором живешь.

– Я уже приняла правду.

Ангел наклонилась в мою сторону и открыла мою дверь.

– Тогда расслабься и просто будь собой.

Меня практически насильно выгнали из салона автомобиля, всучив старую фотографию. Как только ноги коснулись промерзшей корки, гравитация атаковала меня, но я не упала. Невидимое моджо подхватило меня и оставило в вертикальном положении.

– Твои родители невероятно гордятся тобой. Они хотели бы, чтобы ты просто была счастлива, – женщина помахала мне рукой.