Ярих Проныра

– Простите покорнейше, – и, немытой ручищей с не стриженными ногтями, чего не преминул отметить про себя Велиофант, сграбастал его в корзину. Будь это Трэш, домовой смог бы возмутиться, отвернуться и не разговаривать, а так – бесчестный прием. Борис, между тем, занес корзину в каюту капитана и удалился.

Трэш сам выложил Велиофанта на карту и заглянул за дверь, убедиться, что никто не подслушивает.

– Этим разбойникам, с острова, все-таки удалось захватить корабль. Они уплыли, оставив на островах женщин, детей и поля, на которых, как оказалось, некому собирать урожай. Ты понимаешь, о чем я?

– На островах чуть было не перевелись разбойники но, благодаря вашим усилиям популяция восстановлена. Капитан, вы герой!

Две скалы, похожие на окаменевшие клыки, как метко подметил Ярих, были пройдены. Они достигли океана, который назывался Бескрайним, и всех не моряков на корабле это настораживало. Капитан настоял на праздничном обеде для команды и небольшую компанию пригласил к себе. Карта со стола, что сразу заметил Велиофант, была убрана, зато лежала белая, с четкими полосами от сгибов скатерть. Из сундука, для такого случая достали белый, тонкой работы сервиз.

Мужчины, в лице капитана, Козыря и дока замолчали, а потом незаметно сомкнули челюсти, когда в каюту в густом облаке духов вплыла Жанна. Лицо ее, румяное от смущения обрамляли мелкие кудряшки, выбившиеся из высокой прически. Модное, с глубоким декольте платье было нежно-бирюзовым. Не без гордости девушка демонстрировала, что на оголенных плечах, в отличие от носа, веснушек нет. Капитан раньше всех отошел от изумления и поспешил подставить даме стул. А вот стоящих в дверях Лиарну и Яриха, с кошачьей корзиной в руках, сидящие за столом, заметили не сразу. Ужасно невежливо, если учесть, что Лиарна наряжалась с не меньшим старанием, чем ее юная гувернантка. Жанна кашлянула, посмотрела на дверь, и детей тут же рассадили, не забыв сделать Лиарне множество заслуженных комплементов.

Немного погодя, из деликатных побуждений, Велиофант решил вздремнуть. К тому же, все эти чувства, любовные треугольники, нежность, робость, надежда – старо как мир для него и лишено познавательного интереса.

Ярих с Лиарной налегали на десерт, а когда наелись, найдя разговоры взрослых скучными, решили погулять по палубе. Лиарне не терпелось вдоволь напрыгаться, навертеться в новом платье. Они улизнули, когда принципиально не унывающий Козырь развлекал компанию очередной историей.

Вкусный, сытный обед на всех действует одинаково. Команда развеселилась, из кубрика доносились громкие разговоры, а временами громоподобный хохот. На рулевого жалко было смотреть. Всем своим видом он олицетворял обделенного судьбой человека. И пока он стоял, держа штурвал и отрешенно глядя вдаль, Ярих решил сделать то, чего ему не разрешалось – влезть на мачту, оглядеться с марса, а главное, показать какой он удалец Лиарне.

Оно того стоило! Глаза девочки, пока он видел их, не забравшись слишком высоко, горели восхищением.

Страшно не было, Ярих много раз видел, как это делают матросы, много раз сам залазил сюда в своем воображении, вот только не ожидал, что даже небольшой ветер здесь ощущался сильнее в несколько раз. Цепляться нужно было крепко, а ванты болтало так, что приходилось крепко держаться одной рукой, пока прицеливалась другая. Наконец он влез в корзину и замер. Она ходуном ходила и казалась хлипкой, ненадежной. «Но ведь, – успокаивал себя Ярих, – И здоровяков матросов, и ураган она выдержала!» Поэтому, сначала он высунул наружу голову, потом осмелел и поднялся во весь рост. Держался крепко. Лиарна казалась маленькой-маленькой, а океан бескрайним и темным. Ярих вертел головой и вдруг сердце, до этого стучавшее в его груди, словно испуганный зверек, замерло – приближался корабль. В следующий момент Лиарна едва не упала в обморок, когда Ярих бросился вниз по вантам с криком:

– Корабль идет к нам! Корабль!

Из каюты выбежал Козырь с подзорной трубой, а следом вопящий Трэш:

– Все руки вверх! Пушки к бою! Получить оружие!

– Вот ведь! Зеленые совсем, куда прут, – проворчал Козырь, – Корабль у них большой, трехпалубный, значит – неповоротливый, а вот пушек больше.

Поднялась суматоха и для того, чтобы не затоптали детей, усатый матросик, опекун Яриха и Лиарны Кляземир, запихнул их в каюту.

Приготовились быстро. Канонир отдавал приказы громко и четко. Каждой команде соответствовал жест, который знали помощники. Птицей летал канонир между пушками, подмечал. Тут ведь главное не упустить момент, раньше успеть повернуться корабль к противнику боком и дать залп, пока не развернулся он и весь арсенал его не глянул на «Чайку» черными дулами смерти.

Канонир дал знак: «Пли!» Орудия разом ухнули, «Чайка» вздрогнула и несколько свистящих снарядов пробили обшивку вражеского корабля.

– Пробоина ниже ватерлинии! – закричал Козырь, едва не выронив из рук подзорную трубу.

– У них течь! У них трюм пробит! – подхватили матросы на «Чайке».

– Ай, да молодец, Ян! Ай да канонир у нас! Молодой, ядреный! – радовался Козырь, схватив паренька в охапку и слегка потряхивая, – И ничего, что безусый, всем нос утер!

Обернувшись, штурман спросил Трэша:

– Вступим в бой, капитан? Они с водой в трюме теперь как черепаха в иле, сделаем мы их в два счета. Козырь от нетерпения теребил бороду.

– Слишком уж их много, кишат вон, как муравьи на кочке, а нам рисковать нельзя, с нами дети и женщины…на, – поправился он. Никак из головы не выходили, да и не укладывались слова Велиофанта о том, что канонир – девушка. Трэш ведь уже глаза сломал, приглядываясь.

– Меткий! – радовался Трэш, – Ни одна баба на такое не способна, – неожиданно для себя он сказал вслух и смутился, встретившись с холодными и острыми, словно клинок, серыми глазами канонира. – Хорошая работа, юноша, – Трэш сдержанно кивнул и отвернулся.

– Уходим отсюда. Не до нас им сейчас. Им бы корабль спасти. Вон как быстро оседает. Капитан поспешил в каюту, вспомнив, что запер там Жанну. Козырь шел следом, вздыхая: «Жалко корабль… А потому что нечего! – внезапно прокричал он и помахал кулаком, в сторону неприятельского судна и, сразу забыл про него. – Полный вперед. Прежним курсом!» – словно мимоходом отдал команду рулевому.

И вот трое мужчин, возбужденных, опьяненных сражением, вернулись в каюту, готовые сложить свою славу и победу к ногам прекрасной девушки, горящие желанием успокоить ее, привести в чувства. (Док действительно успел сбегать за нашатырем.) Почти разом протиснулись они в широкую дверь, и увидели спящую, полусидя на диванчике, утомленную легким вином Жанну. Победители переглянулись, лица их расплылись в широких, слегка хитроватых улыбках и молча, на цыпочках они вышли, тихо прикрыв за собой дверь.

Ярих, как только разрешили покинуть каюту, побежал проведывать Уханчика. Для которого на верхней палубе соорудили сарайчик. Ярих проводил там по нескольку часов в день, кормил, поил, менял подстилку.

– Чем не корова? – дивилась поначалу команда на чудного зверя, жующего сено, а потом привыкла.

Следующие дни плавания прошли в лучших традициях морских прогулок. Судьба, казалось, благоволила и за три недели с хорошим попутным ветром, они проделали большой путь. Удалось выйти за пределы всех известных Козырю морских карт. А ведь ранее он бы и зуб дал на спор, что других не существует.

Солнце светило ярко, припекало. Матросы, ходившие по палубе с голым торсом, босиком и с закатанными выше колен штанами, как и Ярих, вопреки протестам Велиофанта, стали шоколадными. И холодный, знобкий ветер, стал полной неожиданностью, разогнав с палубы людей. Рулевые оделись.

– Хорошо идем, – покачал головой Козырь, цепляя взглядом барометр. Непогода была его стихией, но сейчас что-то было не так. Не правильно. До рези в глазах штурман вглядывался в горизонт, но не видел ничего странного. Глядел на воду. За много лет старик научился по оттенку воды определять глубину за бортом, поэтому не гонял особо своих помощников, тех, что обычно бегают у бортов с длинными шестами и веревками, меря глубину. Его коронной фразой была «вода мне сказала». А сейчас? Вода молчала. Поднималась, перекатывалась. Но плавно, почти беззвучно. Словно спящий дышит, подумалось Козырю.

А судно бойко бежало на всех парусах, и теплилась робкая надежда, что они проскочат странное местечко. Но, едва эта мысль родилась в голове Козыря, как ветер начал стихать. Он сразу почувствовал. Бородой. Она всегда безошибочно показывала силу и направление ветра.

Ветер стих и паруса обвисли. Холод исчез, будто и не было, зато тишина наступила такая, что стало слышно, как в груди бьется сердце, и легкие работают громко, словно кузнечные меха. Обычный разговор резал уши. Не сговариваясь, все перешли на шепот.

А когда пришла ночь, команда и пассажиры вышли на палубу. Никогда еще не видели они столько звезд. Небо светилось от их скоплений, но и это не было чудом. В неподвижных водах, как в зеркале, отражались мириады этих крошечных светящихся шаров. Пропала грань между водой и небом. Создалось стойкое ощущение, что корабль парит в черном бездонном космосе. Околдованные, люди не смогли уйти с палубы, где их и сморил сон.

Проснувшись, Ярих увидел Велиофанта. Он сидел на перилах и смотрел в воду. Ярих подошел к нему.

– Как тихо спят, – начал после паузы домовой, – Даже Козырь не храпит. Ты не находишь это странным?

– Ну, даже если ветер понимает, что нельзя шуметь…

Ярих и Велиофант молча смотрели на неподвижную воду.

Медленно, кряхтя и покашливая, тихо ворча о затекших боках, поднималась команда. Люди вставали и уходили к себе в кубрик, в каюты. Для них начинался обычный будний день.

– И что теперь? – вслух подумал Ярих.

У Козыря, проходящего мимо и услышавшего его, ответ нашелся вполне логичный.

– Штиль, мертвый штиль. – И слова эти были какими-то нехорошими, и он сам мрачен, – Идите, займитесь чем-нибудь, успеете еще, налюбоваться.

Напугав капитана рассказами о злокозненной каюте несостоявшегося писаря, Велиофант, по сути, выхлопотал себе отдельный кабинет. Место, где его не беспокоили. Он с удовольствием читал в тишине, предавался размышлениям и вел корабельный журнал – сам напросился. Но утруждал себя лишь тем, что диктовал нужное Лиарне или Яриху. Это был единственный способ заставить детей заниматься грамматикой и каллиграфией. Потому что отсутствия у детей занятий Велиофант, как ученый, допустить не мог.

Первый день штиля, для лиц в первый раз плывущих на корабле не особо отличался от всех остальных. Разве что капитан приказал перейти на режим экономии воды. Это означало, что мужская часть команды будет умываться теперь морской водой, а дамам придется обходиться без ванн. Но это было пустяками по сравнению с хмурыми, окаменевшими лицами бывалых моряков, глядя на которые становилось страшно, и возникала подозрительная мысль, что они наверняка знают то-то ТАКОЕ… и молчат только из жалости.

Но, были на корабле вещи, которым ничто не могло помешать.

В каюте капитана обедали он сам, Козырь, Велиофант, Лиарна, Ярих и Жанна. И все разом они подпрыгнули, когда раздался резкий и звонкий стук двух огромных металлических крышек друг о друга. А потом звук подхватили песни, гармошка и свист.

– Не надо! Нельзя шуметь! – Ярих подскочил и бросился к двери. Дорогу ему преградила рука Трэша. Он ловко сгреб мальчишку в охапку.

– Прикажите им замолчать, сейчас же!

– Ты никак, малый, на солнце перегрелся! – в голосе Трэша не было и грамма привычного благодушия. Он так разозлился, что готов был отодрать за уши наглого юнца, посмевшего ему указывать но, к счастью для Яриха, за него вступился Велиофант.

– Ты сам видел, на что способен Ярих. Вдруг он прав? Глаза домового метали искры, кончик хвоста бил по бокам. В целом он был похож на разгневанного родителя, запрещающего обижать своих детей кому-нибудь, кроме, конечно, себя. Трэш был так удивлен видом разгневанного Велиофанта, что выпустил Яриха тотчас и голос его уже звучал примирительно:

– Танцы в воскресенье, это древняя традиция, тем более, сейчас, когда команда приуныла. Запретить невозможно.

А Ярих зажал руками уши и зажмурился. Трэш в недоумении теребил его за рукав.

– Если тебе так плохо, я, пожалуй, попрошу потише. Крышки заберу, хочешь?

– Поздно, – сказал Ярих как-то слишком спокойно и выскочил из каюты.

Капитан и домовой вышли следом на палубу, где команда, притихнув, сгрудилась у бортов, наблюдая, как еще недавно неподвижная, словно зеркало, вода закипела вокруг корабля. «Чайка» зашаталась и взлетела вверх, поднятая неведомой силой.

Потом все увидели возвышающиеся над водой могучие плечи и голову каменного великана, покрытые илом и водорослями. В ладони, словно детскую игрушку, он держал «Чайку». Поднес ее к похожим на две пещеры черным дырам глаз и заговорил. От громкого голоса его залаживало уши.

– Так это вы, козявки, посмели разбудить меня?

Все замерли, не в силах верить в реальность происходящего.

– Вы, кажется, веселились? Люблю веселиться. А знаете, какая у меня любимая игра? Знаю, что догадались – кораблекрушение. Он захохотал и многие упали, схватившись, одни – руками за уши, другие – за поручни.

– Стой! Ты должен выполнять договор, подписанный нашими королями!

Команда в недоумении переглядывалась, не понимая, кто из них вступил в переговоры с чудовищем?

– Кто такие вы, чтобы напоминать мне о моем долге?

– На корабле принцесса Харн Орна.

– Раз ты такой умный, то должен знать, что ваша принцесса лишь дочь наместницы.

– Ты ошибаешься! Уничтожив нас, ты объявишь войну между нашими видами, ибо на корабле внук Ярина Великого и король Харн Орна – Ярих.

Поняла ли оглушенная команда, что капитанский кот разговаривает с чудовищем? Но Ярих догадался, что от него требуется, и в доказательство вытянул вперед ладонь.

Каменный великан приблизил корабль к глазам, оглядел пылавшую темно бордовым метку и, к всеобщему удивлению, почтительно склонил голову.

– Чем могу служить?

– Нам нужно вернуться на горготан. Укажи дорогу. Велиофант неуловимым движением обернулся к капитану и шикнул, – Тащи карту. Через несколько секунд карта лежала на палубе перед Велиофантом. Великан подул на нее и рисунок изменился. Появились новые земли и высветилась тонкая линия маршрута.

– Благодарю тебя, страж пути, – произнес Велиофант почтительно.

– Надеюсь, будущий король не забудет об оказанной ему услуге, – проворчал великан, опуская корабль на воду. А потом исчез, так же как и появился, только в обратном порядке.

Океан ожил.

Прошло время, но команда все еще стояла на палубе, ошалело глядя на говорящего кота. Капитан с таким же выражением глядел на Яриха.

– Король! А я его за ухо! И он, может быть, в порыве аффекта плюхнулся бы Яриху в ноги, вымаливая прощения, если бы не приглушенный шепот Велиофанта:

– Трэш! Тащи меня отсюда. Быстрее! Они все на меня так уставились! Еще немного и на сувениры растащат!

Жанна и Лиарна так и не решились выйти на палубу, предпочитая наблюдать из окошка, и счастливому исходу обрадовались не меньше других.

– Быстрее убирайте посуду, – скомандовал дамам Трэш, выкладывая Велиофанта вместе с картой на стол, где на нее тут же, коршуном, налетел Козырь, разглядывая появившиеся черточки и знаки.

– Борька! – неси чаю, – Чаю неси! повторил Трэш еще раз появившейся в проеме голове, – Я, когда переволнуюсь, есть хочу, и мяса, и вообще, тащи, все что есть. И рому команде, по чарке, ну и закуски. Пусть кок постарается.

Взлохмаченная голова тут же исчезла за дверью.

– И десерт тащи, – вдогонку Бориске закричал капитан. И вместе со штурманом завис над картой. Она изменилась. Полностью.

– Мы теперь в другом мире? – тихонько спросил Ярих домового.

Не отрываясь от карты, Велиофант кивнул.

– А зачем их так разделяют, эти миры?

– Наверное, чтобы всем существам места хватило, чтоб каждый народ мог развиваться, как ему предначертано.

– Получается, если бы великан не открыл дорогу, мы бы сюда и не попали?

– Ну да, мы бы плыли по другому месту в мире людей. Так странно, тебя никто не учил, но ты все понимаешь и делаешь правильно. Ты настоящий внук своего деда. Ты станешь великим королем!

– Но ведь…

Велиофант прервал его:

– Ты, рожден королем, и так будет!

Их тихая беседа закончилась.

За дамами, поднося чай и разлаживая десерт, ухаживал Борис.

Физиономия Козыря выглядела по-прежнему грозно, но глаза горели. Велиофанту не нравился этот блеск. Для закоренелого прагматика и человека, верящего только в свои силы и опыт, к коим относился Козырь, столько чудес за раз было слишком. Поэтому Велиофант незаметно выскользнул из каюты, пошептался с поваром, чью психику не возможно было испортить в принципе, и штурману поднесли персональную, почетную, как объявил капитан, чарку.

До следующего утра спать ему пришлось не ужинавши.

Неделя прошла спокойно. Люди устроены так, что быстро ко всему привыкают. Даже к осознанию другой реальности. Капитан, по наущению домового, собрал команду и объяснил, что чудеса им встречаться будут, дичиться их не следует и особо глазеть тоже. Заявление это развеселило и обрадовало команду. Все ждали приключений.

Трэш, был под глубоким впечатлением от мастерства их канонира и по-прежнему приглядывался. Пару раз встречался с холодной сталью серых глаз, что его почему-то чрезвычайно смущало. Он даже забыл, что собирался поухаживать за Жанной. И, в то время как воодушевленная команда летала по кораблю, во главе с штурманом, который не мог нарадоваться на новую, подробную карту и даже уговорил Велиофанта перерисовать ее, на случай, если волшебные значки захотят снова исчезнуть, капитан ходил мрачнее тучи, не замечая ничего и никого вокруг, а однажды ночью, вломился в каюту писаря, куда теперь, вместе с картами, перебрался Велиофант. Трэш слегка покачивался, от него пахло вином.

Ни разу в жизни Велиофант не был разбужен более бесцеремонным образом.

– Поклянись, поклянись, что эта сероглазая бестия женщина!

К счастью домовой соображал быстрее, чем успевал выговаривать заплетающийся язык Трэша. – Разве у вас есть основания мне не доверять, капитан? – хотел было обидеться, но передумал Велиофант, – Во время расследования заговора я беспрепятственно лазил везде,– домовой говорил громко и отчетливо, чтоб донести смысл всех слов до сознания командира без потерь. – Скажи, кто в вашем мире обращает внимание на котов? Вот и канонир не стала. Принесла таз воды, разделась за перегородками и начала мыться. Потом вытерлась и начала одеваться. Как ты думаешь, у меня хватит знания анатомии отличить девушку от парня? Между прочим, чтобы прятать грудь, она носит тугой корсет.

Капитан глухо застонал.

– Молчи, животное, – и плюхнулся на кота, как на подушку, уткнувшись лицом в мягкий мех, – Что делать то теперь? Раньше я ухаживал за женщинами, дарил цветы, украшения, а что дарить канониру? Бочку отборного пороха или первоклассный кремень? Или все же цветы? Из цветов на корабле только горшок с геранью у меня в каюте. Только как ты себе это представляешь? Как я через весь корабль ее понесу, чтоб подарить… Все остальные-то думают, что она парень.

– У тебя жар, капитан, – Велиофант тоже не знал, что делать, событие даже для него было из ряда вон выходящее.

– Да знаю я, такой жар в груди, а теперь еще и этот корсет.

– Пойдем, капитан, Бом Ба Ло, кока нашего, будить, у него есть трава на все случае жизни.

– Мы ее приворожим? – в голосе Трэша прозвучала надежда.

А что, как вариант, подумалось Велиофанту, но он тут же откинул от себя эту мысль.

– Мы успокоим и усыпим тебя.

– Да, это было бы кстати, – вид у капитана был жалкий.

– Ну и влип ты, капитан, – искренне посочувствовал ему Велиофант.

–Да, – с несчастным видом добавил Трэш, – У меня единственный друг на корабле – и тот кот.

Домовой, намучившись за ночь с капитаном, спал долго и, выйдя на палубу, удивился. Там была собрана вся команда, а перед ней свежий, бритый и, как обычно, самоуверенный, вышагивал Трэш. Велиофант прислушался.

– Думаю, вы тоже ни разу не встречали более талантливого канонира. Поэтому я решил выдать и денежное вознаграждение. Теперь эта традиция. Награжден будет каждый смельчак, герой или незаменимый умелец. Команда одобрительно загалдела, – И тем более, – продолжил Трэш, – теперь нет надобности канониру скрывать свою истинную личину, мы по-прежнему будем ее уважать, ну а ценить теперь в разы больше.

Команда, почуяв подвох, притихла.

– Да, любезные, я не оговорился, у нас не Ян, а Яна.

От людей стал исходить звук, похожий на жужжание улья, поэтому Трэш повысил голос:

– И я лично буду разбираться с каждым, кто обидит леди Яну или выскажет ей хоть каплю неуважения. Если неуважения окажется больше капли, я лично скормлю наглеца акулам. А чтоб окончательно отбить у вас желание даже помыслить о неуважении, я дарю леди оружие. Он протянул канониру небольшой пистолет.

Выдержке леди Яны можно было только позавидовать. Лицо с правильными, немного заостренными чертами оставалось невозмутимым, а капелек пота на лбу, под короткими, ершистыми волосами не заметил никто. На палубе воцарилась необыкновенная тишина. Мужчины впитывали информацию и еще не понимали, как отреагировать. Поэтому, задорный голос Козыря, прозвучавший поначалу в полной тишине: «Да ты кремень баба, трех мужиков стоишь!» – позже потонул в хоре одобрительных возгласов. Это было воспринято как очередное чудо, которое ждали с нетерпением.

– Позвольте пригласить вас на чай, – Трэш под локоток увел с палубы не особо сопротивлявшуюся Яну. Но как только дверь в каюту капитана закрылась, он почувствовал, упирающееся ему в живот дуло недавно подаренного пистолета.

– Как вы посмели вмешаться в мою жизнь? – говорила она так, словно вбивала в воздух каждое слово. Но взгляд капитана почему-то смущал ее и самоуверенность таяла, – Зачем?

– Поверьте на слово, – раздался за ее спиной непривычный уху немного глуховатый голос, – У него были уважительные причины. И уберите, пожалуйста, ваше оружие, живой капитан на корабле гораздо полезнее мертвого.

Трэш по-прежнему смотрел Яне в глаза.

– Вы не боитесь, капитан, зря.

– Умереть сейчас от ваших рук будет чудесно. Не медлите.

Яна убрала пистолет – не убивать ведь его на самом деле, но, кипевшая злость просила выхода. Яна чувствовала себя зверем, загнанным в угол, и первое, что попалось под руку, а именно горшок с геранью, был запущен в голову капитана. Трэш медленно съехал на пол, а на лбу его жирной кляксой расползалась кровь.

– Я его убила!

– Только не падайте в обморок, милая, рвите занавеску, мочите в роме, привязывайте ко лбу, а я за доктором. Вы рассекли только кожу. Это не смертельно.

Велиофант выбежал за дверь, но возвращаться не собирался и за доктором не пошел. Трэша горшком не пришибешь, и вообще, все было как нельзя кстати. Хотя в окно, уже без занавески, он все же пару раз подглядел, убедиться, что капитану оказана первая помощь.

Чем закончилась ссора, Велиофант не знал, но Трэш ходил с перебинтованной занавеской головой и жутко довольным видом, а злополучная герань росла теперь в маленькой деревянной кадке в каюте Яны.

Утро не наступило, но и ночи не было. Ни той, к которой привыкли и полюбили, ни черной, ни цвета глубокой темной синевы – густая, непроницаемая серость окутала все вокруг. Тяжелые шаги Козыря выдавали его расположение духа как скверное. В такие моменты сунуться к нему было равносильно, что в котел с кипятком, но главное – это предвещало грозное море, по-настоящему грозное, такое, что даже Козырю не по нраву. Все притихли, прислушиваясь, потому что именно штурман был своеобразным барометром, посредником, передающим волю океана. А он с фонарем ходил вокруг приборов, рядом суетился носовщик. В каюте над картой сидел капитан. Команда замерла в ожидании приказов, и лишь одно оставалось неименным – с камбуза по-прежнему тянуло пряностями так, что текли слюнки. Эта незыблемость дарила надежду.

Велиофант трудные минуты предпочитал проводить возле Лиарны, а теперь и Яриха не отпускал от себя не на шаг. И Кляземир дежурил под дверью. Ведь удержать Яриха на одном месте невозможно, а бегать следом Велиофанту хлопотно. Но сейчас, странным образом, Ярих спал. Сон его был тяжелым, беспокойным, он вздрагивал, что-то неразборчиво говорил во сне, а печать его на руке стала черной. Даже Велиофант впервые такое видел. Лицо Яриха разрумянилось. Велиофант прислонил к его лбу подушечки лапы и шепнул сидевшей тут же и притихшей в кресле Жанне: «Зови доктора, у мальчика жар». Она намочила полотенце, положила Яриху на лоб и выбежала.

– Его нельзя будить, – шепотом сообщил пришедшему доктору Велиофант.

Док посмотрел недоверчиво.