скачать книгу бесплатно
– Блюдечко с голубой каёмочкой, по которому катается наливное яблочко, показывая весь мир?
– В зале засмеялись. Все помнили из детства такую сказку.
– И это мы с вами смоделировали передачу информации только от одного поколения к другому. А сколько могло смениться поколений, которые несли правду предков исключительно в форме извращённой бабушкиной сказки про блюдечко, не понимая самой сути?
Зал одобрительно загудел.
– Но, позвольте! – возразила дама. – Если люди остались жить на Земле, они могли бы снова построить свои чудеса, раз уж знали, как.
– Хорошо! – согласился лектор. – Давайте моделировать ситуацию номер два. Грядёт апокалипсис. Мы знаем, что через 2 часа погибнет большая часть человечества. В-живых, останется 10% от всех людей. Спастись можно только в специальных убежищах. Как вы думаете, какой прослойке населения достанутся эти места в убежищах?
– Ну, конечно, тем, у кого хватит денег заплатить сумму за место! – выкрикнул весельчак с усами. – Надо бы отложить на этот случай!
– Именно, – согласился лектор, – а как Вы, дорогой господин, отреагируете на предложение, Вам или кому-то из членов Вашей семьи уступить место электрику, сантехнику или пахарю? Увы, количество мест ограничено.
– Да, пулю в лоб без разговоров! – не раздумывая ответил усач.
– Итак, господа, спасшиеся после катаклизма и счастливо выбравшиеся из убежища на свою новую Землю, – торжественно обратился к присутствующим Фёдор Аполлонович, – кто из вас сможет соорудить примитивную электростанцию?
Зал молчал, озираясь по сторонам в поисках в своей среде талантов.
– Нет? Жаль, человечество осталось без электричества. А кто сможет восстановить подачу и фильтрацию воды в наши дома?
Опять тишина.
– Ах, да. Дома. У вас нет больше домов. Пустыня. Кто сможет построить дом? Опять никто? Получается, что элитная часть человечества забьётся в пещеры, разведёт костры и пойдёт искать падаль или корешки, чтобы прокормиться. При этом будет рассказывать своим детям, родившимся в этих пещерах сказки «про блюдечко», «говорящее зеркальце» и «ковёр-самолёт».
– Лучшие представители человечества с помощью своего интеллекта всегда найдут решение любой, даже самой сложной задачи, – торжественно и звонко прокричал мужчина с последнего ряда.
Зал одобряюще зааплодировал.
Когда овации улеглись, Фёдор Аполлонович заметил:
– Полностью с Вами согласен, дорогой господин! Вся беда в том, что вы не взяли с собой в убежище ни одного «лучшего представителя человечества», хотя, я вам и предложил это сделать.
Слово за слово разгорелся жаркий спор. Фёдор Аполлонович, никогда не переходя в спорах на личности или, не дай Бог, на оскорбления, всегда мог найти слова, чтобы аргументировано поставить оппонента на место. Так вышло и в этот раз. В конце концов, хозяину дома по просьбе гостей пришлось попросить Фёдора Аполлоновича уйти прочь.
Под улюлюканье и грубые окрики гостей он подошёл к дверям, где молодая девушка из числа прислуги подала ему пальто. Она с восхищением смотрела ему в глаза:
– Фёдор Аполлонович! Вы такой умный! Мне было очень интересно Вас слушать. Не обращайте, пожалуйста, внимание на этих безумцев.
Фёдор Аполлонович посмотрел на молодую, красивую девушку и спросил:
– Как зовут тебя, красавица?
– Лия, – ответила девушка.
– Ты можешь приходить в мой дом, Лия, в любое время и читать любые книги, какие захочешь, – улыбнулся Фёдор Аполлонович и вышел за дверь.
И Лия, набравшись храбрости, пришла. А потом снова пришла. И снова. Она с упоением слушала рассказы Фёдора Аполлоновича, читала старинные полуобгоревшие книги, которые он скупал за большие деньги по всему свету. Затем за небольшую плату стала помогать ему по хозяйству, а потом и вовсе перебралась к нему жить. Предложение стать его женой Лия приняла с радостью. За время общения она очень привязалась к этому нелепому чудаку и прониклась большим уважением, что с радостью принимала за любовь.
В свой старый дом Лия наведывалась регулярно поддерживать чистоту и порядок, чтобы однажды вернувшийся домой её любимый братик Тони был счастлив.
Глава 16.
Жизнь любит тебя, Тони!
– Тоник! Миленький! – шептала Лия. – Не умирай, пожалуйста! Ты сильный и храбрый! Ты не можешь умереть!
Лия всем своим женским сердцем чувствовала беду, грозящую её близкому и родному человеку. Раскаты полуночной грозы ещё больше обостряли её чувства.
– Господи! Прошу тебя! Я всегда безропотно несла любую ношу, тобой возложенную на мои плечи. Я шла по пути, указанному Тобой, и каждый раз благодарила Тебя за ещё один прожитый день. Но сейчас прошу Тебя, не дай ему умереть! Не разрывай моё сердце! Забери мою жизнь, но он пусть живёт. Я с радостью и смирением приму смерть за своего любимого братика!
***
Лис сидел за скалой, держа в руках гранату с выдернутой чекой. Голова Тони безжизненно лежала на его коленях.
– Для меня огромная честь, Цунами, умереть вместе с тобой, – хрипел Лис. Он понимал, что жить им оставалось не долго. «Черные» знали, на кого охотятся, и не отступят, пока живой или мёртвый Цунами не окажется в их руках. За голову безжалостного героя была объявлена большая цена. Но даже не это, а слава «того, кто отрезал голову Цунами», бередило умы и сердца врагов.
– Ястреб! Я голубь! Приём! – прохрипело в рации.
– Приём! Голубь! Твою мать! Ты где носишь свою сизую жопу? – заорал в рацию Лис.
– Угомонись пернатый! Есть где укрыться?
– Я в скалах в шестом квадрате.
– Тогда заройся! Голубь начинает гадить!
Послышался свист приближающихся снарядов.
– А ты говорил, сдохнем! – Лис вставил чеку в гранату, убрал её в разгрузку и, схватив Тони под руки, потащил его глубже в расщелину между больших валунов.
Огненный дождь посыпался с неба.
***
– Его место в морге, – процедил сквозь зубы полевой врач по прозвищу «Доктор-Смерть», взглянув на безжизненное тело Тони, и пошёл осматривать следующего раненого, прибывшего с очередной операции.
– Это Цунами! – Лис схватил врача за рукав. – Он должен жить. Он один стоит целой роты.
– Я не волшебник, молодой человек! – доктор вырвал руку. – Я мёртвых не лечу.
– Он жив! – заорал Лис и стал трясти безжизненное тело Тони. – Цунами, очнись! Ты не можешь умереть!
Тони глубоко вздохнул и, открыв глаза, ясным взглядом посмотрел на товарища:
– Дайте же попить, наконец!
Ошарашенный доктор смотрел на ожившего мертвеца, раскрыв рот:
– Сколько не работаю, такого не видел. Я могу поклясться, что он уже с полчаса, как был мёртв. Тащите его на стол! Этот Цунами заговорённый!
Раны на теле Тони зарастали, как на собаке. Уже через две недели он встал на ноги. А через месяц уже мог бы вернуться в строй, если бы не одно «но». После того, как его мозг был мёртв долгое время, Тони стал совсем другим человеком. Он стал более замкнутым и ещё более озлобленным. Молчаливый, с потухшим взглядом, он подолгу сидел на крыльце госпиталя, уставившись в одну точку.
– Привет, Цунами! – Лис присел рядом с Тони на крыльцо. – Я смотрю, ты бодрячком! Скоро опять на передовую?
Тони перевёл свой тяжёлый взгляд на товарища. Холодок пробежал по спине Лиса. Ещё вчера Тони общался с ним, они вспоминали былые подвиги, своих сослуживцев. А сейчас по взгляду Цунами было вообще не понятно, узнал ли он своего друга.
– Это я, Тони! Лис!
Тони кивнул в ответ и отвернулся.
– Я, пожалуй, пойду. Не буду тебе мешать. – Лис встал с крыльца.
Цунами кивнул в ответ и неожиданно спросил:
– Ты знаешь сказку про то, как поссорились блин и котлета?
Лис пожал плечами:
– Ты давай поправляйся! Мы тебя ждём.
Глава 17.
Доктор-Смерть.
Доктор-Смерть равнодушно осматривал очередную партию раненных, вынося приговоры кто будет жить, а кому суждено умереть. Холодным циником он стал не по своей воле. Так же, как и другие мальчишки, он мечтал в детстве пойти на войну. Но в отличие от своих друзей он мечтал не убивать врагов, а спасать жизни своих солдат. Он получил хорошее медицинское образование и, наконец, оказался в гущи событий. Поначалу молодой, подающий надежды медик, попал в распоряжение старого полевого врача – Матвея Игнатьевича, который не отличался любовью к людям, был всегда пьян и крайне недружелюбен.
«Послушай меня, сынок, – произнёс, однажды, Матвей Игнатьевич, дыхнув в лицо своего молодого помощника перегаром, – ты здесь не для того, чтобы спасти всех. Это война. «Бабушка с косой» здесь развлекается от души. И мы с тобой всего лишь её подручные, которым дозволено разгребать за ней «крошки со стола», решая, кто умрёт сразу, а кого она заберет попозже. Поэтому научись видеть «мёртвых», пока они ещё дышат. Не трать на них время, которое ты мог бы потратить на спасение живых…»
И молодой медик научился. Не сразу, конечно. Прошло довольно много времени, прежде чем он стал холодным циником. Но, когда он им стал, многие содрогнулись…
Матвей Игнатьевич страдал, как вскоре выяснилось, не только цинизмом и пристрастием к алкоголю, но и, как следствие последнего, прогрессирующим алкогольным делирием или, попросту говоря, белой горячкой. Молодому медику приходилось не раз ловить и связывать своего наставника, когда тот начинал неожиданно трястись от страха и убегать от невидимых созданий. Подобные приступы случались, как правило, спустя несколько дней трезвости после очередного запоя Матвея Игнатьевича. Но стоило молодому медику с помощью внутривенных инъекций привести наставника в чувство, как тот делал логичный вывод, что его трезвость вредна ему и всем окружающим и снова брался за стакан.
В тот день им двоим пришлось работать, засучив рукава. Элитная группа разведки напоролась на засаду. Было много тяжёлых. Матвей Игнатьевич вёл операцию, а молодой, но уже достаточно опытный медик, ему ассистировал.
Неожиданно скальпель в руках старого доктора дрогнул. Помощник это увидел и поднял глаза на наставника. Безумный взгляд Матвея Игнатьевича судорожно бегал по больному, наблюдая за каким-то насекомым или чёртиком, видимым только ему одному.
«Смотри, смотри! – заорал Матвей Игнатьевич. – Ты это видишь? А ты мне не верил. Вот тебе! Вот тебе!»
Он взмахнул скальпелем и стал изо всех сил бить им в грудь больного, пытаясь попасть в невидимое существо, затем с диким воплем выскочил из операционной и, не переставая размахивать скальпелем, бросился по коридору. Он судорожно пытался на бегу избавиться от каких-то невидимых созданий, ползающих по его телу. На душераздирающие вопли Матвея Игнатьевича выбежали все – и медики, и пациенты. Помощник догнал его в самом конце коридора. Уверенными движениями он повалил своего наставника, выдернул из его штанов ремень и резким движением стянул ему за спиной руки. Потом он прошёл в операционную и вернулся со шприцем и двумя ампулами в руке. Старый врач продолжал вопить и биться в конвульсиях, лёжа на полу с завязанными за спиной руками.
Сильный удар ногой в живот стал для Матвея Игнатьевича первым успокоительным, затем молодой доктор с невозмутимым выражением лица резким движением оторвал рукав на халате наставника и, не целясь, воткнул ему в вену шприц с успокоительным. Тело старого врача перестало биться в припадке. Взгляд Матвея Игнатьевича стал более осмысленным:
– Спасибо, сынок! – пробормотал он, глядя на невозмутимое лицо своего помощника, который стал набирать в шприц новое лекарство для следующего укола. – Стой! Стой! Ты перепутал. Ты набираешь не галопередол, а, похоже, кураре. Ты же так меня убьёшь, сопляк-недоучка!
Но молодой доктор, как будто бы, не слыша слова своего наставника, поднёс шприц к его вене. Матвей Игнатьевич попытался вырваться, но связанные за спиной руки не давали ему это сделать. К тому же колено соперника уверенно прижимало его к полу.
– Я не перепутал, – спокойным голосом произнёс молодой доктор, посмотрев в глаза наставника. – Ты прав, Матвей Игнатьевич, это не успокаивающее. Это расслабляющее. Так что, расслабься и послушай меня. Ты почти год вбивал мне в голову, что я должен уметь видеть «мёртвых», пока они ещё дышат, пока они еще просят о помощи, и не тратить на них своё время. И знаешь, я научился видеть «мёртвых». Один из них сейчас передо мной.
Матвей Игнатьевич замотал головой, но молодой доктор уже вводил инъекцию ему в вену.
– Ну, сам посуди, – примирительным тоном продолжил он, – ты же знаешь, что твой делирий неизлечим. Мы оба знаем, что дальше будет только хуже. Приступы будут чаще и тяжелее, они будут приходить как в момент трезвости, так и в момент опьянения. И мне придётся тратить на тебя всё больше и больше времени, зная, что конец всё равно будет один. А сколько бы я мог за это время спасти настоящих бойцов?
Тело Матвея Игнатьевича расслабилось, дыхание становилось всё реже. Вскоре оно совсем прекратилось, а помутневший взгляд умирающего замер на лице молодого доктора, хладнокровно наблюдающего за смертью своего наставника.
Молодой доктор потрогал пульс у лежащего перед ним тела, выпрямился и, обращаясь к перепуганной медсестре, произнёс:
– В морг!
Уверенным шагом он вернулся в операционную и потрогал пульс у лежащего на столе солдата, израненного скальпелем Матвея Игнатьевича. Потом равнодушно выключил свет и направился к выходу.
– И этого в морг! – произнёс он, выходя из операционной, и добавил: – Я обедать!
С той поры за ним и закрепилось прозвище «Доктор-Смерть» с лозунгом: «Всех в морг! Я обедать!»
– Послушай, Док! – Лис не знал, как правильно объяснить доктору, что именно его тревожило в поведении своего друга. – Цунами стал совсем другим. Может, ему микстуру там какую-нибудь или порошок какой?
– Я тебе так скажу, мой дорогой! Тому, кто был там, – Доктор-Смерть поднял глаза к небу, – никакой порошок не поможет забыть то, что он увидел. А твой Цунами был там полчаса. Не меньше. А в аду, как я знаю, за одну нашу минуту человек проживает тысячу лет. Вот и прикинь, сколько времени он жарился в аду, пока ты его в грудь колотил.
– Да брось, Док! Я серьезно.
– И я серьезно. После остановки сердца мозг живет не более 5-7 минут. Потом начинается кислородное голодание мозговых клеток, и они начинают безвозвратно отмирать. 20 минут – и дороги назад нет. Твой друг 30 минут был мёртв. Он и раньше был отшибленным на всю голову, но что у него сейчас творится в башке, я даже гадать не возьмусь. Понятно?
– Понятно, – промямлил Лис, – так может ему кислородный коктейль сделать?
– Собери лучше его пожитки, – ответил доктор, – командование отправляет его в запас. Навоевался твой Цунами. Вчера из штаба запросили его дело для демобилизации. Получит очередной орден и шагом марш домой. Война и без него не сегодня-завтра закончится.
Глава 18.
Возвращение.
Лия, хоть и жила в доме Фёдора Аполлоновича, продолжала наведываться в их с Тоником старый дом, поддерживая порядок в ожидании своего любимого братика. После ночных кошмаров Лия стала это делать каждый день, боясь пропустить скорого возвращения Тони, в котором она уже ничуть не сомневалось. Её женское сердце подсказывало, что Бог услышал её молитвы, и её родной брат уже скоро вернётся домой живым и здоровым. Ключ от дома она прятала, как когда-то в детстве, за наличником окна, зная, что Тони сразу его найдёт.
В тот вечер она, как всегда, торопилась в свой старый дом в надежде, что увидит, наконец, свет в окне и бросится на шею своего младшего братика. С того дня, как Тони убежал на войну, прошло уже 7 лет, и Лия представляла, как он возмужал. Ноги несли её всё быстрее, заставляя время от времени переходить на бег. Вот последний поворот перед их с Тони домом. Лия зажмурилась и повернула. Она остановилась и медленно открыла глаза. В окнах дома горел свет. Лия взвизгнула и побежала изо всех сил, не сдерживая своих ног. Распахнув дверь, она увидела сидящего спиной к ней мужчину. Он совсем не был похож на её младшего братика. Широкая спина, мускулистая шея, короткая стрижка…
– Тони? – прошептала Лия.
Мужчина медленно повернулся.
– Тони!!! – закричала Лия и бросилась на шею брату.
Тони растерянно отпрянул назад. Он смотрел на сестру, как будто не узнавал её.
– Тоник, что с тобой? Ты как будто не рад меня видеть!
– Я рад, – промямлил Тони и добавил: – Наверное.
