Черная книга

Возник скандал. Шум на крошечной, крепостной площади становился все громче и нервознее. Карлу Матиусу заехали куском солонины по физиономии. Обиженный рыцарь тут же обнажил свой меч. Дикари-болгары не замедлили опустить копья, причем так ловко и быстро, что три уперлись в грудь разгневанного рыцаря.

Аббат Круазье поднял руку и призвал людей к христианскому порядку. Когда некое его подобие было восстановлено, аббат продолжил было свою речь со спокойствием святого пастыря, но вдруг не сдержался и разразился проклятиями по поводу местных варварских обычаев. Когда смысл слов аббата стал все-таки доходить до жителей Взгорья, местные дикари снова взялись за свои копья и на этот раз нацелили их в лицо аббата. Их острия нервно подрагивали возле самого носа Круазье. Он пригрозил жителям крепости и монастыря карой небесной и поспешно ретировался в свой лагерь на другой стороне реки.

Ночью жители Взгорья сожгли мост, а связанную охрану утащили с собой. Пленные вернулись через несколько дней, но не все, потому что по их словам, кое-кто решил присоединиться к болгарам. Аббат Круазье тут же предал анафеме отступников, изменивших делу освобождения Святой Земли.

Мост решено было отремонтировать в кратчайший срок. Аббат попытался было восстановить отношения с местными жителями, но переговоры были быстро прерваны, потому что рыцари и их многочисленные слуги чуть ли не ежедневно начали устраивать охоту за баранами и прочей живностью местных жителей, а при случае прихватывали и молодых женщин. Схватки были кровавыми и строились по принципу засад. Жителей Взгорья было значительно меньше, но они лучше знали местность и они не любили оставаться в долгу. Кроме почти ежедневных схваток, болгары портили строевой лес по берегам реки, например, подрубая его посередине, или загоняли в стволы сосен осколки старых пил.

Восстановление моста сильно замедлилось. Если бы в отряде аббата Круазье было хотя бы полторы тысячи опытных рыцарей, проблема могла бы быть решена в течение пары дней. Аббат, не задумываясь, снес бы с лица земли Взгорье и монастырь, сохранив на память только святую реликвию, а доски и камни от домов пустил на восстановление моста. Но, во-первых, рыцарей в отряде было чуть больше трехсот, а, во-вторых, Взгорье и монастырь были надежно защищены рвом, высокими стенами и поясом скал. Штурм исключался, но и уйти было не то что нельзя, а трудно, потому что другая дорога – брод чуть ниже по течению километрах в трех – был крайне неудобен. Во-первых, брод был достаточно глубоким, а, во-вторых, на всем его протяжении лежали не меньше десятка огромных глыб, обойти которые по пояс в воде, было бы очень трудно. Но что все-таки смогли бы сделать люди, было не под силу тяжелым телегам. Даже если бы их и разгрузили от груза, большее половины телег все равно стали бы жертвой бурного потока. Вольно или невольно, но отряд аббата Круазье буквально прилип к сожженной переправе.

Герцог Трайом – высокий, жилистый и неистребимо воинственный – прилюдно назвал аббата Круазье дураком. По его мнению, аббат выбрал самый глупый вариант: ни войны, ни мира с местными жителями. А между тем кто-то должен был стоически восстанавливать мост пусть и под редкими, но все-таки иногда пущенными не в пустую, стрелами болгар.

Аббат Круазье ответил обедневшему герцогу длинной проповедью на тему христианского смирения и терпения. Кроме того, он напомнил Трайому, что взял в поход его самого и его двух друзей только из жалости. Например, Анри Деладье уверенно спивался после смерти жены и маленькой дочери, а барон Карл Матиус был слишком весел и глуп для христианских, благородных поступков. Что же касается самого герцога, то он был изгнан из Испании, когда вздумал защитить богатую мавританку от притязаний испанской солдатни.

Карл Матиус не без улыбки заметил, что если бы Трайом был побогаче, речь аббата была бы значительно короче, а если бы он был богат по-настоящему, аббат вообще произнес ее про себя.

Разгневанный герцог во время каждой вечерней трапезы со своими верными друзьями Анри и Карлом Матиусом стал провозглашать тост за христианскую задницу аббата, которая, желая добраться до Святой Земли, за пятьдесят лет своей жизни так ни разу и не взгромоздилась на боевого коня.

3.

Вернувшись в палатку, Карл Матиус долго не мог найти свои кожаные штаны и рыболовную сеть.

«Как сам черт спрятал!» – с досадой подумал он.

Можно было спросить у Анри, не видел ли он их, но тот отправился шататься по лагерю и предупредил, что вернется не скоро.

«Кстати, о каком запахе он говорил?» – Карл потянул ноздрями воздух.

Свежим его было назвать нельзя, но и ничего дурного (с точки зрения не очень-то привередливого Карла) он не ощутил.

Поиски штанов и сети затянулись надолго. Карл рассчитывал сбыть рыбу помощнику аббата Отто Бергу и уже вечером устроить с друзьями очередную «вечеринку».

«Эх, женщин бы найти где-нибудь!» – не без сердечной грусти подумал толстяк.

Впрочем, рассчитывать на диких болгарок резона не было.

В конце концов, Карл наткнулся на серебряную фляжку Анри Деладье. Она завалилась за старое седло в углу палатки, а та, в свою очередь, была придавлена грудой доспехов. Карлу пришлось порядком исхитриться, чтобы просунуть толстые пальцы в глубокую щель и извлечь флягу.

Откупорив ее, Карл удивился тому, что она полна до краев. Он осторожно понюхал вино. Вкус был кисловатым, но терпимым. Карл сделал один глоток. Привкус железа во рту вдруг стал похож на что-то вишневое с горчинкой от косточки. В желудке рыцаря потеплело.

Карл припомнил, что вчера Анри проиграл свой «аварийный» сосуд герцогу Трайому. Но игра не была закончена и вскоре Анри удалось вернуть свой проигрыш. Пьянка продолжилась, избыток вина (а в этом был снова «виноват» добычливый Карл) явно расслабило рыцарей больше обычного. Анри расчувствовался, вспоминая покойную жену и дочь. Если бы добродушный Карл, в конце концов, не заехал ему кулаком промеж лопаток и не заявил, что «все там будем» веселая пирушка могла бы превратиться в заурядные поминки.

Когда Карл наконец совладал с нахлынувшими воспоминаниями, серебряная фляга была уже наполовину пуста. Карл почесал затылок. Объяснить другу, почему он вдруг взялся без помощи Анри опорожнять его флягу, было бы затруднительно.

Карл допил вино и зашвырнул флягу подальше в угол.

«Наверняка он вернется пьяным, – подумал про друга Карл, – а если мне удастся сбыть десяток рыбешек пройдохе Отто, мы продолжим вечеринку и о фляге никто не вспомнит».

Неожиданно в углу, именно в том, в который запустил пустую флягу Карл, что-то зашевелилось и, как показалась рыцарю, сердито сверкнуло на него красными глазами.

«Кролик ожил?..» – улыбнулся не склонный к мистицизму рыцарь.

Он смело подошел к груде вещей состоящих из всего того, что нужно и не нужно в дальнем рыцарском походе, вытащил меч и пошевелил его концом верхушку кучи. Что-то звякнуло, что-то стеклянно треснуло и верхушка стала заметно ниже. Неясная серая тень вдруг брызнула откуда-то сбоку, пронеслось под ногами Карла и исчезла в другом углу.

«Не крыса, – сразу понял Карл. – Хотя, черт его знает, какие тут водятся крысы?»

Поиски неведомого животного Карл проводил осторожно и решил их не прекращать до тех пор, пока «незнакомец» не будет найден. Он уже где-то слышал, что на юге Болгарии обитают неведомые «ночные кровососы».

Как ни странно, но «гостя» Карл обнаружил у чуть тлевшего камелька в углу палатки. Огни на железном, обрешетчатом поддоне едва светились. Наклонившееся над ними живое существо словно нюхало их и, отбрасывая уродливую тень, казалось значительно больше.

– Эй!.. – громко сказал Карл.

Существо оглянулось, и Карл вдруг почувствовал, как на его голове шевельнулись остатки шевелюры. На него смотрел самый настоящий черт. Черт выпрямился, но все равно стоял так, словно вот-вот собирался завалиться на бок.

«Ладно, мы три дня пили, – лихорадочно соображал Карл. – Анри все равно, он уже привык, а вот для меня такая гулянка, пожалуй, явный перебор…»

Карл хотел было поднести ко рту флягу, но ее уже не было в руке.

– Пошел вон! – сказал Карл черту и на всякий случай выставил вперед меч.

Черт не двинулся с места.

«Может быть, попа позвать?» – нерешительно подумал Карл.

«Позови-позови!.. – тут же отозвался внутри него какой-то другой, явно насмешливый голос. – Вот только если поп твоего черта не увидит, поворачивай назад на Рону, брат. Те, к которым невидимые черти приходят, в крестовом походе не нужны. Усек?»

Обращение «брат» да и сам иронический тон мысли был несколько странным.

– Чего тебе? – решил все-таки продолжить диалог с чертом Карл.

Черт выпрямился и извлек откуда-то из подмышки черную книгу. Она была (или казалась) небольшой и несколько потрепанной. Черт сделал шаг, положил книгу на пол и отступил.

– Мне, что ли? – уточнил Карл.

Черт кивнул.

Карл задумался… Черная книга лежала на краю мешка с мелкой оловянной посудой. Деятельный Карл приобрел ее оптом еще в Румынии, но сумел продать только половину. Большую посеребренную чашу, ему, правда, удалось всучить самому аббату Круазье, но дальнейшие деловые отношения вдруг расстроились. Вечно крутившийся рядом со своим начальником Отто Берг то и дело давал понять рыцарю-купцу, что без него дело не обойдется. Отто тоже любил и наличные и торговлю случайным барахлишком.

«А пошел бы ты, Отто! – решил тогда Карл. – Тоже мне посредничек нашелся. Буду продавать понемножку кому подвернется. Гроши, конечно, но на жизнь хватит…»

Карл осторожно приблизился к черту и присел. Он прикоснулся к книге пальцем, потом еще раз, уже смелее и открыл примерно посередине. Рукописные строчки казались очень аккуратными и ровными. Карл сделал вид, что читает, он старательно шевелил губами и щурился из-за плохого освещения. Между тем рыцарь искоса осматривал мешок на котором покоилась книга и нижние конечности черта.

– Вот тут непонятно, – сказал Карл, протягивая вперед руку, словно собираясь перевернуть страницу, – ну, погладил священник мальчика пониже поясницы, что это за грех-то?..

Черт наклонился вперед. Он смотрел не на текст книги, а на указующий, толстый палец рыцаря. Тем менее реакция Карла не раз спасавшая ему жизнь в двух, а может быть даже и в трех десятках схваток, помогла ему и в этот раз. Одним движением руки Карл набросил открытый угол мешка на голову черта. Тот тут же рванулся в сторону, но его догнал удар левого кулака рыцаря, причем такой ловкий, что черт буквально порхнул в мешок-западню. Следом полетела черная книга. В мешке сердито загромыхала посуда, словно туда кинули разъяренного кота.

Карл быстро завязал мешок. Напряжение спало и рыцарь, вытерев со лба пот, едва не присел на ерзающий по полу мешок.

«Тьфу, ты!.. – выругался он про себя. – Куснет еще за неприличное место».

Взвалив мешок на плечи, Карл направился к реке. Спуск к Тронксу нельзя было назвать пологим, тропинка то и дело замысловато виляла из стороны в сторону. Кое-где из земли выступали мокрые, глинистые участки, и Карлу приходилось ставить ступню едва ли не поперек тропы, чтобы не заскользить вниз.

К удивлению Карла, Анри Деладье сидел примерно на том же месте, где до этого стирал рубаху Анри, и пил из фляжки обтянутой серой кожей. Едва взглянув на Карла, он виновато улыбнулся.

– Что тащишь? – Анри кивнул на мешок за плечами друга. – Лишнее, что ли нашел?

– Без лишнего в жизни никак нельзя, – отдуваясь, заявил толстяк. – Человек обрастает вещами, как старая черепаха панцирем.

В мешке с грохотом переваливалась мелкая посуда.

– Выкинуть надо, зеленеть стала, – пояснил Анри Карл. – Теперь эти чашки только кузнецу продать можно. А до Византии этот мешок тащить себе дороже.

Карл подошел к берегу осторожно, по-медвежьи ставя на тропинке ноги. Не сильно размахнувшись, он бросил мешок в воду. Анри проследил его короткий полет и снова приник к фляге. Карл присел рядом. Какое-то время он тяжело отдувался и брезгливо вытирал руки о грязные штаны.

– Ну, ее эту рыбу! – наконец сказал он. – Хотел монетой у Отто разжиться, да видно не судьба.

Анри ничего не ответил. Он смотрел на горизонт изломанный линией гор и о чем-то думал. В глазах рыцаря не было ничего кроме тоски.

– Брось, Анри… – Карл почесал затылок и попытался улыбнуться. – Что было, того уже не вернешь, понимаешь? Ни жену, ни дочку. Всегда так бывает. Вот, например, был у меня мешок, а теперь его нет.

Карл подмигнул другу. Анри растеряно улыбнулся в ответ. Он подумал о двух монетах Карла, на которые он купил флягу с вином, и ему стало стыдно. А сам Карл вспоминая о теперь уже пустой фляге Анри, принялся рассказывать другу об утренней потасовке с болгарами…

4.

Рыцарский поход в Святую землю, три месяца назад собиравшийся в Роне, был похож на водоворот. Желающих отправиться в землю обетованную было не мало, а тех, кто испытывал какие-то сомнения, кружили слова неистового аббата Круазье. Слова были разными: одни словно сливались с тяжким колокольным звоном, в котором каждый житель Роны слышал зов «этого хочет Бог!»; другие, более мелкие, колко напоминали людям их грешки; а третьи, уже совсем земные, шептали о том, что при случае в походе можно разбогатеть. Смерть от вражеского меча или болезни во время пути вдруг перестала быть страшной, потому что возле ее предвечного порога вдруг исчезли менялы в монашеских рясах с пустыми мешками для сбора еще не отпущенных людских грехов и полными, с еще не розданными сверхдолжными добродетелями святых. Чужие добродетели уже не были нужны. Дорога в рай выпрямилась, посветлела и вела прямо на небеса, а не в мрачные монастыри. Да и сама жизнь вдруг стала казаться гораздо проще, потому что рукоятка христианского меча, заполняя собой всю ладонь без остатка, не оставляла места для иной платы для входа в рай.

Толпа ревела: «Этого хочет Бог!» и верила этому. Мир словно стряхнул с себя слой многовековой пыли и развернулся во всей своей земной красоте. Люди стали смелее, добрее и улыбчивее. И – странное дело! – рынок на площади перед кафедральным собором вдруг превратился во что-то напрочь лишенное человеческой расчетливой жадности, житейской ухватистости и простого жульничества. Меч можно было купить за гроши, доспехи – чуть дороже, но тоже по приемлемой цене, что же касается остальной мелочи – луков, шлемов, кольчуги, поножей и простой одежды, то цена экипировки простого воина почти не превышала полугодового дохода обычного крестьянина.

«Этого хочет Бог!»

Иногда площадь пересекало светлое (а еще чаще сияющее лицо аббата Круазье) и народ приветствовал его так, словно аббат шел по воде, а не по потертой брусчатке.

Неведомая сила сразу же потянула в поход Анри Деладье. Он прожил со своей красавицей-женой пять лет, был счастлив, но смерть молодой жены и новорожденной дочки опустошила его крошечный замок. Если Анри в какой-то вечер и оставался в нем, дело всегда заканчивалось грандиозной попойкой с друзьями или теми, кто себя за них выдавал. Анри постепенно беднел и чтобы ускользнуть от грозных признаков надвигающейся нищеты, сбежал в Испанию на войну с маврами. Там он познакомился с весельчаком Карлом Матиусом и обедневшим герцогом Трайомом. Выйдя живыми из более чем десятка схваток с маврами, друзья сблизились, хотя их характеры мало располагали к этому. Герцог Трайом был воином до мозга костей. Карл – смелым толстяком готовым пойти на любую авантюру, а Анри Деладье – если поблизости не было вина – и тем и другим, в зависимости от обстоятельств, в которые попадала неразлучная троица.

Вернувшись во Францию, после неприятности с герцогом Трайомом, троица не рассталась, потому что в Роне уже собирался крестовый поход. Карл Матиус приходился каким-то дальним родственником аббату Круазье и надеялся оказаться к нему поближе и в походе. Но аббат – хорошо зная характер родственника – принял его довольно холодно, а присутствующему рядом Анри Деладье посоветовал прежде избавиться от греха пьянства, прежде чем посвящать жизнь Богу. Что же касается Трайома, то аббат лишь едва взглянул на него, и в короткой фразе, брошенной герцогу, упомянул о самом страшном грехе – гордыне. Короче говоря, дело стало принимать совсем уж дурной оборот, – о походе в Святую землю не стоило и думать – но тут вдруг всплыла история с «черной книгой». Беда пришла откуда ее не ждали. И хотя аббат Круазье сделал вид, что ему нет никакого дела до всяческой чертовщины, пересекая площадь перед кафедральным собором, он уже не излучал сияющей, святой улыбки. Суть дела состояла в том, что родной брат аббата Круазье – тишайший священник, ставший им по настоянию своего старшего родственника – написал сатанинскую книгу «черную книгу», а затем сунул голову в петлю. Как позже выяснилось, все это время с ним сожительствовала двоюродная сестра герцога Трайома. Женщину схватили. И хотя эти трагические события видимым образом никак не отозвались на карьере аббата Круазье, злые языки хорошо помнили эту историю и молчали только до поры.

Что было написано в сатанинской «черной книге» никто толком не знал. Поговаривали, что это была круто замешанная ложь на каплях извращенной правды о церкви и монастырских порядках. Но в том, что автор «черной книги» ненавидел церковный мир, никто не сомневался. Книгу мало кто видел, и она исчезла, оставив о себе только факт, что она существует.

Аббат Круазье потребовал встречи с герцогом Трайомом.

– Иди!.. – шепнул ему на ухо Карл. – Понятия не имею, зачем ты ему потребовался, но иначе нас просто не возьмут в поход.

Как это ни странно, но встреча аббата и герцога состоялась не в кафедральном соборе, а в кабачке, за вторым углом направо, если идти к собору от главных городских ворот. И не днем, а поздно вечером. Надвинув чуть ли не до подбородка капюшон, сменив рясу на простую монашескую одежду, аббат явился на встречу в сопровождении трех рослых громил. Карл Матиус и Анри Деладье хотя и не получили приглашения на встречу с аббатом, устроились за соседним колченогим столиком и если Анри только пил, то Карл – ел за двоих.

Аббат поморщился, увидев неподалеку родственника и его друга, но его деловой разговор с герцогом Трайомом начался быстро и без какой-либо вступительной болтовни со стороны аббата. Суть дела заключалась в следующем: аббат потребовал найти «черную книгу». Герцог немного опешил и спросил, при чем тут он. Аббат усмехнулся. «Черная книга» была написана в единственном экземпляре и сожительница покойного автора, двоюродная сестра герцога Жаннет, неделю назад умерла в подвале одного из монастырей. Судя по всему, женщину допрашивали, но она сказала очень мало и часто смеялась вместо того, чтобы отвечать на вопросы. Короче говоря, следы «черной книги» были потеряны.

Аббат прервал свою речь и выпил стакан вина. Его руки чуть дрожали, а лицо, на секунду выглянувшее из-под капюшона, выглядело бледнее обычного. В городе ходил упорный слух, что в «черной книге» был упомянут и он, аббат. Причем ложь о его склонности к педофилии и связи с монахинями из монастыря святой Женевьевы, была не самым мрачным ее эпизодом.

Выслушав первый, довольно сбивчивый монолог аббата, герцог задумался. Во-первых, он предпочел бы не иметь отношения к «черной книге», а, во-вторых, встреча с сестрой, которая могла прояснить хоть что-то во всей этой странной истории, была уже невозможна.

Трайом спросил аббата, видел ли он хоть раз «черную книгу». Аббат ответил отрицательно и тут же заявил, что, если бы это случилось, он тотчас бы сжег ее. Суть этого мерзкого писания заключалась в том, что ее автор с сатанинской хитростью переплел полуправду и хитроумные вымыслы, откровенное глумление над верой и некие «знания», которые (по мнению автора книги) отцы церкви утаили от простых прихожан. Тут аббата словно прорвало и он заговорил о чистоте веры и о будущем крестовом походе в Землю обетованную. Аббат не сомневался, что «черная книга» уйдет из Роны вместе с крестоносцами, чтобы всячески вредить промыслу Божию. Герцог Трайом попытался было сказать, что он не сумеет помочь аббату в поисках кощунственной книги, но тот резко оборвал его и долго, с каким-то болезненным любопытством рассматривал его лицо. Потом, понизив голос, аббат сказал, что перед смертью его двоюродная сестра сказала, что потерянная «черная книга» явится на свет снова и ни кому-нибудь, а ее брату Трайому.

Герцог поперхнулся вином. Он плохо знал свою двоюродную сестру Жаннет и видел ее последний раз лет пятнадцать назад. Это была некрасивая, хромая девочка с ломким, крикливым голосом и огромными, горящими глазами. Однажды, жалея девочку, Трайом усадил ее на колени и пообещал ей привезти прекрасного принца-индуса из-за моря. Жаннет так обрадовалась, что захлопала в ладоши, а потом поцеловала дядю в щуку сухими губами. Герцог расстался с девочкой и те сведения, которые до него изредка доходили, говорили о том, что девушка ведет не совсем благочестивый образ жизни. Знакомство с братом аббата Мишелем Каризо, очевидно, сыграло в ее судьбе роковую роль. Когда хромоногая Жаннет вдруг зачастила к нему сначала в церковь, а потом стала посещать его и дома, на это мало кто обратил внимание. Минуло два года… Однажды служанка священника нашла его повешенным. Жаннет сидела на полу и безумно хохотала, прижимая к тощей груди какую-то черную книгу.

Девушку задержали и допросили. Она несла полную околесицу вроде того, что Мишель открыл «великую истину» и за это сам Сатана поставил свою подпись на последней странице его книги. Срочно прибывший в дом брата аббат Круазье уже не нашел там «черной книги». Она просто исчезла. Помня о близком родстве с покойным и понимая, что в книге, о которой идет речь, скорее всего, упомянуто и его имя (не считая других имен, куда более высоких по рангу!), аббат лично перерыл весь дом брата. Им было найдено несколько десятков листков с отвратительными рисунками и кощунственными текстами, но больше ничего. Представители инквизиции тщательно исследовали найденное. Половина святых отцов пришла к выводу, что это, скорее всего, творчество умственно больного человека, вторая склонялась к мнению, что это сатанизм чистейшей воды. Жаннету допрашивали еще несколько раз, но ничего нового узнать не удалось.

После очередной паузы в разговоре, аббат Круазье буквально впился глазами в сухощавое лицо герцога Трайома.

– Мне нужна «черная книга», – твердо сказал он. – Я отлично понимаю, что пока у вас ее нет, но если верить Жаннет, рано или поздно она должна появиться. Вы отдадите ее мне. Мишель стал священником по моему настоянию, и чтобы там не было, я несу ответственность за его поступки.

Рука аббата легла на стол и сжалась в кулак. В его глазах желтым светом горела ненависть ко всему миру.

Герцог вдруг понял, что ему больше не стоит пить, и отставил в сторону недопитый стакан вина.

– Лучше помолитесь о своем брате, святой отец.

– Вы должны вернуть мне «черную книгу». А потом я уничтожу ее.

Герцог кивнул.

– Хорошо. Но для того, чтобы уничтожить что-то, это еще нужно найти. Я не могу дать вам гарантии, что сошедшая с ума девушка говорила правду, – он встал. – До свидания, ваше святейшество.

Уже на пути из кабачка Карл Матиус посетовал на то, что герцог слишком вольно говорил с аббатом.

– У аббата доброе лицо, но характер волка, – шепнул он Трайому. – Учти, он ничего не забывает!

Трайом промолчал.

Сильно напившийся Анри Деладье затянул какую-то шаловливую песенку.

– Помолчи! – оборвал его Карл.

Анри пьяно улыбнулся, покорно замолчал, а в его глазах вдруг мелькнула тоска. Он отвернулся и, отыскав на мостовой какой-то камушек, принялся пинать его перед собой…

5.

Набежавшие облака сделали и без того мрачный и каменистый берег Тронкса еще более мрачным.

Анри Деладье не без грусти рассматривал пустую флягу. Карл чистил веточкой подошву сапог.

– Чертова глина, – беззлобно ругался он, – после дождя она скользкая как лед.

Анри бросил пустую флягу на землю и раздавил ее ногой.

– Спать хочется, – Анри зевнул.

– Иди в палатку и спи, тебя никто не держит, – отозвался толстяк.

– Сам иди…

Анри пнул ногой сплюснутую флягу. Она отлетела на один шаг и стала стоймя. Смятая и полусогнутая она напоминала коленопреклонённую фигуру аббата Круазье.

– Трайом пришел, – Карл и показал веточкой в сторону палатки. – Сегодня он здорово поцапался с аббатом. Трайом говорит, что в сто раз легче перейти реку в брод, а не воевать тут с болгарами. Тем более что для этого нет причины…

– Круазье ее найдет. Если уже не нашел.

– Тогда почему он не скажет о ней вслух?

– Наш аббат обожает тайны. Он, наверное, давно забыл, что тайное всегда становится явным.

Карл ничего не ответил, внимательно наблюдая за тощей фигурой герцога. Тот вошел в палатку и отсутствовал примерно пять минут. Выйдя из нее, он уже держал в руках какой-то сверток. Оглянувшись по сторонам, словно еще не зная куда идти, Трайом направился к реке.