Париж… до востребования

И опять начались сомнения. А вдруг мои друзья не поверят, вдруг, даже, если и поверят, не захотят мне помочь? Да просто испугаются! Узнать о том, что магия существует рядом с ними, что она влияет и, подчас, управляет жизнями людей. Это вам не фильм про Джуманджи, а жизнь, настоящая жизнь и, если уж и сравнивать с фильмами, то это, скорее, хоррор, или фильм катастрофа, а не веселое приключение, похожее на сказку. Даже, если я смогу убедить команду, и они поверят мне, и будут согласны помогать, то как это будет выглядеть? Я ведь не собираюсь жертвовать галереей и заниматься восстановлением справедливости, бегая с автоматом по джунглям. Так говорить, или не говорить? Рассказывать, или нет? Могут ведь и не согласиться участвовать в моих авантюрах, имеют право. Ну, если не согласятся, испугаются, не поверят, то тогда придется стирать из их памяти то, что я собираюсь рассказать, придется подключать магию. Кольцо Агнии мне в помощь. Зачем им забивать голову лишней информацией? Как говорится: "меньше знаешь – лучше спишь"!

Словом, я так ничего и не решила. Может, отменить собрание? Может, лучше с каждым поговорить в отдельности? Я опять начала психовать и, чем ближе приближался час общего сбора, тем больше я опять испытывала в себе неуверенность.

 В "Парижских кошках", куда я приехала задолго до назначенного часа, уже хлопотала Орели. Крис, как обычно, сидел за компьютером, на голове неизбежные наушники.

– Что за пожар, Алекс? – девушка чмокнула меня в щеку, поправила на переносице круглые очки и уставилась на меня. – Случилось что-то?

– Да, случилось. У меня ко всем серьезный разговор, скорее сообщение. Сейчас Андрей и Илья должны приехать. Я должна вам всем что-то сказать. Это важно. Это касается гибели Клода и меня, долгий разговор…

 Помощница сделала круглые глаза, кивнула и, прижав к груди папку с бумагами, пошла в свой закуток.

 Честно говоря, я не была уверена, что друзья не примут меня за сумасшедшую после моего сообщения. О, Боже! Я собираюсь признаться в том, что я ведьма! Представила их лица и нервно хихикнула. Особенно меня рассмешила возможная реакция Завадовского. Представляю, мужик еще от похмелья не избавился, а тут ему такое лепят! Орели с Крисом, хорошо зная меня, возможно, удивятся, но они готовы на любые сюрпризы, опыт уже был, а Андрей сам толкал меня на подвиги и уже все знает о моих способностях. Так что все не так уж непредсказуемо.

 Ратманов и Завадовский явились почти одновременно. Илья надел дымчатые очки, пахло от него крышесносным одеколоном, а костюм отвечал всем требованиям последней моды, про галстук молчу, на нем были просто нарисованы нули после первой цифры. На запястье – Патек Филипп. Судя по всему, мой партнер решил подчеркнуть, что он все-таки важный бизнесмен, а не пьянь подзаборная и, вообще, что он – хозяин жизни. Смешной! Я чуть не захихикала, вспомнив, как сегодня утром совала в его дрожащие от перепоя ручонки бутерброд с сыром и чашку с кофе.

 Ратманов был свеж и улыбчив, от него тоже хорошо пахло. Похоже, он перенес вчерашние возлияния легче, чем Илья. И еще ему очень шел голубой кашемировый свитер, облегающий спортивный торс. Красивый, зараза!

 Илья сразу потребовал газированной воды с лимоном, видать, трубы горели, и хрипло изрек:

– Ну, давай, говори, чего звала. Некогда мне тут с вами трепаться, дела ждут…

– Да, Александра, – Ратманов взял протянутую моей помощницей чашечку с крепким кофе и улыбнулся девушке, кивком благодаря ее за любезность. – Изложи, что это за торжественное собрание, огласи повестку дня, – и опять глаза смеются. – Мы здесь все твои друзья, – он сделал широкий жест, демонстрируя, какими именно друзьями я окружена, – может, посоветоваться о чем-то хочешь? – Клоун доморощенный, неужели не видит, что я с утра на взводе. Заткнись и пей свой кофе! Зыркнула на насмешника злющими глазами.

 Орели отогнала Криса от компьютера и усадила рядом с собой на кушетку. Завадовский и Ратманов вольготно раскинулись в креслах напротив моего стола. Я оглядела свою команду. Да, не слишком убедительно… Представила тех, против кого я собиралась выступить с этим войском. Лилипуты против Гулливеров…

 Мелкая, хоть и отважная Орели, девушка с синим ежиком на голове и огромными очками; Крис, натуральный ботан, вечно играющий со своими немыслимыми программами, компьютерный хакер-задрот; Илюша, финансист-алкоголик, или почти алкоголик, смешной толстяк, мнящий себя неотразимым красавцем, и Андрей, единственный, кто более, или менее подходит на роль героя. У него и опыт военной службы и стать геройская, да и мотивация, что самое главное, этот будет сражаться за идею. А что касается меня самой, то хоть я и чувствовала себя почти готовой на подвиги, но не имела ни опыта, ни достаточных знаний, чтобы биться насмерть с такими ведьмами, как Морлан и ей подобными. Правда, утешала себя тем, что смелость города берет.

Как с этими "героями" идти против Ратуса с их эпическими планами, необъятными финансовыми и техническими возможностями? Придется, видимо, пройти у Марго курс молодого бойца, точнее, курс начинающей ведьмы! Смешно? Нисколько.

Мне было вовсе не смешно, скорее страшно. Я не была подготовлена к тому, что задумала. И опять в голову полезли крамольные мысли о том не сон ли это, неужели то, что сейчас со мной происходит – реальность? Я даже не представляла, как начать, сказать, что я не такая… А какая?

Народ смотрел на меня и ждал. И тут, честное слово, сама не знаю как, с языка сорвалось:

– Я всех вас пригласила для того, чтобы сделать одно сообщение… то есть, признание… то есть, я хочу вам сказать… то есть объявить, ну, в общем, сообщить, – я зажмурилась … вот сейчас скажу! Нет, Алекс, остановись, не надо! – что я – ведьма!

Неужели сказала? У меня не было сил поднять глаза на свою немногочисленную аудиторию. Господи, что я делаю! Эх, не с того начала! Чувство было такое, как, если бы я с размаху шлепнулась в лужу… Молчание… Все, как один смотрели на меня круглыми глазами. А я вместо того, что бы остановиться, словно помимо воли продолжала:

–– То есть, я настоящая ведьма, ну, то, что называют колдунья… или как там еще нас называют… Я могу делать то, что вы все видели в фильме про Гарри Поттера… то есть, не все как там, но многое…

Язык заплетался, я чувствовала, что теряю нить, что, то, что я несу, выглядит, как бред сумасшедшей, но меня, действительно несло, я не могла остановиться. Тьфу ты, черт, как все глупо!

–– На метле я, правда, не летаю. И не думайте, магия и колдовство существуют, и они реальны… Я сама была свидетелем. Клода убили они, он не просто так погиб, его убили темные маги по приказу тайного ордена… у них там целый заговор. Мне фантом его рассказал, вот Андрей тоже знает… Они ищут мой камень, мой артефакт, а этот артефакт и есть я сама… вот!

 Эта сумбурная тирада выскочила из меня каким-то пронзительным писком! Я выдохнула оставшийся воздух из легких и часто-часто задышала, глядя на свою оторопевшую команду.

 Команда молчала, я – тоже. Я чувствовала, что лицо заливает краска и по спине бегали мурашки. И тут, в абсолютной тишине, воцарившейся в помещении, Орели охнула, прижала руки к груди, открыла рот, выпучила глаза, увеличенные стеклами очков. Завадовский тоже открыл рот и, видимо, уже собирался что-то сказать, Крис приложил ладонь ко рту и откровенно прыскал от смеха, плечи его тряслись, а вот Андрей, тот приподнял бровь, прокашлялся, словно у него першило в горле, но никаких иных эмоций не выказал, только в глазах заплясали веселые черти.

 Первым подал голос Завадовский:

– Саш, ты как? Ты в порядке? – Илья откинулся в кресле, сложив руки под грудью. – Ты что, с ума сошла? Что за цирк?! Мне что, делать больше нечего, как мчаться через пробки, через весь город, чтобы выслушивать этот бред! Какая к хренам собачьим ведьма? Какой орден? Какие такие темные! У тебя что, крыша поехала?! Ты, видать, подруга, вчера лишку хватила! И кто такой этот Клод? Почему фантом? Опять какой-то мужик твой? Господи, да сколько же их у тебя! Когда его убили, за что? Значит, Ратманов знает, что ты с фантомами общаешься? – он наклонился вперед и покрутил пальцем у виска. – Я в дурдоме, или где?!

 Потом резко выпрыгнул из кресла и подскочил ко мне, лицо его пылало алым цветом, он потел и злобно шипел:

– Слушай, подруга, я уже давно подумываю о том, чтобы бросить всю эту бодягу. Толку пока нет ни от тебя, ни от твоего так называемого "проекта". Притащила невесть откуда какого-то очередного мужика, представила художником, а я ему, как последний идиот, оплачиваю квартиру, оплачиваю выставку, фонд, блин, открываю под него, все оп-ла-чи-ва-ю!!! Надо же быть таким идиотом, чтобы связаться с тобой! – Он кричал, не стесняясь присутствия моих сотрудников и Ратманова. – Толку от твоих идей никакого, а денежки текут! Мои, заметь, денежки! И вот еще что, Александра, – он погрозил мне пальцем, – приготовься мне их вернуть! И мне все равно больная ты на голову, или нет, деньги вернуть все равно придется!

 Бизнесмен выпрямился, одернул пиджак, поправил галстук и уже более спокойным голосом веско, с расстановкой сказал:

– Мои юристы подготовят все необходимые документы, проверят тут твою деятельность, а я умываю руки, не желаю иметь дело с сумасшедшей бабой, – здесь он ехидно ухмыльнулся, – то есть, извините, мадам, с ведьмой!

 Я была готова к тому, что Завадовский выскочит и хлопнет дверью, но, вместо того чтобы покинуть галерею, Илья вернулся на место и явно решил подождать когда выскажутся остальные.

 Орели, дорогая моя подруга, как всегда готова была меня защищать и приняла мою сторону:

– Илия, – так она называла Завадовского, – вы не правы, дайте Алекс объяснить, что она имела ввиду, когда говорила, что она ведьма… и про тайное общество тоже, а главное, про смерть Клода. Алекс, так ты знаешь кто его убил?

– Вот-вот, пусть расскажет в подробностях и, желательно, как можно более убедительно, а то, может, психиатрическую помощь уже вызывать нужно, – вставил гад Илюшка. – Других всячески третирует, критикует, обвиняет в алкоголизме, а сама несет всякий бред!

 Но тут вступил Ратманов. Во время моего сумбурного спича он, я это хорошо видела, еле сдерживал смех, но держался, только прикрывал рукой глаза.

– Ну-ну, Илюша, правда, ты так-то не горячись!  Дай человеку сказать, что ты сразу кидаешься! Видишь, Алекс волнуется, она, возможно, не очень четко изложила то, что хотела нам всем сообщить. Пусть расскажет все с самого начала и, – тут Андрей уже серьезно посмотрел на меня, – скажет почему она нас собрала и чего ей от нас всех ей нужно.

 Ратманов подошел, положил руку мне на плечо.

– Ну, давай Саша, только ты не волнуйся. Все по порядку рассказывай: и про Клода, и про Ратус, и про то, что в Москве было.  Не нервничай, а то ты заикаешься, мямлишь и никому ничего не понятно.

 После реакции Завадавского на мой "каминг-аут" я чувствовала себя так, словно меня вышибли из седла и теперь я валялась под копытами табуна скакунов, вся разбитая вдребезги, в грязи и пыли. То, что все восприняли мои слова как бред, было вполне естественно. Ну, что ж, сама виновата! Не то чтобы я не ожидала подобного, но, то, что все посчитали меня чокнутой было все-таки обидно. Теперь нужно как-то выкручиваться.

– Стоп! – Подняла руку, пытаясь сделать голос решительным. – Я хорошо понимаю, мое признание вам кажется абсолютным бредом и реакция Ильи вполне закономерна, но это правда. Я не собираюсь творить чудеса на ваших глазах, махать руками и двигать предметы, я не творю чудеса, но вы должны знать, что я рассказала все это не случайно. Я объясню.

 Народ опять уставился на меня. А я выдохнула и начала:

– Насчет моих способностей, или дара, называйте, как хотите. Да, то, что я не такая, как все, я поняла давно, еще когда жила в Москве.  С тех пор, как я приехала во Францию, мои способности не проявлялись. Но последние несколько месяцев со мной опять начали происходить странные вещи. Дело в том, что я просто забыла о том, что было в России, в Москве. Так бывает, защитная реакция психики. Но недавно из России приехал один человек с письмом от моей знакомой, она написала, что некоторые люди, которых я знала раньше, хотят меня убрать, а артефакт, который я привезла сюда, присвоить и использовать в своих целях. И теперь мне нужно защищать не только себя, но и своих близких людей. И я поступила бы непорядочно, если бы вас не предупредила, потому что вы и есть мои близкие люди.

 В глазах друзей появился интерес. Но недоверие никуда не делось, и Илья озвучил вопрос, который вертелся на языке у каждого:

– Ты, подруга, не темни, расскажи поподробнее, что там за дар такой у тебя. Кто эти чудики, что хотят тебя мочкануть и что конкретно произошло в Москве? Судя по всему, Андрей в курсе, – он зло усмехнулся. – Вот тихушники, не даром я вас обоих подозревал, – он зыркнул сначала на Ратманова, потом на меня. – А самое главное – причем здесь мы все? Убить-то хотят только тебя.

 Вот ведь гад какой! Но вопросы Ильи были закономерны, на них придется ответить и рассказать про то, с чего начались мои приключения.

– Знаете, это будет долгий рассказ, – я подошла к входной двери и перевернула табличку надписью "Закрыто" наружу.

 Начала я свое повествование с того, что в результате неудачного эксперимента моего отца, произошло частичное стирание моей памяти, а я, совершенно случайно, попала в дом замечательной женщины, Агнии Аркадьевны. Рассказала, как она буквально спасла меня от холода и голода, забрала с улицы. Сказала, что это она обратила внимание на мои способности, а потом стала моей наставницей. Далее пришлось рассказать про стычку с Морлан в банке у Налимовича и как удалось справиться с ведьмой.

 Но въедливому Илье этого показалось мало, ему потребовалось узнать больше об Агнии Аркадьевне, а заодно и про Марину со всеми подробностями. Про Агнию в подробности я не вдавалась, про Марину же сказала, что она мощный экстрасенс и служит в одной очень засекреченной организации.

– Алекс, а за что все-таки убили Клода? Ты точно уверена, что это было убийство? За что? – Подала голос Орели. Она очень хорошо относилась к Клоду и сильно переживала его смерть.

 Что ж, хороший вопрос. Выходит, нужно рассказать о Ратусе, об участии Жоржа Д’Иссеньи в этой организации, о Маргарите Юсуповой и о Рагаре. Расскажу, но потом. Все-таки нужно фильтровать, что можно знать моим друзьям и то, что я не могла раскрывать, и не потому, что не доверяла им, а потому, что тем самым могла подвергнуть их жизни опасности.

– Я, конечно, расскажу, но прежде должна вас предупредить, что это опасная информация. Если кто-то из людей, работающих на темных, узнает, что вы в курсе, то вас ждет участь Клода.

Пугать не хотела, но я должна была предупредить об опасности.

–– Тайные организации вроде Ратуса, не допускают распространения информации о себе. Они уничтожают людей, когда те даже просто узнают об их существовании. Это не шутки, это очень серьезно. Если вы не верите мне, не готовы рисковать собой и захотите уйти, прежде чем узнаете больше, я пойму, но уходите сейчас, если же остаетесь, для меня это будет означать, что вы сохраните тайну и еще, что я могу вас считать членами своей команды.

 Завадовскому опять не сиделось спокойно.

– Стоп, стоп, стоп, Александра, – он встал, выставил руки ладонями вперед, словно сопротивляясь, – это что это за команда такая? Тоже мне, командир! Я вот, например, не могу, не зная о чем идет речь, вот так просто записаться в команду какую-то. – В голосе Ильи звучало издевательство. – Я, конечно, преувеличиваю, но вдруг ты терроризмом будешь заниматься? Что ты конкретно собираешься делать? И, вообще, насколько у тебя достоверная информация? А то подпишешься на какую-нибудь авантюру, а потом и огребешь кучу проблем. И, наконец, ответь: причем здесь мы все?

– Илья, ты что с ума сошел? Какой на фиг терроризм? – подал голос Ратманов.

 Он даже встал с кресла и загородил меня от Завадовского.

– А такой! Мне вообще не понятно почему Александра присвоила себе право распоряжаться нашими жизнями, нести всякую чушь, тратить мое время и мои деньги как ей заблагорассудиться? А? Кто мне ответит? Может, ты, Андрюшечка, гений ты наш недооцененный?

 Было ясно, Илья пошел в разнос, опять ни к селу ни к городу свои деньги приплел. Я чувствовала, что он не столько хотел ответов на вопросы, сколько просто хотел поскандалить. Его сорвало с нарезки с перепоя и он хотел вылить на меня свою злость. Я знала, что, как только он протрезвеет, то снова станет адекватным. Но сейчас понимала, что одной мне с ним не справиться. Спасибо, на помощь пришел Ратманов.

– Илюша, успокойся и послушай, что я тебе скажу, – он повернулся к Илье, посмотрел на него так, что Завадовский моргнул и сглотнул. – Александра, видимо, перенервничала и начала не с того. Давай я сейчас объясню, о чем идет речь. И, пожалуйста, не надо придираться к словам. Ведьма, или не ведьма, но у Алекс, действительно, есть определенные способности, это правда. Тебе понятно?

– Да, Илия, – подключилась Орели, – не мешайте, дайте Алекс сказать. А, если вы чем-то недовольны по работе, то все претензии посылайте официально. Я знаю, что у нас все в порядке! Не хотите поддерживать проект, мы сами все сделаем! А оскорблять Алекс я никому не позволю!

 Мой храбрый воробышек наскакивала на Завадовского, отважно бросаясь на мою защиту. Даже кулачки сжала и сверкала на обидчика злыми глазами сквозь стекла очков.

 Ратманов тронул ее за плечо:

– Сядь, девочка, я сейчас сам объясню, что это за миссия, но только в случае, если вы согласны никогда не разглашать то, что услышите. А ты, Илья, можешь уйти. Если нужно вернуть деньги, я верну, не сразу, но верну.

 Завадовский подскочил с места и выпалил:

– А почему это вы все решили, что я не хочу? Мне просто дополнительная информация нужна! Я что не прав? А вам что она не нужна информация? Орели, Крис, вы что бараны? Ты, Александра, правда, соберись и давай выкладывай все толково. Может, я самый полезный из вас всех буду. Ты там насчет темных что-то говорила. Кто это вообще такие. Я в твоих паранормальных делах ничего не понимаю. Давай, давай, говори, Александра.

 Но я решила переключить внимание на Ратманова. Он и в самом деле лучше справляется со склочным характером Завадовского.

– Илюша, лучше тебе Андрей все расскажет, а то ты опять начнешь меня оскорблять.

 Неожиданно Илья решил смягчиться.

– Ладно, Саш, не куксись, ну, я сказал, а ты забыла. Прости, подруга, – пробормотал миролюбиво Илья.

– Итак, я начну издалека. – Ратманов сделал мне знак пересесть в его кресло, а сам, прислонился к столу, скрестил руки на груди и продолжил. – Ни для кого не секрет, что все страны переживают кризис за кризисом. Широкой публике приводят аргументы об их неизбежности и закономерности, приводят веские экономические и социальные доводы. Массмедиа разносит этот бред сивой кобылы по телевидению и средствам информации, приглашают "экспертов" озвучивать разнообразные идеи этой неизбежности. Может, в этом и есть толика правды, но лишь толика.

Нам вешают на уши лапшу про демократию, защиту прав человека, гуманитарные программы, необходимость прививок. Словом, происходит одурманивание людей. В общем, идет процесс, когда огромные массы людей превращают в рабов. Причем, делается это исподволь, незаметно и постепенно, год за годом. Как? Да начать хотя бы с образования. Школьные программы урезаются до чисто утилитарных знаний. Из школ выпускают молодых людей, пригодных, в основном, для узкой профессиональной деятельности с минимальными интеллектуальными потребностями. Это продолжается повсеместно уже на протяжении как минимум четырех десятков лет. Уже выросли поколения тех, кто готов практически добровольно встать в очередь, чтобы им на шею одели ошейники. Они не готовы, в силу узости мышления, сформированного в школе, или в высшем учебном заведении, правильно анализировать информацию, отделять правду от лжи.

 Андрей взлохматил свою шевелюру, прошелся по комнате и продолжил:

– Я не говорю уже про оболванивание с помощью интернета, соцсетей, всевозможных видео игр, фильмов с заданными сюжетами. Используют и двадцать пятый кадр и нейролептическое программирование. Манипуляция общественным мнением с помощью последних достижений науки стала обычным явлением. С их помощью творят перевороты, устраивают дефолты, организуют беспорядки и развязывают войны. Мы испытываем это на себе ежедневно, не задумываясь о том, кому это надо. Публике пихают в мозги недостоверные факты, показывают якобы документальные кадры и съемки с фальшивыми комментариями, повторяют ложь раз за разом и народ начинает верить. Соцсети типа Фейсбук и Инстаграм15 приняли на себя функции всемирного цензора, отслеживая каждое сообщение, каждый пост, свободный обмен мнениями блокируется. Вопрос: кому, почему и по какому праву это позволено?

 Андрей закашлялся, я попросила Орели, принести воды. Девушка метнулась в крохотный закуток, который мы называли кухней, и вернулась с бутылкой и стаканом. Андрей жадно выпил воду и, утерев рот салфеткой, продолжил.

–– И вот, что важно – это контроль, ежедневный, ежечасный контроль и слежка за каждым человеком. Если несколько лет назад вопрос о том нужны ли камеры слежения на улицах дискутировался на уровне правительства, то теперь установка камер наблюдения где ни попадя и кем ни попадя практически обычное дело. А куда поступают эти данные, кем обрабатываются никому не известно. Народ пугают террористами, показывают жуткие кадры. Да, терроризм существует, но не в таких же масштабах, чтобы следить за каждым человеком. Для борьбы с терроризмом есть другие средства – полиция, специальные службы, разведка, агенты. Поэтому, терроризм – это предлог, а порой и специально организованная провокация. Слежка ведется за каждым, только представьте! – за каждым человеком, у которого имеется мобильный телефон, планшет, или компьютер. За людьми подглядывают через глазок камер, подслушивают через встроенные микрофоны, следят за перемещениями с помощью телефонов.

 Не удержавшись, я с азартом решила вставить свои три копейки:

– А биометрические паспорта, или визы, когда нужно сдавать кровь и отпечатки пальцев? Для чего? По крови много чего можно определить и узнать, а отпечатки пальцев для чего нужны? Человек еще ничего не совершил, а его уже сосчитали. Слежка с помощью локации телефонов – прямое нарушением прав человека на личную жизнь. У всех мобильников имеется такая функция. Говорят, ее можно отключить, но я в этом не уверена.

 Андрей положил ладонь на мою руку, останавливая, и продолжил.

– И вот возникает вопрос: кто это делает с нами, с какой целью? Кто присвоил себе такие права, кто влезает нам в мозги, управляет нами, дергает за поводок, чтобы мы покорно, якобы, по собственной воле, шли в стойло? Эти люди не кричат о себе и своих целях с каждой крыши. Эти люди, заботятся о сохранении своей тайной власти. Концентрация власти любыми средствами, любой ценой – вот главная цель этих людей. Они одержимы властью, они больны этой болезнью под названием "власть". Обладание властью – в этом смысл их существования. И они устраивают "клубы по интересам", сбиваются в тайные союзы.  И это уже не масоны, которые давно превратились в ряженых клоунов, этаких "дружбанов", поддерживающих друг дружку в бизнесе и мелкой политической возне. Масоны оттягивают на себя внимание, хотя уже давным-давно мало кому интересны. Самые значительные фигуры никогда не проявляют себя, не показываются. Вот о них и речь, они и есть настоящие кукловоды. А их методы манипуляции человечеством уже давно вышли за рамки гуманных и человеческих, они безжалостны и прагматичны. Для них человечки – это биомасса, необходимая для вскармливания их идей, они распоряжаются жизнями по своему усмотрению. Они по своей прихоти, преследуя свои цели, стремятся подчинить целиком и регулировать количество и качество «биомассы».

 Пока Андрей говорил, я видела, что мои друзья слушали его очень внимательно, хотя ничего нового и неизвестного Андрей не сказал, просто собрал вместе факты. Он снова глотнул воды и продолжил.

– Лет примерно сорок назад небольшая группа людей, очень и очень богатых людей, поставила перед собой некую задачу. В чем она состоит мы имеем лишь общее представление, можем лишь догадываться по косвенным фактам, но одно ясно – эти люди задумали полностью изменить порядок жизни на Земле. Да, не удивляйтесь, на всей планете и уже немало для этого сделали. А начали с переделки мозгов. Они поставили задачу заставить людей сменить угол зрения, изменить взгляд на мир, на самих себя. Я называю это законом призмы. Знаете, когда стоишь неподвижно и смотришь через призму, то видишь одно, стоит лишь немного сместиться, то видишь, казалось бы, то же самое, но уже по-другому, картинка и та, и не та. Вот и эти ребята вынудили людей сместить угол зрения, сделали так, что зло стало добром, а добро – злом.