Париж… до востребования

Я знала, что последнее время Жорж становился особенно раздражителен, если в разговоре я упоминала какого-нибудь мужчину. Он и раньше, как только замечал, что кто-то обращает на меня внимание, начинал злиться и, если мы были в ресторане, или в другом общественном месте, торопился оттуда уйти и увести меня. Часто у него вырывались замечания, что я слишком кокетничаю, что стараюсь привлечь к себе внимание. Он старался облечь эти замечания в шутливую форму, но я видела, что его ревность становится болезненной. Порой, между нами даже возникали стычки, особенно, если это касалось клиентов галереи, или деловых партнеров. С Завадовским они уже просто ненавидели друг друга. Д’Иссеньи открыто говорил мне, что тот хочет меня трахнуть. Это было обидно и несправедливо, но я пока терпела. Илья открыто намекал на то, что Жорж мешает мне работать и скоро вообще запретит приходить в галерею. Да и Орели, хоть и молчала, но по ее выразительным взглядам на Жоржа, когда тот приходил за мной в конце рабочего дня, было видно как он ей не нравится.

Тем вечером за ужином Жорж пил больше обычного, он осушил, почти в одиночку, целую бутылку бордо, открыл другую, полностью прикончил и ее. Я удивилась, но комментариев по этому поводу никаких не стала делать. Не отреагировала и тогда, когда, не ограничившись выпитым за ужином вином, Жорж, уселся на диван в гостиной, плеснул себе в стакан основательную порцию виски. Я поняла, что он намеренно хотел напиться.

Развалившись на диване, Д’Иссеньи похлопал ладонью рядом с собой, приглашая меня сесть поближе, но я помотала головой и устроилась в глубоком кресле напротив. Я была трезва и мне было неприятно видеть Жоржа в таком состоянии. Он усмехнулся, нехорошо так усмехнулся, криво…

– Да, детка, извини, перебрал немного, знаю ты не любишь, когда я перебираю…

Я видела, что он уже был сильно пьян, но подумала: он взрослый мальчик и сам знает, что делает, а, если завтра будет мучится похмельем – это его проблемы.

Опьянение не убавило любезности Д’Иссеньи, он поинтересовался не хочу ли я поплавать в бассейне, как мы и планировали, может включить подогрев? Я отрицательно покачала головой. Тогда он стащил с соседнего кресла толстый пушистый плед, прихватил пару подушек и, подойдя к камину, кинул их перед ним на ковер. Это нужно было понимать, как предложение закончить вечер, предаваясь любви у огня. Он предоставлял мне выбор: секс в бассейне, или секс перед камином. Мне же не нужно было ни того, ни другого, ничего не хотелось, только, чтобы он просто пошел спать. От любовника в таком состоянии я не ждала ничего хорошего.

Д’Иссеньи стоял посреди комнаты, покачиваясь, язык у него заплетался.

– Знаешь, хочу тебя трахнуть в бассейне. Как русалку, и чтобы ты кричала от страсти голосом сирены. Мне кричала… В мои губы… Но я хочу также трахать тебя здесь, на полу, чтобы видеть огонь в твоих ведьминских лживых глазах. Ну, выбирай, любимая!

Он качнулся, но успел схватиться за спинку кресла, потом приблизился и дыша мне в лицо алкоголем и табаком, злым голосом спросил:

– Скажи, для чего мы сюда приехали? Чтобы любить друг друга, чтобы никто нам не мешал, никто! Ты слышишь, любимая – никто! Не все же нам ссориться и бегать по городу за твоим художником. Твоим… художником… – Я слышала нехорошие интонации в голосе Жоржа, да и на лице его появилось жестокое выражение. – А сейчас я хочу свою женщину… Свою! Алекс, иди ко мне…

Он снова плюхнулся на диван, налил еще виски и выпил одним глотком.

Честно сказать, я никогда не видела Жоржа таким пьяным, он и сам был не любитель напиваться. Мужчина встал с дивана, пошатнувшись, дошел до кресла, вынул меня из его мягкой глубины, уселся в него сам, посадил себе на колени, и стал трогать языком кожу за ушком, безошибочно выбрав мою любимую эрогенную зону. Он бормотал соблазнительным шепотом грязные словечки, от которых я, обычно, вспыхивала, как спичка. Я принимала покорно его поцелуи, отвечала легкими прикосновениями к его лицу, запускала пальцы его в волосы.

Но глаза мои, помимо воли, то и дело возвращались к портрету, стоявшему на полке камина, а мысли – к его создателю. Чем же таким автор портрета так взбередил мои чувства? Хотелось разобраться в себе, подумать… Ах, как некстати Жоржа потянуло на нежности! Когда же он наконец отстанет! Мыслями меня тянуло к художнику. Может, это моя энергийная суть так реагировала на предстоящую встречу? Сходство модели со мной казалось загадкой и мне ужасно хотелось ее разгадать.

Ласки Жоржа становились все настойчивей, он сделал попытку опустить руку мне в джинсы, я отвела его руку. Реакция Жоржа не замедлила последовать. Он пристально посмотрел на меня, приподнял бровь и впился поцелуем в мои губы. Больно впился! Это уже был вызов! Наверное, я сама виновата, нужно выкинуть художника из головы. Какого дьявола мысли о Ратманове не дают мне покоя! Ведь рядом со мной мой любимый, мой желанный мужчина, он откровенно хочет меня, ласкается, угождает, соблазняет. Выбрось Ратманова из головы, Александра! Но проклятый живописец из головы не лез.

Любовник, видимо, потеряв терпение, поднял меня на руки и понес к камину, бережно положил на плед. Я откинулась на мягкий ворс, обняла его крепкую напряженную шею, привлекла к себе. Видимо, сегодня секса никак не избежать! Ладно, придется потерпеть.

Д’Иссеньи успел снять с себя свитер, пламя красиво освещало рельеф мышц груди, мышцы сильных рук. Лежа на ковре, настроившись на наслаждение, я подняла взгляд, увидела склоненное надо мной лицо, и … я его не узнала! Его лицо! Что с ним случилось? Выражение было напряженным, челюсти стиснуты, а серые глаза опасно потемнели и хищно впились в меня. В этом человеке внезапно что-то изменилось так, что я почти не узнавала его черт, в лице появилось что-то незнакомое, жестокое, звериное. Никогда прежде Жорж не смотрел на меня так. Казалось, он вот-вот выпустит из себя зверя со всей его жестокостью и неудержимостью. Он как будто бы готовился к атаке!

Я замерла от неожиданности и удивления. Все с тем же выражением жестокости и похоти, ни на секунду не отпуская моих глаз, Д’Иссеньи начал меня раздевать. Он рванул край майки, обнажил полоску живота, провел ногтем по кромке, разделяющей ткань и тело. Резко опустил лицо и больно прикусил кожу. Я вскрикнула. Все также, не отрывая от взгляда от моего лица, мужчина неторопливо продолжал освобождать меня от одежды. Дойдя до груди, он запустил пальцы под лифчик и резко спустил его. Железные пальцы зажали сосок, потянули, выкрутили и продолжили мять. Это было больно! И становилось страшно. Затем он вобрал грудь в рот и принялся яростно сосать ее. Оторвался, проверяя мою реакцию. Я, с замиранием сердца, смотрела на такое знакомое и незнакомое лицо. Он что, хочет причинить мне боль, хочет жесткого секса? Я всегда была готова поддержать его фантазии, но на сей раз понимала, что вся инициатива будет у Д Иссеьи и он не будет ей делиться. Он сделает все как сам захочет!

Когда моя майка с бюстгальтером полетели в сторону, и грудь осталась обнаженной, на ней ярко алели следы жестоких поцелуев. Жорж расстегнул молнию на моих джинсах и тут же, даже не сняв их, резко погрузил в меня пальцы. Я почувствовала боль. Любовник явно не хотел доставлять мне удовольствия, он хотел причинять боль! Не понимая причины такой жестокости, я продолжала молча, закусив губу, терпеть, никак не отвечая на причиняемую боль. Жорж вглядывался мне в лицо, он не издавал ни звука, только тяжелое дыхание вырывалось из приоткрытого рта.

Он начал ритмично и грубо двигать рукой, проникая в меня все глубже и глубже, задевая клитор, от чего волна возбуждения против воли поднялась во мне и растеклась внутри живота, спустилась к ногам. Я разгорячилась, уже хотела настоящего проникновения, но понимала, что сегодня все решает Жорж. А он все продолжал движения рукой, не отводя от меня глаз, жадно ловя мою реакцию. Мне было неудобно лежать под ним, скованной тканью одежды, Я приподняла бедра, давая мужчине возможность снять с меня джинсы. Он грубо стащил их с моих ног, отшвырнул в сторону. Теперь я лежала полностью обнаженная, во власти зверя, склонившегося над распростертым телом, словно жертва, отданная на потребу его жестоким желаниям.

Резко опустив руки, мужчина взял мои лодыжки и выкрутил тело, повернул меня спиной к себе. От неожиданности я охнула и выкрикнула:

–– Жорж, что ты делаешь, мне больно, прекрати!

Но он никак не отреагировал ни на мой крик, ни на сопротивление. Развел ноги своими коленями и стал мять мне ягодицы. Делал он это так грубо и больно, что я задергалась еще сильнее в попытках высвободится из захвата.

А потом начался кошмар. Я почувствовала, что твердый, как палка член Д’Иссеньи, начал толкаться в заднее отверстие. Такой вид секса никогда не доставлял мне удовольствия, всегда вызывал болезненные ощущения, даже, если Жорж долго готовил меня к такому проникновению и никогда не настаивал, если я говорила, что не хочу и мне больно.

Я уже кричала в голос, просила остановиться, но мужчина только сильнее толкался внутрь. Боль была просто нестерпимая и, когда Жорж стал проникать в меня на полную длину, я уже почти теряла сознание от болевого шока. Слезы текли по лицу, заливая щеки и рот, теперь я только всхлипывала, и терпела, понимая, что он не остановится, пока ему не надоест.

Внезапно Д’Иссеньи встал на ноги и рывком поднял меня за плечи, развернул, поставил на колени. Рука властно легла на затылок и притянула меня к его паху. Огромный член любовника оказался прямо перед моими глазами. Зверь хотел минет.

Я не раз ласкала член Жоржа губами, вбирала в рот его возбужденную плоть, нежно водила языком по выступающим венам, слизывала прозрачные капельки смазки с головки, наслаждалась запахом и вкусом своего мужчины. А потом с удовольствием доводила любовника до оргазма и выпивала его.

Обычно, оральный секс был моей инициативой, или происходил с моего согласия. Жорж никогда не принуждал меня насильно.

Но не в этот раз. Вторая рука любовника опустилась мне на голову, а тело партнера качнулось навстречу. Я хотела взять в руку огромный возбужденный ствол, чтобы хоть как-то контролировать его движения, но Жорж не позволил. Просто прижал свой член к моим губам и настойчиво надавил. Я попыталась остановить его, отбиться, вывернуться.

–– Пусти, Жорж, я не хочу, пусти… да что с тобой?

Любовник не отвечал, он не слышал меня, мое сопротивление его не трогало, а только делало агрессивней. Невнятное рычание было мне ответом. Безжалостная рука намотала пряди волос на кулак и больно дернула.

–– Ну же, любимая, я знаю, тебе нравится, соси, я сказал!.. или я сделаю по-настоящему больно, – меня действительно больно дернули за волосы.

Чужой голос, чужой мужчина… Я понимала, что сопротивление бесполезно, он сделает по-своему… он невменяем!..

Мне пришлось открыть рот и впустить багровое чудовище, которое тут же рванулось вглубь, почти лишило дыхания. Движения Д’Иссеньи были безжалостны, мужской орган проникал в меня почти на полную глубину, слезы текли по щекам, я слушала утробные звуки, издаваемые моим мучителем.

–– Да… еще… да… соси, сучка… буду тебя иметь по-всякому, как ты этого заслуживаешь… как сам захочу… ты моя… только моя… только я буду в тебе… буду делать с тобой все, что захочу… сладкая какая… о-о-о-о…

Мужчина рычал жестокие слова, словно в беспамятстве. Его член толкался и толкался, лишал доступа кислорода, душил меня. Пытка длилась и я не знала сколько еще времени это будет продолжаться. Я чувствовала, что еще немного и я задохнусь! Я умудрилась поднять слезящиеся глаза. Жорж стоял, запрокинув голову, глаза прикрыты, улыбка безумца… О, Боже, я не узнавала этого человека… Это был чужой… Это был зверь…

В какой-то момент, почти теряя сознание, я попыталась освободиться, оттолкнуть мужчину, но он только крепче притиснул меня, еще больнее натянул волосы, практически выдирая их из корней. Я уже начала хрипеть от удушья, почти теряя сознание. Толкнувшись еще несколько раз, зверь выпустил струю спермы прямо мне в глотку. Глухой, поистине звериный рык раздался над мой головой. Конвульсии сотрясли тело Д’Иссеньи. Я захлебнулась, невольно сглотнула, закашлялась и сильно оттолкнув мужчину, высвободилась из захвата. Жорж отшатнулся, рухнул на пол, откинулся навзничь, локтем закрыл лицо. Дыхание его прерывалось, он дышал так, как, если бы пробежал марафон, все его тело было покрыто обильным потом. А я… я не могла отдышаться, судорожно хватала ртом воздух, по уголкам губ стекало семя, слезы застилали глаза… С трудом поднялась с колен, отплевываясь, на дрожащих ногах, нетвердой поступью пошла в ванную. Единственным желанием было прополоскать рот. Каждый шаг причинял боль, я чувствовала как кровь текла по ногам, он порвал меня.

Лежа на холодном кафельном полу в просторной ванной, сжимая горевшие от сильной боли ягодицы, я горько, в голос рыдала. От непонимания того, что случилось, от незаслуженной обиды, от боли. За что? Что произошло? Почему так жестоко со мной обошелся любимый человек? Рыдания сотрясали все мое тело, я почувствовала себя маленькой обиженной девочкой, которую без вины жестоко наказали…

Когда я привела себя в относительный порядок, смазала раны заживляющим гелем, который нашла в аптечке в ванной комнате, остановила кровотечение и вернулась в гостиную, огонь в камине все еще горел, теплый свет догорающих поленьев бликовал на теле Д’Иссеньи. Он лежал все в той же позе, рука, согнутая в локте прижата к лицу, но дыхание его успокоилось и грудь уже не вздымалась, как парус под ветром.

Завернутая в огромный мужской халат, я опустилась на колени рядом с ним. От пережитого шока я не могла ничего сказать. А что сказать? Я не поняла… это что было? Насилие? Мой возлюбленный меня изнасиловал? Надругался? Да. Сунул в зад а потом и в рот член и сделал это, как дикарь, как животное? Чуть не удушил. За что? Почему? Что случилось с моим чутким, трепетным любовником? С мужчиной, который постоянно говорил как сильно он меня любит?.. И эта жестокость. Он превратился в насильника…

Я молчала, молчал и Жорж. Камин постреливал разрушающимися в нем поленьями, ароматные свечи растекались чувственными запахами по комнате, обтекая наши скорбные тела.

Мы оба застыли в горестной неподвижности, Жорж – лежа на полу, закрыв лицо рукой, я – на коленях рядом с ним, обезмолвев от горя, разочарования, понимания что это конец, крах…

Было до боли очевидно – мой мир рухнул, никогда уже не будет как прежде! Да, это был конец! С Д’Иссеньи все кончено… Я не смогу простить. Даже ссора из-за проклятых ночных гостей была лишь невинной размолвкой по сравнению с тем, что сейчас произошло. Мой возлюбленный, мой Жорж, совершил надо мной насилие! Зачем только мы вообще сюда приехали!

– Это была ревность, Алекс… банальная ревность… прости, если сможешь… – расслышала еле слышный хрип…

Глава 31. Я его нашла

Ницца. Канун 2019 года.

–– Да, да, месье Бруно, я вас слышу! Он пришел, он у вас? Прошу, задержите его, я приеду через двадцать минут. Скажите месье Ратманову, что это очень важно!.. Все, я уже выхожу…

Звонок антиквара прозвучал, как труба архангела, я подпрыгнула на кровати и тут же вцепилась в телефон. Спросонья я еще мало что соображала, но уже стала шарить вокруг себя в поисках одежды. Вчера я заснула в одной футболке. Полночи я лечила себя, прикладывая тампоны к трещинам в прямой кишке. Утром крови уже не было, а боль я подавила таблетками. Чтобы выскочить из дома, мне нужно было лишь натянуть джинсы.

Я прыгала на одной ноге, пытаясь другую запихнуть в узкие штаны. События вчерашнего вечера я старалась не вспоминать, отодвинуть хотя бы на время, подумаю потом… Слишком серьезное решение мне предстояло принять… Нет, сейчас не время думать о том, что Д’Иссеньи со мной сделал, нужно сохранять присутствие духа… Об этом – потом, потом…

Где же мои темные очки? Красится некогда, хоть личико явно требовало реставрации после того, как я прорыдала пол ночи…

Уже застегивая куртку, на ходу стала вызывая Убер. Надеюсь, что где-то поблизости проезжает машина и сможет быстро меня подхватить. Ага, пять минут ожидания, отлично!

Когда я выскочила за ворота виллы, машина уже подъезжала, я прыгнула в нее и попросила водителя ехать быстрей.

С размаху распахнула дверь антикварного магазина и с порога выдохнула:

– Где он?! Бонжур, месье Бруно!

Из глубины вальяжной походкой выплыл хозяин и, с улыбкой глядя на меня, произнес:

– Бонжур, мадам, а господин Ратманов ушел.

Я округлила глаза.

– Как ушел? Я же вас просила его задержать…

Я почувствовала себя полной дурой, обманутой дурой! Как же так! Ведь просила же этого козла задержать Ратманова… Мое лицо, вероятно, показало все, что я думала об этом… об этом… козле!

– Но, как же так, месье Бруно, я ведь просила… Когда вы позвонили, я сразу же сорвалась и приехала… Где же я теперь его найду?..

– Да, ушел, сказал, что торопится по делам, забрал деньги за портрет, который вы вчера, мадам, купили и ушел.

Ну, все, теперь я окончательно потеряла своего художника! Я шандарахнула кулаком по прилавку и зло взглянула на упитанного торговца. Сволочь, не мог предлога какого-нибудь придумать! Как обидно! Что теперь делать? Опять искать? Плюнуть и оставить этот проект? В душе я призывала всех демонов на голову вальяжного француза.

– Мадам, зачем так расстраиваться? Месье Ратманов оставил вам записку. Там, наверное, он все объяснил.

Господин Бруно достал из кармана вчетверо сложенный листок.

– Вот, – он протянул мне записку. – Я просил его задержаться, говорил, что вы скоро приедете и у вас к нему очень важное дело. Просил даже оставить номер телефона, но он сказал, что все написал, что вы сможете его легко найти, и – фюить, убежал.

Глаза старого прохиндея смеялись, он явно намекал на то, что, возможно, у меня интерес иной, чем интерес к работам художника. Француз хренов, вечно у них на уме одни глупости!

Пришлось с усилием изобразить вежливую улыбку, поблагодарить. Задыхаясь от злости, я вышла на улицу. Да, не сложилось как-то с Ратмановым… Он что же, не хочет встретиться? Почему?

Развернула листочек, оставленный для меня строптивым художником. Там было всего три слова " Приходите на набережную".

На набережную? Английскую? Конечно, на какую же еще! Да, ведь она длиннющая, куда идти-то? Тоже мне, конспиратор! Я не могла понять, почему Ратманов так шифруется. Что за таинственность? Может, у него с головой не все в порядке? Говорил же антиквар, что он странный. А, если он больной, то зачем он мне? Человек не в адеквате – проблема. Нет, я не хочу работать с чокнутым! Даже, если он и гений! Выставка – это куча юридических бумаг, их не может подписывать неадекватный человек. Достаточно того, что у него, скорее всего, нет вида на жительство. А, может, просто боится, что я сдам его полиции как нелегала? Только зачем мне его сдавать? Мы проговаривали с Ильей вероятность того, что у Ратманова нет французских бумаг, но шеф сказал, что решит эту проблему. Злость на этого странного русского разрасталась все сильнее и сильнее.

Ну, что делать! Встретиться так и так нужно. Пойду искать этого малахольного на набережной! Я уже поняла, что выхода иного нет, да и на виллу возвращаться не хотелось. Там меня ждал разговор с Жоржем…

Жорж… Нет, я не буду сейчас о нем думать! С ним нужно принимать однозначное решение – нужно расставаться, я уже не могла ему ни верить, ни просто даже быть рядом, после того, что вчера случилось. Вспомнила и по телу прошла дрожь. Гадко, стыдно, дико… и больно. А главное, не понятно, почему с человеком произошли такие метаморфозы! Так он ведь и убить может! Ох, что же делать? Как от него убежать, отцепиться, исчезнуть из поля его зрения? Ладно, подумаю потом!..

Нужно бы позвонить Орели, спросить, как там дела в "Кошках", как у нее самой дела и не звонил ли Завадовский. На время своих "каникул" я отключилась от всех контактов и перевела звонки на помощницу. Пусть доложит, что происходит в "Кошках".

На телефоне было штук двадцать вызовов от Д Иссеньи. Вот, черт! На мессенджере, на голосовом. Ишь, раззвонился-расписался! Ну, что ж, этого следовало ожидать. Я, естественно, отвечать не собиралась, ответишь и завязнешь в выяснениях отношений, да и противно было слышать его голос. Сволочь поганая, еще осмеливается доставать меня по телефону! Я все решила, еще вчера, выплакала свою любовь… Отрезала! Гадко было думать… я вся передернулась, когда представила, просто с омерзением вспомнила жестокие руки на своем теле, вкус спермы во рту… Гадость, гадость, гадость! Нет, такое не прощают! Пусть хоть обзвонится, нечего с ним разговаривать! Пусть скажет спасибо, что я в полицию на него не заявила. Хотя, с его связями… Нужно было его еще тогда, в первый раз бросить! Вот, не поверила своей интуиции и опять вляпалась, да еще и физически и морально пострадала.

Я спускалась вниз по улице в сторону моря. Магазин был совсем недалеко от Английского бульвара. Когда я туда вышла, увидела его широкий простор, сразу начала оглядываться по сторонам. В записке было написано прийти на набережную. Значит, нужно перейти дорогу и посмотреть, а вдруг мой художник там где-то стоит? Нужно было спросить у месье Бруно как он хоть выглядит, во что был одет этот Андрей Ратманов. Как теперь его узнаешь?

С моря дул довольно сильный ветер, вдоль парапета шли туристы, скрываясь от прохладного ветра под капюшонами, делали фотографии на телефоны, щурились от яркого солнца, отраженного морем. Внизу, у воды играли в догонялки с волнами отчаянные смельчаки, рискуя быть обрызганными морской пеной, или насквозь промочить ноги, не успев отбежать от случайной волны.

Облокотившись о парапет, я обводила взглядом променад. Где же он, мой неуловимый гений?

В то время, когда я решала: уйти, или остаться и все-таки подождать художника, в моем телефоне раздался звонок. Номер был незнакомый. Я ответила, это мог звонить кто-то из Парижа.

–– Алло? Я вас слушаю.

–– Алекс, это я, – о, Боже, это был Жорж. Первым порывом было немедленно отключиться, теперь он звонит с чужих номеров, чтобы я ответила ему. – Когда ты прийдешь, я хочу тебе все объяснить! Я просто приревновал тебя, прости… Любимая, как ты? Как себя чувствуешь? Ты где?

– Я не хочу с тобой говорить! – закричала не своим голосом, – Я видеть тебя не могу! После того, что ты сделал, на тебя нужно в полицию заявить, ты – не человек! Мне плевать на твою ревность, мне плевать на тебя! Ты – грязный подонок! – Я орала как сумасшедшая, не обращая внимания, что проходившие мимо люди прямо-таки отскакивали от меня. – Не звони мне! И не смей задавать мне вопросы когда я прийду! Я сегодня же уезжаю обратно в Париж! Ненавижу, ненавижу тебя!

У меня было желание запустить айфоном в море, или расколотить его об асфальт, сделать что-то, чтобы никогда больше не слышать этот голос! Эта сволочь, этот гад осмеливается мне звонить и спрашивать как я себя чувствую! Негодяй! Я просто не могла дышать от гнева. Бежать, бежать от него без оглядки! А тут еще этот художник в игры играет! Неужели так трудно было подождать меня несколько минут у антиквара! Где теперь его искать, вот урод! В этот момент я ненавидела всех мужиков!

Я уже намеревалась вызвать такси, что толку ждать, если я не знаю где этот художник, или, хотя бы как от выглядит, как услышала за спиной приятный баритон:

– Наташа? Это вы?

Я резко развернулась и почти уткнулась в грудь мужчины.

Все произошло так стремительно, что первой реакцией было ответить мужчине утвердительно, второй – задать вполне естественный вопрос откуда он знает имя, которое я уже давным-давно сменила.

– Я ждал вас, – мужчина отступил и я смогла его рассмотреть.

Спортивная шапочка, за которой не могли укрыться светлые буйные кудри, поднятый воротник яркой куртки, улыбка, обнажившая ряд ровных, как жемчужное ожерелье зубов, короткая рыжеватая бородка, крепкая шея, небрежно обмотанная шарфом, он был очень высок. Я отступила назад. Молодой человек стоял, не пытаясь приблизиться, только протянул руку.

– Здравствуйте, Наташа, я – Ратманов Андрей. Вы хотели меня видеть.

Я сунула ладонь в его руку, прочистила горло – спазм сковал горло. Звонок Д’Иссеньи и взрыв моих эмоций, видимо что-то сделали с моими голосовыми связками.

– Да, это я! Здравствуйте, господин Ратманов. Да, я Наталья, но откуда вы меня знаете? Откуда вы знаете это имя? Я его давно сменила. Почти .никто не знает как меня раньше звали. Зовите меня Александра, Александра Фелан.

Появление мужчины было так неожиданно, а вид совершенно не соответствовал тому, что я рисовала в своем воображении. Он улыбался во все тридцать два белоснежных зуба, а в глазах было удивление, смешанное с непонятной мне радостью.

–– Да, месье Бруно предупредил, что покупатель хочет встретиться со мной. Но я не ожидал увидеть именно вас. Знаете, я ведь хотел сам вас найти. Это просто чудо какое-то. У вас ко мне дело? Хотите о чем-то поговорить? Есть предложение, может, присядем где-нибудь? Куда хотите пойти? Я вас приглашаю.