скачать книгу бесплатно
Марко застыл, и Хана едва не впечаталась в его зад.
– Переезжаете в другой дом?
– В другую страну. В Россию.
Марко пополз, не отреагировав. Хана сказала:
– Моя мама русская. В Ростове живет тетя, я ее никогда не видела.
– Ч-чем твой папа б-будет заниматься в э-этом Р-Ростове?
– Папа с нами не поедет, – тихо сказала Хана.
– А з-знаешь, – резко и излишне громко выпалил Марко, – я т-тоже уеду. Т-только не в-в-в Россию, а в-в С-С-ША.
– Ты же не любишь американцев.
– Я б-буду шпионом.
Хана хмыкнула. Марко погасил фонарик. Из зарешеченного квадрата в туннель проникал электрический свет. Журчала вода. Ребята сгруппировались у отверстия. Хана бегло оглядела сосредоточенного Марко и перевела взор на решетку.
В ванной кто-то был. Хана не видела человека, но отчетливо слышала, как он кряхтит. Сердце забилось сильнее. А раскатистый, басовитый звук испускаемых газов и последовавшее сопение заставили подавиться слюной. Прямо под ними мужчина тужился на унитазе!
Хана пальцами прищепила нос. Марко выпучил глаза, гримасничая. Хана пихнула его плечом: пошли отсюда! Он повиновался. Мелькнуло оконце на кухню. Заструились шершавые стены. Отойдя на приличное расстояние от «газовой камеры», Марко прокомментировал:
– В-вот это канонада!
– Как тромбон! – подтвердила Хана.
Хотелось, чтобы приключение не кончалось. Чтоб они выбрались из потайного лаза в Доме цветов или даже во чреве станции «Вуков споменик» и пошли есть мороженое. А завтра снова вернулись в шахту следить за блондинкой с дойками и пердящим дядькой.
– Х-Х-Хана, – прошептал Марко изменившимся голосом, – б-без тебя у м-меня не б-будет друзей.
– Ты дружишь с Младеном и Вуком, – возразила Хана.
– Они придурки.
– Ты тоже придурок, – Хана улыбнулась.
– З-знаешь…
Но она не узнала. Так и не узнала, что он пытался сказать этим своим странно взрослым голосом во мраке.
Перебивая на полуслове, залаяла собака. Не сговариваясь, Хана и Марко проползли мимо чьей-то темной ванной к чьей-то светлой кухне и, сгрудившись, увидели источник тявканья. Йоркширский терьер нарезал круги по линолеуму, истерично лая на вентиляцию.
– Он нас учуял! – шепнула Хана. – Хороший песик.
Терьер оскалился.
– Ты чего? – Женщина в махровом халате, с обмотанной полотенцем головой, вошла на кухню – Хана отпрянула. – Проголодался?
Терьер запрыгал, отрывисто гавкая, указывая кормилице на незваных гостей.
«Интересно, – подумала Хана восхищенно, – подними она голову, заметит нас за решеткой? А если заметит – завизжит? Потеряет сознание?».
Женщина насыпала в миску собачий корм.
Марко потормошил зазевавшуюся Хану. Стараясь не шуметь, они поползли по трубе.
– Я тут еще не б-был. В шестом п-подъезде.
Хана поразилась, как далеко они забрались.
– Ого! – сказал Марко.
Оконце, к которому они приблизились, было неярко освещено. Решетка отсутствовала. Сообразив, как сильно они рискуют, Хана прикусила язык и импульсивно дернула приятеля за рукав. Он просигналил глазами: все в порядке! Прополз на метр, позволяя Хане заглянуть в проем.
Дверь была отворена, и солнечный свет падал в коридор из кухни. Дно ванны покрывал слой чего-то черного. Веяло затхлостью, засорившейся канализацией, гниющими овощами. Приставив палец к губам, Марко включил фонарик и поводил лучом по ванне. В ней будто мылся нефтяник. Вязкая субстанция измарала эмалированную поверхность, на бортиках темнели потеки цвета смолы. Луч зацепил кафель, жирный, в отпечатках рук.
Марко деловито уполз к следующему световому квадрату. Хана, поглазев на лужу, отправилась за ним.
Решетки не было и здесь. Не было стола и холодильника, календарей, комнатных растений – всего того, чем люди украшают квартиры, чтобы отвлечься от угрюмых подростков во дворах и зловонных луж в подъезде. Осторожно высунув голову, Хана разглядела под собой мойку и газовую печь в саже.
– Тут никто не ж-живет, – констатировал Марко.
Обычная история. Счастливчики съезжали. Желающих приобрести жилье в неблагополучном районе становилось все меньше. Неблагополучным называла их район мама.
Марко сел, спустив ноги из шахтного отверстия в квартиру.
– Погоди! – воскликнула Хана. – А вдруг живут? Алкоголики или наркоманы…
– Да т-ты оглядись.
Она огляделась. Шторка издырявленной тряпкой стекала с карниза заодно с гирляндами паутины. Линолеум и подоконник припорошила пыль. На кухню явно месяцами никто не входил.
– Айда? – предложил Марко.
Хана сглотнула.
– Айда.
Это было круче, чем шпионить за соседями. Каждая клеточка Ханы трепетала от страха и наслаждения. Адреналин выпрыскивался в кровь, опьяняя, как вишни из наливки бабушки Сары, которые Хана съела тайком на Рождество. Марко катапультировался практически бесшумно. Подал Хане руку. Она оперлась кедом о мойку и приземлилась на пол. Хана и Марко стояли посреди чужой кухни, зачарованно озираясь.
Здесь царило запустение. Пыль напоминала пепел сотен выкуренных сигарет. Оконное стекло никогда не протирали. Между мойкой и печью валялось мусорное ведро с прилипшим к пластмассе картофельным очистком, а в паучьем коконе притулился взлохмаченный веник.
– П-приберемся, и можно жить. Обустроим штаб!
Хана вообразила, как они с Марко чаевничают, утомившись от генеральной уборки. А чтобы было интереснее и страшнее, вообразила, что в квартиру нежданно врывается риелтор в сопровождении потенциальных покупателей.
Из ванной тянуло гнилостным запашком. Обои отклеились, обнажилась белесая шпаклевка. Коридор, в точности как у Максимовичей, изгибался буквой «г». С потолка свисал огрызок провода.
– Мог бы найти штаб получше.
– И найду, – заверил Марко. – Это на п-п-первое в-в-в…
Он замолчал. Хана посмотрела на него, замершего столбом, а потом переместила взгляд туда, куда Марко таращился. В проем межкомнатных дверей.
Единственным предметом мебели в гостиной был стул. И на стуле, лицом к подросткам, сидел человек. Мужчина в серых штанах, сером пиджаке, с большими серыми руками, сложенными на серых коленях, с серыми волосами, торчащими над лобастой серой головой.
Хана ахнула.
Мужчина не шевельнулся. Его веки были опущены, а рот приоткрыт, и Хана видела ряд серых зубов. Одутловатое лицо будто припудрили цементной крошкой.
«Это пыль!» – поняла Хана. Мужчина порос пылью.
– Он ч-что? – от страха Хана стала заикаться, точно передразнивала приятеля. – Он не ж-живой?
Произнести «мертвый» не повернулся язык. Мужчина сидел, как примерный ученик на уроке, колено к колену, стопа к стопе. Ноги босые, серые, с омерзительно длинными ногтями. Хана подумала, эти ногти цокали бы об пол при ходьбе.
– Д-да, – выговорил Марко завороженно. – У-у-умер, и н-н-никто не з-з-знает.
– Надо сказать родителям.
– Н-нет. С-с-сделаем а-анонимный звонок.
Хана кивнула. Она не хотела смотреть на труп, но смотрела. Прежде она видела мертвых людей лишь вскользь: в гробах, выставленных у подъездов, окруженных старухами в траурной одежде.
Казалось, мужчина спит. Сколько ему? Моложе папы. Лет сорок пять.
Как-то Хана подслушала разговор взрослых. Папа рассказывал дяде Гордану про войну, про то, как в Банской краине его отряд проник в дом сепаратистов и нашел повесившегося македонца. «Никогда не забуду, как от него воняло и сколько там было мух», – сказал папа.
Хана втянула ноздрями воздух, но почувствовала только запах застоявшейся воды из ванной. И мухи не роились, как в ночных кошмарах, мучавших Хану после подслушанного папиного откровения.
Будто прочитав ее мысли, Марко спросил:
– П-почему он н-не разложился?
– Давай скорее уйдем, – сказала Хана.
Но еще минуту оба пялились на труп. И, наверное, оба думали о гипотетическом убийце – хотя на теле мужчины не было ран и это походило на естественную смерть – об убийце, который прячется где-то в недрах выморочной квартиры.
Не сговариваясь, они решили воспользоваться нормальным выходом, их поманила дерматиновая обшивка двери. Хана дернула щеколду, та поддалась, оставляя на пальцах маслянистую влагу. Заскрипели петли, и в унисон заскрипели голосовые связки за спиной.
Хана обернулась.
Хозяин квартиры покинул стул. Он возвышался позади Марко, ошеломительно высокий, не изменившийся в лице, большеголовый, как монстр Франкенштейна из старого фильма. Закрытые глаза и открытый рот, серый язык за серыми зубами. Лицо под пудрой пыли не могло принадлежать живому человеку, но он двигался.
Хана завизжала.
Серые руки приняли Марко в свои объятия. Обхватили грудину и запечатали ладонью крик. Оторвали от пола. Марко брыкнул ногами, отчаянно сопротивляясь. В его выпученных глазах застыл ужас. Отвертка выпала из кармана, стукнувшись об пол.
Вот что Хана запомнила. Чудовище Франкенштейна держит извивающегося Марко, словно не позволяя натворить глупостей, а вокруг сгущаются сумерки.
Хана рванула дверь и помчалась прочь. По ступенькам вниз, на улицу, мимо парней, разразившихся хохотом, в свой подъезд, в свою квартиру.
Папа сгорбился у телевизора и не слышал, как она влетела, как бабахнула дверями спальни.
Лежа в постели, дрожа и источая холодный пот, Хана думала о Марко и молилась богу, мечтала вырубиться и осознать, проснувшись, что это был сон, и они не ползали в стенах, и нет никакого серого человека с кожей, покрытой пылью, с ногтями, способными вспарывать животы.
Отец Марко позвонил вечером, узнать, куда запропастился его сын.
* * *
Аня не представляла масштабов катастрофы, пока на канале Собчак не вышло это чертово видео. Хватило полчаса, чтобы понять: это конец. Конец ее репутации и карьере. Она не очистится: проще сменить имя, внешность и пол, и сферу деятельности, конечно. Ни один продюсер не даст ей денег. Ни один уважающий себя актер не согласится у нее сниматься.
Отныне она персона нон грата в любом приличном месте.
Телефон булькал, принимая сообщения. Аня зашвырнула его в ящик стола. На мониторе Ксения Анатольевна с нескрываемым удовольствием пинала труп.
– Вы говорили, что бросили пить.
– Двести пятьдесят шесть дней назад.
– В сторис вы писали «двести семьдесят дней»… В понедельник.
– Разве? У меня плохо с цифрами.
– Аня, мы же взрослые люди.
– И что? Я перепутала.
– Аня, вы сейчас выпившая?
– Нет!
– От вас пахнет алкоголем.
– Это такие духи.
– Очень интересно. Скажете потом, что за духи, я тоже буду пользоваться. Клянусь, мы не готовились, но случайно у нас есть с собой алкотестер…
Аня застонала у ноутбука. Количество дизлайков, простыни издевательств в комментариях, само название ролика: «Максимович: перверсии, скандалы и алкоголь» красноречиво говорили о ситуации.
– А детектор лжи вы не захватили? Я вам не подопытная свинка, Ксюша! И мы не на допросе!
Аня наивно полагала, что предстанет перед зрителями радикальным творцом, анфан террибль русского кинематографа, но вместо террибля в ролике два часа запиналась и завиралась пьяная косноязычная идиотка. Как в меме «ожидание и реальность», где слева – Ларс фон Триер, а справа – Максимович, в какой-то момент облившая себя кофе.
– Наркотики тоже в прошлом? Как и алкоголь? Или прямо в прошлом?
