Безумные

У незнакомца красивые губы. Это первое, что приходит мне в голову. Решительный подбородок с легкой темной щетиной, квадратные скулы и широкая шея. Темные глаза за гладкой черной маской сверкают теплым огоньком и неотрывно глядят на меня. Признаться честно, я приятно удивлена и почему-то до глубины души взволнована. Как неловко, так и чертовски любопытно находиться здесь, в компании незнакомца, с которым минуту назад у нас был странный разговор в темноте. Только сейчас понимаю, что ни разу за прошедшие пару минут не подумала о его внешности.

Смущение зашкаливает, и я отвожу взгляд. Не в силах пошевелиться, отвернуться, уйти… А не слишком ли сомнительно продолжать молча и неподвижно стоять перед парнем, который неотрывно смотрит на меня? Он чего-то ждет?

– Ты необычная.

Комок нервов, смущения и необъяснимой теплоты замирает в груди, заставив мой взгляд медленно подняться. Мужской голос изменился, стал тише, глубже и привлекательнее. У меня даже кончики пальцев закололи, и помнится, кто-то говорил, что сей факт является причиной многих патологий.

О чем это я вообще?

– Как тебя зовут? – все тем же тихим, но вибрирующим голосом спрашивает парень, плавно и не спеша моргая.

Нет, клянусь богом, если ещё раз взгляну в его спокойные и такие теплые глаза, у меня расплавится кожа.

– Не успела придумать имя?

Придумать?

В мыслях молниеносно пролетают все персонажи, которых мне довелось встретить за последний час.

Мэри, Моника, Дженифер, Чарльз, Дракула… Только сейчас мне приходит в голову, что я понятия не имею, какое имя выбрала себе Илона. Моя бывшая подруга!

– Разве это обязательно? – уточняю я, разрешив себе взглянуть только на мужские губы. Теперь-то я точно знаю, что значит пленительный взгляд.

– Таковы правила, – спокойно отвечает он, едва заметно пожав плечами. – Не нужно смущаться.

О, боже, вот это стыдоба. Последний раз эту фразу говорил мне дядя Леша, папин брат, когда мне было лет семь-восемь. Он и впрямь думал, что я не узнаю его под маской Деда Мороза и с радостью расскажу стихотворение, чтобы получить заветные подарки. Однако мне было так стыдно, что я и слова не могла вымолвить.

– Я сказал что-то не то? – Необдуманно поднимаю глаза и тут же утопаю в его ореховом взгляде, как в зыбучем песке. Каролина, соберись же ты! Мужские глаза расслабленные, с поволокой, кажутся мягкими, как пушистый плед. – Такое чувство, что ты…

– Каролина! – выпаливаю я, не дав ему возможности закончить мысль. Не стану я выдумывать никаких имен, мне и моего странного ого-го как достаточно. – Меня зовут Каролина.

Парень долго смотрит на меня, а уголки его губ плавно приподнимаются. На его черной маске нет ни единого страза или пера. Она простая и гладкая, как шелк. Искусно прячет облик хозяина, давая волю воображению.

– С кем ты пришла сюда, Каролина?

– С подругой. – Которая с легкостью бросила меня. – А с кем пришел ты? – Зачем мне знать это?

– С другом. И как тебе здесь?

Я не в силах сдержать нервный смешок.

– Странное место. – Поджимаю губы. – Разве нет? Я от страха чуть не умерла, когда выключился свет.

– Я бы ни за что этого не допустил.

Наши глаза встречаются. Не понимаю, что он имеет в виду, но его вибрирующий голос обжигает мои внутренности. Честное слово, у меня мозги в трубочку сворачиваются, стоит этому незнакомцу только слово сказать.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, вцепившись руками в сумочку, которая свисает через плечо.

Но парень молчит, лениво улыбаясь.

– Тоже не успел придумать?

– Я не новичок. У меня есть имя.

– И?

Его взгляд настолько пронзительный, что у меня подгибаются ноги. Если он психопат или маньяк – по сути, это, наверное, одно и то же, – то уж слишком привлекательный.

– Чего тебе хочется? – вдруг спрашивает он, завораживая меня ореховыми глазами. Вопрос ставит меня в тупик, и, по всей видимости, мое лицо выглядит слишком растерянным, поскольку незнакомец тут же с пленительной улыбкой поясняет: – Чего ты хочешь в данную минуту?

– Уйти.

– Разве? – усмехается он.

– Точно.

Парень делает небольшой шаг назад, словно пропускает меня, и тут я замечаю темную дверь позади него. Я была так заворожена им, что даже не удосужилась оглядеть комнату, в которой мы находимся. Кажется, мое сознание решило отказаться от попыток скорейшим образом покинуть сие местечко.

С подозрением оглядываю небольшое помещение с массивным деревянным столом на резных ножках и двухместным диваном из темной дорогой ткани с золотистыми нитями. Обычно такие можно увидеть в зарубежных фильмах в домах каких-нибудь аристократов, задумчиво попивающих чай из дорогих фарфоровых кружек. Вытянутое окно завешано плотными, почти черными шторами, и единственным освещением здесь служит золотистый торшер.

– Для чего нужна эта комната в ночном клубе? – интересуюсь я, оглядев несколько полок с книгами. Наверняка, это муляжи. На темном письменном столе, кроме ручки и небольшой золотистой коробочки ничего нет.

– Это кабинет. Здесь прячутся, знакомятся и общаются гости. Как и мы сейчас. Почти каждая дверь на втором этаже предназначена для этого.

– Нет, серьезно, разве это не странно? – с подозрением гляжу на парня.

Он с улыбкой расстегивает пуговицу облегающего пиджака и прячет руки в карманах брюк. Замечаю, как его глаза не спеша проходятся по моим бедрам, задевают грудь и делают остановку на губах. Во рту у меня пересыхает. Не могу понять: мне страшно или любопытно? Прочищаю горло и отворачиваюсь, делая вид, что рассматриваю те книги-муляжи с абсолютно одинаковыми корешками.

Почему я не ухожу отсюда?

– Я тебя смущаю?

– Я не знаю, что чувствую. Но мне точно неспокойно, – отвечаю тихо. Зачем-то провожу пальцами по корешкам, потом смотрю на темный пол, пытаясь разглядеть при скудном свете замысловатые узоры, а мужчина, который так необъяснимо волнует меня, молча стоит позади и явно наблюдает за мной, как ястреб.

– Тебе нечего бояться. – Кажется, он улыбается. – Я просто удивлен. Обычно сюда приходят люди, которые хотя бы немного понимают, для чего они пришли. А по тебе этого никак не скажешь.

– Моя подруга ничего толком не рассказала об этом месте. Почему ты здесь? – Намереваюсь повернуться к нему, но свет снова гаснет. За дверью тут же раздаются женские крики и мужской смех. – Как же это достало, – шепчу я себе под нос. – Свет отключается по таймеру, да?

– Не знаю. Но в темноте намного интереснее общаться. Ты так не думаешь?

Осторожно поворачиваюсь и упираюсь спиной о книжные полки.

– Ещё не поняла, – скрывая улыбку, отвечаю я. Слышу его медленные, но уверенные шаги. Подкладываю руки под поясницу и потихоньку сдвигаюсь в сторону, подальше от полок. – Так, почему ты сюда пришел?

– Хотел познакомиться с тобой. Я увидел тебя, когда ты собиралась уйти.

– Следил? – вжимаюсь в стену, стараясь бесшумно дышать. Его неминуемое приближение ко мне сотрясает воздух вокруг.

– Присматривал.

– Как тебя зовут?

Запах горького миндаля становится насыщеннее. Его тепло пощипывает мою кожу, мысли путаются. Так и хочется влепить себе пощечину и закричать: «Ты что, идиотка совсем?! Ноги в руки и пошла прочь отсюда!»

– Это так важно? – спрашивает парень, приблизившись ко мне. Незнакомец совсем рядом, а я старательно избавляюсь от мыслей, что всё это неправильно и находиться рядом с чужим человеком не есть хорошо.

– Наверное. Мы ведь… знакомимся, – с запинкой отвечаю я тихо. – Да и я назвала тебе свое имя.

– Макс.

С моих губ слетает нервный смешок:

– Как «Безумный Макс»?

– Как «Безумный Макс», – констатирует он с усмешкой. На несколько секунд его дыхание прерывается. Кажется, будто мой новый знакомый замер. – По-прежнему хочешь уйти?

– Не знаю.

Это я только что ответила?

«Ты – идиотка!» – эхом проносится в голове.

– Чего же ты хочешь, Каролина? – Край пиджака касается моего живота. От этой опасной близости у меня потеют ладони. – Сказать, чего хочу я? – спрашивает Макс вибрирующим голосом. Его рука бесшумно проскальзывает к моей талии и осторожно притягивает к себе. Теплое дыхание обжигает шею, его губы над моим ухом: – Чтобы ты вернулась сюда.

Мягкие и теплые, его губы мучительно движутся по моей шее. Он высасывает из меня воздух, уничтожает мелкие остатки здравого смысла, что успели спрятаться в самых потаенных уголках разума на экстренный случай. И вот, этот случай настал: малознакомый мужчина неспешно и томительно прокладывает дорожку обжигающих поцелуев по моей шее, вот-вот доберется до губ, а я не в силах оттолкнуть его и закричать, что это неправильно и дико.

Аромат горького миндаля, кажется, прочно обосновался под кожей и в мягкой ткани моего платья, точно вездесущий сигаретный дым. Колючая щетина щекочет, а теплые ладони мучительно медленно движутся по моей спине.

Я невольно выгибаюсь навстречу крепкому мужскому телу, когда теплые губы едва касаются моих. Сама того не ожидая, я первой делаю шаг. Осторожно провожу языком по краешку его нижней губы, ненароком задевая щетину. В этот миг не существует мыслей, опасений и тревоги, лишь простое желание насладиться мужскими губами и почувствовать их вкус.

Шоколадный.

Точно, он как шоколад!

Нежный поцелуй, такой осторожный и завлекающий, лишает воздуха. Меня затягивает в темную пучину необъяснимых ощущений, невероятно странных, ошеломляющих и по-своему безумных. Но я готова побыть его пищей ещё чуть-чуть. Ещё немного, и я остановлюсь.

Горький.

Поцелуй становится напористым, жадным. Крепкие руки сжимают меня, лишая возможности двигаться. Находиться во власти темноты и стремительно возрастающего возбуждения – безумство, о котором я, кажется, ничего не знала.

На мгновение губы Макса отрываются от моих. Он прерывисто дышит, крепко прижимая меня к себе, а я уверена, что точно рухну на пол, стоит ему только разжать объятия.

– Я хочу, чтобы ты вернулась сюда, – повторяет он, соблазнительно облизнув мою нижнюю губу. – Я хочу узнать тебя.

Не дав возможности даже сообразить что-то в ответ, Макс снова накрывает мои губы теплым поцелуем, словно не желает слышать отрицательный ответ. Но когда раздается щелчок, и тусклый свет нагло обнажает нас, мои спутанные мысли кубарем врываются в сознание. Я мгновенно цепенею.

Макс останавливается, но не спешит убрать руки с моей талии и хотя бы немного отодвинуться. Он возвышается надо мной и выжидающе смотрит прямо в глаза.

– Я… Извини, мне… Теперь я хочу уйти. – Слова даются с трудом. Сложно в одну секунду примириться с тем, что я добровольно согласилась на страстные поцелуи и объятия с человеком, которого впервые вижу. Вжимаюсь в стену и нелепо продвигаюсь в сторону, подальше от очаровавшего меня парня в черной маске. – Нужно идти…

Наконец он опускает руки и прячет их в карманах брюк. Ещё несколько секунд я озадаченно гляжу на него, хотя вовсе не Макс обескураживает меня… Я поражаюсь самой себе! Пять лет отношений прекратили свое существование всего несколько часов назад, и, по негласным правилам, я должна сидеть в обнимку с коробкой бумажных платочков и бутылкой водки. Черт, я обязана страдать!

Тупое чувство вины перед Мишей отдает запахом плавящейся пластмассы. Стоило ему собрать вещи и уйти от меня, как вдруг во мне проснулась похотливая идиотка, о существовании которой я и не подозревала.

«Да, Каролина, ты идиотка».

Неряшливо поправляю волосы, разглаживаю ладонями платье, а Макс неподвижно стоит напротив. Не в силах взглянуть на него, едва заметно киваю. То ли на прощание, то ли в знак благодарности за вспыхнувшие эмоции и обжигающие внутренности чувства.

– Я хочу, чтобы ты вернулась, – повторяет он пугающе решительным голосом. Ореховые глаза блестят, следят за моими. – И ты вернешься.

7

Макс

Мила не разговаривает со мной третий день. На сообщения не отвечает, трубку не берет, а если прошу бабушку позвать её к телефону, то у нее находятся десятки причин, чтобы отказаться от разговора и при этом не дать понять бабушке, что мы в очередной раз поругались. Ну, хотя бы о ней позаботилась!

Бросаю сотовый на стол и поднимаю глаза на Даню. Он разложил перед собой кучу бумаг с таблицами и графиками, блокноты с записями и айпад с ноутбуком. Не понимаю, зачем ему столько всего?

– Нужно решить, что нам делать с баром, – уже в четвертый раз за последний час повторяет он. И так же в четвертый раз поворачивает к нам с Кириллом ноутбук, где около двух десятков вариантов оформления барной стойки. И в четвертый раз я чешу затылок. – Что с вами опять? Как девчонки определиться не можете! Красную помаду или розовую, синее платье или черное? Стразы или бриллианты? Туфли или кроссовки? Решайте уже скорее, да и дело с концом! У меня своих забот хватает.

– Оно и видно, – хмыкает Кирилл, смяв в руке жестяную банку с колой.

– Мы должны были определиться с этим ещё на прошлой неделе, но вы вдвоем постоянно меняете тему разговора, и в итоге мы обсуждаем не имеющую к делу чушь!

Мы с Кириллом переглядываемся, старательно пряча улыбки. Даня в нашей компании самый серьезный. Даже чересчур. Иной раз от его педантизма хочется повеситься. И слава богу, что это качество проявляется только в бизнесе, иначе мы бы точно не были друзьями.

– Не смей называть чушью прошлую субботу, мой друг! – с деланным недовольством замечает Кирилл и целится в темную мусорную корзину. Через пару секунд жестяная банка попадает точно в цель. – Мы же не виноваты, что весь вечер ты закипал от злости, как чайник.

– Да ладно тебе, – подхватываю я, – вовсе не весь вечер. Разве что часа три просто стоял у бара и спокойно наблюдал, как его птичка веселится с другими гостями. Кстати, как там её зовут?

Даня кривит губы и закатывает глаза, стараясь показать нам, что ему всё равно. Этим же он занимался в прошлую субботу, когда некая Аврора (на имена у меня отличная память!), с которой они уже как несколько месяцев поддерживают не то дружеские, не то далеко не дружеские отношения (мы до сих пор толком понять не можем), знакомилась с другими мужчинами, уходила в комнаты, где играли в «Бутылочку» и «Слабо» и соблазнительно танцевала. И видя всё это, Даня нервно постукивал пальцами по барной стойке, пил виски и через силу общался со знакомыми, которые подходили к нам поздороваться.

– Вы что, поругались? – почесав голову, спрашивает его Кирилл.

– С кем? – недовольно буркает Даня.

– С той привлекательной брюнеткой, от которой ты не отходишь последние месяцев пять. Как же её зовут… А… А… Аврора! – распевает Кирилл, плавно взмахнув в воздухе рукой. – О, прекрасная Аврора! Что же ты сделала с нашим мальчишкой!

– Заткнись.

– Ну, серьезно! Что между вами случилось? Или, лучше спросить, что между вами происходит? Пять месяцев дружите, как-никак.

Кажется, я догадываюсь. Сногсшибательная Аврора предложила Дане встречаться не только на закрытых вечеринках, чего мой уважаемый друг стопроцентно не собирается делать. Прелесть этих вечеров в том, что какими бы ни были отношения между парнем и девушкой и какие бы секреты их ни связывали, ничего не может перенестись в реальную жизнь. В противном случае всё только испортится. Там, в клубе, они рассказывают друг другу сказки, наделяют себя качествами, которых на самом деле нет, прячут лица под маской, чтобы казаться красивее и загадочнее. Всё это лишь способ развлечься, почувствовать себя другим человеком. В настоящей жизни такое не прокатывает.

– Она была не в настроении общаться со мной, а я с ней. Всем всё понятно? – отвечает Даня, стрельнув в нас зелеными глазами. – Закрыли тему. Возвращаемся к работе. Маша сделала для вас пятнадцать вариантов оформления барной зоны! Неужели вы не можете определиться?

– А что тебе из этого всего приглянулось?

– Мне уже всё равно, выбирайте сами, – буркает Даня, вертя в руках свой сотовый.

– Гляди, наш педант превращается в нормального человека! – веселится Кирилл. – Как это, тебе все равно? Это же барная стойка! Мать её, барная стойка! Когда клубом занимались, ты всю плешь проел, а теперь тебе всё равно? Друг, с тобой что-то не так.

– Задрал. Ты можешь хоть что-то нормальное сказать?

Кирилл изображает скучающий вид, чем ещё больше раздражает Даню, и устремляет взгляд на экран ноутбука.

– По-моему, все варианты одинаковые. Там есть черный, тут есть черный. Здесь лампы квадратные и тут лампы квадратные. Здесь какой-то папоротник и тут тоже самое. Да я бы и сам такие проекты сделал!

– Ну да, – фыркает Даня, бросив ручку на стол. – Мы бы до конца наших дней их не дождались. Макс, а ты что скажешь?

Полная чушь, вот что.

– Однотипно, – отвечаю я, как можно серьезнее. – Нет динамики, понимаешь? Вообще всё здесь на какой-то древний клубешник похоже. Гляди, здесь у входа за этой жуткой черной шторкой будут толпиться девчонки, которым ещё восемнадцати нет. Это ведь мужской кабак!

– Именно! – подхватывает Кирилл.

– А похоже на какой-то сельский клуб!

– Полная безвкусица!

– Так а что же вы раньше-то молчали? – вздыхает Даня. – Если вам изначально не по душе работа Маши была, какого черта мы тогда месяц от нее всё требуем и требуем новые варианты?

– Лично я ничего не требовал, – говорит Кирилл и поднимает ладони.

– Слушайте, мы планировали открыть кабак через четыре месяца, а теперь из-за ваших капризов, мы получим большой и жирный х…

– Да брось! – отмахивается Кирилл, повернув к нему ноутбук. – Нам-то нужен всего-навсего новый дизайнер, а их в городе полно.

– Правда? Креативного, с хорошими рекомендациями и не обремененного другими проектами? – уточняет Даня, складывая все свои записи в ящик стола. – Что ж, тогда сам и найди его! Удачи, друг!

– Да ладно тебе, Дань! Найдем мы другого профессионала, – подключаюсь я, – сделаем крутой ремонт и вовремя откроемся.

– Динамики им не хватает, – бубнит он, захлопнув крышку ноутбука. – Скоро техника вся придет, а у нас до сих пор голые стены.

Мы с Даней учились в одной школе, только в параллельных классах. Наши мамы руководили родительским комитетом, постоянно собирали деньги на подарки, организовывали всякие утренники. Не подружиться здесь просто не получится. С Кириллом же нас объединил клуб по рукопашному бою, куда я ходил с семнадцати лет. За эти годы многое изменилось в моей жизни, но эти два человека по-прежнему остаются верными и лучшими друзьями, с которыми меня свела когда-то судьба. Не знаю, в курсе ли они, как много наша дружба значит для меня. Не хочу показаться сентиментальным, но я чертовски дорожу этими ребятами.

Спустя двадцать минут наше обсуждение за круглым столом подходит к концу. Кирилл уверенно заявляет, что сможет найти самого креативного дизайнера в городе, а если вдруг что-то пойдет не так, он купит Дане целый ящик элитного виски.

Завожу машину с пульта и набрасываю кожаную куртку, пока парни обсуждают размер кладовой для расходных материалов. Я рад, что меня это не касается, иначе после вечных споров с Даней у меня бы постоянно раскалывалась голова, и я бы точно пристрастился к обезболивающим пилюлям.

Мое дело – закупка материалов для ремонта и оборудования. Я мотаюсь по городу в поисках нужных деталей, предметов и болтиков, слежу за рабочими, выполняю всё, что скажет дизайнер, а когда ремонт заканчивается и двери наших заведений открываются перед гостями, я устраняю возникшие при эксплуатации неполадки. В клубе, например, что-то случается раз по тридцать в месяц.

Беру со стола свой телефон и открываю иконку «Сообщения».

Прочитано. Но без ответа.

– Тебя что, тоже девчонка бросила? – хмыкает Кирилл, наблюдая за мной. – Глаз с телефона не сводишь.

– Мила надулась, как обычно. – То есть, не как обычно. В тот вечер, когда я подвез её к дому одноклассницы, с ней произошло что-то странное. Прежде я никогда не видел сестру такой обозленной. До сих пор из головы не выходит. – Отказывается разговаривать со мной.

– И что же ты натворил на сей раз? – интересуется Даня.

– Как можно обижать младшенькую? – с деланным осуждением присоединяется Кирилл. – Не будь ты её братом, я бы тебе навалял!

– Она бы только обрадовалась, поверь, – усмехаюсь я, заблокировав экран. – Недавно сказала нечто подобное.

– У тебя поэтому девушки нет, да? – улыбается Даня. – Мила со своими истериками высасывает всю энергию?

– Представь, у него таких две будет: сестра и девушка. А если ещё они объединятся, – Кирилл переводит на меня веселый взгляд. – Не завидую, друг. Не завидую.

Оставив их бессмысленную беседу без комментариев, сухо прощаюсь и спускаюсь по лестнице на первый этаж. Днем наш клуб выглядит иначе. Безжизненный и пустой, как заброшенное здание на окраине города, куда мы в детстве приходили играть целой толпой. Ни разговоров, ни танцев, лишь угнетающая тишина.

У выхода меня нагоняет Кирилл и пихает в плечо. Мила говорит, что мы с ним очень похожи, хотя я вообще не понимаю, что у нас может быть общего, помимо темного цвета волос. У меня лицо колючее, а у Кирилла гладкое как попка младенца. Мои глаза почти черные, а у него серые, как сухой летний асфальт.

– Куда едешь? – спрашивает он, застегивая косуху. – За подарком?

– За каким подарком?

– Ну, мелкой, – уточняет он, достав сигареты. – Составишь компанию?

Мы заходим в курилку у самого входа. Кирилл протягивает мне темную пачку, и я достаю сигарету, нащупывая в кармане куртки зажигалку.

– В чем провинился-то?

Затягиваюсь и медленно выдыхаю густой дым.

– Она меня с ума сведет своими «хочу волнистые волосы, хочу короткие волосы, хочу татуировку, хочу в клуб».

Кирилл улыбается и слабо пожимает плечами, словно ничего сверхъестественного я не сказал.

– Она ведь девушка, чего ты хочешь от нее! Да и вполне себе нормальные вещи просит. И с возрастом, кстати, они не меняются. Это я по своей маме сужу.

– Вряд ли Алла Степановна выклянчивает у тебя золотой билет.

Снова затягиваюсь и разминаю ладонью шею. Кирилл упирается рукой о широкий подоконник и удивленно таращится на меня.

– Мила про золотые билеты знает? – хлопает он глазами. – Ты же говорил, что она нашла у тебя маску в комоде и ты наврал ей в три короба, разве нет?

– Это я вам солгал, а ей пришлось сказать правду. Не всю, конечно. – Выдерживаю на себе укоризненный взгляд друга и спокойно объясняю: – Она решила, что я озабоченный! Привожу наивных девчонок домой и делаю с ними что-то не очень хорошее.

– И все из-за какой-то маски?!

Продолжительно киваю:

– У Милы богатое воображение. Короче, чтобы моя родная сестра не считала меня каким-то озабоченным маньяком, я сказал, что эта маска для закрытых субботних вечеринок. Мол, дресс-код такой.

– Ладно, а при чем здесь билеты?

– Она сама их нашла, – отвечаю я, затянувшись сигаретой.

– Какого черта, Макс? Она у тебя что, рыщет по ящикам? Или ты даже трусы на обеденном столе хранишь?

– Они лежали под маской. Те несколько штук, которые Даня дал мне полгода назад. Я ведь не раздаю билеты, этим вы занимаетесь.

Точнее, я не раздавал их до прошлой субботы.

– Значит, это мы с Даней виноваты, что твоя сестра нашла их? – Ну, в какой-то степени да. Я же им говорил, что эти карточки мне даром не нужны, пусть кто хочет, тот и приходит. А этим двоим вздумалось разработать особые пригласительные и вручать их только тем, кто произвел на них приятное впечатление. – И что ты сказал ей?

– Гляди, твой брат – миллионер, у него куча золотых карточек! – иронизирую я. С заметным раздражением Кирилл тушит сигарету и оставляет её в стеклянной пепельнице. Если в Дане включается педант, стоит нам только заговорить с ним о работе, то Кирилл превращается в щепетильного ворчуна, когда дело доходит до соблюдения правил на закрытой вечеринке. Как будто это настолько глобальный проект, что одна маленькая ошибка может стоить жизни половине человечества. – Поскольку мне не хотелось выглядеть в глазах родной сестры все тем же озабоченным маньяком, я сказал ей правду. Что это просто золотые билеты, которые мы вручаем знакомым и понравившимся девушкам.

– Дай угадаю? Мила тут же спросила, а что же вы там с ними делаете?

– Ну, типа того.

– Макс! Это же Мила! Ты разве врать не умеешь?

– Я сказал правду, которая не так уж и ужасна, вообще-то. Люди там знакомятся друг с другом. Как и в любом другом общественном месте. – На самом деле в тот момент Мила смотрела на меня как на сумасшедшего. Пришлось в общих чертах объяснить смысл этих вечеринок, и к моему удивлению, а потом и ужасу, сестра пришла в неописуемый восторг. – И теперь ей очень хочется попасть туда.