Недоступная

Наш разговор шустро закручивается на тему предстоящего праздника. Праздника, который, традиционно, уже второй год, планируют устроить в их доме.

Опускаю глаза на столешницу. Вежливо отвечаю, но внутри всё переворачивается от горького послевкусия. Вспоминается прошлый год…

Я не смогу простить Марату этого. Во мне засело кинжалами.

Конечно понимаю, что сын не запомнил, не узнает, если не скажем, но всё равно! Папы – не было. Вот так. За год, лично, он появился рядом с ребенком, всего четыре раза, а на праздник не пришёл вовсе. Скотина.

Мне плевать, абсолютно по херу, почему и из-за чего. Сдавал он там свои экзамены, получал дипломы и степени или занимался чем-то ещё. Да, хоть особо «весело» шпилил жену. Разницы нет никакой. Мог бы, блять, оторваться и посетить первый день рождения. Так сложно было?! Сука…

Когда-нибудь Эмиль подрастёт, посмотрит на фотографии и спросит: "Мама, а почему папы нет?" И, что я ему отвечу? Как объяснить мальчишке, что у его отца, видите ли, были "другие приоритеты"? Что он выбрал, что угодно, но не это? Даже не знаю, как не разреветься на месте, только представив этот разговор.

НЕ-НА-ВИ-ЖУ! С каждым днём это ощущение крепнет, пульсирует и готово взорваться, создавая новый виток. Такие ощущения по кругу, до грёбаной бесконечности. Я ненавижу: за его равнодушие, за отсутствие, за «оправдания», которые звучат только в тишине моего воображения – ведь его, даже оправдать для приличия – некому…. Сложившаяся ситуация представляет собой – огромный котёл, в котором с каждым днём становится тесно вариться …

Смешно… Тема просто осталась без обсуждения. Все веселились, поздравляли и фотографировались… и не намёка на Марата. Как будто бы ничего не случилось.

И вот опять – звонит Шахмалиева, упорно гнёт своё. Я пытаюсь аккуратно уйти от темы, намекнуть, что мы, возможно, в этот раз придумаем что-то другое… Но она давит, вежливо и настойчиво. Скриплю зубами, злюсь, матерюсь беззвучно и в конце концов сдаюсь.

– Вот и отлично! Мариночка, не переживай, всё пройдёт идеально! – воркует Оксана Борисовна, перекрывая своим щебетанием весь мой кислород.

Ну, не хочу… не хочу я… В этот раз действительно будет иначе и я даже знаю почему, но от этого не хочу ещё больше!

Если он решит проигнорировать… да, я буду только рада! Пусть хоть раз его отсутствие, станет для меня облегчением, а не очередной занозой.

Прощаюсь и перевожу дыхание. Чая бы ещё налить не помешало, тот, что успела выпить израсходовала с запасом…

Поднимаюсь и топаю в детскую. Гульнара ушла, мы с сыном вдвоём.

Тихо открываю дверь и прохожу к кроватке, ступая по мягкому ковролину. Эмиль спит, раскинув ручки в стороны. Несколько секунд просто смотрю на него. Как же ты так получился, маленький мой? Свалился на меня и мир перевернул с головы на ноги. Без тебя словно и не то всё было.

Наклоняюсь ближе, осторожно глажу по животику, едва касаясь. Глаза распахиваются тут же, резко и широко, а на лицо ложится лёгкий отблеск удивления, радости и невероятного счастья. Мой ребёнок – любит меня безусловно, просто за то, что я есть и это то, ради чего я живу. Нежно улыбаюсь, что-то внутри крепнет и придаёт сил от переполняющей любви.

Перебираю мягкие, чёрные волосики на макушке и едва слышно шепчу:

– Здравствуй, мой мир…

Глава 2

Вывожу причудливые узоры на полях. Каждая закорючка, что-то, да значит. Вот эта, например, хвостатая, ворох дел, которые не заканчиваются, а вот эти маленькие – это зоны моей ответственности… Их в разы больше. Ещё есть два, практически невидимых штриха –робкая надежда на спокойствие. Робкая, потому что спокойствие, то единственное, чего у меня точно не будет. Как минимум, не в той жизни, где я решила стать матерью. Когда рождается ребёнок – беззаботная сказка, заканчивается в ту же самую секунду.

Та-да-м! Сюрпрайз – сюрпрайз….

У доски задумчиво вещает лектор, а мне скучно и смертельно сонно. Эмиль ворочался всю ночь, вроде бы ничего нового, но всё равно выносит. Иногда этот мальчишка доводит до трясучки и какой бы хорошей матерью мне не хотелось быть, злюсь всё равно. Я не идеальна, но стараюсь держать себя в рамках. Мы тоже с ним одни друг у друга, сколько бы людей вокруг не было. Вспоминаю как мама орала, как я ненавидела за это, пусть на краткий миг, но ненавидела очень остро, почти болезненно. Не хочу такого для сына, я хочу быть для него человеком, который его любит, а он это знает, чтобы не происходило. И при этом… сложно. Это как: взять новенький пластилин из пачки и собственными руками слепить шедевр, не обладая навыками и должной сноровкой. Учиться приходится по факту, второпях и сразу на оценку.

Меня никто не учил быть матерью, он просто родился, а я начала хапать необходимую информацию из всех источников разом, молниеносно определять настроение, улавливать возможные проблемы ещё до того, как они перерастут в какой-нибудь трындец. Девушки в двадцать этим не интересуются, а мне пришлось осваивать науку материнства усиленными темпами. Хотелось бы верить, что не плохо получается.

Выдыхаю тяжело, глаза закрываются сами собой.

Ночью пришлось сдаться, забрать неугомонного Эмиля в свою постель, обнять и только так, наконец-то, заснуть. Я могу терпеть многое, но, если он там кряхтит и капризничает – всё, сна больше нет. Наверное, это болезнь всех матерей: если ребёнок вошкается, сама тоже не в покое. Бесячее проклятие какое-то… Я в вечном стрессе и готова сорваться с места в любую минуту. Прислушиваюсь, приглядываюсь, принюхиваюсь… и так день за днём. Маленький человек полностью зависим от меня, любой неверный шаг может привести к трагедии. Огромная ответственность.

В аудитории тишина медитативная, иногда кто-то шёпотом бубнит под нос, но в основном – покой. Будущие архитекторы гораздо спокойнее инженеров. Я это сразу отметила, как появилась с пузом наперевес. У них и атмосфера иная, чуть медлительная, ленивая. Может быть, поэтому получилось задержаться как в институте, так и в сформировавшемся коллективе.

Я сидела на парах глубоко беременная и ни разу не ушла без острой необходимости, сразу заслужила статус заучки. Жизнь просто шла… я знакомилась с ребятами, слушала материал, впитывала на максимум. В институт пропихнули насильно, что называется «против шерсти», а вот задержусь я тут или нет, зависело всецело от меня.

Фархад Ильясович позвонил и меня взяли с улыбками на лицах, быстро забыв, что не так давно не горели желанием. Выпендрёжа у народа с лихвой, тоже надо признать. Пафосная специальность каждый гнёт из себя величайшего деятеля. А я рванула не за лаврами, лавры перестали быть двигателем. Позволила себе, повернула русло реки. И пусть папа не оценил, очень долго фыркал и порицал, даже высмеял, но я всё равно пошла. Это для меня. В какой-то момент я перестала быть хорошей девочкой – выбрала себя. И не жалею. Об этом, точно, не жалею.

Позволила себе быть счастливой и неудобной, в очередной раз не оправдала ожидания и да, смирилась с этим. Как оказалось, чтобы я не делала, а чьи-то надежды всё равно не оправдаются. Так какой смысл мучиться?

Пока Эмиль спал я пробовала работать, набраться опыта по максимум. Что-то получалось, что-то нет. Деньги маленькие, но они уже были, я пробовала, не имея полного образования и так радовалась. Да, мой прошлый институт дал хороший платц-дарм и это тоже круто. А ещё, я никогда не хотела становиться инженером. Никогда! А вот архитектурный – это другое, это цифры, смешанные с творчеством. Там очень много творчества!!!

Попала на второй курс, без потери времени. Успела определиться с направлением, родила, и на третий вышла с энтузиазмом и горящими глазами. Было тяжело, местами до слёз. Только теперь, всё стало иначе: я не плелась в хвосте, не бегала сдавать и выпрашивать, я действительно училась. Не первая, но и не последняя, больше не было шкалы, больше не было звёздочек и похвалы, которою раньше ждала.

Моя жизнь клубится вокруг дома, ребёнка и попытках воспринимать новую информацию, на ходу преобразовывая её в знания. Именно преобразовывая, потому что слышать и использовать – это разное. Я по сей день карабкаюсь, когда бегу, когда спотыкаюсь, но не теряю энтузиазма, чётко понимая цели. Они очень осязаемы и что таить – мои цели доступны. Наконец-то могу сказать, как вижу себя через пять или десять лет.

А пока сложно как физически, так и морально.

Эмиль занимает добрую часть времени, не оставляя ни на минуту. Да, у нас няня и казалось бы, это должно быть спасением, но… Днём, когда она его забирала, можно доспать, ночью – спокойная жизнь заканчивалась. Не спал без меня. Тревожился, цеплялся – как будто боялся, что я куда-то уйду. Это выматывало…

Смотрю на свои кисти – вены видно, в заполняющем светом пространстве, моя кожа и вовсе кажется прозрачно, словно фарфоровой. За первый год сильно похудела, по ощущениям выпала половина волос и испортилось состояние кожи до состояния: хуже только в подростковом. Ох… с последним удалось справиться, а вот с волосами… там всё обстояло куда как хуже. Пришлось существенно обрезать, чтобы с меня не сыпалось комками как в период линьки. А ещё не стало форм. Мышцы сжались, не подвергаясь усиленным тренировкам, а грудь усохла. И это ужасно. Я больше не чувствую себя на все сто, скорее на минус двести.

Где-то слышала, что дочка во время беременности забирает красоту матери. Что ж… мой сын впитал в себя всё что мог, напоследок хорошо помучив в родильном. Хотя… Я знаю одну счастливицу и надо признать, беременность не сказалась ни на чём! Ни тебе растяжек, ни головной боли, ни изжоги с бессонницей. Рита отбегала на ура. Завидую ей, как бы не отнекивалась, всё равно завидую, а как вспомню с чего началось… Пробирает до костей…

– Да нет, Мариш, какая беременность? Ты что, с ума сошла?! – отпихивая бело-голубую коробочку, возмущается подруга.

– Ну, ты сделай и успокойся.

– Я спокойна!

Хмыкаю. О да… она спокойная такая… вся зелёная после очередного приступа рвоты приползшая… Само спокойствие, как же.

– Не буду я! Что за глупость.

– Окей, – киваю, покачивая люльку.

Запах травяного чая витает в воздухе, а подруга морщится. Она у меня не часто с ночёвками, только когда Игната нет в городе. Если бы вчера не осталась и я собственными глазами не видела, как её колошматит, то и предлагать не стала. А так…

– Иди ты! – подрывается с места. – Игнат уже приехал, – крутит телефоном в воздухе, как бы показывая почему так резко подпрыгнула, а мне смешно.

– Сделай. Рит. – наставлю. – Тётя Марина плохого не посоветует.

– Зараза приставучая! – фыркает, руками машет, но коробочку берёт. – У тебя откуда это чудо фармкомпаний? Олег заходит?

Качаю головой, попытка увести разговор не срабатывает.

– Чтобы было.

– Ну, да, конечно. Ладно, сделаю, только отстань, – глаза закатывает и уходит, а я в спину смотрю.

Потом, конечно, был шок, бег из одного угла кухни в другой и сакральное: «Ну, как же так!!! Как так?!»

– Действительно… как же так, – ёрничаю, смотря на всклокоченную Князеву.

Ох, и обрадуется её свекровь…

Но больше по триггерам прошло другое. Игнат приехал через пятнадцать минут, припарковался рядом с моей машинкой и когда подруга спустилась, то нерешительно замерла напротив капота. Мне с высоты было отлично видно, как она лицо ладонями закрыла и вся скукожилась. В этот момент тоже напряглась, потому что было ясно – плачет. Игнат по всей видимости не поняв ничего, вышел навстречу, обнял и после короткого диалога… они, искренне вцепившись друг в друга прямо там, на парковке жилого дома. Он её кружил, она смеялась… А я смотрела… глаза щипало, но всё равно смотрела сколько могла. Отвернулась, услышав собственный всхлип, взгляд на чёрную макушку упал, та едва-едва виднелась из-за бортика люльки. Вот он, пример радости новой жизни, плоду любви и страсти… А моему сыну… ему никто не радовался. Никто! Жгутом стянуло вены… Больно…за него, за себя, за нас.

Два года прошло, а меня бомбит периодически…

За два года многое изменилось.

Из неожиданного: отрубило желание крутить мужиками и либидо надёжно провалилось в самую задницу. То есть, разрядки хотелось, но это уже не диагноз. Нужно сказать сыну спасибо. Мать больше не течная сучка, которая после вспыхнувшей картинки в голове, начинает думать только «об этом. На: «думать об этом» – оставалось несколько минут перед сном, в лучшем случае.

К слову, в институте появилось клеймо: «баба с прицепом». Большинство парней только из-за этого обходило стороной. Это не обижало, скорее веселило. Можно подумать, что я ищу кого-то, кто хотел бы воспитывать и вкладываться в моё чадо. Смешные. Мне – не надо! У моего сына есть всё, что нужно. А что касается меня… После его рождения настало время бесконечных гонок за сном, дедлайнами, попытками выжить и проложить новую дорогу под ногами. Не до романов как-то… тут бы не уснуть на парах, не то, что что-то…

Чувствую удовлетворение с одной стороны и протест с другой. Да, я получу диплом и выдохну, побарахтаюсь в вакууме из радости и криков: «Я смогла, мать вашу», но в тоже самое время, большая часть того, что ускользнуло мимо, уже не вернётся. Глупо так рассуждать, в контексте мужиков – так особенно, но рассуждаю всё равно. Быть одной – это не легко. Я банально завидую счастливым парочкам, моей замужней подруге, да, даже Малике, у которой, пусть тайные, но всё-таки есть отношения… Нормальные отношения, с разговорами, приятными вечерами и мурашками по коже…

От досады закатываю глаза. Пиздец… вторая фаза цикла – это тоже не шуточки… Качаю головой и усмехаюсь сама над собой. «Такая себе» из меня девочка-драма.

Всего несколько недель, почти финиш… долгожданный финиш! У меня было два года заполненных бытовухой, маленьким ребёнком, отсутствием сна и желанием не свалиться от усталости. Ещё один рывок и всё.

Как я так смогла? Откуда силы хапала? Хрен его знает, возможно, на кристальной ярости вывезла.

В воздухе ощущается нервное затишье. Подготовка к дипломным. Для всех – стресс, мне – лайт. Когда тебя мотало в разные стороны… не щадя, вестибулярный аппарат – бетонная стена.

Скольжу взглядом по аудитории, нам впаяли лекцию на ровном месте. Писец… Кому она, блин, нужна? Половина группы тихо вносит финальные правки в свои работы или пялится в телефон, страдая бездельем.

– Маришка, – шёпотом зовёт Лика.

– М-м-м? – Лениво отзываюсь, ни на грамм, не отвлекаясь от изрисованного листа.

– Ты зайди. Там голосовалка весит, поставь голос.

– Срочно?

– Ага-а-ась.

Захожу в чат, бегло пролистываю сообщения. Усмехаюсь: что первокурсники, что выпускники. Ветер перемен трубит со всех щелей. Как там в других группах – не знаю, а в нашей… нетерпеливо решают: как замутить праздник. Ждать защиты дипломов, конечно, никто не собирается – всем хочется уже на этой неделе, и точка. Инга, как и положено главной активистке, с энтузиазмом агитирует за турбазу, а Жора предлагает клуб. Нашлись те, кто против всей этой затеи, но их едва пара-тройка человек. Сознательность не всегда двигатель прогресса…

Я читаю спор с плохо скрываемой иронией и позже тыкаю на вариант ответа. Нас осталось немного – двадцать человек из группы, – поэтому результаты видны почти сразу. Закатываю глаза – как предсказуемо…

Жора быстро вешает организационные вопросы на проигравшую сторону. Подключается Инга, делает это шустро и с радостью. Она ловко кружит, собирает деньги, организует бронирование и всё остальное. Организаторская жилка в этой девчонке бьёт ключом, точнее – прошибает.

Ставлю для себя весь шум на паузу. Не потому, что внезапно решила вести себя идеально и окончательно вписаться в образ примерной девочки. Нет, конечно. Просто желания тусить до самого утра, почему-то нет. Если это так начинается старость, я не удивлюсь…

– Да прекрати ты! На экватор не ходила, тут отказываешься… – с наигранным возмущением фыркает Милана, складывая губы бантиком, отыгрывая роль тупой блондинки на все сто.

Она – главная красотка потока, та ещё сучка, но со мной – спокойно. Мы выяснили все отношения, когда она заикнулась насчёт моего ребёнка и его папашки. Хватило раза, чтобы поставить на место и после этого мы нейтрально друг к другу. Меня тогда знатно вынесло, думала – порву её на маленькие лоскуточки.

Как вспомню, так чистейшим ядом обносит. Не их сопливое дело, от кого МОЙ сын. Свои гипотезы, пусть засунут в свою же задницу.

– Я родила, когда вы экватор праздновали, – напоминаю, спокойно отпивая ароматный кофе.

– Сейчас-то нет! – вмешивается Дима. – Пойдём! Не отрывайся от коллектива! Тебя что, держат в заложниках? Если что, просто подмигни, – играет светлыми бровями и я смеюсь.

Пойти? Не пойти? С одной стороны, это просто несколько часов болтовни и громкой музыки с танцами. Но с другой… я устала. Устала так, что меня больше радует перспектива провести вечер дома, смотря как Эмиль наводит свои порядки, потом всё это неспешно убирать, а не собираться полвечера, отплясывать до середины ночи и никакой приползти домой.

Задумываюсь, смотря на заинтересованные мордашки вокруг. Эмоциональная разрядка, пожалуй, не помешала бы. Мне же не сто лет, чтобы сидеть дома… Стыдно признаться, но я и забыла, как оно бывает. Раньше, вечер пятницы всегда был весёлым.

– Давай! Давай!!!

Кричит Алёна, наваливаясь на Ингу всем телом от чего девушку шатает и кренит к полу.

Чёрт… и хочется и колоться начинает. Давно я никуда… смертельно давно.

– Ну!!!! Идём! – Лика складывает ладони домиком, делая огромные глаза.

Да бли-и-ин!

Медленно киваю, ещё до конца, не веря на что подписываюсь. Одногруппница радостно наскакивает и обнимает, Инга хлопает в ладоши, остальные поддерживают улюлюкиванием и аплодисментами. Закатываю глаза. Ненормальные… Смешно и стыдно.

– Всё, всё, хватит… тоже мне событие века, – пытаюсь остановить галдёж.

– Ну вот! – Дима приобнимает за плечи. – Наш чел! А-то не пойду, не могу, ещё что-то, – парадирует мой голос и тут же получает лёгкий удар локтем в бок.

Парень не обижается совсем, только хохочет, выпуская из объятий.

Подхватываю общий вайб и так же, как все, испытываю некоторую степень лёгкости. Да, да… кокон трещит под напором, пора бы Мариночке выбраться из него, а-то жизнь пройдёт мимо…

Решаю быть в строю, но насчёт пить… Блин. Это ещё одна грань. Я, кажется, разучилась. Когда ты одна с ребёнком, ты всегда "наготове". А выпьешь и даже за руль не сможешь сесть в случае необходимости… Не могу об этом не думать. Беспомощной остаться – нет-нет, спасибо.

– Ну, хоть выпьешь с нами, святая… – с ухмылкой встревает Жора, стреляя в меня взглядом.

– Планируешь напоить?

– О-о-о! Я бы посмотрела на это, – смеётся Милана, – На одну тебя нет провокационных материалов, не порядочек, детка.

– Сорь, мне надо подавать хороший пример, – шутливо вскидываю ладони вверх.

– М-м-м, – тянет ехидно, – в тихом омуте, чертяки водятся, слышала такое?

Да что ты, блять… не мычала бы уже…

Отвечаю такой же сладкой улыбочкой, в которой от добра: ноль целых и ноль десятых. У нас нет конфликта, но подковырнуть – это как: «с добрым утром».

– Милка, зайка, тебя никто не переплюнет.

– Иди лесом, Жорик, – мгновенно ощетинивается та и теряет ко мне интерес.

Одногруппник улыбается, окатывая девушку наглым взглядом и переводит глаза на меня. Блядства в серой радужке, хоть отбавляй.

– Прослежу за тобой, не парься. Если наша гоп компашка тебя накачает, я буду настороже, – поднимает палец в верх попутно подмигивая.

Я не реагирую на явный флирт, не поощряю и не жду. Да, я – как они любят говорить: «баба с прицепом", но это не даёт никакого шанса подобным Жорикам. Ещё не отчаялась в жизни, чтобы кидаться на дерьмо. Дерьма хватило…

***

Эмиль радостно ёрзает, нетерпеливо тянет за ремни, которые я, как всегда, аккуратно и самое главное безопасно отстёгиваю. У него торпеда вшита, не иначе. Если дёрнет сам, то отлетит… в лучшем случае в меня.

– Да тихо ты! Сейчас пойдёшь, – пытаюсь урезонить сына, но это только добавляет энергии. Эмиль начинает возмущаться громче.

Капец мелкий…

Как только щёлкает последнее крепление, он как пружина выпрыгивает наружу и мчится к ступенькам, где его ждёт бабушка. Она встречает распростёртыми объятиями, и вся их сцена – писк, визг, искренний смех и сияющие глаза маленького бесёнка.

Прислоняюсь бедром к машине и смотрю на них. Радостно и тепло внутри. К моей маме он так не бежит, хотя она старается быть хорошей и доброй бабулей. Очень старается, я же вижу. Не знаю почему так… вполне вероятно, что из-за меня. С мамой как были натянутые отношения, так и остались.

– Марин, может, зайдёшь? – вдруг обращается к застывшей мне, Оксана Борисовна. – У меня чай замечательный есть, Камилла привезла. Говорит, какой-то супер-сорт. Вроде и с добавками какими-то, я не вникала, но пахнет потрясающе. Думаю, что самое время его распаковать. У меня где-то пралине припасено. Идём?

Качаю головой. Может бы и с удовольствием, но…

– Простите, совсем никак, по времени не укладываюсь, – отвечаю с улыбкой, немного смягчая отказ.

Подхожу ближе, целую Эмиля в пухлую щёчку и начинаю прощаться.

– Это ничего, что я его привезла чуть раньше? – встревоженно уточняю.

Голубые глаза смотрят тепло, с добротой, в них – ни намёка на осуждение. Она никогда меня не осуждала – по крайней мере в лицо. Может, и говорила что-то в кругу семьи, но я этого не слышала и стараюсь не думать об этом. Пусть лучше ровно будет…

Внутри всё равно странные чувства. Словно есть какая-то мелкая заноза, которая не даёт покоя. Хотя о чём это я… я знаю почему так. Я же не сказала истинную причину манёвров. Я не обязана отчитываться, но… Получается привезла ребёнка, отдала и планирую развлечься. Как это выглядит, типа: "чудо-мать» сбагрила и побежала?

Господи… Таких мыслей раньше не было, когда оставляла им и шла с подругой в тихий ресторанчик, а сейчас зудит внутри.

И вроде бы знаю, что заслуживаю передышки, какого-то своего времени, но всё равно, ощущение вины смешивается со стыдом…

– Ну, что ты, конечно, ничего! – мягко успокаивает Оксана Борисовна. – Ты знаешь, мы всегда рады. Привози, когда хочешь. Мы. Вам. Всегда. Рады!

– Спасибо большое, – искренне благодарю.

Оксана Борисовна улыбается и развернувшись к теребящему её светлые волосы внуку, с хитринкой произносит:

– Скоро папа приедет, обещал что-то тебе привезти.

Одно слово – «папа» – заставляет глаза Эмиля загореться ярким огнём, искренним и радостным. А у меня… вспыхивает ревность, такая же яркая и горячая. Воздух забивается в лёгких.

Мы с ним, с этим «папой», практически не общаемся. Я стараюсь избегать и свести контакты к абсолютному минимуму. Договорились о простом: привожу ребёнка в дом его родителей каждые выходные. Формально – чтобы и они могли видеть Эмиля, ведь в будние дни работают, но по факту – это был мой способ выкрутиться. Марат не спорил, просто принял. Я выдохнула, потому что… потому что мне важно, что он не переступит порог моего дома! И чат создала, чтобы исключить любые пересечения. Он так и называется: «Эмиль». Это место для информации о ребёнке. Там всё: расписание, передачи из рук в руки, сотни фотографий, краткая хроника его жизни. Все пишут туда: когда бабушка забирает, когда Камилла привозит, когда в воскресенье возвращаю я.

И важнейшее – в этом чате ни одной строки не превращается в диалог. Никаких прямых разговоров между мной и Маратом. Просто факт за фактом. Полгода понадобилось, чтобы всё это вошло в систему.

С виду выглядит удобно и практично… И отвечая на вопрос: «Зачем?», выдаю воодушевлённое: «Ой, так удобно!», но внутри-то знаю главное – это спасение от ненужных эмоций. Глупо? Может быть. Но так спокойнее. Мои реакции слишком осязаемы, чтобы это можно было скрыть за дежурной улыбкой. Не могу ему улыбаться! Выносит…

***

Через час добираюсь до квартиры, списываюсь с одногруппницами, расстраиваю, а потом радую народ объявлением: еду на машине. В итоге, до места добираюсь с несколькими одногруппницами, громко выкрикиваю песни и изо всех сил стараюсь казаться беззаботной, не смотреть тысячу раз в телефон, ожидая сообщений в чате. Чат, к слову, упрямо безмолвствует, а написать самой… это слишком.

– Вы прибухнули что-ли? – весело замечаю и оборачиваюсь к Алёне пока стоим на светофоре.

Девушка качает головой и неопределённо болтает рукой в воздухе.

– Естественно, – встревает Лика, – кто ходит в клубы на сухую? Ликёр влетел как родной.

– Ого, я думала, что это проходит после первого курса, максимум второго! – не удерживаюсь от беззлобной шпильки.

– Ну, так, а мы что? – кричит Маша. – Если тряхнуть стариной, то со всеми вводными. Иначе, что это за развлекаловка, без налёта лёгкого флёра флэшбэков? Да и утро должно быть весёлым, может быть не в своей кроватке. Я готова до утра потеряться, если что!