Недостойная

«Норм. Ты в городе?»

Присылаю ей фотку своей руки и бутылки. Нет смысла объяснять, то, что мы всё просрали… Ей я написала сразу же. Есть у нас этот прикол, держим друг друга в поле зрения. Вроде бы и на всякий случай, но по факту, просто обоюдно переживаем. Ритка местами оторванная от жизни, у меня есть какое-то непреодолимое желание вечно оберегать её, как младшую сестру. Хотя, на минуточку, она меня почти на год старше.

Подруга отвечает таким же фото, но в её руках фисташковое мороженное.

Следом летит текст:

«Мы на проспекте, идём с нами?»

Мы – это она и мальчик – зайчик.

Улыбка растягивает губы. Я не девочка-драма, нет во мне этого желания вечно плакать и искать того, кто сопли буде вытирать, я скорее обратное.

Естественно – нет, малыш, но попытка точно зачтена.

Быть пятой ногой не планирую. Съезжаю. Подруга не сильно упорствует. Не обижаюсь. Всё понимаю. Она хочет побыть со своим мальчиком как можно больше – это нормальное желание. Если бы у меня был выбор, я бы тоже так выбрала.

Искренне надеюсь, что этот будет лучше предыдущего варианта. Рита классная, ей надо нормального мужика. Того кто её саму от себя сможет защитить. Мы с ней поломанные изначально, нужен такой, кто вывезет. Долгое время я считала, что у меня есть.

После ухода Даши, почти идиллия, как минимум Оля не лезет с желанием спорить до соплей. Болтаем. О чепухе в основном. Какая бы Оля странная не была, но мы в одной лодке. Это тоже без сговора. Что она, что я в будущем инженеры. Как выяснилось, намертво связывают стены института и команда. Остальные кто от куда. Сборная солянка.

Постепенно задница становится квадратной, и мы решаем сделать небольшой променад, да и сумерки давно пустились, надо к домам двигать. Не все тут из центра.

Подходим к музыкантам, слушаем, переминаемся и наконец-то расходимся. Впереди неделя выходных. С тоской думаю, что в связи с каникулами у моих младших ещё три недели. Я скучаю по ним. Ещё такие неумехи, то напрыжка, то ручки замком. Смешные, местами нелепые, но такие котики хорошие. Мне нравится быть на подхвате у главного тренера.

Бегу к дому через дворы и блаженно представляю как опущусь в ванну, глаза прикрою, отмокну, потом заберусь в кровать, фильм включу, под бубнёж и засну. Лёгкий алкоголь давно выветрился, хочется жутко есть и спать.

Поднимаюсь по лестнице, подсвечивая путь телефоном, не знаю, что ни так с нашей управляющей компанией, но в подъезде никогда нормально не работает свет. То глючит, то сломался.

Открываю квартиру как можно тише, в тайне надеясь, что мать всё-таки спит… Замираю на пороге. Взгляд автоматически падает вниз. На коврике, в коридоре, красуется пара начищенных до блеска мужских туфель, а спустя пару секунд, до ушей долетает протяжный стон.

Закатываю глаза. Пришла домой, блять…

Мать пользует квартиру без ограничений. Когда дома я, мужики к нам не ходоки.

Скидываю сумку на тумбу, хватаю рюкзак с вешалки и джинсовку. Сваливаю к бабуле. Она мне рада в любое время суток.

Бесконечно раздражаюсь, что не могу дома остаться. Слава Богу, есть куда уходить, могло бы и не быть, если так разобраться.

Уже в такси приходит СМС, от которого у меня счастливо заходится сердце.

«Не спишь, позвоню?»

Набираю сама. Всего три гудка и мой телефон транслирует родное лицо.

Улыбаюсь тут же, рукой машу. Рада до жути. Сердечко трепыхается в груди, плевать уже и на усталость и на то что мать притащила какого-то пупсика очередного.

– Не приехали что-ли ещё? – хмурится папа, мгновенно оценивая обстановку вокруг меня.

– Приехали, я просто к бабушке еду. Всё хорошо. – Спешу успокоить. – Как у вас дела?

За спиной отца мелькает темноволосая макушка Марка. А я счастливо улыбаюсь по второму кругу. Когда папа звонит, я всегда улыбаюсь, даже когда больно, даже когда его жена появляется, даже когда он целует в макушку одного из моих братьев. Я не ревную так остро… давно не ревную, но что-то внутри всё равно сжимается. Я одно у него дочка… и он у меня один. Но я всё равно люблю своих братьев. Мы… семья…

– Как и всегда, – отмахивается, а потом вдруг говорит: – Кирилл вот документы носил, ждём результат.

Киваю активно. Кирилл один из трёх моих младших. Так получилось, что отец жил на две семьи и Кир младше всего на полтора года. Так вот бывает.

– Куда он подался? – интересуюсь с энтузиазмом.

Мои браться не то, чтобы очень горят со мной общаться. Информацию о том, кто, куда, зачем и прочее я получаю от папы.

– Технологом хочет быть.

Улыбается широко, в глазах гордость зашкаливает. А меня топит очень сильно… Я такой гордости не видела, когда показала ему зачётку, где было написано, что за институт и направление. Он был рад, точно знаю, но чтобы вот так…

Тут и радужка вспыхнула, и какая-то надежда в голосе и куча всего промелькнуло за пару секунд. На парней больше надежды по его мнению. Папа гордится своими сыновьями. Однозначно. Они же надежда, опора, будущее. А девчонка… что с неё взять? Замуж вышла и даже фамилию меняет.

Иногда жалею, что не родилась пацаном, может быть и жилось легче.

Глушу в себе раздражение на корню. Папа звонит мне не для того, чтобы выслушать претензии из-за моих тараканов в голове. Для него я хорошая девочка, которая перепрыгнула один класс и поступила в институт на уважаемую профессию. Пусть не скажет прямо, но я-то знаю, что это уже выше того, что он от меня ожидал. И ещё один очень важный аспект, он об этом не скажет никогда, но мы же знаем, что не обязательно всё говорить прямо. Я научилась читать между строк. Слишком хорошо читаю.

Папа неосознанно ищет во мне мою мать. Мою мать, которая даже сейчас является невероятный красоткой, имеющей дикую популярность у мужского пола. В связи этим получает огромное количество бонусов. Наша квартира, её бизнес и прочие плюшки.

Волею судьбы, чисто внешне я копия матери, только выше ростом. Белокурые волосы, разрез глаз, полные губы, хорошая кожа, высокая и полная грудь. Я как под копирку она. К сожалению во многом.

Когда до меня дошло, что отец всё чаще акцентирует внимание на нашей схожести, задалась целью показать ему, что я не просто внешность, я могу быть лучше, сильнее, умнее, меня есть за что любить и уважать. ЕСТЬ!

Бесконечные кружки, секции, репетиторы, бессонные ночи, скачки между классами, изнуряющая подготовка к экзаменам, поступление и даже борьба с собственным телом, всё только ради того, чтобы быть другой. Чтобы он видел нашу разницу!

Мне не нужно замуж и летать на курорты раз в три месяца, показывая новый бикини, думать о шмотках и в вечной гонке за брендами, бабками и цацками. Просто мне очень хочется, чтобы гордость в теплых глазах папы оставалась такой всегда. Он мой самый родной человек. Я его люблю.

Если он когда-то посмотрит на меня и сокрушённо покачает головой признавая то, что пытался всегда рассмотреть, я просто сойду с ума.

Ведь я не она…

Моя мама не имеет образование совершенно. А я да. И я буду носить строгий костюм, решать важные дела, стану для кого-то примером, а для папы той, о ком он будет рассказывать, как о величайшей гордости. Я это сделаю, вопреки всему. Сожму зубы и сделаю. Спортсменка я или кто, твою мать!

Где-то там слышится голос жены папы, и я понимаю, что она зовёт его. Прячу глаза. Не хочу прерывать разговор. Я готова постоять у подъезда кормя комаров только бы ещё поболтать.

Но… увы…

– Я очень рада за него, папуль. Я почти приехала, – весело говорю.

Специально это делаю. Хочу сама прекратить разговор, чтобы ни он меня отключил, а я сама. Мне так проще что-ли.

Папа благодарно улыбается. Свет от настольной лампы падает на лицо подчёркивая глубокие морщины на переносице.

– Веди себя хорошо и учись, моя девочка.

Киваю активно.

Учусь, пап, учусь. Больше проблем с сессией не будет. Обещаю, я вынесла урок из прошлой ситуации. Больше никогда!

Если бы была возможность я бы обняла, но мы слишком далеко друг от друга. В тайне я мечтаю сбежать от матери и жить в одном городе с папой. Но… так и не решилась. Смешно. В чём-то, ой какая дерзкая, в чём-то пугливая как церковная мышь. Сто пятьдесят оттенков Марины Абрамовой.

– Передавай привет. – кричу вдогонку, но экран гаснет раньше, погружая салон в темноту, а меня в тоску.

Это как похмелье. ВоВо Во время так круто и невероятно, а после тусовки хочется развалиться. УУ ме. ня. меня примерно тоже самое сейчас.

Я совершенно не умею отпускать людей. Совсем.

Глава 5

Марат

Голова раскалывается, а по мышцам ползёт лёгкая покалывающая боль. Перестарался с весами вчера. Большую часть жизни, а именно четыре раза в неделю, я посвящал спорту. Сейчас спарринги настолько редкая вещь, как грёбанное затмение. Два года уже не выходил на ковёр, заменяя тренажёркой.

У меня не было приоритетом становиться профессиональным спортсменом, другая задача в жизни, но спорт точно помог устаканить чертей в голове. Да и безнаказанно вмазать противнику, выпуская пар в шестнадцать, стало каким-то подарком. Сам тоже получал и не раз, но душу отводил знатно. Сейчас остался безопасный для моей физиономии тренажёрный зал. Почти тоже самое, но побитый в офис не приползёшь однозначно.

«Покажешь?»

И, прежде чем вспыхивает телефон, я знаю ответ.

«Конечно нет! Ты с ума сошёл?! Это плохой знак. Не проси!»

Откладываю мобильный. Мади верит в пророчества, чёрных котов и май. Глупышка. Предсказуемая, понятная, правильная.

Мама ловит взгляд и улыбается. Как всегда тепло и открыто.

– С невестой? – кивает на телефон.

Качаю головой. Ничего от неё не скроешь.

– Молодые… счастливые, беззаботные… – с плохо скрываемым скепсисом тянет сестра и тут же получает укоризненный взгляд.

– Не подковыривай брата.

Младшая глаза закатывает, фыркает, а сама подбородок укладывает на ладошки, в упор на меня смотрит. Начинаю раздражаться. Прищуриваюсь показательно строго. Сестра в ответ губы в злорадной улыбке тянет. Сейчас выстрелит петарда, блять… Внутренне стопорю себя, не хочу её обижать, чтобы ни сделала, не хочу.

Проще было бы вовсе не приезжать. Как бы то не было, но с сёстрами легче избежать конфликт, чем в нём участвовать.

– Даже не проси, – цежу.

Нижняя губа подрагивает, огромные шоколадные глаза подёргивает дымкой слёз. И вот тогда, она взрывается.

– Так не честно!!! – подпрыгивает, кричит разгневанно, – Папа! Ну, скажи ему! Почему нельзя?! Ну, почему нельзя!!!? Все ходят, я тоже хочу!!! Я же ничего такого не прошу!! Будет день, это огромная база, куча людей!

Сохранять спокойное выражение на лице удаётся титаническими усилиями воли. Блять… ваша песня хороша, но начинай сначала. Умеет мелкая долго и нудно капать на мозг. Перепробовав всё, решилась на отчаянный шаг.

Накопила порох и подожгла. Откидываюсь на спинку стула и складываю руки. Ну… давай, жги, мелкая заноза. Манипуляторша в чистом виде. В сердцах думаю, что она мне в наказание. Почти как Лаура. Одно спасает, Лаура больше проблема моего дяди, чем моя прямая. Если Мали выкинет такой же фокус с клубом как Лаура, щедрым на терпение я не буду.

– Малика… – устало бормочет мама.

А ей плевать, она больше начинает орать и возмущаться. Отец молча за всем этим наблюдает, потом так же спокойно переводит на меня взгляд.

Блять…

Вдыхаю тяжело. Пристроить бы её замуж, с глаз долой… Да рано ещё совсем.

– Ты понимаешь, что там будут взрослые мужики? Это не то место, где должна быть молоденькая девочка.

Мали краснеет до кончиков ушей, впивается в меня острым взглядом, кулачки сжимает. Ещё немного и прыгать начнёт на месте. Принцесса не терпит отказов. Самая избалованная получилась.

– Эти мужики – твои друзья!!! Мы все одного возраста практически! Не надо рассказывать! Там и другие девушки будут! – тычет пальцем, – Я же не прошу по клубам! Мне ничего нельзя, – распаляется, активно руками помогая себе, – Привык, что все как Мадина должны! А я не хочу в четырёх стенах, как она!!! – фыркает зло, – Строит из себя праведную!!! А ты меня по ней равняешь! Только и она не такая, понял? Слишком правильная… – шипит, – Без тебя нельзя и с тобой нельзя! Я больше, чем выезды с классом ничего не вижу!

В моём взгляде появляется горечь.

Мали ненавидит Мадину. Какой бы не был конфликт, она найдёт повод перевести стрелки. Это становится проблемой.

– Малика, прекрати так себя вести! – пытается осечь мама, полностью переключаясь на нас.

– А что не так, мам? Ты же сама видишь! Он просто издевается! Держит меня в четырёх стенах!!! Даже папа так не делает!

Брови приподнимает, ища стопроцентной поддержки. Мама головой качает, не хочет конфликта. Понимая, что мать не встаёт на её сторону, мелкая неожиданно гневно выдаёт:

– Даже Лаура в клуб пошла, а я нет и…

И замолкает, потому что, это, мать его, было не для всех… Очередное блять, я глушу в зародыше. Дать по заднице родной сестре, кажется единственным верным выходом. Засранка.

Давлю сестру тяжелым взглядом, та сразу же утихает, садится обратно, конфликт из острой фазы перетёк в затяжной и глухой. Я старше, и я мужчина в нашей семье иерархия.

Очень медленно, полное осознание ситуации затапливает взгляд и не выдержав, мелкая опускает глаза на тарелку.

На самом деле, вместо гнева, я испытываю разочарование. Очень осязаемое. Эгоистичные выходки сестры сильно расходятся с тем, что я хочу в ней наблюдать.

Я мог вспылить открыто, задавить насильно… но не стал.

Она мне родная. Маленькая и глупенькая ещё, но моя родная сестра. Я не могу жестко осаживать. В моём генетическом коде, защита встроена автоматически.

– Давид отпустил Лауру с тобой? – удивлённо спрашивает отец.

Сестра украдкой бросает взгляд из-под ресниц, а мне приходится соврать.

– Неожиданно… – проговаривает мама, смотря на меня прямым взглядом, словно пытается проломить голову и добиться правды.

Я выдерживаю. Не в первый раз.

Родители встречаются взглядами, обмениваются какими-то импульсами и не развивают больше эту тему.

Малика в тарелке ковыряет. Понимает же, что теперь со мной не договориться. Повела себя неуважительно ко мне, родителям, к сестре, которую подставила… к моей невесте в конце концов!

Обижается сильно. Она равняет себя с подружками, которым действительно можно больше, чем ей. Я понимаю. Правда. А ещё правда в том, что она не такая как они и никогда не станет. Мы по-другому воспитывались и ценности у нас другие. Мелкая периодически ненавидит искренне, ядом хлещет. Это ничего не изменит. Я тоже ровно такой, какой есть.

Мои сёстры не могут зависать на вписках, в барах и с мужиками чужими в уютных ресторанах. Так нельзя. Либо ты достойная и гордая девочка, либо недостойная. Особенно в таком раннем возрасте. Ей семнадцати нет… совсем ребёнок.

Я иду на поводу слишком часто. Наступаю себе на горло и иду. Не замуровываю же. Просто больше контроля и моего времени. Очень много моего времени, которого нет. Но… мелкая как оказалось совершенно этого не ценит.

– Прости, мам… – тихо шмыгая носом произносит Малика, не поднимая взгляда.

– Ничего, малыш, кушай. – примирительно отвечает мама и улыбается грустной улыбкой, которую прячет за волосами.

Её извинения искренние… но проблема в том, что в следующий раз, она сделает так же. А извинения – это всего лишь дань уважению.

Оно, уважение, стоит во главе угла. Мы не видели, чтобы родители ругались между собой при нас. Спорили – да, но никогда не было такого, чтобы орали. Мы просто не привыкли к этому в кругу семьи. Свою семью я вижу так же. Без американских горок и херни, наброшенной на вентилятор. Возможно поэтому, обиженный спич мелкой, кажется таким глобальным. Она взорвалась на пустом месте и поглотила под свой купол всю размеренность этого ужина. Неделя была жёсткой. Отец меня и в хвост, и в гриву по любому косяку. А косяков было до хрена и больше.

Настроение вечера испорчено безвозвратно.

Я не привык разочаровывать родителей. Кубки в школе, отличная учёба, программирование, один диплом, второй диплом. Моим примером стал отец. С самого детства, я хотел быть таким как он. Таким же спокойным, хладнокровным в делах и полностью расслабленным в семье.

Частично это получилось.

Медленно скольжу взглядом, пока не натыкаюсь на скупую улыбку Камиллы.

Ещё одна моя ахиллесова пята.

– Отпусти, пап. Я тоже пойду. Хочу провертится. Вечером дома будем, – наигранно весело лопочет старшая сестра, – присмотрю за ними за всеми.

Раньше я бы усмехнулся и обязательно сказал, что год разницы не даёт ей права подпихивать меня, но не сейчас. Сейчас из моей улыбчивой сестры качнули всё что было можно, и я не отвечаю издевкой на издёвку. Я берегу её. Как могу берегу.

Бесконечно жаль, что не настоял окончательно, что вот так в итоге вышло. Нет той девочки с искренними глазами. Нет… блять. А я сделать ничего не могу. Руки связаны. Ею и связаны.

– Прекрасно! – вспыхивает радостью мама, – пообщаетесь, искупаетесь. Там говорят очень хороший пляж. Фархад, это же твой знакомый владелец? Как его звали…. Артём, кажется.

– Да, Артём, – спокойно отвечает, а сам на меня смотрит.

Я понимаю о чём он.

Камилла – женщина и она так же, как и Малика… Блять! Ну, не должна она появляться в таких местах. Мы туда не в шашки едем играть… Бухать и трахаться, если быть точным. База пусть и не блядюшник, но по факту, всё из этого будет.

Дело не в том, что кто-то, теоретически решит обидеть. Дебилов нет. Дело в самом месте и вполне возможных последствиях. Мали молоденькая, дурная местами. Ей замуж выходить. Никто не возьмёт, если она кружить начнёт. Я бы не стал. Нет ничего хуже, чем жена – блядь. Поэтому спокойная и тихая Мадина, которая в подобное место не станет рваться. Я точно это знаю.

Дурёха… какая же дурёха.

Прячу руки под стол. Мои сёстры мой личный балласт и моё слабое место.

– Надо вам вдогонку Яниса пихнуть, – вдруг усмехается отец.

– Нет!!! – вопит мелкая, хапнув очередной порции борзотки.

Качаю головой пряча улыбку. Смирение смыло, словно и не было. Засранка. На меня не сморит, но и улыбку не прячет. А я тихо смиряюсь сам. Может быть, и не стоило так реагировать и окрашивать? Всё-таки это отец принимает решение, может она или не может. Я, пусть и играю роль в этом во всём, но ответственности больше у отца. Родители заинтересованы в её будущем не меньше, чем я.

В очередной раз пытаюсь тормозить в себе домострой, но он прорывается, вытесняя многие здравые мысли. Мир изменился, мы не все традиции чтим и всё из этой оперы… но блять… как иначе? КАК?! Речь идёт не просто о левых девках, а о моих сёстрах родных!

Столовая постепенно затягивается непринуждённой беседой. Я отпускаю. Хочет поехать – ок, пусть будет. Возможно, после этого она не станет кричать, что я специально гублю её молодость.

Смешно, блять. Но по факту… так и кричит, слово в слово.

Дурёха, я же о тебе забочусь. Сужу по себе – да, каюсь. Но кто сказал, что её жених будет судить не так же? Хер его знает, как будет. За закрытыми дверями может быть всё что угодно. Пусть лучше к ней нельзя будет прикопаться. Пусть лучше так.

Телефон тихо жужжит. Сообщение. Одно, второе, третье. Сначала ненавязчиво, потом до зубного скрежета часто. Понимаю кто это и тихо раздражаюсь. Знает прекрасно, что второй и четвертый вечер субботы у меня занят, но всё равно бомбит.

Вот такого я для сестры не хочу. Не хочу, чтобы кто-то решил, что она просто и с ней можно «просто». Нельзя, блять, просто!

Отец несколько раз укоризненно качает головой. Приходится выключить вовсе. Он свой выключает. Это требование нашей матери. Если собрались семьей, то будьте так любезны, общайтесь внутри круга. Это их дом, их правила. В моём – будут мои. Не мне судить и осуждать, родители сделали всё для того, чтобы я был тем, кто я есть. Моё безграничное уважение выливается и в этом тоже.

Уже в потёмках выхожу на террасу. Закуриваю.

– Отвезёшь меня? – за спиной раздаётся нежный голос сестры.

Оборачиваюсь к Ками, притягиваю и обнимаю за плечи, сестра тут же обнимает в ответ.

Затягиваюсь глубоко, а после медленно выпускаю струйку дыма. Камилла фыркает и нос прячет, но не отходит. Так и стоим в обнимку пока курю.

– Ты без машины? Почему?

– Устала…

Скриплю зубами.

Да, бля… ты устала.

– Не надо, Марат, – огромные карии глаза, в которых тоска смертельная смешана с горечью, спокойно смотрят в мои, – пожалуйста.

– Ты попросила… Я сказал, что не стану, – зло выдыхаю.

Ками тут же гладит по спине и жмётся сильнее. Мы часто с ней в детстве ругались до слёз, но выросли и слёз в её глаз я видеть не желаю. Особенно по этому поводу. Бунтует у меня, сука… пиздец как бунтует.

– Я же знаю, что хочешь. Но не хочу, чтобы делал… Не надо. Ради меня. Ладно?

Сжимаю хрупкие плечи, в макушку целую. Опять торможу себя. Вот сейчас бы на ковёр. Но вместо этого, обнимаю хрупкие плечики сестры и не понимаю, как такая кроха может попасть в подобную ситуацию. Ведь, красотка же. Всё в ней правильно, от воспитания до внешности.

Блять…

– Не понимаю этого Кам… совсем. Блять.

Глаза зажмуривает и когда их распахивает, понимаю – переключилась на другую эмоцию. Рывком и быстро, так же, как всегда, делает. Умеет она показательно переключать передачи. Не хочет говорить. Понимаю и отступаю эмоционально.

– Не ругайся, мама услышит, будет нам по губам тогда.

Смеёмся не сговариваясь. О да… мамино «по губам» ни разу не состоялось, но боялись мы жутко, когда маленькие были.

Тёмная макушка прижимается к моему плечу.

– Хочу, чтобы у тебя всё сложилось с Мадиной, она хорошая девочка.

Киваю. Хорошая – да. Поэтому и выбираю. То, что надо она.

– Пойдём, попрощаемся и стартанём. Устала ужасно. Неделя была жуткой, если честно.

Докуриваю и окурок выбрасываю. Полгода прошло, а она всё ещё такая же. Блять… Полосует дико, глаза кровью наливаются. Мне сейчас срочно либо спарринг, либо потрахаться.

По пути в гостиную беру телефон, оживший экран показывает список непрочитанных сообщений. Не читаю, пишу сам:

«Приеду через пару часов»

В ответ прилетает предсказуемое согласие от Ани. Блокирую и убираю в задний карман джинс. Что мне нравится в ней, так это умение закрывать глаза на обиды. Не знаю, что она писала ранее, просто смахнул, главное то, что это уже не важно. Не стану выяснять. Мы приятно проводим время на моих условиях, большего от неё не нужно.

Я бы выбрал поехать к Насте, но она умотала к отцу в Италию, так что еду к Ане.

Возможно, вечер всё-таки удастся спасти. Как минимум потрахаюсь, что тоже не так плохо.

Валима (прим. автора: Валима свадебное торжество, во время которого оглашается брачный договор и выплачивается махр или его часть) у нас на конец августа, пока ловлю момент. С невестой такое нельзя. Приходится кружить других. Дальше Никах… это ещё время, так что без вариантов.

У мусульманина не может быть детей не мусульман… Хотя, мои родители затянули с этим. Мусульманин я с десяти лет. Моё первое и взвешенное решение. Я сам попросил отца, мама не препятствовала. Мы выросли на стыке двух религий в любви и обожании своих родителей. Это всё не послужило разладом, просто мы знали, что люди разные и вера может быть разная, а семья она одна.

Я могу жениться на любой, но выбрал Мадину. Она действительно хорошая девочка, выросла в понимании кто она и как должна себя вести. Красивая, нежная, всё что надо в ней есть. За несколько лет, что мы друг друга знаем моё отношение к ней не поменялось. Изначально она была очень молоденькая, а потом я просто переключился в режим сбережения. У нас всё будет. Просто после соблюдения традиций. Нет необходимости трахать её, пар я могу спустить с любой другой.

Закидываю пластинку мятной жвачки и прощаюсь с родителями, игнорируя просящие глаза Малики. Мы встретимся через неделю, до этого я планирую максимально ограничить наше общение. Всё ещё пытаюсь достучаться до неё сквозь дебри капризов.

– Она не поймёт, Марат.

Озвучивает мои мысли Ками, пристёгиваясь ремнём безопасности.

– А хотелось бы…

– Но, мы всё равно её любим, – поучительно начинает Ками и срывает мой смешок.

Любим конечно, кто бы сомневался.

Выруливаю на трассу, прибавляю громкости в системе, а машине газ накидываю. Потом разберусь с мелкой. Чем ближе к городу, тем ярче становится предвкушение. О, да… я тоже могу переключаться. Сейчас очень хочется гибкое тело профессиональной гимнастки под собой. Она иногда такие штуки делает, что секс превращается в аттракцион. Для разнообразия самое оно.

Глава 6

Марина