Эвени Лумм

Спускаясь, мальчик заметил за окном Рика, который разговаривал с какой-то миловидной дамой с белыми, чуть в золотинку локонами. Но он не стал уделять им особого внимания и отправился дальше.

А внизу в это время старушка Бирвис вовсю припасала посуду к обеду. Заметив Саймона, она улыбнулась и поприветствовала его словами:

– Доброе утро. А если быть точнее, добрый день. Я бы, конечно, накормила тебя завтраком, но обед будет уже через пол часа. Так что подождёшь.

– Спасибо, миссис Бирвис. Честное слово, я впервые так разоспался.

– Это ничего, но вообще эвеллимы привыкли вставать рано.

– Я хотел вас немного порасспрашивать об этом мире. У меня столько вопросов!

– Задавай, – ответила та, оживившись.

– Почему у людей вообще появляется магия? Не может же просто так кому-то даваться сила, а кому-то нет. И как появился Эвени Лумм?

– Никто не знает, откуда берётся магия, – отвечала старушка. – А вот историю о появлении Эвени Лумм знает каждый эвеллим, так что слушай. Один человек, имя его Авельгир Вэламен, обладал способностью оживлять всё, что он изображал. На то время волшебников среди людей было немало, и Авельгир об этом знал. Но обычные люди не подозревали, ведь волшебники скрывали свои дары, боясь осуждения. Поэтому Вэламен понял, что двум мирам не стоит существовать вместе, потому что магия умрёт, если люди и дальше продолжат подавлять свои силы. Тогда он отправился в лес с двумя своими друзьями-волшебниками, Бакклавером и Намолинделисом. Намолинделис выделялся среди всех волшебников тем, что ему были дарованы сразу две магические силы: бессмертие и ясновидение. Многие подразумевают под словом «ясновидение» способность заглянуть в будущее, но это дело «провидцев». Намолинделис может ясно видеть всё, что происходит или происходило с каждым на данный момент, может заглянуть в сознание и в душу, в настоящее и прошлое, внутрь всего. А бессмертие причинило ему немало боли, он потерял всех, кого любил: и друзей, и родных. Бессмертие – приговор к одиночеству.

– Значит, один из Создателей жив до сих пор? – спросил Саймон, затрепетав от возбуждения.

– Да, жив. Слушай дальше. Что касается Бакклавера, то он мог повелевать камнями, скалами и любой горной породой. Каждый из этих Создателей внёс неизмеримый вклад в жизнь Эвени Лумм. Авельгир придумал его, проработал в своей голове до мельчайшей детали и изобразил карту на Стене. Бакклавер воздвиг эту Стену, а всю оставшуюся жизнь посвятил созданию магических кулонов, чтобы путешествовать между мирами. Воздвигнуть Стену, ведущую из этого мира обратно, он не мог, потому что её не было на карте, изображённой Авельгиром, а любое изменение, будь то объединение или уничтожение королевств, возникновение гор, рек или озёр, просто не претворится в жизнь. И Бакклавер создал Кулоны-Кива. Намолинделис же до сих пор следит за всем, что происходит в этом мире, бережно его сохраняя. Такими были три Создателя, память о которых мы, эвеллимы, храним верно и трепетно.

– Позвольте ещё вопрос, – не унимался Саймон.

– Сколько угодно.

– Деккельти с Эманэ сказали, что у всех эвеллимов есть олицетворяющее имя и илмар, но откуда они появляются?

– У каждого волшебника, – отвечала Бирвис, – илмар существует с рождения, просто он сам об этом не догадывается. Попадая сюда, он должен оправиться на церемонию, которая служит ритуалом становления волшебником. Отправиться придётся далековато, в сердце Эвени Лумм, в Месгарел. Там всем предстоит беседа с Намолинделисом, который с помощью своей силы увидит илмар эвеллима, узнает о его человеческих качествах и даст ему имя.

– Бывает ли илмар у обычных людей? – спрашивал мальчик.

– Мы не знаем, – сказала старушка. – Намолинделис не может заглянуть в другой, в их мир, его сила имеет такие рамки. Любой дар ограничен чем- то, абсолютной силы не существует.

– Но в чём всё же секрет этих сил, они не могут даваться просто так, нужна причина! – взволновался Саймон, которого внезапно охватила досада.

– Я уже говорила, что тайна магии никому не открыта.

– А Намолинделис?

– Он ничего об этом не говорит, – сказала старушка. – Даже если ему что-то известно, он эту тайну не раскроет.

Последовало молчание. Саймон размышлял о том, что Намолинделис всё равно узнает, что нет у него никакой магии, и его вернут назад или того хуже – в Джеми Стел, и что путь на церемонию становления волшебником – его первое и последнее путешествие в Эвени Лумм.

Молчание прервалось возгласом миссис Бирвис, что она давно задержала обед. Старушка попросила всех усаживаться за стол, позвав сверху Джеймса, Рика, который к этому времени уже успел вернуться, и Джессику. Сама Бирвис решила удалиться.

Еда здесь тоже оказалась совершенно диковинной, но – слава Создателям! – ложки и вилки остались прежними, и не пришлось привыкать к новым премудростям.

На тарелках у будущих эвеллимов лежал то ли фрукт, то ли овощ, напоминавший огромную молодую ещё не раскрывшуюся шишку тёмно-фиолетового цвета. Джессика стала пытаться его раскусить, Рик хотел разрезать его ножом, Саймон просто рассматривал диковинку недоверчивым взглядом, а Джеймс ловким движением раскрыл «шишку», ударив по ней ножом, будто бы разбил яйцо с очень крепкой и толстой скорлупой. Из плода вылилась странная ярко-голубая масса, которую Джеймс стал с аппетитом хлебать ложкой, как суп.

Остальные последовали его примеру. Яркая жидкость оказалась необычайно вкусной.

– Что это за шишка-переросток? – спросил Рик пренебрежительным и даже брезгливым тоном.

– Это плоды иссильты – одно из самых распространённых здесь угощений! – оживился Джеймс, по которому сразу было заметно, что он крупный знаток в этих делах и любит о них поболтать. – Поккелит знаменит плантациями этого растения! Поккелит – это…

– Я смотрю, ты у нас всезнайка? – огрызнулся Рик. Ещё вчера Саймону казалось, что тот рад рассказам Джеймса, Рик и сам об этом говорил, но теперь что-то будто переменилось. Даже словно сам голос его не такой, как вчера. Это заставило мальчика насторожиться.

– Мне просто нравится изучать географию, растения и существ этих мест, но не более. Я не претендую на титул всезнающего, – ответил Джеймс, оскорбившись.

– А мне показалось, что ты возомнил о себе слишком много, – продолжал Рик. – То, что тебе каждый год присылали книжки, ещё ничего не значит!

– Но ведь это так любопытно, что даже из книги о растениях можно столько узнать о культуре народа! Не меньше, чем из исторического справочника! – восторгался Джеймс, переставший обращать внимание на злобные упрёки товарища.

– История! Культура! Кому нужна эта ерунда?! – сказал Рик, явно не желавший заканчивать спор. Наверное, он продолжался бы ещё долго, если бы Джессика на них не прикрикнула:

– Кончайте!

– С какой стати ты меня затыкаешь? – закипел Рик.

– Надоели! – отрезала девушка. – Мы собирались после обеда прогуляться по городу – кстати, Рик это и предложил. А если он сейчас же не успокоится, то мы пойдём втроём, без него!

– Ладно, забыли, – опустил голову Рик. Саймон просто поразился, как Джессика смогла всё уладить и откуда столько напористости в её голосе. Сам он ни за что не смог бы так заговорить с едва знакомыми ему людьми. Он натурально восхищался ею.

Закончив с обедом, они отправились на прогулку по городу Рагл.

– Ты не знаешь, почему здесь все дома сделаны из прутьев? – спрашивал Саймон у Джеймса.

– Это, опять же, древние традиции. Эвеллимы строят свои дома из веток дерева дебба, которое, по поверьям, приносит удачу обитателям дома. Дерева дебба здесь полно – это самый удобный материал для строительства. Но, пока на нём есть листья, строить из него запрещено, потому что из увядших листков дерева изготавливают снадобье, способное вечно поддерживать жизнь илмара. А листья вырастают у него зимой, сейчас их нет. Когда на дереве дебба нет листьев, на него любят слетаться такие крохотные синие существа плоской формы – флиффы. Они питаются соком дерева, а зимой погибают. Флиффы живут только одно лето.

Джеймс был точно не похож на Деккельти с Эманэ, которые всегда отговаривались словами «это длинная история» или чем-нибудь вроде того. Джеймс рассказывал обо всём подробно, с энтузиазмом и даже больше, чем его спрашивали, но это в нём Саймону и нравилось.

– А это цветы калмэя! – говорил Джеймс, указывая на растение. У Саймона возникло ощущение, что они напоминают экскурсионную группу, а Джеймс их экскурсовод. – Создательница этого цветка, Агилия, потратила несколько лет, чтобы придумать и воспроизвести, по её мнению, совершенное растение. Она хотела, чтобы её цветы были способны рассеивать мрак, освещать эвеллимам путь. Но Агилия также уважала и достоинства ночи, поэтому цветы калмэя погасают в определённый час, и тогда ночь вступает в свои права.

– Но ведь эти цветы тоже светятся? – произнёс Саймон и показал на цветок, который в голове у себя называл «фонарём».

– О, это тамигль! – воскликнул Джеймс. – Он был придуман для того, чтобы можно было озарить темноту в любое время. Этот цветок вырастает в земле, и он будет расти и увеличиваться до тех пор, пока его не выкопают. У его нет совершенно никаких листьев: только сам цветок и тонкие гибкие корни. Тамигль, когда тот достигает необходимых размеров, вытаскивают вместе с корнями, и в дальнейшем он не нуждается ни в земле, ни в воде, ни в тепле, ни в свете. Прикрепляется он, куда заблагорассудится, а многие используют его в качестве переносного света. Дёрнешь за его длинную тычинку – свет горит, дёрнешь ещё раз – свет погасает, всё просто!

В это время мимо прошагало белое существо, которое вчера Саймону уже довелось увидеть. Все четверо впились глазами в животное и долго смотрели ему в след.

– Это олегифы, – продолжал рассказывать обо всём увиденном Джеймс. Рик не упрекал его больше, но всем видом выражал недовольство. – Олегифы просто универсальное средство передвижения! Они очень быстрые и способны бегать быстрее лошади, а их массивные лапы бесшумны, что позволяет при необходимости быть незамеченным; олегифы плавают по воде, а несколько минут могут продержаться и под ней; у них есть крылья, которые сперва не заметишь, но они имеются, и поэтому они могут летать!

Саймону сразу понравились эти существа, но теперь он уже мечтал о том, чтобы когда-нибудь стать наездником олегифа. А к этому времени они уже добрались до самого центра города.

Здесь было гораздо просторнее, чем на узенькой улочке, на которой жила Бирвис, и намного оживлённее. В центре города располагалось несметное количество магазинов, что у всех четверых разбегались глаза. Здесь продавались и одежда, и всевозможные вкусности (причём и обычные, и незнакомые), и всяческие безделушки – одним словом, в этом месте можно было найти всё.

Они гуляли по центру до самого зажигания цветов калмэя. Джеймс не переставал обо всём рассказывать, Джессика с Саймоном внимательно его слушали и наслаждались видами вокруг, а Рик за всю прогулку не проронил ни единого слова, лишь угрюмо посматривая на всё происходящее.

К старушке Бирвис они вернулись уже поздно и обнаружили, что за столом у неё сидят ещё двое будущих эвеллима (мужчина с девочкой) и Деккельти с Эманэ. Саймон уже успел соскучиться по проводникам. Бирвис поругала их за позднее прибытие, Эманэ сказал, что без них обсудили уже половину, а новички просто наградили их любопытными взглядами.

– Садитесь, – произнёс Эманэ, показывая на свободные места.

– Ты как на заседании, – подшучивал над ним Деккельти.

Эманэ бросил на друга многовыражающий взгляд и поправил карту, раскрытую в центре стола, на которой был изображён фрагмент карты со Стены.

– Сейчас мы находимся здесь, – объяснял Эманэ, указывая пальцем на самый юго-восток Эвени Лумм, где красивыми буквами было выведено слово «Рагл». – Наша цель – в самые короткие сроки добраться до Месгарела, – он переместил руку в противоположный конец карты (где находился центр Эвени Лумм). – Так вышло, что мы с Деккельти потратили на поиски вас больше времени, чем планировалось.

– Что, кстати, странно, потому что сидит вас тут всего-то шесть человек! – добавил Деккельти. – Мы никогда ещё не набирали так мало! Подумать только – шесть!

– Да, вас оказалось немного, поэтому мы и решили задержаться в надежде, что найдём больше, – продолжал Эманэ. – Обычно мы проходим через Сиден Сакк, самый безопасный путь, но так мы совершаем большой крюк. Поэтому в этот раз нам придётся идти напрямик: немного проплывём по реке Уле Абб, а дальше пролегает болото.

– Но неглубокое, так что нечего волноваться, – вставил Деккельти. Эманэ тревожно взглянул на него, точно хотел чего-то сказать, но промолчал.

– Конечно, как вы видите, река течёт почти прямиком к Месгарелу, – сказал Деккельти, – Но этот участок, – он указал на довольно крупное расстояние на реке, – Запретная зона. Там обитают водяные черви, встречаться с которыми я вам не советую: у нас с Эманэ уже был печальный опыт.

– Главное, – заговорил Эманэ, – держаться подальше от воды.

Последовала пауза, и все молча рассматривали карту, вырисовывая в голове предстоящий путь. Молчание прервал Деккельти:

– Раз ни у кого вопросов нет, можете собираться и накапливать силы на дорогу. Учтите, встаём завтра рано!

Саймон поймал на себе смеющиеся взгляды Джессики и Джеймса: по-видимому, они вспоминали, как Саймон провалялся до обеда. Мальчик ответил им улыбкой, но к лицу всё же подступила краска.

Когда все стали собираться и уходить наверх в спальню, Саймон немного задержался, глядя из окна на то, как старушка Бирвис кормит своих странных питомцев, которые, как и вчера, лежали, растянувшись на крыльце.

«Сколько же всего теперь нового впереди», – думал мальчик, и сам поразился своей мысли, потому что никогда не восторгался неизвестным, не оборачиваясь на прошлое.

Поднявшись в спальню, Саймон сел на кровать и стал наблюдать за остальными. Деккельти с Эманэ над чем-то смеялись, позже выяснилось, что они не могут засунуть карту обратно в сумку. Рик задумчиво смотрел в окно и размышлял о чём-то своём. Новоприбывшая девочка была младше всех, поэтому её уже клонило в сон, и она лежала, свернувшись на нерасправленной кровати. Мужчина с любопытством рассматривал тамигль, висевший над ним, и перебирал в пальцах тонкие корешки.

Только сейчас Саймон заметил, что Джессика и Джеймс устроились рядом с ним и что-то ему говорили.

– О, я вас и не заметил, – сказал он.

– Мы уж поняли, что ты витаешь где-то в облаках, – смеясь, произнёс Джеймс.

– Кстати, кто такие водяные черви? – поинтересовался Саймон у Джеймса в надежде услышать про этих существ подробное досье.

– Огромные чёрные животные, которые обитают в глубинах речных вод, – принялся рассказывать Джеймс, восторженно жестикулируя. – По виду они напоминают что-то среднее между червем и змеёй, но колоссальных размеров. Главная их опасность в том, что взглядом они могут точно парализовывать людей, и тогда без боя хватают добычу. Трудно поверить, но водяных червей когда-то создала маленькая девочка, чтобы они защищали её от неприятелей. С ней никто не дружил, ребята издевались над ней и даже били. Тогда она сама создала себе друзей своею силой. Когда она умерла, водяные черви стали неуправляемыми, обозлёнными без своей хозяйки – такими, какими мы их знаем теперь.

– Что, боитесь их? – подшучивала Джессика, нисколько не тронутая рассказом Джеймса.

– Вообще-то… – неуверенно начал Саймон. – Вообще-то да.

– Я столько рассказывал вам о других, но я ничего не знаю о вас! – встрепенулся Джеймс.

Саймона передёрнуло. Настала та минута, когда он должен им признаться, что оказался здесь по ошибке. Врать было исключено, к тому же, вдруг кто-то из них умеет читать мысли?

– Мою историю вы уже знаете, а вот мой дар, – протянул Джеймс. – Я могу понимать язык животных.

– Но это же прелесть! – восхищалась Джессика.

– Лучше расскажи о себе! – требовал Джеймс у девушки.

– Я та девочка, от которой требовали женственности, но которая этого не хотела, – сказала Джессика. – Родители мечтали сделать из меня танцовщицу, но я всегда желала иметь полезную работу, настоящую. У нас нередко возникали споры по этому поводу, решали, что я буду делать и куда пойду в будущем. И судьба завела меня сюда.

Я могу поднимать любые тяжести, хоть этот дом вместе со всеми вами… Родители знали о моей силе, но она им была неприятна, и они долгое время пытались скрыть её от меня самой. Я любила и отца, и мать, они любили меня, но они поступили со мной так подло, что я не жалею, что ушла. Я чувствую, что моё место здесь.

«Откуда в ней столько духа? Столько силы? Не только физической, – думал в этот момент Саймон. – Наверняка чувствовать, где твоё место… Для меня это что-то непостижимое. Мне бы хоть каплю её воли. Она удивительна…»

В своих мыслях Саймон даже не заметил воцарившегося молчания и взглядов Джессики и Джеймса, обращённых на него.

– А ты, Саймон?

Мальчик вздрогнул. В один миг он почувствовал страх, стыд, отчаяние, злость на себя и ещё какое-то оцепеняющее чувство, точно сковавшее ему язык. Помолчав с минуту, он рассказал всё с того самого момента, как он собирал свои вещи, готовясь к отъезду к дедушке Рональду.

– У меня нет сил, – шёпотом произносил он. – У меня нет сил.

Ему долго никто не отвечал, точно они вместе с ним лишились дара речи. Каждый сейчас думал, какая участь будет уготована Саймону, когда его секрет раскроется.

– Тебя отправят в Джеми Стел, – утвердительно произнёс Джеймс. – Тебе… не страшно?

– Всю жизнь я чего-то боюсь, – отвечал Саймон. – Это чувство, как яд, постоянно течёт во мне. А это, возможно, поможет мне излечиться. В конце концов, что я пережил за это недолгое время в этом мире, было лучшим временем в моей жизни, и мне не жалко заплатить за него любую цену. И это ещё не конец: мы ещё не дошли до Месгарела, а значит, что роковая минута далеко. Я в этом мире ещё поживу. Так что я не боюсь.

«Не боюсь!» – звенело гимном в голове Саймона, и в этот момент он действительно уже не испытывал страха, точно Джессика передала ему ту каплю воли, о которой он просил её в мыслях.

– Калмэй уже погас, – сказал её голос, возвращая Саймона к реальности. – Нам пора спать.

Глава 4 Дорога на север, дорога длинна…

Как и прошлой ночью, Саймон долгое время не мог заснуть. За окном он не углядел ничего нового, что отличало бы этот пейзаж от вчерашнего, поэтому не слишком долго его наблюдал. В комнате все спали, даже Джеймс этой ночью отложил свою книгу. Саймон осторожно взглянул на заглавие «Растительный мир Эвени Лумм», но не осмелился взять её в руки.

Рядом с кроватью Саймона расположился Эманэ, на полу небрежно валялась сумка проводника, в которую тот так и не смог упихнуть карту, и поэтому длинный свёрток больше, чем на половину, высовывался из неё. На этот раз интерес Саймона победил, и мальчик решился взять карту в руки. Он аккуратно потянул её за помятый конец, стараясь не издавать ни шороха, точно он был ночным шпионом, но кровать предательски скрипела. Однако Эманэ не подал никаких признаков пробуждения, и Саймон выдохнул.

Карта была древняя, мальчик ощущал невольный восторг, прикасаясь к таким вещам. Он провёл рукой по старой бумаге вдоль русла реки Уле Абб, самой крупной и полноводной в Эвени Лумм. В самом верху она обрывалась, потому что текла дальше, в те земли, которые карта уже не показывала. Посередине русла была нарисована толстая чёрная волнистая линия – водяной червь. К западу от Уле Абб простирались холмы Сиден Сакк, а к востоку – болота Гелимин Броа. За ними в виде замка, окружённого стенами, был изображён Месгарел. Карта на этом заканчивалась, она изображала лишь путь от Раглама до Месгарела, тот самый путь, который, думал Саймон, станет его единственным приключением. Карта настолько затянула мальчика, что он не заметил, как уснул, сидя с нею в руках.

Не смотря на почти бессонную ночь, Саймон проснулся очень рано, раньше всех остальных будущих эвеллимов. Однако раньше настоящих эвеллимов, то есть Деккельти с Эманэ, ему проснуться не удалось. Мальчик с ужасом заметил, что в руках его всё ещё находилась карта, которую он незаметно стащил у них ночью, чтобы поглазеть.

– Доброе утро, Саймон! – поприветствовал его Деккельти с неизменной улыбкой на лице. – Я смотрю, тебя ночью охватила дикая жажда знаний!

– Простите, – ответил мальчик, отведя глаза на открытое окно, сквозь которое в комнату проникали яркие лучи утреннего Солнца. – Я только взял посмотреть и…

– Да не станем мы тебя отчитывать, – произнёс Деккельти. – Я понимаю, новый мир, всё новое, и, разумеется, тянет побольше всего узнать, а карта – великолепный источник знаний. Ты, кстати, молодец, что рано встал, за пятнадцать минут до подъёма!

– И… вы правда не злитесь? – осторожно спросил Саймон.

– Мы же сказали, что нет, так что не беспокойся, – ответил Эманэ.

– Мы проснулись ещё раньше, успели придумать тебе наказание, – потирая ладони, произнёс Деккельти, заговорчески посмотрев на друга-проводника.

Они вручили Саймону сумку и карту и поставили перед ним задачу уместить её туда. Когда Саймон наблюдал за этим занятием со стороны, ему не казалось это чем-то особенно трудным – думал, проводники лишь хотят посмеяться. Но это оказалось совсем не так. Карта совершенно отказывалась помещаться в сумку ни под каким углом, и мальчик промаялся с ней до самого подъёма, однако ему всё же удалось уместить непослушный свёрток. Проводники похвалили его за успешно выполненное поручение и стали будить остальных, кто ещё не проснулся.

– А теперь следуйте за нами! – радостно произнёс Деккельти.

Проводники повели их на задний двор старушкиного дома, где высоким столбом возвышалось ещё одно незнакомое Саймону растение. Толстый стебель одинокого цветка был шириной с настоящий ствол дерева, а массивный, ещё не раскрывшийся бутон был размером с большой колокол. Деккельти подошёл к нему и едва коснулся бутона рукой. Тот в одно мгновение раскрылся, показав всю красоту своих тёмно-фиолетовых лепестков, и из цветка прямо на Деккельти вылилось столько воды, точно его окатили из ведра. Он с довольным видом и совершенно мокрый отошёл от растения и сказал:

– Так, кто хочет следующий?

Желающих не нашлось.

– Не стесняйтесь! Сейчас за несколько секунд цветок успеет снова закрыться и набрать в бутон воды.

Это произошло как раз в то время, пока он говорил. К цветку подошёл Эманэ, тоже окатил себя водой и требовательным жестом пригласил будущих эвеллимов строиться один за другим на водные процедуры. Рик был особенно недоволен происходящим.

Когда все взбодрились и освежились, они отправились к Бирвис, которая в это время уже доделывала завтрак.

– Вы просто чудесная женщина! – сказал ей, входя, Деккельти. – Так вы помогаете нам в нашем деле проводников, вы уже почти наша коллега!

– Не болтай глупостей, садитесь все за стол, – отвечала Бирвис, польщённая словами Деккельти.

– А куда бы мы девали всех новичков? – продолжал рыжеволосый. – Но вы же их не только приютите, так ещё и накормите! Право, вы удивительны! Каждый год выпрашиваю для вас у короля побольше жалованья. Знаете, как это трудно? Потребовать у Верховного короля, чтобы тот, в свою очередь, потребовал у короля Раглама, и всё ради вас!

– Мне очень приятны ваши слова и поступки, – говорила старушка, – Но, кто-нибудь, уймите этого болтуна!

– Боюсь, это невозможно, – отвечал Эманэ.

– У меня найдётся одно средство, – смеялась Бирвис и принялась раскладывать всем завтрак.

Не прошло и минуты, как Деккельти уже пытался промычать что-то похожее на «очень вкусно», но рот его был занят и не позволил ему говорить.

– Вы сразу после завтрака уже уходите? – осведомилась Бирвис.

– Мы бы рады остаться, да время нас поджимает, – ответил Эманэ.

После завтрака они отправились в путь, попрощавшись со старушкой Бирвис и её уютным домом. Саймон окинул взглядом улочку города Рагл, стараясь запомнить, сам не зная, для чего, каждую её деталь.

– Рагл находится почти на самой границе Раглама, поэтому буквально через час пути мы уже покинем это королевство и окажемся на окраинах Ирагбира, – произнёс Эманэ. – Там, у реки, нас будет ждать лодочник, так что поторопимся, чтобы не опоздать.

– А это, чтобы шлось веселее! – сказал Деккельти, доставая из сумки большой барабан и вешая его себе на шею. – Кроме барабана у меня для этого дела ничего нет, но и он сгодится!

– Деккельти! Ты взял с собой барабан? – горячился Эманэ.

– Очень нужная вещь, между прочим, – ответил тот.

– Надеюсь, ты не станешь петь ту песню, которую мы вчера сочинили?

– А зачем мы тогда это делали, м? – с довольным видом спрашивал Деккельти и стал отбивать ладонями на своём барабане незамысловатый, но довольно весёлый ритм. Потом он начал петь, и, увидев, что его друг молчит, слегка подтолкнул его локтем, и тот нехотя (но скорее только для виду) подхватил мотив песенки: