За кулисами театра военных действий II

– Фрэнки, помни: в любом деле нужна осторожность. Человек никогда не бывает настолько богат, чтобы позволить себе иметь врагов. Их следует умиротворять. Конкуренция не должна становиться настолько острой, чтобы ранить достоинство конкурента. И, самое главное, никогда не держи все яйца в одной корзине!..

Союз с Джи Пи Морганом и искренняя преданность всем тем, кто его вывел в мастера, не мешали Фрэнку Вандерлипу оставаться по-юношески агрессивным, но честным перед деловыми партнёрами. Репортер как-то спросил его: «Что было самым трудным в вашей карьере?» Сказал откровенно: «Вылезти из рабочего комбинезона». Так что сенатор Олдрич и его друзья знали: «Этот не предаст».

…Второй в списке – 37-летний Пьятт Эндрю-мл. Он богач. Впрочем, состояние каждого из шести избранных джентльменов измеряется не одним миллионом долларов. Первое имя у Эндрю-младшего – Абрам. Но оно не нравилось ни ему самому, ни его близким друзьям. Женщины называли его коротко «Абр», мужчины по второму имени – Пьятт. Никто не посмел бы его считать сибаритом, но прожигал он свою жизнь весело и со вкусом. На регулярных вечеринках у него дома собирались весьма известные люди (например, Франклин Рузвельт). Особо почётных гостей он усаживал на диван, застеленный шкурами леопардов, и ублажал звуками органа, спрятанного на верхних этажах шикарного дома.

Пьятт был заядлым меломаном, коллекционером живописи и… доктором философии, преподавал в Гарвардском университете на экономическом факультете. Читал лично им подготовленный новый курс «Деньги». Так что президент США не случайно включил его в список командированных в Европу «глазами жадными цапать», как там работают банковские системы. Команду тогда возглавил Нельсон Олдрич, и он выбил в Белом доме бессрочную поездку и «all inclusiv» по затратам. На безотчётной почве они и сдружились. А когда Пьятт стал заместителем министра финансов и директором Монетного двора – тут уж сам Господь повелел ему оказаться в секретном списке.

…Третий в секретном списке – Бенджамин Стронг-мл., эмиссар Джи Пи Моргана. Он начал свою финансовую карьеру в девятнадцать лет клерком в инвестиционной компании. Бенджамин проработает в банковской сфере всю жизнь, получив негласный титул «доминирующая сила в денежно-кредитной и банковской сфере Соединённых Штатов Америки».

Обыгрывая его фамилию, один из финансистов современности скажет: «Он был Стронгом больше, чем кто-либо другой. Когда руководители центральных банков в разных странах ищут баланс между экономическим ростом и инфляцией, над ними всегда витает призрак силы Бенджамина».

Став президентом Федерального резервного банка Нью-Йорка в 1914 году, он сильно задружится со своим британским коллегой, что много позже поможет доллару победить фунт стерлинга. Именно Стронг-младший инициировал отказ от «золотого стандарта», и весь драгметалл, который широкой рекой лился в США за годы Первой мировой, оказался привязанным лишь к облигациям, которые подавались как «ценные бумаги».

…Четвёртый – Чарльз Нортон. Этот высокий симпатичный мужчина, наверное, сразу родился секретарём. Сначала, правда, поработал немного журналистом, но эта профессия требует мобильности, а молодой человек отличался усидчивостью и исполнительностью. Так что он, не раздумывая, согласился перейти в министерство финансов, где вскоре дорос до секретаря министра. Позже Чарльз станет секретарём даже президента США Уильяма Тафта, а оттуда уже ему откроется путь на самые высокие должности в американских банках и корпорациях.

…Пятый – Генри Дэвисон-ст. Он начинал с бухгалтера в банке. В 1909 году стал старшим партнёром в JP Morgan & Со. Думается, что на этот рост и всю дальнейшую жизнь немало повлияла удачная женитьба. Он и сам побывал руководителем крупного банка и майором спецслужбы, так что и дети его никогда не бедствовали. Достаточно сказать, что старший сын станет директором ЦРУ, младший – директором журнала «Тайм», а дочери сменят фамилии, выйдя замуж: одна станет Гейтс, другая – Чейни. Ох, непрост этот Генри Дэвисон-старший!

…Шестой – Пол Варбург. С ним всё ещё сложнее хотя бы потому, что он не был американским гражданином. Он родился в еврейской семье потомственных немецких банкиров. Когда сверстники только поступали в университет, он уже успел его окончить. Два года поработал биржевым брокером в Лондоне, потом – в парижском филиале Российского банка внешней торговли. Затем отправился в Индию, Китай и Японию, вернулся в Гамбург, удачно женился и стал партнером в семейной банковской фирме – весьма известной и уважаемой на Уолл-стрит.

Пол жил с американской женой в Нью-Йорке, когда случился финансовый кризис 1907 года. Обвалился фондовый рынок, в стране не хватало валюты, доходившая до 100 % кредитная ставка разоряла банки и всю экономику страны. Он мог остаться без работы. Но в рано облысевшей голове этого низкорослого немца рождались уникальные идеи, как сделать мир выгодным «для тех, кто понимает».

Статьи Пола Варбурга в «Нью-Йорк Таймс» и его публичные лекции об «эластичной валюте» и «децентрализации резервов» привели в конечном счёте к знакомству с членами Финансового комитета США.

– Этот немец с обвисшими усами прекрасно интуичит! – Пьятт Эндрю-младший, бывший в тот момент секретарём комитета, так охарактеризовал Варбурга сенатору Олдричу. С осторожностью, десять раз подумав, сенатор решил включить немца в список. Пол единственный из «великолепной шестёрки» не являлся членом «Клуба охотников на уток»…

Этот элитный клуб находился на острове Джекилл в штате Джорджия, в престижном и недоступном месте отдыха миллионеров. Джи Пи Морган был совладельцем этого клуба. Туда он и пригласил избранных, именно туда они и собрались ехать на поезде, в тайне не только от газетчиков, но и от родных.

Почему такое странное название у клуба? Морган отвечал так:

– Мне уже за семьдесят, я с полным правом учу молодых: ведите себя, как утки, сохраняйте спокойствие и невозмутимость на поверхности, но внизу гребите, как дьяволы. И ещё – нам приходится заботиться о безопасности, тем более что название острова переводится угрожающе – «Я убью». Уверяю вас: на моём острове члены клуба могут расслабиться: утиная охота опасна только для уток…

Об этом закрытом элитном клубе всё-таки прознали вездесущие репортёры. И незадолго до полуночи на перроне уже собралась приличная толпа этих неприлично юрких и нахрапистых «искателей сенсаций». Но они напрасно готовили свои штативы с фотокамерами. Интервью не будет. Несколько полицейских охраняли все подходы к известным финансистам.

– Мы уезжаем на утиную охоту, господа! – крикнул им сенатор издали. И даже поднял над головой специально взятый дробовик.

Без пяти минут до назначенного срока гости стали подходить. Быстро поздоровавшись, они поднимались в бронированный вагон, окна которого закрывали жалюзи. Ровно в час поезд тронулся. Олдрич помогал джентльменам устроиться за длинным узким столом. Неизменный секретарь сенатора Шелтон обносил всех шампанским, коньяком, ликёрами.

– Мои дорогие друзья! – начал сенатор. – Мы с вами едем на юг, к утру будем в Джорджии, откуда катер доставит нас в «Клуб охотников на уток». Там мы будем жить по приглашению мистера Джи Пи в полной секретности. В клубе не осталось никого, кроме обслуги – ради такого случая с материка привезли новых слуг, которые не знают вас в лицо. Но чтобы и они не смогли ничего понять, прошу вас называть друг друга по именам – никаких фамилий, никакой побочной информации…

Джентльмены, не вставая, по кругу пожали друг другу руки.

Несмотря на ранний час, в Джорджии на станции их опять встречали.

– Чарльз, пожалуйста, скажите репортёрам, чтобы они разошлись! – обратился сенатор к Нортону.

Но быстрый Дэвисон, захватив дробовик Олдрича, уже шёл к выходу. Он показал ружьё журналистам, что-то коротко сказал им – и толпа «искателей сенсаций» мигом исчезла.

– Как вам это удалось, Генри? – удивилась хором «великолепная шестёрка».

– Я им сказал, что мы желаем отдыхать, поохотиться на острове Джекилл на уток. На газетных уток. Они поняли…

Большой прогулочный катер быстро доставил богатеньких господ на остров. В клубе каждый получил отдельный номер и листок с распорядком первого дня. На листке была напечатана всего одна короткая строка: «Завтрак – 09:00. Обед – 17–00. Без комментариев».

Когда они привели себя в порядок с дороги, позавтракали и уселись в гостиной, слово опять взял сенатор.

– Я собираюсь держать вас здесь изолированно от всего мира до тех пор, пока мы все вместе не разработаем и не представим проект новой валютной системы для Соединённых Штатов Америки, – сенатор помолчал и добавил. – Жить будем в атмосфере предельной секретности.

Никто извне не должен получить даже намека на то, ради чего мы здесь собрались…

Такая таинственность объяснялась просто. Крупнейший финансовый кризис, охвативший все штаты в 1907 году, вызвал такую панику, что банки лопались, как мыльные пузыри, и никто не знал, сумеет ли страна вылезти из этой пропасти. Все, кто хоть как-то был связан с деньгами, понимали, что срочно требуется новая финансовая система и её регулятор.

Америке нужен центральный банк. Но не такой, как Банк Англии. А вот какой именно – никто не знал. И при этом ни у Белого дома, ни у крупных промышленников, ни у миллионов разорившихся вкладчиков не было уже доверия банкирам. Если б кто-то из руководителей банков сейчас предложил свой вариант центрального банка – сто процентов, что его отвергли бы в Конгрессе вместе с автором. Нет доверия – значит, не будет и денег для новой финансовой структуры.

– Это, конечно, вопрос вопросов, – акцентируя каждое слово, произнёс сенатор. – Но хочу вам сказать по большому секрету: деньги есть. Генри расскажет сейчас то, что многие из присутствующих не знают…

И Генри Дэвисон, этот непростой парень, поведал интересную историю. Начал он издалека…

Всем известно, что клан Ротшильдов происходит из Германии. Глава этой ныне богатейшей еврейской семьи начинал со свалки, где выискивал что-нибудь стоящее, что можно продать. От мелкой торговли и менялы в лавке поднялся до грамотного бухгалтера. В двадцать пять лет он уже служил личным банкиром гессенского курфюрста. Своим сыновьям, умирая, наказал держаться поближе к коронованным особам и торговать только золотом – лучшего товара не придумаешь.

С Гессена – точнее, с гессенских принцесс – и пошла дружба клана Ротшильдов с российскими царями. Петербург получал кредиты и прочие финансовые услуги, о которых при дворе мало кто знал. Доверие русских росло, и через пятьдесят лет представитель названного клана уже являлся финансовым управляющим царской казны.

Треть века назад, в 1876 году, Ротшильды получили право заключать сделки и проводить операции с золотом, действуя от лица Российской империи. И они добились у Александра II согласия на хранение русского золотого запаса за границей. Не всего, конечно, но значительной части – почти 48 тонн драгоценного металла было спрятано в горах Испании.

Как говорится, короны приходят и уходят, а правит миром тот, у кого золото. Но… Нынешний российский император одержим идеей глобального разоружения. Похоже, что Николай II решил заняться переустройством всего мира. Провёл в Гааге одну конференцию, затем вторую, предложил создать Лигу Наций.

– Как вы знаете, его предложение поддержали почти все государства, в том числе и мы, – докладчик сделал паузу, показывая, что переходит к самому главному. – Ещё до второй Гаагской конференции русский царь предложил создать Мировой финансовый центр со своей валютой, нечто вроде фонда при Лиге Наций. В январе 1907-го в Париже на секретном заседании это утвердили, в октябре Гаагская конференция закончила свою работу, и тут же у нас разразился кризис. Улавливаете взаимосвязь?..

Рассказывая, Генри Дэвисон-старший всё больше оживлялся. Лицо его засветилось, голос окреп, весь он как-то выпрямился в стойку, голова поднялась, словно высмотрел он на подлёте утку.

И дальше пошло повествование о том, что именно Ротшильды подсказали Николаю II, как важно стать главным акционером нового фонда. А членский пай можно внести тем золотом, что со времён Александра II лежит на сохранении. Николай Романов согласился. И потекла река жёлтого металла из Испании в Нью-Йорк, который был избран местом будущего Мирового финансового центра.

– Да, это так, могу подтвердить, – подал голос вальяжно развалившийся Пьятт. – Партиями по пять тонн, не более. На двух военных кораблях до Гибралтара, а дальше уже – на наших пароходах. Несколько таких рейсов было сделано. Коли такая сверхсекретная информация стала известна, может, кто-то скажет, что случилось, почему поставки прекратились? Что, в России золото кончилось?

– Нет, не кончилось! – глава делегации, сенатор Нельсон, усмехаясь, пригладил свои шикарные усы. – Мне, как вы знаете, пошёл семидесятый год, секретов знаю много, но все они ничего не значат по сравнению с тем, что мы тут должны придумать. Итак, поток металла из России затормозился. Металл этот имеет в таблице химических элементов буквенный символ Au. Потому смею его любовно звать «аюшкой». Перестала поступать к нам «аюшка», потому что…

И он рассказал, что в начале прошлого года ящики с драгметаллом благополучно переместились с русского военного корабля на пароход «Республика». Общий вес груза составлял четыре с половиной тонны. Пароход точно в срок пересёк Атлантику. Это был лайнер-дворец, «практически непотопляемый» 170-метровый стальной гигант, четыре мачты, пять палуб – всё для изысканной публики. И всё под контролем мистера Джи Пи Моргана, у него все сто процентов акций пароходной компании.

Всё под контролем, кроме погоды. 23 января 1909 года «Республика» столкнулась с итальянским лайнером «Флорида». Услышав в сплошном предутреннем тумане предупредительные гудки, капитан «Республики» приказал:

– Полный назад! Руль на борт!

И тут же итальянский пароход, вёзший в Америку эмигрантов, ударил «Республику» форштевнем в бок. Как раз в то место, где спал в каюте главный менеджер одного американского банка, сопровождающий ценный груз. Погибли ещё несколько человек на обоих судах, всех остальных спасли.

В огромную пробоину в корпусе «Республики» с диким рёвом врывалась вода. Подошёл спасательный катер с баржей, предложил помощь – перекантовать груз и взять лайнер на буксир. Капитан отказался. Короче, затонула «Республика» в пятидесяти милях от берега.

– Мы должны были сохранить всё в тайне, – продолжал сенатор. – Иначе русские прекратили бы вообще поставки «аюшки». Вы ведь в курсе, что Россия обладает крупнейшим в мире золотым запасом? И тот объём, что мы от неё получим в качестве вступительного пая в фонд Лиги Наций, эти 48 тонн, – меньше пяти процентов их запаса. Кстати, никто, кроме русских, пока и не собирается вносить свой пай…

– Нельсон, – несколько робея, обратился к старику «мальчик» Фрэнки. – Я правильно понимаю, что затонувшая «Республика» – это наш запас на будущее? А сейчас мы должны квазизаконно распорядиться полученными тоннами «аюшки», найти им более достойное, нужное для нас применение?

– Абсолютно верно, мой мальчик! – был ответ. – Вот как раз Пол и расскажет за ужином, как мы можем поступить. А каждый из вас к завтрашнему утру предложит свой вариант…

За ужином немец – невысокий, похожий на кельнера, усатый, лысый, но очень головастый – задавил их новыми терминами. Говорил он с сильным акцентом.

– Американский доллар должен стать эластичной валютой! – убеждал Пол, в запале пристукивая ногой по полу. – По большому счёту это будет вообще не валюта, а долговая квитанция…

– Давайте сначала закончим с «аюшкой», – перебил его юный Фрэнки. – Я как представитель фракции Рокфеллеров хотел бы знать, куда пойдёт это с неба упавшее золото.

– Мне это тоже интересно, – поддержал Бенджамин.

– А я очень надеюсь, что это будет на пользу новому хозяину Белого дома, – вскинул голову и Чарльз, вечный секретарь.

– Чарли, вы прямо пулей забили гвоздь! – глава делегации аж привстал от восторга. – Да, это подарок для президента! Но – будущего, нового!

– Нельсон, извольте объясниться!

– А что, разве вам не надоели республиканцы? – сенатор явно подшучивал над всеми. – А если серьёзно, план простой. Деньги – а каждый рейс парохода с русским золотом, это три миллиона долларов – пойдут на предвыборную кампанию демократа Вудро Вильсона, губернатора Нью-Джерси. Ни с Тафтом, ни с Рузвельтом договориться не удалось. Теперь пусть они посоперничают меж собой, а мы делаем ставку на другую лошадь. Мы проталкиваем Вильсона в президенты, а он пообещал протолкнуть в Конгрессе наш вариант центрального банка…

Утром следующего дня понятие «центральный банк» все отвергли.

– Никакой Вильсон не поможет, если так назовём! – Пьятт был категоричен. – Ни «центральный», ни «национальный»!

– Может, назвать ассоциацией? – вопрошал Бенджамин.

– Мы меняем всю финансовую систему! Так пусть и называется – система! – горячился немец Пол.

Весь день, до самого ужина, он объяснял свою концепцию.

По плану Пола Варбурга, в систему должны входить несколько частных банков, не больше двенадцати самых крупных. Пятнадцать тысяч существующих ныне банков не играют никакой роли, они «не в системе». Акционеры двенадцати избранных, с одной стороны, могут использовать займы правительства Соединённых Штатов и получать прибыль. С другой стороны, такая система управляла бы национальными деньгами. Получив право на эмиссию валюты, она могла бы финансировать правительство, кредитуя его в сложный период.

– Получается, что новая система будет выигрывать в любом случае? – ахнули хором банкиры, почуявшие выгоду.

– Именно так! – торжествовал немец. – Но это ещё не всё. Завтра предлагаю обсудить будущее нашего доллара…

Назавтра участники секретного совещания наконец-то осознали, что они совершают революционный переворот в мире денег.

– Да, не надо называть новую систему «Национальной», лучше – «Федеральной»!

– Отлично! Но она должна быть ещё и «Резервной». Главная фишка в том, что в неё мы включим механизм частичных банковских резервов. Децентрализация резервов позволит доминировать над всеми финансами страны. Апо большому счёту – и всего мира.

– Пол, вы – гений!

– Спасибо, я знаю. Я ж говорил уже: доллар должен стать эластичным. Федеральная резервная система будет монопольно печатать деньги для кредитов, которые в действительности никогда не будут погашены. Вот в чём суть!

Самым консервативным в компании оказался глава сенатского комитета.

– Я представляю, как в скором будущем в Конгрессе произойдёт такой диалог, – задумчиво протянул он. – «Где Федеральная резервная система нашла деньги для покупки у правительства США облигаций на два миллиарда долларов?» – «Мы их напечатали, у нас есть право выпускать кредитные деньги». – «И за ними нет ничего, кроме государственного долга?» – «Если б не было долгов в нашей финансовой системе, то и не было бы никаких денег»…

– Именно так, уважаемый Нельсон. Новая система совершенно не заинтересована в сокращении государственного долга. Пусть он хоть до небес вырастет. Всё наше денежное обращение существует лишь потому, что доллары одолжены, если не вам и не вами, то кем-то другим. Доллары – это волшебная палочка фокусника. Он превращает простые бумажки в деньги, ничем не обеспеченные завтра. И фокусник – это мы с вами, наша новая система.

– Это не ловушка?

– Нельсон, вы прямо, как Золушка: соглашаетесь только до полуночи…

Все заулыбались и начали дожимать сенатора.

– Да, это ловушка. Для всего мира. И она проработает ещё лет сто, пока не появится какая-нибудь виртуальная валюта. Тогда люди начнут понимать, что доллар – это не валюта, а обыкновенная долговая расписка. Но сто лет у нас есть! Сначала надо выдавить английский фунт стерлинга, стать мировой валютой, засыпать все страны этими долговыми расписками. Мы должны превратить доллар в оружие, самое сильное оружие…

– А что с русским царём, с его золотом?

– Пока Николай Романов верит, что является главным акционером несуществующего фонда при Лиге Наций, пока царь убеждён в нашей с ним дружбе – он нам нужен. Точнее, нужно его золото. Оно составит почти девяносто процентов уставного капитала Федеральной резервной системы.

Следующий день полностью ушёл на дебаты, как провести финансовую революцию тихо и незаметно. Деньги любят тишину, а журналюги питаются сенсациями. Вот и надо сделать так, чтобы они были сыты, а золотой телец остался цел. Всем – молчок, рты на крючок, кто промолвит слово, тот его и… Все понимали, что прежде чем закон будет принят, нужно провести просветительскую кампанию среди банкиров, затем – среди людей бизнеса, а уж потом только – успокоить американских налогоплательщиков.

Оформить предложения поручили Полу и Чарльзу. Немец диктовал, Нортон привычно стенографировал, остальные по кругу читали отпечатанные на машинке листы, вносили правку. Дело двигалось.

Прошла ещё неделя, когда, наконец, проект нового закона в тысячу с лишним страниц был готов. Решили и здесь не рисковать, назвали не законопроектом, а «планом Олдрича».

На десятые сутки добровольные затворники острова со странным названием «Я убью» впервые вышли за ворота элитного клуба. Предыдущей ночью похолодало, и в утреннем воздухе явственно пахло опавшими листьями и землёй. Ни облачка, ни ветерка. Лишь странный в небе стрё-кот – словно пропеллер маленького самолёта.

– А ведь это утки! Утки летят, господа! Это очень символично! – воскликнул старый сенатор и снял шляпу. – Славно мы с вами поохотились…

Автор (из-за кулис): Всё пойдёт по плану, задуманному Джи Пи Морганом – могущественным банкиром, хозяином элитного клуба на острове «Я убью». Именно он стоял за созданием частной Федеральной резервной системы. Два года ушло на подготовку общественного мнения и предвыборную кампанию Вудро Вильсона. И ещё год – на то, чтобы протолкнуть через Конгресс законопроект. Лишь в конце 1913-го президент Вильсон подпишет закон о ФРС. Все обещания будут выполнены, все вознаграждены, как обещано. Практически не участвуя в войне, Америка фантастически обогатится. Вильсон станет Нобелевским лауреатом, и его переизберут на второй срок. Россия же не получит ни обещанной прибыли в четыре процента годовых, ни золота…

Картина 3-я

«Люди гибнут за это самое…»

Действующие лица:

✓ Маттиас Рауе (1935–2019) – немецкий независимый журналист.

✓ Ким Олдридж (1890–1979) – гид военного музея в Форт-Ноксе.

Место действия – Форт-Нокс, штат Кентукки, США. Время действия – после Второй мировой войны.

Автор (из-за кулис): Форт-Нокс – это американская военная база. Рядом с ней находится известное на весь мир хранилище, где спрятан золотой запас Соединённых Штатов Америки, и не только этой страны. Простым смертным вход туда строжайше запрещён. Но однажды немецкий журналист сумел разговорить бывшего охранника «золотого склада».

Пожилой уже экскурсовод с сержантскими нашивками был строг и категоричен. «Туда нельзя, сюда нельзя, а почему вы этим интересуетесь, откуда вы приехали, вы не коммунист случаем?..» Понятно, что фотографировать в военном музее нельзя, но смотреть на макеты танков и устаревшее оружие – это скучно. Хорошо хоть дядька был живой, рассказывал образно, глаза внимательные, но с доброй хитринкой. На груди – серебряная звезда, а это вам не просто так, только за мужество и героизм в бою даётся. А ещё бейдж с именем – Ким Олдридж.

В центре Форт-Нокса, рядом с военным городком и музейным комплексом, находится бар. Уютный, тихий. Журналист Маттиас Рауе устало потягивал шотландское тёмное пиво и уже обдумывал, не пора ли ему возвращаться домой, когда у барной стойки появился тот самый экскурсовод из музея танковых войск, только уже в гражданском костюме. Он сел за соседний столик напротив Маттиаса и, узнав, кивнул ему. Журналист со своим бокалом пересел к гиду.

– Позволите, мистер Олдридж?

– О, вы запомнили моё имя? Приятно. Можете звать меня просто Ким.

Маттиас тоже представился.

– Могу я предложить вам виски, Ким?

– Ну, угости! Я журналистов уважаю. Друг у меня до войны был репортёром, погиб в сорок четвёртом, как раз в Рождество.

– Вы рядом воевали? У вас серебряная медаль – за тот бой?

– Да это не бой был, а бойня. Хюртгенский лес – на всю жизнь название запомнил. По одному убитому на квадратный метр. Мне повезло, другу нет. Слушай, давай не будем о войне? Просто выпьем за всё хорошее. Чииз!

– Вам, наверное, неприятно, что я немец?

– Да не в этом дело! Главное, что ты по-английски хорошо говоришь. Мне без разницы: немец ты или египтянин, еврей или мусульманин, цветной или белый. На войне все равны были. И не мы с тобой её затеяли, это наши правители погнали миллионы парней убивать друг друга за свой интерес. Им нужны только деньги! За паршивое золото люди гибнут, а им наплевать. Но война, возблагодарим Господа, закончилась. Нет больше врагов, есть живые и мёртвые. Мы с тобой живы, так что наливай, выпьем за тех, кого уже нет с нами…