Под куполом стальных небес

– Вы ходите очень тихо – чувствуется, что разведчик. Папа говорил, что с генералом Петровым прибыла группа только что вернувшихся с задания диверсантов. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, просто не спится. Можно я посижу с вами? Только вы мне льстите: остальные ребята настоящие герои-диверсанты, а я всего-навсего скромный математик, волей случая оказавшийся с ними вместе.

– Конечно, устраивайтесь поудобнее. Я как раз собиралась сварить кофе, но одной пить его скучно – составите мне компанию? Меня, кстати, Саша зовут. Я тоже математик – шестой курс мехмата МГУ со специализацией криптоаналитика. И я не слепая: уж командира подразделения я среди подчиненных отличать умею с детства – положение обязывает. Так что может, представитесь по-настоящему, «скромный математик»?

– Ну что ж, можно и по-настоящему. Кандидат физматнаук по разделу математика, подполковник ФСБ Никитин Олег Юрьевич к вашим услугам сударыня. Я, кстати, заканчивал тот же факультет, только специализация у меня несколько иная – небесная механика. И я вам не соврал – ребята действительно оказались в моем подчинении волей случая. Это люди генерала Петрова, которых он любезно передал нашему ведомству на время.

– Так это вас надо ставить к стенке за то, что сейчас гордость пограничного флота ледокольный авианосец «Александр Сибиряков» превращается в его же посмешище? Мы уже смонтировали на полетной палубе четыре чудовищных тридцатиметровых матраса, и теперь заканчиваем добивать корабль – из подпалубных помещений демонтируется полетное оборудование, взамен которого устанавливают ужасно древний хлам, привезенный с какой-то помойки, а меня папа уже просил поучаствовать в сопряжении этих археологических древностей с современными системами шифрования! И все это по личному распоряжению директора ФСБ! Вы там, в Москве, с ума посходили?

– Не судите поспешно, Саша. Без связи флоту уготовано стоять в базе, а монтируемая система – единственное, что мы сейчас придумали, чтобы дать хоть тень шанса на восстановление боеспособности в нынешних условиях. Адмиралы, кстати, отказались выделить нам из состава флота даже устаревший авианосец, потому и пришлось уродовать собственный флагман. Изначально мой шеф пробовал договориться с адмиралом Григоровичем о переоборудовании «Александра Невского».

– Ну, я понимаю адмирала… «Невский» хоть и старичок, готовящийся к списанию, но осквернять под конец жизни первый специализированно-арктический авианосец, переоборудуя его не пойми во что…простите, но несколько невместно. Тем более настоящие вояки никогда не пойдут на поводу у вашего брата.

– Ну, я надеюсь, что ты несколько выше кастовых воззрений военных на Госбезопасность. Кстати, «настоящие» вояки, побывавшие на передке, к нам неприязни не испытывают – слишком часто мы воюем в одних окопах. Да и нашу работу со стороны неприятеля они имеют возможность прочувствовать на своей шкуре.

– Олег, не заводитесь – я не из военных. Александра улыбнулась, видя, как встрепенулся задетый за живое гость. И подождите пожалуйста пару минут, я очень хочу кофе.

– Конечно, Саша, сколько угодно.

Александра положила на журнальный столик книгу, оказавшуюся альбомом репродукций Константина Сомова, и растворилась во тьме. А Олег подумал, что вот тоже загадка природы: когда комната залита ровным электрическим светом это просто комната, а сейчас, в свете пламени, разожженного в камине, она живая. Блики света от пылающего огня отражаются от застекленных дверец шкафов, играют на полированном наборном паркете и высоких напольных часах, как бы одухотворяя все эти предметы.

И сама тьма находится совсем близко, стоит только руку протянуть, и это как символ жизни и смерти, ходящих всегда рядом, не имеющих, порой четких границ, но никогда не смешивающихся друг с другом. Сейчас ты жив – вокруг светло и тепло, а стоит сделать шаг – и смерть, холод и мрак. И, пожалуй, такой комната нравится ему гораздо больше, чем когда она же сегодня днем была скучным обеденным залом. Что-то с ним произошло совсем незаметно, как-то изменился мир вокруг, важное стало второстепенным, и наоборот.

Александра появилась из мрака, катя перед собой столик на колесах со стоящим на нем противнем с песком, на котором уютно устроились две небольшие турки, источающие душистый кофейный аромат. Тут же были изящные чашки тончайшего полупрозрачного фарфора, пузатая бутылка «Курвуазье», крошечные серебряные рюмочки, сахарница, молочник, тарелочка с лимоном, нарезанным на ломтики чуть толще папиросной бумаги и еще одна бутылка – покрытый инеем сосуд с пузырящейся минеральной водой.

Олег налил себе прекрасно заваренного кофе, с нескрываемым удовольствием сделал глоток обжигающего напитка, пригубил коньяк, положил в рот ломтик лимона и запил все это ледяным боржомом. Александра, выбрала себе кружку побольше, и приготовила латтэ.

– А ты Олег, я смотрю, гедонист. – Александра незаметно перешла на ты, что вполне устраивало Олега, привыкшего к свободному стилю общения, но не знавшего, как предложить подобное понравившейся ему девушке из совсем иной, чем он, социальной среды.

– Есть немного, Саш. Как говорится: «Люблю повеселиться, особенно пожрать». Да и ты девушка непростая – по нынешним временам далеко не каждый представитель «золотой молодежи» знаком с понятием гедонизма как таковым, а уж о самом существовании, к примеру, художника Сомова знают и подавно совсем немногие. Олег кивнул на отложенный томик репродукций. И это я молчу о весьма специфичном выборе тобой профессии.

– Олег, прости, но ты ровным счетом ничего не понимаешь о жизни той самой «золотой» молодежи. Я не говорю о столичной тусовке детишек средней руки коммерсантов, сосредоточенных на том, чтобы срубить побольше денег, и откупающихся от детей подачками. Эти, по большей части глубоко несчастные детишки из кожи вон лезут чтоб доказать, насколько они круты, а нужны им, на самом деле, родительские любовь и забота, которых они лишены. Вот и растут эти зверята как сорная трава в атмосфере вседозволенности и духовной пустоты… и бросаются во все тяжкие…и, как правило, плохо заканчивают, ведь когда пусто внутри, очень скоро оказывается полон стакан, а потом и шприц…

Не то среди нас – детей провинциальных воротил технократов, обеспечивающих не торговлю, а реальный сектор экономики. Не буду врать – папа не может уделить нашему воспитанию достаточно времени, но мама с нами всегда, а старшие почти неизменно сопровождают отца. Но воспитывают нас с братьями и сестрами в строгости. И да, я отнюдь не богатая невеста – каждый из нас должен сам обеспечивать себя с момента совершеннолетия и до смерти родителей, да и потом…каково завещание неизвестно никому.

Вон, в том году террористы убили в Абу-Даби папиного друга Алексея Мечникова. Он, как ты наверняка знаешь, контролировал производство бронетанковой техники. И что? Дети Мечникова не остались на улице, но девяносто процентов состояния были вложены в научные разработки с сомнительной окупаемостью и строгим запретом, согласно завещанию, на их прекращение. Вдова с пятью детьми имеет минимум средств, и папе время от времени приходится незаметно им помогать, имитируя несуществующие дивиденды от тех самых разработок.

Но вернемся к нашим баранам. Мне, правда, интересно, что математик, специалист по небесной механике забыл в наших краях, да еще и во главе группы спецназа.

Олег не знал, что можно говорить этой неординарной девушке, но потом решил, что, в конце концов, он всегда сможет оправдаться перед начальством попыткой вербовки криптоаналитика. В подобных специалистах служба постоянно испытывала острый дефицит, и одной из непосредственных обязанностей Олега был поиск одаренных математиков, готовых потрудиться на благо родины. По счастью, Сашина специальность давала ему возможность быть откровенным.

– Не поверишь, Саш, но здесь и сейчас я именно потому, что являюсь математиком и специалистом по небесной механике. Я мечтаю вновь найти дорогу в космос, а для этого мне как воздух нужно знать, что же творят наши заклятые друзья по ту сторону границы. Есть мнение, что им известно нечто, что может помочь человечеству вновь вырваться с Земли. Кстати, если отец предлагает тебе принять участие в переоборудовании «Сибирякова», то допуск к гостайне ты имеешь как минимум по форме два?

– Нет Олег, не по второй…По дурости, я согласилась в свое время получить «нулевой» допуск, так что теперь даже если пошлю все ваши секретные дела лесом – двадцать лет мне торчать в России безвылазно.

Олег мысленно вправил мысленно же отвалившуюся челюсть. Никакие папины заслуги не могли помочь Александре получить «нулевой» допуск, уж это-то он знал точно, благо сам прошел через эту ступень. Что ж, тем лучше – нулевой допуск собеседницы предполагает с его стороны возможность практически полной откровенности, нужно всего лишь сделать маленькую проверку.

– Вот теперь я вынужден прервать наш разговор, зато он обещает стать гораздо более свободным. Полагаю, что смартфон у тебя с собой, и ты знаешь, что делать? Мой идентификатор Х-318427.

– Мой Х-568944, машинально ответила девушка, и с интересом достала коммуникатор.

Ей впервые приходилось проверять собеседника по личному военному номеру, а раз он предложил подобную проверку, то и доступ имел как минимум первый. Спустя полминуты Саша смотрела на собеседника новыми глазами. Она знала, что отец, допущенный к гостайне по нулевой форме, входит в элиту, состоящую не более чем из сотни важнейших секретоносителей страны. Сейчас перед ней сидел ничем не примечательный молодой подполковник с допуском минимум на ступень выше ее собственного, а ведь она считала «нулевой» допуск вершиной! И этот человек только что вернулся из диверсионного рейда за границей, в котором, а это ей было доподлинно известно, как куратору шифрсвязи Северного флота, через который шла вся информация региона, группа едва не погибла. Что же могло произойти, чтобы ТАКОГО человека согласились отпустить на более чем рискованное задание?

Олег, которому, как имеющему высшую форму допуска, автоматически скопировались данные на собеседницу, тоже смотрел на юную девушку совсем иначе. Александра оказалась майором ВМФ. Она получила это высокое звание вместе с практически высшим допуском к гостайне за выдающиеся заслуги перед отечеством, как и степень доктора математических наук по закрытому списку. Эта хрупкая симпатичная молоденькая девушка в прошлом году разработала принципиально новую систему шифрования. В ней использовались инновационные алгоритмы, основанные на эффекте «туннельной телепортации» квантовых частиц в шифровальной аппаратуре. Для тестового внедрения новой аппаратуры был выбран Северный флот, курировать шифрслужбу которого и была назначена майор Духарева.

– Однако, ты продолжаешь меня удивлять! Или вы? Никогда не видела человека с допуском выше нулевого… Даже не слышала о существовании таких допусков, произнесла Александра.

– Спорим – ты удивила меня сильнее! Я всего лишь служу в соответствующем подразделении конторы, куда и тебе, кстати, путь не заказан – с руками оторвут, а вот недоучившаяся девочка студентка, создавшая самую совершенную систему шифрования в мире…это нонсенс. Больше поражает только то, что передо мной не «оно», живущее в мире чисел, а нормальная, адекватная, да к тому же весьма красивая девушка. И одновременно – дочь одного из богатейших людей страны. Не многовато ли для одной юной особы?

– По мне – в самый раз. А вот если ты еще раз упомянешь папины деньги, я с тобой общаться перестану. Я это я, хотя папу очень люблю.

– Договорились. Тем более ты уже более чем доказала право на самостоятельность. А вообще, знаешь, пойду я спать, но перед сном отвечу на твой вопрос, более того, дам наметку как математику. По моим прикидкам, после заварушки на орбите пять лет назад сейчас мы должны были бы иметь почти чистое небо…Но этого не произошло. Конечно, прогноз мог быть неточен, но не до такой же степени! И я постарался смоделировать – какой неучтенный фактор мог вызвать то развитие событий, которое мы наблюдаем. Единственное, что дает хотя бы близкую картину – массированный пуск практически всех межконтинентальных ракет США, а может и Китая в режиме космического старта – выведение боеголовок с обычным неядерным боеприпасом на орбиту, где они и взрываются, существенно пополняя тот хаос, который уже творился в космосе. Причем старт должен быть произведен максимально близко к полюсам – на это неопровержимо указывает расположение облаков обломков. Гипотезу нужно было проверить. После старта любая навигация стала почти невозможной, а значит, лодки и поныне должны торчать у полярных баз.

Но в Олафсверне мы нашли только одну лодку. Да, с нее был проведен залп, да ее ядерные боеголовки были погружены на транспорт, с которым, впоследствии случилось что то очень нехорошее, стоившее, как минимум, здоровья нашим товарищам, но где остальные? Вот чтобы это выяснить я и здесь. «Сибиряков» после модернизации сможет получать сигналы с берега на расстоянии в тысячу миль, сможет он и обеспечить выведение на цель группы лодок, которые должны проникнуть во вражескую базу морем и установить, что же там произошло. Теперь, само собой, работать там будут роботы, управляемые лазерными системами с расстояния прямой видимости из помещений высшей радиационной защиты лодки.

Сейчас я скину тебе номер моего коммуникатора. Если захочешь – звони в любое время. Я не вербую тебя в на работу в контору, но ради сотрудничества с ТАКИМ специалистом, как ты, наша служба готова на многое. Засим позволь откланяться. Спокойной ночи тебе, Саш.

– Спокойной ночи и тебе, Олег. Признаюсь, ты меня заинтересовал. Возможно, я и вправду позвоню.

Олафсверн

Утром Олега разбудил звонок генерала Данилевского. Тот, зная, где находится сотрудник, попросил подчиненного спуститься в кабинет хозяина к установленному там аппарату специальной правительственной связи. Оказалось, что пока Олег сотоварищи геройствовали в Норвегии, успело произойти немало важных событий, в корне меняющих планы по использованию группы.

Во-первых, позавчера был перехвачен отряд диверсантов, пытавшийся проникнуть на один из покинутых объектов системы «Север». Это вполне ожидаемо оказались завербованные американцами местные жители, изображавшие охотников. Характерно, что с «охотниками» через тайгу шел «решивший поразвлечься на сибирском сафари» главный инженер представительства корпорации Western Electric Билл Шуман. «Охотников» пришлось отпустить, но сам факт их появления говорит о том, что в генштабе сидит крыса.

Во-вторых, сегодня ночью была перехвачена вторая группа диверсантов. Она имела все шансы добраться до цели, поскольку засадам на объектах уже был дан отбой, и только непогода, задержавшая бойцов «вымпела» на позиции, позволила перехватить противника. И вот это были уже совсем не «охотники»: группа диверсантов из пяти бойцов спецназа НОАК шла со штатным оружием. Бог весть, как они преодолели почти две тысячи километров по России, оставаясь незамеченными, но факт остается фактом – китайцы добрались до цели. Захват диверсантов стоил бойцам «вымпела» троих, после чего спецназовцы обозлились и открыли огонь на поражение. Живым удалось захватить только одного китайца. Сейчас его экстренно везут в госпиталь в Магадане.

И в-третьих, по линии внешней разведки поступил интереснейший документ об испытаниях в Китае сверхтяжелого носителя. Это закрытый отчет о катастрофе, интересна же в нем, главным образом, дата – четыре года спустя после начала космического кризиса. Удалось точно установить место предполагаемых испытаний – это новый китайский космодром на одном из островков Южно-Китайского моря. К обеду в Североморск прибудут бойцы спецназа ГРУ для усиления группы майора Беркутова. Принято решение, что они отправятся на разведку космодрома. Самому же Олегу предстоит срочно возвращаться в Москву. Делать в Североморске ему больше нечего.

Олег был не таким человеком, чтобы бросать начатое дело даже под нажимом начальства. В течение получаса он доказывал необходимость доразведки «Олафсверна», и, в конце концов, добился своего. Ему выдали карт-бланш на привлечение любых сил Северного флота, дабы в рамках учений по проверке новой системы связи, назначенных через три дня, он мог провести высадку на покинутой противником базе и узнать все, что ему необходимо.

Высокочастотные сигналы очень плохо проходят через толщу морских вод. Именно поэтому, даже в эру повсеместной компьютерной навигации подводные лодки вынуждены пользоваться иными системами. Начиная со времен холодной войны богатые западные страны создавали достаточно совершенную подводную инфраструктуру, позволяющую их атомным ракетоносцам чувствовать себя как дома в любом уголке мирового океана.

Основу данной системы составляла густая сеть активных и пассивных эхолокационных подводных станций. Заякоренные в ключевых точках мирового океана и на важнейших маршрутах движения лодок, эти станции одновременно позволяли следить за вражескими субмаринами и обеспечивали вполне уверенную навигацию для собственного подводного флота. Само собой никакие события на орбите не могли повредить расположенным на солидной глубине автоматическим станциям, как и отразиться на их работе.

НАТОвские стратеги не учли одного – противник не хуже них самих знал расположение достаточно массивных объектов, и давно разместил заряды в непосредственной близости от каждой станции. Адмиралы в Вашингтоне искренне считали, что находясь в здравом уме никто не станет разрушать единственную на планете систему подводной навигации, на создание которой ушли десятки лет и сотни миллиардов долларов. И сперва казалось, что их надежды оправдались.

Но когда работающая совершенно автономно российская система контроля станций обнаружила массированное сосредоточение ударного подводного флота противника, управляющий ей искусственный интеллект встал перед непростой задачей. Центральный компьютер попытался связаться со штабом, чтобы сообщить об опасности и запросить санкции на реагирование, но всплывший в центральной части Тихого океана буй со спутниковой антенной не нашел в эфире ни одного осмысленного сигнала. Согласно программе, система автоматически перешла в боевой режим, и активизировала расположенные в непосредственной близости вражеских станций заряды. Системы подводной навигации, давно используемой всеми флотами мира без исключения, не стало в течение трех часов. Это время потребовалось для прохождения по цепи ретрансляторов кодированного эхосигнала и контрольного добивания автономными торпедами наиболее живучих вражеских объектов. Именно поэтому отстрелявшиеся американские субмарины не сумели вернуться на родину. Кое как сориентировавшись по солнцу, лодки в надводном положении добрались до ближайших баз, где и встали на прикол.

В результате событий тех лет отечественный подводный флот тоже на некоторое время оказался заперт в базах, однако достаточно скоро выяснилось, что со времен Советского Союза в архивах ВМФ хранятся достаточно подробные карты рельефа морского дна. Для навигации ими давно не пользовались, поскольку активные режимы эхолокации, необходимые для получения фактической картины рельефа, однозначно рассекречивали лодку перед чувствительными гидрофонами вражеских подводных станций. Гораздо безопасней было пользоваться навигационными сигналами противника, благо способы обмана его следящих систем появились практически одновременно с созданием самой сети баз.

Теперь, когда никакой следящей подводной инфраструктуры не существовало, о картах рельефа дна вспомнили вновь. Конечно, давно не было в живых тех легендарных штурманов, водивших лодки второго-третьего поколения, ориентируясь на скупые показания примитивных эхолотов. Программистам понадобился почти год, чтобы научить лодки обрабатывать сигналы самостоятельно, лишь дополняя привычную информационную картину рубки современной лодки трехмерным виртуальным изображением ближайших окрестностей с точным указанием положения субмарины.

Олег, впервые очутившийся в центральном посту сверхмалой разведывательно-ударной лодки типа «Камбала» был в шоке. Первый недоуменный вопрос, который он задал капитану Бадигину, касался как раз навигации. Мол, зачем же вообще огород городить и калечить тот же авианосец, если давно есть настолько совершенная автономная система?

Ответ капитана был прост, но развеял все иллюзии математика. Для обеспечения достаточной точности лодка должна держаться на расстоянии от ста до трехсот метров от дна. При большем заглублении не набирается достаточно информативных отличительных примет рельефа. Если же плыть на меньшей глубине, начинают слишком сильно сказываться случайные искажения эхосигнала – косяки рыб, морские течения, конвекционные потоки воды от солнечного нагрева поверхности и многое другое. Понятно, что для подводной лодки такой режим возможен, хотя и неудобен, но для любого надводного судна он неприемлем в принципе. Приходилось признать, что чуда не вышло.

Подходы к «Олафсверну» были известны нашим подводникам превосходно. Во время продолжительного владения базой русскими сюда не раз наведывались специальные гидрографические суда, тщательнейшим образом исследовавшие каждый камешек на морском дне в поисках оставшегося от врагов оборудования. Так что теперь «Карпу» не составило труда добежать до входа во фьорд, в глубине которого и располагалась база. У входа во фьорд капитан Бадигин вызвал Олега в рубку.

– Олег Юрьевич, посмотрите пожалуйста вот сюда, – капитан показал на висящий в центре рубки виртуальный проекционный куб, в центре которого находилось изображение их лодки. – Вот здесь, – капитан показал неизвестно откуда появившейся в его руке лазерной указкой на нижнюю переднюю часть куба, – мы обнаружили нечто весьма примечательное. Компьютер может ошибаться, но с вероятностью 75% тут лежат на грунте девять стратегических ракетоносцев противника. 25% погрешности от того, что наши системы не слышат на борту работы систем. Это может объясняться тем, что лодки законсервированы, а реакторы заглушены. Через полчаса мы подойдем ближе и сможем осмотреть объекты с помощью робота.

– Спасибо, Владимир Константинович! Это именно то, что я искал. Готов биться об заклад, что робот обнаружит на лодках следы произведенного ракетного залпа. Буду очень вам признателен, если позволите наблюдать за его работой.

– Само собой Олег Юрьевич – в конце концов, затем мы сюда и шли. Хотя, признаюсь, я готов был идти куда угодно. Год в базе для моряка почти приговор. Вы видите – нашей лодке космос не помеха, но целей нет, и мы торчали у стенки одиннадцать месяцев. Ракетоносцы переоснащают крылатыми ракетами, а мелочь, вроде нас, должна сопровождать и защищать эскадру, стоящую ныне на приколе.

– Ничего, Владимир Константинович – скоро о базе мечтать будете! Вот закончится переоборудование «Сибирякова», и флот оживет, а куда ж флоту без подводной разведки?

Камеры выпущенного полчаса спустя робота-разведчика не показали ничего неожиданного. Девять лодок типа «Нью-Йорк»: весь наличный состав лодок этого уже устаревшего, но все еще мощного типа в ВМС США, аккуратно лежали на морском дне, заякоренные за намертво укрепленные на дне бетонные быки. Все лодки носили следы ракетного залпа – повреждения звукопоглощающей обшивки в районе ракетных шахт. Реакторы лодок, как и все их системы, были заглушены. Никаких следов катастрофы не наблюдалось. Гипотеза Олега о массированном залпе блестяще подтвердилась – каждая лодка несла по сорок ракет, способных вывести на орбиту до двух тонны полезной нагрузки. Теперь пред экспедицией стояла последняя задача – выяснить, что же произошло в Олафсверне.

Когда лодка втянулась в горло фьорда и подошла ко входу в тоннель, стало ясно, что покидать ее не стоит: приборы зафиксировали резкое увеличение радиационного фона. Выпущенный разведывательный робот установил, что в основном радиация исходит из трех мест: стоящего у пирса транспорта, находящейся там же лодки, и из глубин базы. Это было странно – предполагался один очаг заражения. Для начала робот, расставляя за собой цепь ретрансляторов лазерной связи, проник на борт лодки. Она, в отличие от своих сестер не была законсервирована, и причина повышенного радиационного фона обнаружилась моментально: пульт управления реактором в центральном посту алел россыпью тревожных сообщений. Неплохо разбиравшийся в технике потенциального противника Капитан Бадигин тихо выругался и принялся ловко орудовать манипуляторами робота, производя какие-то понятные одному ему действия. Когда пульт управления реактором погас, а в отсеках зажглось тревожное аварийное освещение, он выдохнул, и немного расслабился.

Покидая лодку, команда не заглушила реактор, и несколько лет спустя подвергнувшийся длительному воздействию радиации управляющий компьютер начал терять контроль над идущей вразнос активной зоной. Ситуация грозила катастрофой, но своевременное вмешательство человека предотвратило взрыв. Реактор был заглушен.