Под куполом стальных небес

Но интересно не это. Если Европейские страны, убедившись, что возвращения к прежнему миру не будет минимум полсотни лет, массово пускают на слом тяжелые вымпелы своего флота, то США и Китай не списали ни одного вымпела. Более того – тяжелые корабли даже не отправлены на консервацию! Я не могу предположить, что в Пекине или Вашингтоне любят просто так разбазаривать ресурсы. Значит, они знают нечто такое, что может вновь сделать тяжелые корабли востребованными.

Обработав огромное количество материалов из различных источников, аналитическая группа нашего управления сделала почти однозначный вывод, что таким секретом не может быть ни система управления на основе сверхдлинных волн, ни подобная нашей дальняя стратосферная система. В условиях наиболее приоритетных для противника Тихого и Индийского океана подобные системы практически бесполезны. Есть и другой аспект данной проблемы – я уже год тесно контактирую с учеными из института космических исследований. Полученные ими данные никак не укладываются в общепринятую картину мира. Я имею собственную гипотезу происходящего, с которой и вышел на свое руководство. Задачей нашей группы является подтверждение или, напротив, опровержение, моей гипотезы. Вопросы?

– Так что за гипотеза то такая таинственная? Нам будет трудновато искать подтверждения неведомо чего.

– От вас никаких секретов. Я убежден, что сложившаяся картина засорения космоса не может быть объяснена последствиями столкновений пятилетней давности. Согласно построенной математической модели, космос должен был начать самоочищаться еще три года назад. Вместо этого произошел качественный скачок, и мусора стало на порядки больше. Я считаю, что это результат осознанной деятельности наших заклятых друзей и партнеров. Более того – в таком случае они должны были оставить для себя технологические лазейки.

Первой задачей группы и будет подтвердить или опровергнуть искусственность наших, столь любимых прессой «стальных небес». Для этого нам с вами предстоит проникнуть на базу стратегических подводных сил США в Норвегии, где я надеюсь получить неопровержимые доказательства своей правоты… ну, или неправоты…

Операция Нобиле

Трясясь на жесткой скамье в грузовом отсеке ИЛ-296, майор Беркутов иначе взглянул на своего нового начальника. То, что подполковник лично отправился на задание, безусловно вызывало уважение, но не являлось чем то из ряда вон выходящим. Такое случалось на памяти Владимира уже не раз. А вот организаторские способности Олега, и возможности его ведомства вызывали искреннее восхищение с ноткой зависти.

Не каждому подполковнику, даже наделенному чрезвычайными полномочиями, дано организовать для прикрытия выброски диверсионной группы трансарктический перелет военно-транспортного самолета над не самыми дружественными странами.

Того больше! Самолет следовал не куда-нибудь, а в саму Америку, неся на борту первый образец вновь разработанной инерциальной системы навигации, благодаря которой гражданская авиация должна была вернуть себе право на нахождение в воздухе! И даже то, что летел именно малый военно-транспортный «грузовик» было железно замотивировано его способностью к экстренной посадке на любой неподготовленный клочок суши.

Небольшая высота полета, позволявшая осуществить точное десантирование группы, мотивировалась «визуальным контролем работы системы навигации». В общем – блестящая легенда! А если не легенда, то еще более блестящее умение использовать на пользу дела все складывающиеся даже в отдаленных областях благоприятные обстоятельства. Единственное, что не нравилось Беркутову – название операции. Он не был суеверным, но называть операцию в честь пропавшей арктической экспедиции… тут парни из ФСБ зашли уж слишком далеко.

Ночная высадка над ненаселенным горным районом Норвегии прошла в лучших традициях: загорелся транспарант, самолет открыл заднюю аппарель, и десантники прыгнули в пустоту. ИЛ продолжил свой полет, не вызвав ни малейших подозрений у следящих за ним наблюдателей, один из которых – американский майор картограф – даже присутствовал на борту. Небольшую тряску, возникшую при открытии аппарели, объяснили «турбулентным возмущением воздушного потока». Для верности, «возмущения» возникали на протяжении полета еще трижды.

Прыгать с километровой высоты, как ни странно, куда безопаснее, чем с трехсот метров – особенно ночью и в горах. Но на то и были все члены группы, кроме Никитина, профессионалами диверсантами, чтобы их не останавливали такие мелочи. Зато группа могла собраться практически мгновенно, поскольку многокилометровый снос ветром исключался. По счастью Олег, никогда не жаловавший парашютного спорта, приземлился относительно удачно, отделавшись несколькими чувствительными синяками. С остальными членами группы не случилось даже таких пустяковых неприятностей, и уже спустя час после прыжка десантники направились к цели.

Изменения климата не обошли суровую северную страну: помимо вековых елей и сосен разведчикам тут и там встречались начавшие наступление на север лиственные деревья, но зимы на севере Норвегии оставались суровыми, особенно с ослаблением Гольфстрима, веками согревавшего прибрежные воды.

Цель группы – база подводных лодок НАТО «Олафсверн» находилась всего в тридцати километрах, и пока пятеро лыжников уверенно шли по холодному зимнему лесу, скованному стужей, шедший замыкающим Владимир вспоминал ее историю, поражаясь вывертам судьбы, уготованным иным местам.

База была построена в самом начале «холодной войны», и долго была северным форпостом Североатлантического альянса. Вырубленная в скале, она представляла собой чудо фортификации: субмарины могли скрытно проходить на удобную стоянку, оборудованную всем необходимым вплоть до небольшого судоремонтного завода, да еще и защищенную даже от прямого попадания атомной бомбы. Расположенная недалеко от выхода из Баренцева моря база позволяла натовским подводникам кратчайшим путем проникать в территориальные воды СССР и наблюдать за активностью северного флота противника.

Но СССР распался, и дорогостоящая полярная база стала не нужна. Правительство Норвегии, проконсультировавшись с союзниками по НАТО, выставило объект на продажу… Выставило даже не демонтировав секретного оборудования, поскольку демонтаж и вывоз сотен тонн аппаратуры и механизмов стоили дороже самой базы. На открытом сетевом аукционе база была продана за смехотворную сумму в четыре с половиной миллиона евро, а столько на тот момент стоила хорошая квартира в центре Москвы. Купил базу никому не известный норвежский предприниматель, и все было бы хорошо, да то, как он стал ее использовать, вызвало в коалиции шок – находчивый бизнесмен просто напросто сдал свою собственность со всеми потрохами в долгосрочную аренду русским.

Продолжалось это странное положение достаточно долго, но, в конце концов, базу вернули. Произошло это после того, как Финляндия, многократно брошенная на произвол судьбы своими партнерами по ЕС и НАТО во время разразившихся в начале века эпидемий и экономических кризисов, приняла твердое решение «воссоединиться» с Россией, из состава которой она вышла в 1917 году. Такого НАТОвские стратеги стерпеть уже не могли. Увещевания соседей и обещания многомиллиардной финансовой помощи кредитами «под очень низкий процент» не помогли. Финны запомнили, кто помог им не очередной финансовой кабалой, а делом, сперва направив в страну военных медиков, а потом заключив взаимовыгодные контракты, позволившие экономике встать на ноги, обеспечив загрузку промышленности на годы вперед.

Тогда-то «Олафсверн» и был особым указом правительства принудительно возвращен государству. После модернизации базы, в ней снова обосновались американские подводные лодки. И вот теперь их группе нужно проверить – что же творится на самом северном европейском объекте ВМФ условного противника.

За размышлениями километры пролетели незаметно, и вот уже группа расположилась у границы охранного периметра. Пока признаков жизни на объекте заметно не было, но торопиться в таких делах нельзя. Олег достал из ранца небольшой футляр, и принялся за настройку «шмеля» – беспилотного разведывательного аппарата всего пяти сантиметров длинной, оборудованного приличным набором аппаратуры, позволяющей не только записывать картинку всего, что происходит на земле, но также контролировать радиационный фон и химический состав атмосферы, проводить радиоразведку и гравиметрические измерения. Самым ценным в данном случае была способность аппарата совершать самостоятельные полеты без помощи спутниковой навигации. Для этого «шмель» использовал гибкий алгоритм распознавания типичных образов по вложенной библиотеке, позволяющий определять масштаб и, измеряя расстояние с помощью лазерного дальномера, следовать по маршруту.

Полчаса напряженного ожидания, когда разведчики, затаив дыхание, ждали возвращения «шмеля» закончились. В воздухе возник крохотный аппарат, который, словно прирученная птаха, совершил тихую посадку на плечо хозяина.

База была покинута. Ни малейших признаков активности противника «шмель» не обнаружил. И было это по меньшей мере странно, если не сказать пугающе. Умный аппарат смог, пользуясь заложенной еще до отправки группы программой, проникнуть к причалу подземного дока, где обнаружил пришвартованную достаточно старую атомную субмарину класса «Нью-Йорк», пришедшую на смену знаменитым «Айдахо». Ракетные шахты лодки были закрыты, но защитное звуко и вибропоглощающее покрытие носило следы оплавления струями стартовых двигателей. Как правило, покрытие после залпов восстанавливается в базе, но с данной лодкой эту необходимую для поддержания скрытности операцию почему то проводить не стали. Более ничего интересного аппарат не увидел. Помимо лодки у причала был зашвартован малый войсковой транспорт снабжения французской постройки класса «Эгалитэ», но это не говорило ни о чем – в свое время США были вынуждены передать часть военных заказов союзникам, и теперь французские транспортники, немецкие танки и английские беспилотники доминировали во всех странах Североатлантического альянса.

– Надо идти на базу, и провести личную разведку. «Шмель» не дал однозначного ответа на наши вопросы. Майор, ваши люди смогут преодолеть защитные системы периметра?

– Этому нас учили всю жизнь, не волнуйтесь Олег Юрьевич! – ответил Беркутов. Что именно мы должны искать?

– Осмотрите транспорт и док. Если я прав, то где-то должны быть следы доставки на базу большого количества натрия.

Оставив Олега, не имевшего специальной подготовки по преодолению защитных систем, ждать их за периметром, Беркутов со своими бойцами проникли на базу. То, что они увидели, не укладывалось в голове. База была покинута минимум несколько лет назад, причем покинута в спешке. Сквозь распахнутую настежь дверь казармы внутрь здания нанесло порядочное количество мусора, заметенного по зимнему времени снегом. Вход в подземную часть коммуникаций также оказался открыт. Владимир без труда добрался до дока, где и обнаружил огромные транспортировочные контейнеры с маркировкой опасного груза – в них, под слоем керосина, не допускающим контакта чрезвычайно активного металла с воздухом, на базу было доставлено двести тонн металлического натрия.

Дальнейший поход группы прервал заработавший с сильнейшим треском помех аварийный коммуникатор Владимира. Срывающимся голосом Олег кричал о необходимости срочно покинуть базу. Самого его, бледного как окружающий снег, десантники встретили во дворе объекта, куда Олег вопреки всем договоренностям ворвался, буквально проломив защитный периметр. Уже в лесу, в километре от периметра, выяснилось, что Олег продолжил расшифровку телеметрии «шмеля», и обнаружил в районе дока сильнейший радиационный фон, эпицентром которого был транспорт снабжения.

Из окрестностей базы, да и вообще с территории Норвегии, надо было срочно уходить. Нарушенный Олегом периметр скорее всего вызвал в близкорасположенном Тромсе тревогу, и по их души уже могли спешить. Ни Олег ни Владимир не могли даже предположить, что все системы периметра замыкались на внутренний пост охраны базы. При экстренном покидании объекта, после взрыва одного из неиспользованных контейнеров с натрием, повлекшего разрушение оболочек подготовленных к отправке и погруженных на транспорт ядерных боеголовок с сотни ракет, дежурному было не до переключения пульта на внешнее управление.

Никто не знал, какую дозу радиации успели получить бойцы, было крайне важно скорее добраться до больницы, где им могли оказать необходимую помощь. Главное – чтобы не было слишком поздно. Обращаться к норвежской медицине было нельзя – Олег точно знал, что местные больницы не располагают необходимым оборудованием и медикаментами, бывшими пока в ходу только у атомщиков и космонавтов. Нужно было как можно скорее добраться на родину. Двигаться решили лесом к финской границе, рассчитывая, что тут прорваться сквозь номинальные пограничные заслоны будет проще.

Домой

Облитые ярким лунным светом нескончаемые ельники, бросающие густую как лучшая китайская тушь тень на окаменевшие от мороза сугробы, редкие облака на светящемся хороводом праздничной иллюминации обломков космического мусора небе, и тишина, взрываемая визгом полозьев.

До границы, по расчетам Олега, оставалась всего пара километров, и группа спешила скорее оказаться на своей территории, чтобы запросить помощь. В санях, наскоро сооруженных из лыж и лапника, без сознания лежали бойцы, получившие огромную дозу радиации при обследовании пришвартованного в подземном доке транспорта. Свое тогда получили все, но эти двое – штатные хакеры группы братья Сережа и Костя Лихаревы, отправившиеся обследовать транспорт и взломать его бортовой компьютер, имели шансы выжить, только если им окажут помощь в ближайшие часы. Причем помощь должна быть сугубо специализированной, на которую способны в мире только Институт космической медицины и Сеченовская больница, перешедшая к Росатому, да, может, еще парочка клиник во всем мире. И уж точно не Норвежская медицина, иначе Олег плюнул бы на все, и сдался местным властям.

Покрытые инеем Олег и Владимир поочередно тащили волокуши, замыкающим шел третий из рядовых бойцов – сапер Арслан Валиев. Сил не осталось ни у кого – позади десятки километров по стылому зимнему лесу. На всех добротная экипировка, термобелье, ноги обуты в унты, но мороз пробирает до костей. Термометр, укрепленный на боковине ранца Владимира, упал этой ночью до тридцати восьми градусов ниже нуля, и застывший, словно железный, воздух обдирает открытые участки кожи на лице. Воздух настолько холоден, что уставшим, изможденным людям больно дышать.

В лесу так тихо и пустынно, что мысль остановиться пугает – хочется двигаться, чтобы доказать себе, что ты живой в этом мерзлом, стыло-мерцающем холодным светом звезд царстве. Кажется, что во всей простывшей насквозь вселенной, вплоть до самых далеких планет, все живое затаилось, свернулось комочком в укромном уголке, и только пятеро путников пробираются среди бескрайней тайги по скрипящему твердому снегу.

Кажется, что путь продолжался уже целую вечность, когда, вдруг, в звенящей тишине раздался резкий щелчок, и спокойный уверенный голос громко произнес по-русски: «Стоять! Руки за голову, стреляю без предупреждения. Подходим по одному и предъявляем документы». Сами того не замечая, Олег с Владимиром вышли прямиком на секрет пограничников. Они были спасены!

Массивная дверь захлопнулась, и путники, ощутив сухое устойчивое тепло, поняли, что они дома. Пусть и был этот дом всего лишь по спартански обставленной пограничной заставой в глухом финском лесу, но дом всегда дом! Главное – ушел страх за жизнь товарищей, которых пять минут назад загрузили в экстренно прилетевший вертолет и отправили в Москву.

Немного странным было распоряжение членам группы, жизни которых не угрожает непосредственной опасности, остаться до времени на месте, ну да руководству виднее. Сейчас же можно, наконец, расслабиться. Вот в чем, оказывается, истинное счастье – иметь надежный, прочный дом, чтобы было, откуда уходить и куда возвращаться. Чтобы было, где укрыться от холодов, опасностей и тревог внешнего мира, и чем неуютнее, злее за стенами, тем он дороже – твой дом, твоя защита.

На какое-то время они – не забыли, нет – отстранились ото всего произошедшего: почти неизбежной гибели товарищей, семидесятикилометрового марш-броска через зимнюю тайгу, ожидания собственной смерти. Мозг и душа просто не могли вместить и пережить сразу так много, и сейчас разведчики испытывали лишь обычное человеческое облегчение, что для них все закончилось благополучно, наслаждались теплом и вдруг пришедшим покоем.

Распив с приютившими их пограничниками пару бутылок выставленной гостеприимными хозяевами отличной финской водки, разведчики отправились спать, а утром за ними пришел вездеход, на котором лично явился генерал Петров с группой военных медиков.

Банкет

Североморск встретил гостей распахнутыми объятиями военного начальства и банкетом на даче директора крупнейшего в стране судоремонтного предприятия «Звездочка», по случаю прилетевшего сюда из Архангельской области вместе с семьей. Нечасто далекий северный городок посещают настолько высокие особы, как начальник Главного Разведуправления Генерального Штаба, и местные чиновники постарались не упасть в грязь лицом.

В дороге врачи, прилетевшие с генералом Петровым, самым внимательным образом осмотрели разведчиков, выдали всем по пачке таблеток, выводящих из организма радионуклиды и активизирующих иммунитет на борьбу с нанесенными облучением повреждениями. После этого главный медик сделал заключение – легко отделались! Оказалось, что радиации разведчики схватили не очень много, но вот их товарищам фатально не повезло – они надышались плутониевой пылью и теперь им помимо серьезнейшей угрозы рака легких светит лечение от сильнейшего отравления, ведь плутоний не только радиоактивный, но и чрезвычайно ядовитый металл. Закончив речь рекомендацией в ближайшие пару месяцев принимать минимум по бокалу сухого красного в день, медик попрощался с генералом Петровым. Сославшись на срочные дела, он отказался ехать на банкет, и отправился в сторону аэродрома.

Узкая дорога петляла в густых зарослях вековых елей, уводя колонну все дальше от города, и вдруг впереди, на вершине крутого холма обозначилась высокая бревенчатая ограда. Вскоре перед передовым вездеходом открылись массивные, окованные широкими железными полосами ворота, за которыми оказался двор размером с футбольное поле, в центре которого возвышался двухэтажный бревенчатый терем. Особое впечатление на Олега в этом зрелище произвела сияющая золотом крыша строения. На недоуменный взгляд дорогого гостя один из находящихся тут же чиновников с гордостью указал на крышу и пояснил: «Бронза! Лучшая, бериллиевая, какая идет только на изготовление винтов атомных лодок». Как примета времени над углом терема поднимался ажурный пилон, на вершине которого шелестел трехлопастным винтом внушительного вида ветросиловой агрегат.

Пройдя через застекленную галерею, представлявшую собой зимний сад, гости оказались в обширном холле, в центре которого молодые официантки заканчивали сервировку громадного дубового стола. На накрахмаленную до жестяной твердости белоснежную скатерть уже были выставлены приборы и холодные закуски. Чего здесь только не было: тарелки с тонко нарезанными ломтями нежнейшего сала, ветчины, колбасы разных сортов, маринованными угрями, трепангами, мидиями со специями, всякого рода сырами. В глубоких глиняных мисках алели соленые помидоры, переложенные брусничным листом и чесноком, влажно поблескивали зелеными боками пупырчатые маринованные огурчики вперемежку со стручками горького перца. Соленые и маринованные грибы дополняли палитру даров родной природы. Само собой присутствовали внушительные серебряные блюда с черной и красной икрой, нежнейший балык, и гвоздь программы – только что приготовленная строганина из сига и омуля. Но главное место на столе занимала даже не строганина – как раз к появлению гостей появилась дочка хозяина, неся на руках горячий круглый ржаной каравай, источающий умопомрачительный аромат. Это были те самые хлеб и соль, которыми не стыдно встречать самых высоких гостей не только в виде ритуала, но и как наиболее изысканным и исконно русским блюдом.

Хозяин – генеральный директор НПО «Звездочка», Ярополк Игоревич Духарев вполне соответствовал своему жилищу. Массивный глыбообразный пятидесятилетний мужчина двух метров десяти сантиметров роста с гривой прямых соломенных волос, собранных в хвост, и одетый по последней моде в расшитую льняную рубаху навыпуск и шаровары, заправленные в первосортные яловые сапоги, всем своим видом олицетворял здоровье и силу. Широким жестом пригласив гостей, он занял место во главе стола, и банкет начался.

О чем генерал Петров разговаривал чиновниками, Олег не слышал, да ему это было не очень и интересно – все, касающееся их непосредственной судьбы до них доведут. Вообще, Олег слишком устал, и его ничуть не интересовали дела «братского» ведомства. Потому он принялся отдавать должное еде, тем более прямо перед ним стояло блюдо с истекающими жиром, зажаренными целиком перепелами. Утолив первый голод, подполковник принялся изучать своих соседей по столу.

Это была весьма примечательная пара: молодящаяся, похожая на куклу дама лет пятидесяти с неподвижным лицом, на котором непостижимым образом сочетались едва заметная робость, чрезвычайная самодовольность, и затаенная властность. Редкие волосы странного оттенка «леди» взбила в пышную прическу, что должно было, по видимости, скрыть удручающе малое их количество. Считала себя, дама, представившаяся Ксенией Сергеевной Аверьяновой, и оказавшаяся женой начальника местного отделения «Сбербанка», чрезвычайно сведущей во всех областях жизни, что сидящему по левую от нее руку Олегу стало ясно очень быстро. Непринужденно завязав беседу, она немедленно поведала соседу свои взгляды на лечение рака и международную обстановку. Ответ в обоих случаях был тождественен: молитва, любовь и иеговизм. Говорила она в весьма своеобразной манере извиваясь торсом, слегка шепелявя и уставясь блеклыми, на выкате, глазами в район пупка собеседника.

Муж Ксении Сергеевны, директор североморского филиала «Сбербанка» Владлен Кимович Аверьянов представлял личность ничуть не менее экстравагантную, чем его жена. Молодой – лет на двадцать моложе супруги, кажущийся много выше своих метра восьмидесяти за счет худобы, этот примечательный субъект взирал на мир воловьими глазами с паволокой. В начале банкета Олега поразило кроткое, почти херувимское выражение лица Владлена Кимовича и то как он передвигался на обтянутых зауженными брючками вывернутых в коленях ногах. Однако уже после третьей рюмки банкира понесло – сперва, он начал весьма путано, но с большим апломбом рассуждать о недостатках системы образования, но очень быстро перешел к политике и воспитанию детей.

Из его не слишком связных речей Олег уяснил, что коммунизм это абсолютное зло, и банкир ненавидит даже собственное имя, данное родителями – правоверными сталинистами. Но менять его не будет – священное неотъемлемое право родителей давать имена своим детям! И вообще в воспитании детей сейчас слишком много вольностей – не то в старые добрые времена, когда родители брали розги, а порой и вожжи, и учили детей уму разуму при помощи порки. То, с каким придыханием и мечтательным выражением на одухотворенном лице Владлен Кимович произносил слово «порка», как загорелись его глаза при описании многочисленных разновидностей этого процесса, невольно вызывало у собеседника приступ тошноты и нехорошие мысли. Особенно после взгляда на Ксению Сергеевну, явно оживившуюся от речей мужа. Глаза дамы заблестели, а рука легла мужу на колено – она явно разделяла мнение супруга на пользу розог. Однако когда Владлен, после очередной рюмки, начал сокрушаться, что у самого него детей нет, хотя все еще, волей божьей впереди, ведь женат он лишь полтора года, Ксения бросила на мужа лишь один строгий взгляд, и тот осекся на полуслове. Эта сценка, пожалуй, стала заключительным аккордом, до дна проясняющим отношения в паре.

К концу затянувшегося банкета Олег был уже рад покинуть хлебосольную трапезу и оказаться в крошечной, но очень уютной комнатке второго этажа, в которой и были то только кровать, шкаф да стол со стулом. однако было это все каким то настолько уютным, что ничего большего и не нужно. Перекрестившись на освещенную чуть мерцающей лампадой икону Спасителя, Олег погрузился в мягкую постель, матрас которой оказался набит душистой травой, и, уже проваливаясь в сон, подумал, что бедного Владлена сейчас, пожалуй, стегает плеткой его Ксения, и он пока доволен, но пройдет немного времени, и банкир, скорее всего, повесится, или наглотается таблеток, потому что жить так долго нельзя, а жена, да и секта его явно не отпустят с миром.

Александра

Сон, несмотря на усталость, отступал от Олега все дальше. Проворочавшись с полчаса, он решил спуститься в холл. Там, в темноте, у разожженного камина к его удивлению сидела дочка хозяина Александра, уютно устроившаяся в громадном кресле с книгой в руках. Девушка не сразу заметила тихо спустившегося по лестнице гостя. Потом, видимо ощутив на себе взгляд, Александра вскинула голову, встала, и чуть поклонилась.