скачать книгу бесплатно
Альфред всегда мечтал, чтобы все племена, для которых английский родной, жили в одном государстве. Страна его мечты называлась Инглаланд. И судьба, эта сука, управляющая нашей жизнью, распорядилась так, что я сражался за Альфреда и его мечту. Я убивал данов. Я убивал норманнов. И каждая смерть, каждый удар меча укрепляли власть саксов. Я понимал, что Нортумбрии не выстоять. Слишком она мала. Скоттам нужна земля, но у скоттов имелись свои враги: они воевали с норманнами из Страт-Клоты и с островов, которые отвлекали на себя короля Константина. Ирландские норманны яростны в бою, но редко объединялись под властью одного конунга, хотя корабли с драконьими головами постоянно пересекали Ирландское море, доставляя воинов, обживающих дикое западное побережье Нортумбрии. Даны стали теперь осторожнее в отношении Британии, и их суда уходили дальше на юг в поисках легкой добычи. А саксы все набирали и набирали силу. Так что однажды, как я понимал, Нортумбрия падет и достанется, скорее всего, именно саксам. Я не хотел этого, но противостоять такому исходу все равно что обнажать клинок против судьбы. И если от судьбы не уйти, во что я твердо верил, то лучше уж пусть Уэссекс унаследует Этельстан. Эльфверд – мой враг. Его родичи ненавидели меня и, овладев Нортумбрией, обрушили бы всю мощь саксонской Британии на Беббанбург. Этельстан поклялся защищать меня, равно как я поклялся защищать его.
– Он использует тебя! – с горечью заявила мне Эдит, когда обо всем узнала.
– Этельстан?
– Ну конечно! С какой стати тебе помогать ему? Он нам не друг.
– Я всегда любил его.
– А вот любит ли он тебя? – осведомилась она.
– Я дал клятву защищать его.
– Ох уж эти мужчины и их клятвы! Думаешь, Этельстан сдержит слово? Веришь, что он не вторгнется в Нортумбрию?
– Не вторгнется. Пока я жив.
– Он же лис! – воскликнула Эдит. – Он властолюбив! Ему хочется стать королем Уэссекса, королем Мерсии, королем Восточной Англии, королем всего! И ему все равно, через что или через кого придется переступить, лишь бы достичь своей цели. Ну конечно, он нарушит свою клятву! Он ведь никогда не был женат!
– А это-то здесь при чем? – Я воззрился на нее.
Эдит смутилась.
– В нем нет любви, – пояснила она, озадаченная моей несообразительностью. – Его мать умерла, давая ему жизнь. – Супруга осенила себя крестом. – Всем известно, что дьявол метит таких детей.
– Моя мать умерла, давая мне жизнь, – возразил я.
– Ты – дело другое. А ему я не доверяю. И когда Эдуард умрет, тебе следует остаться дома!
Это было ее последнее, горькое слово. Эдит сильная и умная, и только дурак не прислушается к совету такой женщины, однако ее натиск пробудил во мне гнев. Я знал, что она права, но мое упрямство и ее настойчивость лишь укрепили во мне решимость сдержать слово.
Финан соглашался с Эдит.
– Если ты пойдешь на юг, я, конечно, пойду с тобой, – сказал мне ирландец. – Но нам не стоит туда идти.
– Хочешь, чтобы Этельхельм остался в живых?
– Я хотел бы загнать ему Похитителя Душ в вонючую задницу, так чтобы у него глаза на лоб вылезли, – процедил Финан, имея в виду свой меч. – Но охотно предоставлю это удовольствие Этельстану.
– Я поклялся.
– Ты мой господин, – заявил он. – Но круглый дурак при этом. Когда выступаем?
– Как только прознаем о смерти Эдуарда.
Вот уже год, как я ожидал, что с юга прискачет один из дружинников Этельстана с вестью о кончине короля. Но спустя три дня после нашего первого разговора с Этельвульфом вместо дружинника приехал поп. Он разыскал меня в беббанбургской гавани, где сходил на воду починенный «Сперхафок». День выдался жаркий, и я, помогая толкать изящный корпус корабля, разделся до пояса. Поначалу священник не поверил, что перед ним и вправду лорд Утред, но находившийся рядом Этельвульф, одетый как полагается знатному вельможе, подтвердил, что я и есть олдермен.
Король Эдуард, как сообщил поп, еще жив.
– Хвала Господу, – добавил он.
Священник был молодой, он очень устал и стер о седло задницу. Под ним была породистая лошадь, но, подобно всаднику, ее покрывали пыль, пот, и она едва не падала от усталости. Поп гнал вовсю.
– Ты столько проехал лишь сообщить, что король все еще жив? – резко спросил я.
– Нет, лорд. Мне нужно передать тебе послание.
Я выслушал послание и на следующий день, на заре, выступил на юг.
Со мной из Беббанбурга ехали всего пятеро. Одним из них был, разумеется, Финан, а четверо прочих – хорошие воины, умелые в обращении с мечом и преданные. Гонца священника я оставил в Беббанбурге. Сыну, что вернулся с гор и вступил в командование гарнизоном на время моего отсутствия, наказал глядеть за ним в оба. Мне не хотелось, чтобы привезенная священником весть распространилась. И еще велел относиться к Этельвульфу как к почетному пленнику.
– Допустим, это наивный дурачок, – сказал я. – Но я не хочу, чтобы он ускакал на юг и предупредил брата, что я иду.
– Его брат все равно узнает, – сухо заметил Финан. – Этельхельму ведь уже известно, что ты поклялся убить его.
Это-то и не давало мне покоя всю долгую дорогу до Эофервика. Мы с Этельстаном обменялись клятвами и договорились держать их в тайне. Я нарушил обещание, поделившись с Эдит, Финаном, сыном и его женой, но все они пользовались полным моим доверием. Но раз Этельхельм узнал секрет, то Этельстан поведал его кому-то, а этот некто рассказал, в свою очередь, Этельхельму. А значит, среди близких к Этельстану людей завелись лазутчики. В этом не было ничего неожиданного, я бы скорее удивился отсутствию у Этельхельма осведомителей в Мерсии, но, так или иначе, врага предупредили об исходящей от меня опасности.
Был еще один человек, кому я не имел желания поведать о моей клятве, понимая, что это его не обрадует. И оказался прав – Сигтригр пришел в ярость.
Не так давно он был моим зятем и с моей помощью стал королем Нортумбрии. Норманн, обязанный мне троном. Я занимал при Сигтригре то же место, что Этельхельм при Эдуарде: был самым могущественным его олдерменом, единственным человеком, которого королю оставалось либо улещивать, либо убить. Но одновременно мы были друзьями, хотя во время той встречи в древнем римском дворце в Эофервике он был очень зол.
– Ты пообещал убить Этельхельма? – бросил он мне в лицо.
– Я дал клятву.
– Зачем! – Это не был вопрос. – Чтобы защитить Этельстана?
– Я поклялся защищать его. Поклялся много лет…
– И ему опять понадобилось, чтобы ты шел на юг, – перебил меня Сигтригр, – спасать Уэссекс от внутренней неурядицы! Спасти Уэссекс! Ты уже сделал это в прошлом году! Ты спас этого ублюдка Этельстана. А нам выгодна его смерть. Но нет, тебе нужно выручать жалкого засранца из беды! Ты никуда не пойдешь, я запрещаю.
– Этельстан – твой шурин, – напомнил я.
На это Сигтригр ответил резким словцом и пнул стол. Римский сосуд из синего стекла упал и разбился, взвизгнули королевские волкодавы.
– Ты не должен идти, – убеждал зять, наставив на меня палец. – Я запрещаю!
– Государь, у нас нынче принято преступать через клятвы? – спросил я.
Он снова выругался, прошелся сердито по каменному полу, потом повернулся ко мне:
– Когда Эдуард умрет, саксы передерутся между собой, так ведь?
– Скорее всего.
– Так пусть дерутся! – воскликнул Сигтригр. – Молись, чтобы эти ублюдки перебили друг друга! Нам это на руку: пока они воюют между собой, им недосуг воевать с нами.
– Но если победит Эльфверд, он непременно нападет на нас, – возразил я.
– А Этельстан не нападет? Думаешь, он не поведет армию через нашу границу?
– Он обещал не делать этого. Пока я жив.
– Это ненадолго, – вставил Сигтригр, придав своим словам тон угрозы.
– И ты женат на его родной сестре-близняшке, – напомнил я.
– Полагаешь, это его остановит? – Сигтригр сердито зыркнул на меня.
Прежде он был женат на моей дочери, которая погибла, защищая Эофервик. После ее смерти король Эдуард под угрозой вторжения в Нортумбрию вынудил Сигтригра жениться на Эдгит. Подпираемый другими противниками, зять согласился. Эдуард провозгласил этот брак символом примирения между саксонскими государствами и подвластной норманнам Нортумбрии, но только глупец не понимал, что истинной его целью было поместить христианскую королеву-саксонку на трон вражеской страны. Если Сигтригр умрет, то его сын, мой внук, будет слишком юн, чтобы принять бразды правления. Даны и норманны никогда не признают благочестивую Эдгит своей правительницей и посадят на престол Нортумбрии кого-то из своих, тем самым дав саксам повод для нападения. Под предлогом восстановления Эдгит на ее законном месте они приберут Нортумбрию, мою страну, к рукам.
Все это было так. И тем не менее я собирался выступить на юг.
Я дал клятву не только Этельстану, но и Этельфлэд, дочери короля Альфреда, которая была не просто моей любовницей, но я ей очень дорожил. Я обещал защищать Этельстана и убить его врагов после того, как умрет король Эдуард. А если человек нарушает клятву, он теряет честь. При жизни мы можем иметь многое: знатное происхождение, земли, успех. И у меня все это было. Но после смерти нам предстоит путь в загробный мир, и туда мы сможем забрать лишь свою репутацию, а у человека без чести нет репутации. Я решил сдержать клятву.
– Сколько людей ты берешь с собой? – спросил Сигтригр.
– Всего сорок.
– Всего сорок! – с сарказмом повторил он. – А что, если нападет Константин Шотландский?
– Не нападет. У него руки связаны дракой с Овейном из Страт-Клоты.
– А норманны на западе? – допытывался зять.
– Ты побил их в прошлом году.
– А у них новые вожаки, и корабли продолжают прибывать!
– Значит, побьем их в следующем году, – отрезал я.
Сигтригр снова сел, и двое волкодавов подскочили к нему, чтобы хозяин их погладил.
– Мой младший брат приплыл из Ирландии, – сообщил он.
– Брат? – Я знал, что у Сигтригра есть брат, но зять редко вспоминал о нем, и у меня сложилось впечатление, что он до сих пор в Ирландии.
– Гутфрит, – процедил он имя. – Он рассчитывает, что я стану одевать и кормить его.
Я обвел глазами большой зал, ловя взгляды приближенных Сигтригра:
– Он здесь?
– В борделе, скорее всего. Так ты все-таки идешь на юг? – проворчал Сигтригр.
Он выглядел стариком, хотя был моложе меня. Его некогда красивое, несмотря на недостающий глаз, лицо покрылось морщинами, волосы поседели и поблекли, борода поредела. Новой королевы во дворце я не встретил, – по слухам, большую часть времени та проводила в основанном ею в городе монастыре. Ребенка Сигтригру она до сих пор не родила.
– Мы идем на юг, – подтвердил я.
– Откуда и грозят нам главные беды. Только не езжай через Линдкольн, – уныло посоветовал он.
– Почему?
– Говорят, что там чума.
Финан, стоявший рядом со мной, перекрестился.
– Я обойду Линдкольн, – довольно громко пообещал я: поблизости находилось около дюжины слуг и дружинников, и мне хотелось, чтобы они услышали мои слова. – Мы воспользуемся западной дорогой через Мамесестер.
– И возвращайся поскорее, – пробормотал Сигтригр. – Живой.
Он сказал это искренне, но словно нехотя. Мы выехали на следующее утро.
У меня не было намерения пользоваться для пути на юг какой-либо из дорог, но я хотел, чтобы весь двор услышал мои слова. У Этельхельма были при дворе Сигтригра соглядатаи, вот пусть теперь сторожат римские дороги, ведущие из Нортумбрии на юг, в Уэссекс.
В Эофервик я поехал, считая своим долгом известить Сигтригра, однако, пока мы были в пути, Берг вел «Сперхафок» вдоль побережья к укромной гавани на северном берегу Хамбра, где ему предстояло ждать нас.
Рано поутру на следующий день после нашего разговора с Сигтригром, с больной из-за обильных возлияний головой, я выехал со своими пятью спутниками из города. Мы поскакали на юг, но, как только стены Эофервика скрылись из виду, свернули на восток и тем же вечером нашли «Сперхафок» с его командой из сорока воинов, стоявший на якоре во время отлива. На следующее утро я отослал шестерых отвести коней в Беббанбург, с остальными же вышел в море.
Этельхельму донесут, что я побывал в Эофервике и покинул город через южные ворота. Наверняка он решит, что я направился в Мерсию к Этельстану, но озадачится, почему со мной всего пять человек. Я хотел, чтобы он нервничал и искал везде, где меня нет.
Своими планами я не поделился ни с кем: ни с Эдит, ни с сыном, ни даже с Финаном. Эдит и Финан ожидали моей поездки на юг после смерти Эдуарда. Но король был еще жив, а я вдруг уже поспешно засобирался.
– Что сказал тебе священник? – поинтересовался Финан, пока «Сперхафок» шел вдоль берега под летним ветром.
– Что мне нужно ехать на юг.
– И когда мы туда доберемся, что будем делать?
– Хотел бы я сам знать.
Ирландец рассмеялся:
– Мы, сорок человек, пойдем войной на Уэссекс? – Он кивнул на набитое людьми чрево «Сперхафока».
– Нас больше чем сорок, – возразил я.
Я смотрел на залитое солнцем море, расступающееся перед узким корпусом «Сперхафока». Лучшей погоды и не представишь. У нас был ветер, чтобы наполнять парус, и море, по которому плыть; море это искрилось в солнечном свете гладью, нарушаемой только барашками пены на гребнях волн. Такая погода должна служить добрым предзнаменованием, но у меня на душе лежал камень. Я отправился в поход, повинуясь порыву, цепляясь за то, что показалось шансом, но теперь меня грызли сомнения. Пальцы нащупали висящий на шее молот Тора.
– Поп передал мне сообщение от Эдгифу[4 - Речь идет об Эдгиве Кентской, третьей жене короля Эдуарда Старшего. Приблизительные годы жизни – 904–966.], – признался я Финану.
На миг он растерялся, потом вспомнил имя.
– Пахнущие лавандой титьки! – воскликнул мой друг.
Я хмыкнул, припомнив, как поведал однажды Финану, что грудь у Эдгифу источала аромат лаванды. Эдит рассказала, что многие женщины добавляют лаванду в животный воск и натирают впадину между грудями.
– Да, сиськи у Эдгифу пахли лавандой, – подтвердил я слова Финана. – И она просит о помощи.
