скачать книгу бесплатно
Я подумала, что худоба и бледность генерала Азарха вызывают у меня куда больше озабоченности и тревоги, нежели самые крупные габариты иных наших посетителей. Да и Родион, кажется, насупился. Видно было, что направление разговора его не устраивало.
– Итак, я излагаю? – спросил генерал.
– Но сразу скажу, что я стопроцентно не гарантирую, что мы возьмемся за это дело, – сказал Родион.
– Поглядим. Оно достаточно банально, друзья. Сначала я пройдусь вкратце, а потом, когда получу ваше согласие, изложу поподробнее. Итак. Из «почтового ящика», то есть закрытого НИИ, базирующегося у нас в Подмосковье, пропала ценная информация по секретному и очень перспективному проекту. Утечка ее обнаружена не так давно, около двух месяцев назад. Помимо самой информации пропал и главный разработчик. Это было около полугода назад. Очевидно, по подложным документам он выехал за рубеж. Следы его ведут в Испанию. Да-да, в Испанию, в эту замечательную страну, где вы хотите отдохнуть. А в Испании проживает одна весьма примечательная персона. Бывший комитетчик, из наших. Когда-то именно он курировал ряд проектов, проходящих в данном «ящике». Его зовут, – генерал Азарх выдержал внушительную паузу, – его зовут Петр Дмитриевич Платов. Бывший полковник КГБ Платов, если угодно.
Босс чуть вздрогнул и подался всем телом вперед. В его глазах вспыхнули сухие колючие искорки, верный признак пробуждающегося интереса.
– Вам, Шульгин, этот человек хорошо известен. Теперь он совершенно переменился. Получил испанское гражданство, имеет приличное состояние. Иногда приезжает в Россию. Так, в последний раз он был в Москве полгода назад. Да-да, в то самое время, когда исчез ученый из НИИ. Платова по Москве вели наши люди. Впрочем, к нему сложно было придраться: гражданин капстраны, видный бизнесмен, имел доступ практически к чему угодно с помощью особой пресс-карты МИДа. В общем, вырос Платов, поднялся. Тебе интересно, Родион Потапович?
– Да, – отрывисто бросил босс. – Дальше, товарищ генерал.
– А дальше – дальше зависит от того, согласен ли ты со своей помощницей взяться за дело, суть которого я уже вкратце набросал. По крайней мере она уже угадывается.
– Вот так, значит, – задумчиво произнес Родион. – А вы что-то говорили о круизе? Так, кажется, товарищ генерал.
– Да, верно. Круиз на средиземноморском лайнере «Александр Скрябин», находящемся на балансе туристической компании «Плато Барселона».
– Какая компания?
– «Плато Барселона», – повторил генерал Азарх. – СП, совместное предприятие, российско-испанское. Только, кажется, это номинально, на бумаге, а на самом деле и российскую и испанскую стороны представляет один человек, владелец этой компании. А что, имеет право. И русских представлять, и испанцев. Недаром он себя в названии компании обозначил.
– «Плато»? Платов, значит, – проговорил босс. – А знали вы, товарищ генерал, как побольнее…
– А что, собственно, такое? – хитро прищурился тот.
– Почему, спрашивается, вы не поручаете это дело своим сотрудникам? Там ведь и покомпетентнее меня в сто раз найдутся.
– Ну уж так и в сто, – протянул генерал, – это ты преувеличил, Шульгин. А касательно того, почему своим не даю… это ты правильно отметил. В точку. Отвечаю по существу. Текучка кадров у нас сам знаешь какая. Многие ушли, многие пришли. Старых зубров не пошлешь, тут нужны кадры посвежее. Ты, Родион, ушел от нас примерно в то же самое время, что и Платов. К тому же у вас с ним особые отношения. Ты его хорошо знаешь, все подходы к нему, все уловки. Но это не главное. А главное то, что дело об исчезновении проекта засекречено. Не хочу я, чтобы до главного начальства дошло, а то ведь рано или поздно узнают, и тогда начнется. Сто гонцов по одному и тому же поводу отошлют в Испанию, набаламутят, а толку чуть. У семи нянек дитя без глаза, что уж говорить. Хотел я сработать без привлечения внимания. Откровенно говоря, не доверяй я тебе полностью – не пришел бы. К непроверенным людям тут не сунешься. А решить вопрос надо. А тебе, Родион, я впоследствии очень даже могу быть полезен. – Лицо генерала Азарха посуровело. – Так что денег не предлагаю, но – сам знаешь – сочтемся. Вот и решай.
И генерал неспешно откинулся на спинку дивана.
Родион постучал полусогнутым пальцем по столешнице, как он обычно делал, пребывая в раздумье.
– А что это за проект? – наконец спросил он. – Что за «ящик», где он разрабатывался и как фамилия руководителя проекта?
Генерал Азарх ответил без промедления:
– Дело в том, мой дорогой, что все это я скажу тебе только после того, как ты дашь согласие на сотрудничество. Желательно, чтобы это же сделала и твоя помощница. Она, насколько я усвоил из ее досье, тоже может быть весьма полезна.
Вторичное упоминание некоего досье на мою персону зажгло во мне искры раздражения. Однако я предпочла промолчать. Говорил босс:
– Генерал Азарх, дело в том, что мы можем дать только предварительное, так сказать, принципиальное согласие. Если же по каким-то причинам решим отказаться, а это не исключено, – он многозначительно посмотрел на меня, – то ведь никогда не поздно подписать документ о неразглашении.
– Я бы хотел обойтись без документов подобного рода, – протянул генерал.
– Дело государственной важности и без документов? Интересно излагаете, товарищ генерал.
Тот некоторое время гипнотизировал босса своими цепкими глазами и, поняв, что сеанс гипноза не удается, проговорил:
– Ну что же, твоя взяла, Шульгин. Слушайте. Этот «ящик», НИИ-42, занимался разработками по акустике. Ультразвук, инфразвук, прочее. Я в этом не разбираюсь, не мастак, короче говоря. Как известно, куратором «ящика» некоторое время состоял Платов. У него были налаженные связи со многими из тамошних специалистов. Так вот, после своего увольнения из госбезопасности Платов контактов не потерял. «Ящик» барахлил, его едва не закрыли, хотели переоборудовать на выпуск магнитофонов, что ли. Чушь полная. Правда, в последние два года «ящик» снова зашевелился, ему выделили определенную сумму из бюджета, работа пошла. Многие замороженные было проекты снова пошли в разработку. Так вот, одну из разработок, ту, что нас интересует, под кодовым названием «Не верю»…
– Как-как? – переспросил босс с явным интересом.
– «Не верю».
– Хорошее название для научного проекта.
– Да если бы одно название… – махнул рукой генерал Азарх. – Одним словом, проект НВ – сокращенно от «Не верю» – велся молодым, но чрезвычайно перспективным сотрудником по фамилии Вишневецкий. Кандидатская в двадцать три года, патенты на семь изобретений, полный банзай. Голова, словом. Так вот этот Вишневецкий довел до ума проект НВ или отрапортовал, что довел… Так или иначе, но вскоре была обнаружена утечка информации, причем в полном соответствии с российскими законами халатности – через четыре месяца после ухода Вишневецкого из «ящика» и отъезда его за границу по фальшивым документам. Только вот как мог этот Вишневецкий, по сути, нищая лабораторная крыса, так ловко все провернуть – вот что было загадкой. Чувствовалось, что за ним кто-то стоит. И тут появилась кандидатура Платова, который так кстати, а именно полгода назад, появился в Москве. Было проведено короткое закрытое следствие, в ходе которого установлено, что Платов и Вишневецкий действительно вступали в контакт примерно в эти сроки. Что характерно, Платов имел представительство в фирме «Полимер-Био», которая… я думаю, вы сами помните.
– Простите, как, как… «Полимер-Био»? – переспросила я. – Насколько я помню, Родион Потапович, у нас было следствие по этой фирме, от частного заказчика, разумеется, и…
– …и фирма была закрыта и опечатана, а руководителей пересажали, – мрачно напомнил Родион. – Эти «полимерные» ребята, помню, хотели угробить Марию и на меня тоже киллера навели. Так какое, вы говорите, отношение имел Платов к этой чудесной фирме?
– Самое прямое. Фирма не только торговала полимерами, как гласит ее название, всякими там пластиковыми окнами и кабинками для биотуалетов, она использовалась Платовым, ее совладельцем, в своих целях. На этом «Полимере» орудовала когорта умельцев, компьютерщиков, типографов и просто красавцев, делающих паспорта, визы, удостоверения, грин-карты… и все это, представьте, в лучшем виде, не отличишь от подлинников. Вот там-то и отоварился паспортом Вишневецкий. Кстати, ваша контора, досточтимый «Частный сыск», ему сильно умастила. Явись в «Полимер» судебные приставы на день раньше, и нашего исследователя прихлопнули бы на корню. А так – он теперь в Испании, работает на Платова. Есть кое-какая информация о том, как именно он работает.
– И как же? – мрачно спросил Родион.
– Претворяет свое изобретение в реальность. Должен установить его в людных местах, проверить реакцию толпы.
– Так в чем же суть этого изобретения?
– Да я и сам внятно объяснить не могу. С этим вам лучше к специалистам обратиться. Впрочем, попробую рассказать, что понял. Словом, этот акустический бог Вишневецкий нашел какой-то особый способ обработки инфразвуков, потом еще каких-то мудреных звуков… черт ногу сломит. В общем, эти звуки действуют не опосредованно через барабанные перепонки, а сразу на подкорку, и от этого меняется восприятие человеком окружающего мира. Эффект как от отдельных видов наркотиков. Говоря проще, изобретение Вишневецкого – акустический аналог наркотических средств, взбодряющих или, напротив, угнетающих нервную систему. Это зависит от многих факторов. Но один из наших сотрудников испытал его действие на себе. Говорит – это нечто невообразимое. Такого кайфа не испытывал никогда. А главное, что проект дает возможность совместить новую акустическую систему с музыкальными центрами или этими… CD-плейерами. Подключаешь – и все, кайфуй.
– Не очень понял, но в целом уразумел, – кивнул Родион. – Ну и в чем же государственная значимость изобретения этого Вишневецкого?
– Как? – возмутился генерал. – Это же психотропное оружие, если посмотреть с точки зрения военных. Причем такой вариант, что его можно внедрить в массы! Вишневецкий нашел такую технологию, при которой стоимость одной единицы этого НВ будет где-то четыреста долларов! Стоимость неплохого компьютера, и только-то. А если штамповать? Это же все равно что выбросить на рынок невероятное количество наркоты, галлюциногенной, седативной и стимуляторной! Торчи – не хочу! Вот что значит наладить массовый выпуск этой вещи. И этот проект ушел в Испанию. У нас не осталось ни единого окончательного варианта.
– Ясно, – сухо сказал Родион. – В самом деле, изобретательный ум найдет, как использовать проект этого вашего акустического бога. Да и сам Вишневецкий найдет. Особенно с подачи полковника Платова, который всегда отличался изобретательностью. Товарищ генерал, вы пока что посидите здесь, а мы с Марией выйдем обсудить некоторые детали, после чего я вам доложу свое решение.
– Подумай хорошенько, Шульгин.
Вдогонку это прозвучало более чем внушительно, почти предостережением.
* * *
Когда мы остались с глазу на глаз в комнатенке, смежной с кабинетом, Родион сумрачно сказал:
– Не знаю, Мария, что обо всем этом скажешь ты, но я думаю, что придется… гм… согласиться.
– Согласиться? – переспросила я. – Согласиться работать на этого гэбэшного бурбона, который толком не может даже сформулировать, что ему от нас надо?
– Он прекрасно знает, что ему от нас надо, иначе бы не пришел. По чести сказать, Мария, я много раз получал от него ценную информацию для наших с тобой частных расследований. А если не от него самого, то с его ведома и молчаливого согласия. Понимаешь? И в его власти перекрыть этот информационный канал. Он, конечно, не единственный, но все равно – удар будет ощутимым. Да и генерал Азарх не из тех, кто забывает обиду. Если мы сейчас ему откажем, он к нам никогда уже не обратится за помощью. И мы к нему тоже не сможем соответственно.
– А что же вы тогда, Родион Потапыч, виляли, говорили: мы, мол, устали, перетрудились, мы такие-сякие-измочаленные? Непонятно.
– Я проверял, в самом ли деле он так нуждается в содействии, серьезно ли?
– Ну и что, проверили?
– Да. Серьезно нуждается.
– Никогда бы не подумала, что генерал КГБ… то есть, пардон, ФСБ, может нуждаться в помощи частных лиц, одно из которых, извините за выражение, женщина, – саркастично отозвалась я.
– О многом мы не думаем и многого не понимаем. Лично я дам свое согласие. Впрочем, вас я тянуть не буду. Не хотите – не надо.
Когда босс переходил со мной на «вы», добра это не предвещало.
– Кроме того, – продолжал он как-то нарочито сухо, – есть еще один нюанс, добавляющий мою личную заинтересованность в это дело, не лишенное интриги. Этот Платов… Он был моим начальником. Очень, очень опасный человек. И я хотел бы встретиться с ним вновь. Общение с Платовым – это такая бездна адреналина, такая гремучая смесь опасности и азарта… ты знаешь, Мария, с ним как в казино. Или на ипподроме, на скачках. Никогда не знаешь, на что уповать, на что ставить, что выпадет. Кроме того, – босс чуть подался в мою сторону, – есть у меня к нему некие личные счеты, не так чтобы серьезные – но!.. В общем, расскажу как-нибудь потом. Если, конечно, согласишься на этот чертов круиз. Хотя убей меня бог, если я понимаю, что мы будем делать дальше, оказавшись на борту этого «Скрябина». Ну так как?..
– Я-то ангел во плоти, если говорить о терпении, – нескромно сообщила я, – а вот что скажет на такую перемену планов Валентина?
Вот теперь на лице Родиона Потаповича высветилась настоящая озабоченность. Он смотрел куда-то в сторону, переплетая пальцы и, кажется, прислушиваясь к все крепнущему крику Тапика, а потом вдруг просиял и, глянув на меня, бодро проговорил:
– А ничего! Ничего мы ей не скажем. Как будто ничего и не было. Все равно же нам предстоит ехать в круиз. И ничто не мешает нам взять билеты именно на «Скрябин». Тем более что, сдается мне, два билета уже забронированы.
– А нужно три.
– Не вижу проблемы. Ну как… – Босс взял длиннейшую и не самую естественную из пауз. – Согласна, нет?
– А что остается делать… – неопределенно хмыкнула я. В самом деле, а что оставалось делать? – Бог с ним, с вашим генералом. Хотя, надо сказать, он напоминает мне тихого параноика, да и мы с вами далеко не ушли.
Надо сказать, что все последующие события полностью соответствовали моей неутешительной диагностике. Как поется в песне, «все, кто выжил в катаклизьме, пребывают в пессимизьме, их вчера в стеклянной призьме к нам в больницу привезли»…
Глава 3
– В общем, так, – объявил Родион, переводя взгляд с меня на несколько натянуто улыбающуюся (а ну как супруг исхитрился бесплатную путевку в Сибирь приготовить!) Валентину. – Оформил я три путевки. Неплохо, конечно, но…
– Читай, читай, – сказала Валентина.
– Круиз называется «Бархатный», всего восемнадцать дней. Маршрут: Новороссийск – Одесса – Пирей… это вроде как афинский порт, что ли, – пояснил Родион, – далее: Чивитавеккья, это в Риме, потом – Ницца – Барселона – Мессина – Стамбул – Одесса – Новороссийск. Вот так. Возможен половинный круиз. То есть круиз от Новороссийска в конечной точке Барселона, пять дней в Барселоне, а оттуда самолетом в Москву. Лично я предпочел второй вариант, – поспешно уточнил он. – Один мой приятель взял тут недавно путевку на океанский лайнер, думал, что отдохнет на славу, а приехал зеленый, будто всю дорогу только и делал, что питался синезелеными бактериями или водорослями. Оказалось, приятель не учел такой простой вещи, как качка и сопутствующая ей морская болезнь. Полдороги в туалете просидел головой к унитазу. Да ты же его знаешь, Мария, – повернулся Родион Потапович ко мне, – мы с ним еще расследовали вместе дело… это… Сванидзе, Альберт Эдуардович.
– Который в прокуратуре работает? – переспросила я. – Помню. Забавный человек. Ну и как он, выжил после круиза или хворает?
– Дополнительные дни к отпуску пришлось брать. Работать после такого отдыха не мог.
– Значит, мы будем пять дней жить в Барселоне? – спросила Валентина.
– Да. Отель «Амависка», четырехзвездочный. Сервис, бассейн, бар, все такое.
– Прекрасно! – сказала Валентина. – Наконец-то ты проявил здравый смысл, дорогой. А то я уже было подумала, что после визита этого генерала можно на отдыхе крест ставить. Уж больно серьезно он к нашему дому подкатил, я в окно увидала.
Я с трудом сдержала улыбку.
Честно говоря, даже если бы не было никакого генерала Азарха, то и в этом случае никакой отдых в обществе моего босса не обещал быть спокойным и расслабляющим. Потому что он, как магнит, прямо-таки притягивал к себе различные неурядицы и осложнения самого хлопотного и смехотворного свойства. Он и сам знал это за собой по богатому жизненному опыту. Да и я, грешным делом, не производила впечатления человека, не умеющего наживать, уж простите за откровенность, приключения на свою задницу. Неэстетично, но верно.
Оставалось посочувствовать Валентине, настроенной, кажется, идиллически…
Отплытие лайнера было назначено через неделю. За это время нужно было основательно подготовиться не только к какому-никакому, но все же отдыху, но и к выполнению задания, навязанного нам генералом Азархом. Босс, кажется, окончательно отошел от такой полезной привычки, как сон. Он дни и ночи просиживал у своего ноутбука и лишь однажды сделал общественно полезное дело: вместе с Валентиной отвез Тапика и Счастливчика к тетушке, проживающей то ли в Зеленограде, то ли в Подольске.
А за два дня до отплытия теплохода «Александр Скрябин» (напомню, что судно должно было отшвартоваться в Новороссийске, а мы все еще мариновались в августовской жаре в Москве) босс обозначился в своем кабинете, и выражение лица при этом имел самое серьезное. Я уже уложила вещи, потом спустилась из своей комнаты вниз, на первый этаж, увидела значительную мину на лице Родиона и поинтересовалась, в чем, собственно, дело.
– Я был в этом НИИ, – ответил тот. – В этом «ящике». Серьезное дело, скажу я тебе. Мне удалось побеседовать со специалистом, который соприкасался с исследованиями Вишневецкого. Я получил кое-какие характеристики самого Вишневецкого. Человек он замкнутый, малообщительный… впрочем, если хочешь, почитаешь на досуге, я беру с собой ноутбук.
– И что же сказал этот спец касательно изобретения Вишневецкого? Наверно, объяснил поподробнее, чем замечательный интеллектуал генерал Азарх?
– Поподробнее, конечно, поподробнее, но я понял еще меньше, чем из объяснений генерала. Этот спец оперировал такими ужасающими терминами, причем они касались, кажется, не только звуков, но и всей акустики и даже оптики. Потому что, скажем, термин «монохроматический» употребляется применительно к световым лучам. А конкретно – лазерным.
– Родион Пота-а-а!.. – почти взвыла я.
– Ну ладно, ладно. Больше не буду. Мне и самому не хочется. Я так понимаю, что эти специалисты и особенно гэбэшники сами толком не понимают сути изобретения. И, таким образом, непонятно, откуда вся эта суета.
– Значит, кто-то понимает, – предположила я. – Нет дыма без огня.
– Кто-то понимает, – машинально повторил босс. – Так-то оно так, нет дыма без огня… Хотя знаешь, Мария, после всех этих «ящиков» начинаешь сомневаться в, казалось бы, самых простых и понятных вещах. Вот, к примеру, Мария, можно проколоть надутый воздухом шарик, помещенный в другой шарик большего диаметра, так, чтобы наружный шарик не лопнул? Как ты думаешь?
– Ну… наверно, нет. Как же? Нельзя.
– А вот, оказывается, можно. Мне показывали, у них шутка такая в оптической лаборатории. Простейшая, кстати. Внутренний шарик должен быть зеленым, а внешний – бесцветным. Делается это с помощью рубинового лазера. Этот красный луч проходит через внешний шарик, а зеленый цвет внутреннего поглощает красное излучение и прожигается. Лопается. А внешний остается совершенно целым, вот так. Как оказалось – элементарно, Ватсон.
– Но что же насчет проекта с таким забавным названием – «Не верю»?
– Насколько я понял, это акустическая система, обрабатывающая звук по-особому. Да, действует на подсознание, как сказал Азарх. Проще говоря, записывает на подкорку определенные данные, воспринимаемые их носителем как изначально там имевшиеся. Это я не понимаю, это я – цитирую. Теория суха, Мария, а вот на практике, брат, судя по всему…
– Нам придется похлебать воды, – заключила я.
Я еще не знала, насколько точно попадаю в кон этим необязательным речением.
* * *
Морской лайнер «Александр Скрябин» уходил из новороссийского порта тихим и теплым августовским утром. Чета Шульгиных и я едва не опоздали на него и попали на борт уже в последний момент, волоча за собой два чемодана и сумку. Вместе с нами по трапу взбежал толстый господин в джинсовой куртке поверх красной футболки, оживленно вещающий что-то в трубку сотового. Я его не слышала, слова унес шальной порыв ветра с моря, а вот по лицу страдальчески сморщившейся Валентины стало понятно, что лексикон толстяка был далек от джентльменского.
Уже на борту «Скрябина» толстяк столкнулся с меланхолично стоящим у борта долговязым мужчиной примерно одних лет с Родионом Потаповичем, с бледным продолговатым лицом и сильно косящими глазами, благодаря чему его взгляд был совершенно неуловим, то бишь смотрел он совсем в другую сторону, чем могло казаться.
Я машинально прислушалась к их беседе.
– И чего ты тут встал? – накинулся толстяк на косоглазого, начисто игнорируя стоящего тут же моряка, чьей функцией, очевидно, была проверка билетов.
Долговязый окинул недружелюбным взглядом толстяка, причем его глаза настороженно сползлись к переносице, после чего вдруг произнес совершенно индифферентным голосом, игнорируя вопрос, только что обращенный к нему:
– Вы любите играть в казино?
Фраза произвела почти магическое действие на толстого джентльмена. Вероятно, произнесший ее сам удивился эффекту от своих слов – толстяк замер, как перед прыжком, а потом обрушил на собеседника свой вопрос.
– А че, тут есть разве? – с такой же интенсивностью завопил он, не отрывая трубки от уха. – Слышь, Колян, а ты трещал, что, типа, на этой корыте, значится, негде бабеус сбагрить!
Нам отвели соседние каюты. Одна, двухместная, была заказана для Родиона и Валентины, вторая, одноместная, для меня.
