скачать книгу бесплатно
На счастье Парсонса, они явно знали, куда шли, и держали местность скорее рефлекторно, чем специально.
Молчали и сигнализаторы его «айри».
Холи щит, это вам не рядовые корпоративные быки, закованные в армопласт. Эти трое в армопласте не нуждались – принимать на грудь чужие плазменные пучки в их планы попросту не входило.
И пёрли они прямой наводкой к блаженному луддиту. Скандинав же на их приближение никак не реагировал, продолжая во весь рот улыбаться на припрятавшееся за Землю Солнце.
Но ровно в тот момент, когда трое к нему приблизились до расстояния вытянутой руки, улыбка погасла, словно её выключили.
Лицо стало каменным, движения скупыми и чёткими.
И только переставшие улыбаться глаза остались такими же водянисто-отстранёнными, витающими словно не здесь.
Скандинав встал и, полуобернувшись, уставился ровно на то место, где только что прятался персекьютор.
Однако сам Парсонс в этот миг уже уносился прочь на скоростной пешеходной ленте в сторону громады купола космопорта «Кабеус-Южный». Руки его дрожали.
Гостиница, в которой он оставил вещи, благоразумно находилась там же, при космопорте. В своём номере он живо упаковал в фэйк-футляр самое ценное, перелил инфу по клиенту в канистру, потом методично замкнул все ку-ядра на оставшейся технике, включая свою «айри». Достанем другую в дьюти-фри. Сейчас главное – быстрее убраться. Последним делом Парсонс активировал специального робота-уборщика, настроенного на поиск случайно оставленного здесь биоматериала. Лишняя оброненная чешуйка кожи или волосяная луковица погубили не одного персекьютора.
Так, теперь всё.
Парсонс постепенно успокаивался.
Нет, теперь точно – залечь и не отсвечивать. Крепко залечь. Он бы даже к заказчику не стал ходить, но кредиты ему понадобятся, без них по-настоящему надолго и по-настоящему глубоко не заляжешь.
Персекьютор вновь и вновь принимался проклинать своё любопытство и своё злосчастное везение.
Оказался, фак, в нужном месте в нужное время.
Когда показались те трое, Парсонс всё-таки вспомнил, где он видел этого парня.
Он точно также пару дней назад лежал на том же шезлонге, и смотрел на горизонт. Но впервые Парсонс увидел это лицо не тогда, а двумя неделями ранее.
В сводке розыска, рассылаемого Гильдией «в поисках дурака».
На дурака – потому что корпорациями никто не связывается. Это золотое правило их бизнеса.
В сводке был список дежурных бригад трёх стационаров Европы, система Юпитера, сол-систем. Один стационар принадлежал «Янгуан Цзитуань», второй «Три-Трейду», третий «Джи-И». Разыскивалась любая информация об этих людях, без объяснения деталей. Но все уже знали – стационары были уничтожены кем-то или чем-то, и весь шмон на пересадочных – потому что все ищут именно этих парней.
И сегодняшний «луддит» был в тех списках. Ханьский стационар «Шугуан», должность – «ответственный менеджер абордажных смен». Что бы эта фигня ни означала.
Погиб вместе с остальными во время взрыва.
А вот и нет.
У Парсонса опять принялись дрожать руки.
Эта тайна пахла не просто кровью, она пахла лютой смертью. Для самого Парсонса.
7
Нападение
Слух возвращался к нему постепенно.
Сначала прорезались басовые нотки, это где-то далеко, за сотней стен и перекрытий, в глубине агломерации ухала, билась в конвульсиях огромная машина. Спустя полчаса к обертонам разбалансированной турбины прибавится скрежет и свист – это пойдут вразнос стойки, а потом из рабочей камеры начнёт вырываться теплонесущяя среда. Тут же сработают аварийные клапаны и ядро автоматически запустит фазу самоподавления.
Большинство башен в агломерации – по сути замкнутая система жизнеобеспечения, с собственной системой очистки воды и воздуха, с собственными источниками энергии, если что, способная надолго остаться без внешних коммуникаций. И чем новее эта башня, тем больше в ней разнообразных уровней самозащиты.
Прежде чем реактор перестанет давать рабочую мощность, башня отобъёт сигнал в головные центры управления «Янгуан», и спецы на пультах примутся выстраивать аварийные схемы обводной подачи.
Пятнадцать минут башня будет жить на минимуме потребления энергии. С этой целью и была заранее разбалансирована система стабилизации, и до сих пор только он, покуда почти глухой и слепой, догадывался о тревожных сигналах из-под земли.
Понемногу начало оттаивать зрение. Мутная пелена никак не давала проморгаться, а зелёные датчики биоконтроля болезненно царапали сетчатку своими тусклыми огнями.
Нервные волокна вступали в дело нехотя, пока таурин рассасывался по капиллярам глазного дна. Неприятное свойство имплантанта – за реактивную скорость и расширенный спектр восприятия приходилось расплачиваться тем, что без инъектора, смонтированного за глазницей, он не смог бы видеть даже белым днём.
Начали подёргиваться в конвульсивной дрожи мелкие мышцы. Организм сам пытался сбрасывать накопленные остатки молочной кислоты, ему было невдомёк, что его физиологическая реакция только мешает тем самым ускоренному замещению креатинина в мышечных волокнах. Обычно от подобного побочного эффекта избавлялись введением мышечных релаксантов, но эта процедура втрое увеличивала время полной готовности организма, а сейчас у него на это просто не было времени. Терпи.
Привычно пополз вниз уровень оксигенации, это начал производиться стандартный цикл запуска дыхательной системы. Фторорганика слишком хорошо поставляла кислород через кожу, позволяя приборам подавлять дыхание на время санации, однако в активной фазе самопроизвольное включение лёгких было чревато частичной утерей контроля, не говоря уже об опасности коллапса лёгкого. Поэтому дыхание каждый раз заранее перезапускалось искусственно, вызывая мучительное двадцатисекундное удушье.
Воздух под давлением рванулся в трахею, помогая сделать первый вдох. Засвистели сервомехи, фиксируя в горле трубки для подачи дыхательной смеси, ещё одна форсунка – для питательной пасты. Это уже для длительных операций, но кто знает, как сегодня получится. Он всегда готовился к худшему.
Раз-раз. Как слышно?
Активировались имплантированные в двенадцатую пару черепных нервов сенсоры синтеза речи. К сожалению, бесперебойность поставки в организм резервного кислорода была важнее сомнительной возможности самостоятельно извлекать звуки. Ку-ядро синтезатора справлялось с этим куда лучше.
Конвульсии отступили, теперь можно подниматься из цистерны. Заухал насос, вытесняя биологический коллоид обычным солевым раствором. Створки начали автоматически расходиться по мере изменения объёма жидкости.
Он приподнялся, уперев плечи в узкие скользкие стенки. Чувствительность культей позволяла уловить микровибрацию здания. Нервная система в порядке.
Так, теперь небольшое акробатическое упражнение, встать в скользкой цистерне, не обращая внимания на выдвинутые рукояти. Пластик толстый, выдержит, он сто раз такое проделывал. Тут главное правильно, сгруппировавшись, упереться ногами. Сверху на него полился пощипывающий кожу реагент, хлопьями потекли остатки коллоида. Зрение между тем почти вышло на норму, быстро прочитать показания биометрии, и бегом подключаться.
Если он о чём и жалел в своём положении, так это о том, что ку-ядра пока слишком большие и слишком холодные, чтобы их можно было смонтировать в полостях тела без необходимости придумывать ораву сложнейших вусмерть заэкранированных интерфейсов с внешним миром. Несмотря на все имплантанты и медицинские ухищрения, без дополнительных вычислительных мощностей он оставался беспомощен, как ребёнок. Смертельно опасный ребёнок. При своих семидесяти килограммах и почти полном отсутствии верхних конечностей он мог врукопашную сойтись с полностью экипированным воякой и тот бы долго после этого не прожил.
Другое дело, что против разрядника голая мокрая кожа – не лучший аргумент, даже с его скоростью реакции.
С оглушительным чмоканьем полетели на дно дренажи, как всегда чуть набрызгав вокруг биологическими жидкостями. Из стен подул горячий сухой ветер, так что полминуты спустя с него уже полезла на пол сухая шелуха – завершалась ускоренная регенерация подсохшего эпителия.
Он посмотрел на себя в высокое зеркало на противоположной стене.
Голое лицо, заметно деформированная грудная клетка, каркас рёбер жёсткости на опорных костях, чуть несимметричные обрубки культей, чернеющие тут и там заглушки разъёмов, свисающие из анатомических отверстий форсунки, разбросанные по всему телу ниточки шрамов, почти теряющиеся на общем фоне.
Биологическая машина для убийства. Почти неуязвимая. Предельно сильная и выносливая. Страшная.
Синтезатор послушно подхихикнул.
Он всегда любил над собой посмеяться.
Он. Почему он называет себя в мужском роде? Разве у него есть половые признаки, если не считать тестостерона, закачиваемого очередным имплантантом в кровь. Просто ещё один стимулятор.
Взгляни на себя, что ты такое есть. Чудовище. С чего всё началось, было ли тому причиной ранение в бою, или транспортная катастрофа, или случайная ошибка врачей, или неудачный опыт по пересадке очередной трансгенной замены? Как это обычно бывает, а? Или просто желание найти и отомстить? Просто насущная необходимость быть в самом центре огневого контакта с врагом, видеть, как тот умирает, беззвучно и бесполезно?
Он уже давно и не пытался вспоминать.
Так, хватит сантиментов, реактор готов пойти вразнос.
Дева стояла распахнутая, жаждущая, неживая.
Сверкающе-чёрный хитин брони, ломаные линии сочленений, разящие шипы коннекторов, нависающий горб силовой установки, утолщения огневых гнёзд, воздетая к потолку маска забрала.
В её позе всегда было что-то конвульсивное, словно это человек, которого разорвало изнутри от сковывающей его энергии, и в этот момент кто-то нажал на паузу, и процесс неудержимого саморазрушения прервался на полпути.
Дева была не просто оболочкой, она дополняла его до целого. Без неё он был лишь жалким калекой. А с ней… с ней он был всем.
С резким шипением замкнулись форсунки биоконтроля, со свистом вошли в гнёзда разъёмы, загудела и стихла выходящая из комы силовая, вышли на рабочую ку-ядра подсистем.
Мекк вернулся к жизни. Чудовище ожило.
Свет, звук, координация, движение, броня, реактивная оборона, миоусилители, вторичные сенсоры.
Мир вокруг оживал вместе с ним, зазвучали голоса в оперативных каналах, потекли цифры сводок, загорелась сетка размещения бойцов, схема обнаруженных к настоящему моменту позиций обороняющихся.
Ха, они ещё не знают, хотя реактор уже дал первый выброс.
Техники, как всегда, до последнего пытаются скрыть собственную оплошность. Когда они, наконец, поймут, что именно сумели проделать у них под носом, это будет хорошая возможность крепко задуматься, на чьей стороне преимущество в этой схватке. Инженерный корпус всегда был для Корпорации главным источником добровольных инсайдеров. Некоторая толика альтруизма и заметная доля неутолённого самолюбия делают чудеса.
Как с ним когда-то.
Помогая Корпорации, ты чувствуешь себя не винтиком в прогнившем механизме, а пулей в обойме.
И эта разница для некоторых однажды могла стать дороже жизни.
Он сделал два-три неуловимых движения, проверяя слаженность всех систем. Так, порядок, на исходную.
Первая, вторая, третья группы. Я выдвигаюсь на позицию, всем занять точки и сохранять готовность.
Его гнездо было заранее оборудовано в пяти башнях от их цели. Первая группа по подземным коммуникациям подобралась сейчас почти вплотную к реактору, их работа на этом заканчивалась, по сигналу они должны были начать осторожно отходить на безопасное расстояние. Вторая группа – стрелки?, он видел, как южная стена башни обрастает конусами обстрела, их время придёт, когда наступит фаза отхода для основной, третьей группы.
Её он поведёт за собой внутрь.
Новорожденная Тень, почти не скрываясь, размашистыми зигзагоообразными движениями перемещалась на самом виду у внешних видеокамер, однако те уже не могли её заметить, это начинала работать система активной шумопостановки.
Третья группа, пятнадцать секунд.
Обычное ускорение при движении внутри девы составляет семь «же», но на пике оно может достигать пятнадцати. При таких мощностях гравитация становится для расчёта траектории лишь одним из второстепенных членов уравнения, наряду с вязкостью воздуха и прочностью опоры, выбранной для очередного прыжка. Это был не бег, это был почти полёт, лишь на доли секунды прерываемый элементами тяжёлой атлетики.
Он тщательно уточнял координацию конечностей, осторожно касался опоры, неторопливо распределял по ней нагрузку, устанавливал несущую хорду девы вдоль осевой нагрузки и лишь затем пружиной вжимался в опору удобно расположенного между двух башен акведука. Чтобы долей секунды спустя распрямиться, как из пращи швыряя себя в пространство. Дева весила в минимальной комплектации больше тонны, неосторожный прыжок мог не только повредить ходовую, но попросту раздавить своё нежное биологическое содержимое, и никакие армированные кости тут не помогут.
По этой же причине на подошвах девы не было ничего, даже отдалённо напоминающего лёгкие «липучки» или куда более тяжёлые монтажные блоки, применяемые для повышения устойчивости различного тоннажа экзоскелетов. Даже если деву приварить к опоре, прыжковое усилие разорвёт каталитический шов в одно мгновение. Поэтому так важна была скорость реакции и точность систем координации. Старый добрый закон Кулона – сила трения пропорциональна давлению на опору.
Последний прыжок аккуратно завершился на карнизе пятидесятого этажа. Грузной горгульей мекк застыл над двухсотметровой пропастью, разом слившись со стеной в единое целое.
Реактор дал второй выброс. Теперь они доложат наверх. На третьем выбросе его заглушат. Первая группа, при включении резерва даёте всплеск на фидеры и уходите по плану. С этого момента у них отрубится добрая часть коммуникаций, если повезёт, а ослепнут они с гарантией. Вторая группа, точки не раскрывать, самодеятельностью не заниматься, ждать команды отхода. Третья группа, проникаете за мной, не расходимся, работаем плотно, гасим всё, что движется. Аккуратно входим, аккуратно берём человека, аккуратно выходим.
По тактике рассыпался каскад подтверждений. Они также долго ждали возможности действовать, и теперь радовались каждой новой операции.
Если бы всё было так просто.
Он, впрочем, радовался даже больше своих вояк. Потому что было время раздумывать, а было время воевать. И сейчас – настало время воевать.
Активация первичного контура защиты реактора, всем приготовиться.
Его цель была как на ладони – серая трапециевидная башня, развёрнутая к нему боковой стороной. Ряды подслеповатых окон, двадцатью этажами ниже начинаются технические уровни, десятью этажами выше проходят коммуникации. Две транспортных площадки – одна на крыше, для больших шишек, другая с противоположной стороны здания, на уровне прочих коммуникаций, выступает карнизом на тридцать метров. Пешеходных пандусов к другим башням нет. Грузовые, как обычно в Гуанчжоу, расположены на подземных уровнях, что и позволило успешно подобраться почти к самому реактору. Башня особая, хотя визуально отличается от остальных одним – тем самым отсутствием пешеходных пандусов, да и просто выходов на «граунд зироу». Забавно, местные служанки были готовы, случись что, заживо сгореть в этой башне. Никаких винтолётов не хватит всех отсюда эвакуировать даже за полдня. Большинство тех, кто внутри, судя по отчётам наблюдения, покидали здание не чаще раза в неделю.
Это был один из нервных узлов, головных комплексов «Янгуан Цзитуань» в этой агломерации. И сегодня они его возьмут, так или иначе.
Чёрная стрела Тени прянула навстречу цели.
Начали.
До противоположной стены было 52 метра, однако на точку он пришёл с десятисантиметровым допуском. В тот самый миг, когда всё здание погрузилось во мрак.
Вспыхнула пика плазменного ножа.
Внешние стены обычно вскрывали при помощи специального реагента, но сейчас на это не было времени.
Алюминиевый сплав ближайшей оконной рамы поддавался неплохо, спустя восемь секунд напротив запорного механизма образовалось рваное отверстие, с которого вниз срывались серебристые капли. Членистая клешня, заменяющая мекку нормальную конечность, змеёй проскользнула внутрь, и уже секунду спустя он был внутри, каким-то невероятным кульбитом сумев перебросить свою массивную тушу сквозь узкую щель открытого окна.
Пока ультразвуковые сканнеры составляли ближайший план здания, он готовился к приёму своих вояк.
Каталитические наконечники одним ударом уходили в толщу внешней стены, в образовавшееся отверстие ложились двухкомпонентные заряды, замыкали конструкцию капсюли радиодетонаторов.
Мекк отсчитал последние секунды до активации резервного энергоснабжения, отошёл за ближайшую несущую колонну и дал команду на подрыв.
Ахнуло, а потом на долгую секунду во взбаламученном воздухе повис знакомый лёгкий шелест. Это летели вниз все стёкла в радиусе ста метров в южной гемисфере. Завыла запоздалая сирена, когда в получившийся после взрыва трёхметровый прямоугольный проём плотными рядами полезли его вояки.
В отличие от него, оловянным солдатикам пришлось воспользоваться примитивными тросами.
Несколько сбитый с толку сонар быстро перестроился и начал считывать макрокарту здания, основываясь на инфразвуковом эхе взрывной волны, ушедшей в толщу башни.
Так, теперь быстро наверх.
Пока две дюжины его вояк становились в штурмовую «сороконожку», Тень строила им трассу. Так, лифтовые шахты он берёт на себя, а вот им лучше подниматься вот этим пролётом. Выше будет сложнее, но если всё сделать чётко, то они ещё долго будут соображать, что случилось и где противник.
Двинулись.
С этой командой мекк исчез в шахте.
