Снежные волки для Красной Шапочки

– Ладно, давай сюда свои гостинцы, больше мне все равно некуда идти. Только четко опиши точный маршрут и где пересаживаться, – попросила тут же просиявшую маменьку.

Та ловко выудила из кармана халата записку.

– Вот, на бумаге записала маршрут, осторожнее там, милая, интернет и связь особо не ловят, жителей мало. Как приедешь, обязательно позвони. Но не переживай, я там выросла, и как видишь, со мной все отлично, – закончила она свою речь на позитивной ноте.

– Не волнуйся мам, я уже не маленькая, двадцать один год вот-вот стукнет, – схватила бумажку, вчиталась в маршрут.

Две пересадки с одной электрички на другую. Если верить написанному, то ехать около восьми часов, по четыре часа на каждой. Не так уж и плохо, по крайней мере точно могло быть и хуже. К вечеру я буду на месте.

– Бабушка тебя ждет, я ей позвонила на деревенский телефон. Он у них там один на всю деревеньку.

Мама поцеловала меня в щеку и упорхнула на любимую работу, оставив меня стоять в прихожей с корзинкой в руках. Немного подумав, я решила собрать рюкзак и для себя. Фонарик, пауэрбанк, наушники и портативная колонка, влажные салфетки, смена белья и легкий перекус. Не точить же бабушкин пирог?

Через полчаса я уже ехала на вокзал, а спустя сорок минут вовсю тряслась в пригородной электричке. За толстым стеклом мелькали сосенки, припорошенные снегом, вставшие льдом пруды и речки, высокие, со снежными шапками, сухие борщевики, захватившие себе территорию вдоль железной дороги, изредка попадались и спящие в снегу березки. И чем дальше мы удалялись от большого города, тем гуще становился хвойный лес, тем реже в нем виднелись просветы.

Почему-то глядя на это буйство зимы, мое сердце тихонечко сжималось, то ли от тревожности, вызванной внезапной поездкой, то ли от предчувствия перемен в жизни. Так задумалась, что едва не пропустила станцию, на которой нужно выходить.

На худенькой скромной платформе почти никого не было, лишь пожилой мужчина сидел на лавочке, с задумчивым видом подпирая подбородок тростью.

– Простите, скоро электричка до Перепутино, не знаете? – сверилась с бумагой, которую дала мама, но решила на всякий случай уточнить у местного жителя.

– Перепутино? Давненько я этого названия не слышал. Никак ты к Ведане едешь? Болит чего? – дед приоткрыл один глаз и лениво посмотрел на меня.

– Да нет, – пожала плечами. – Вы мою бабушку знаете?

– Слышал о ней, бывал однажды, почитай годков двадцать назад, когда никто хворь мою не мог вылечить. Мучили боли головные, такие сильные, что в глазах темнело. Никакие лекарства не помогали, а Ведана справилась. Хорошая женщина…

Не знала, что бабушка моя местной целительницей подрабатывает. И мама не упоминала об этом. Смутно и расплывчато в голове возникли картинки из далекого прошлого. Запах ромашки, развешанные по дому пучки трав, вкусный чай с медом, и как кто-то тихонько приговаривал убаюкивающим шепотом, когда я ложилась спать. Череда непонятных ровных слов, смысла которых я не могла разобрать, быстро помогала маленькой девочке провалиться в здоровый сон.

– Так скоро электричка?

– Скоренько, минут через пятнадцать будет, – улыбнулся дед. – Не долго тебе мерзнуть, красавица. Хорошо, что ты к ней едешь, не хватает молодой крови в наших местах, ох как не хватает.

И так, покачивая головой, он медленно прошел по заснеженному перрону, макушка старика скрылась, когда он окончательно спустился по высокой лестнице и проследовал куда-то в лес, по одному ему ведомой тропе.

Я подула на руки, согревая их. Дурная привычка носить перчатки со срезанными пальцами сейчас сыграла со мной злую шутку. Оглянулась и сообразила, что я стою на платформе совсем одна, вокруг простираются лишь сосновые вершины, в воздухе витает аромат хвои, такой смутно знакомый и умиротворяющий. Улыбнулась. Было одновременно радостно и тревожно.

Да-а-а, Агата, и какой из тебя ветеринар, если ты так неуютно себя чувствуешь вдали от города?

Мобильник издал звуковой сигнал, показывая, что заряд батареи почти сел. А мне еще два часа ехать, а потом пешком идти неизвестно сколько. Последний лучик, связывавший меня с цивилизацией, постепенно затухал, от чего в груди зарождалась легкая паника.

Ничего, сейчас доберусь до бабушки, там согреюсь и заряжу телефон…

Потопталась на месте. Красная куртка и шапка ей в тон согревали неплохо, но не были рассчитаны на долгое стояние на морозе. Декабрь как-никак. Помниться, мама рассказывала, как надеялась, что мое рождение придется на пору после Нового года, а не до него, не желая портить себе праздник кричащим младенцем. Да уж. До сих пор не понимаю, почему родители решили завести ребенка, когда не были к этому готовы?

Мои мысли прервал гудок поезда, приближавшегося к платформе. Протяжный гул разошелся по лесу, потревожив мирные сосны. Откуда-то ему вторили волчьи голоса.

– А-у-у-у! – послышалось вдалеке завывание, от которого у меня по спине побежали мурашки, и весь холод, скопившийся в теле, мигом смыла волна адреналина.

Как ветеринар я знала, волки предпочитают загонять стаей одиночных жертв, поэтому появление электрички случилось как нельзя кстати. Подволакивая тяжелую корзинку, мысленно негодуя на импульсивную просьбу родительницы навестить бабулю, я с трудом залезла в электричку, делая, как мне показалось, последний рывок. Вагон приехал пустым, за исключением одной дамы среднего возраста. На удивление, пассажирка не выглядела как деревенская жительница, ее одежда выглядела вполне современной и элегантной, из-под пол теплого пальто, отороченного натуральным мехом, выглядывало шерстяное платье, на голове у пассажирки была суперская шапка-ушанка, не вязавшаяся с образом, но наверняка лучше подходящая для зимы, чем кокетливая шляпка.

Я уткнулась носом в окно, привалившись к нему. И сколько мне теперь томиться у бабки? Надеюсь, пары дней хватит, чтоб уважить старую родственницу.

– Вы к нам в Перепутино путь держите? – вдруг послышалось сбоку. Пассажирка переместилась из конца вагона ко мне и подсела на длинную лавку. – Редко у нас появляются новые лица.

Да что ж они тут все такие общительные? Видимо, и правда изголодались по общению. Я положила в карман разрядившийся мобильник, и криво улыбнулась даме. В отличие от многих, я предпочитала проводить поездки с наушниками в ушах и любимой музыкой, но раз уж техника приказала долго жить, можно и поболтать.

1.2

– Ага, бабуля пригласила у нее погостить, заскучала, наверное, по родственникам.

Не хотелось вдаваться в подробности о моем позорном бегстве из большого города.

– Бабуля? Но у нас в Перепутино нет… хотя… Ведана? – женщина зашлась смехом. – Но ее в здравом уме бабулей не назвать. Вот насмешила. Я и не знала, что у нее есть такая симпатичная внучка. Ты переняла ее умение?

Я нахмурилась, не совсем понимая какое такое «умение» имеется в виду, поэтому лишь ответила:

– Нет, мы с ней давно не виделись, последний раз я сюда приезжала, когда мне пять лет было. Особо ничего и не помню.

– Совсем ничего? Ах, как жаль, – сразу погрустнела соседка. – Меня зовут Милослава, я содержу небольшую ферму в Перепутино, занимаюсь особым, экологичным фермерством, – добавила она с гордостью.

– Ферма? – переспросила я. – А я как раз выучилась на ветврача. Можно будет осмотреть ваших зверей, мне практика лишней не будет, а может проблемы какие-то есть? К вам в Перепутино медикаменты для животных хоть привозят?

– Ох, конечно, милая… И не все так гладко, это верно…

Так я узнала, что у Милославы целое натуральное хозяйство, которое кормит всю деревню. И молочко, и творог, и масло – жители покупают у нее за небольшую плату, которая почти вся уходит на содержание экофермы. Мясо тоже – в основном птицу – разводят на подножном корме. Милослава утверждала, что никогда не пользовалась химией, якобы в этом ей помогает моя бабка, правда, в чем именно, я так и не поняла. Да и, в целом, все у нее хорошо, не считая любимого жеребца, захворавшего с началом холодов.

Попросила ее перечислить симптомы. Слабость, одышка, потеря аппетита. Мне решительно не нравилось, как Милослава описывала любимого конька.

– Давайте я сегодня же вечером к вам приду его осмотреть?

– Конечно, Агата, приходи. Переживаю я за своего любимца, лекарства у меня все есть, в прошлом году заказывала на всякий случай.

Я успела представиться во время разговора и узнала, что ее экоферма находится в получасе ходьбы от дома моей бабки, а в Перепутино это считай, что очень близкие соседи.

За разговором не заметила, как электричка начала тормозить.

– Вот мы и приехали, – сообщила женщина, элегантно поднимаясь. Расправив пальто, она проследовала к выходу, будто не фермерша, а великосветская дама. Я же порадовалась, что встретила хоть кого-то в этой глуши. Пусть и немного странноватого.

Кое-как выволокла корзинку, сделала глубокий вдох, втягивая носом лесной воздух. В Перепутино было еще холоднее, чем на предыдущей станции, мороз быстро проник под тонкий красный пуховик, забрался под вязаную шапочку. Вот бы мне сейчас ушанку, как у Милославы, хотя и она зябко поежилась.

– Ну, я побежала к себе, Агата. Заходи, как сможешь, посмотри Бруно. Он хоть и старенький жеребчик, но всегда отличался веселым нравом, не в его характере отказываться от радостей жизни. Даже от хрусткой свежей морковки нос воротит.

– Хорошо-хорошо, обязательно приду, сегодня же, только от корзинки тяжеленной избавлюсь, уважу бабулю…

Но пока я ворчала себе под нос, соседка куда-то подевалась. Ее следы быстро скрыл лениво падающий снег. В любом случае мне нужно в другую сторону. Припомнив маршрут из маминой записки, я разглядела среди высоких елок, нужную мне тропу, уводящую вправо. Удивительно, но снег, начавший срываться с тяжелых свинцовых облаков, не смог ее замести.

– Что ж, это мне даже на руку, – засеменила по ней, поджимая замерзшие пальцы на ногах. Блин, ну что не так с местным климатом? Здесь гораздо холоднее, пальцы быстро замерзают, стылый ветер, гуляющий меж коричневых древних стволов, залетает за пазуху, сколько ни прижимай воротник. А тропка вьется, будто заяц петляет – нелогично, то к одному дереву идет, то к другому. Из-за тяжелых облаков в лесу было темнее, чем обычно. Но все же здесь кипела своя жизнь.

Слышался «тук-тук» дятла, выискивающего червячков под потрескавшейся корой гнилого дерева, переговоры местных птиц, не боявшихся снега, в густых ветвях одной ели я заметила серую белку, сменившую шубку с рыжей на светлый, зимний вариант. Вот бы и мне так.

Моя рыжая шевелюра порядком наделала шума, когда я ходила в школу. Ко мне быстро прилепилось издевательское прозвище Рыжая Бесстыжая, хотя оно вовсе не соответствовало характеру отличницы. Но детям было все равно, и на протяжении одиннадцати лет, я то и дело слышала обидные высказывания в свой след только из-за цвета волос.

Завистливо вздохнув, я опустила корзинку на землю и стала прыгать, чтоб согреться. Не хватало еще насмерть замерзнуть в лесу этом.

Разогнав кровь, я подняла корзинку, но вдруг среди деревьев раздался протяжный, леденящий посильнее холода, волчий вой.

Мое сердце мигом ухнуло в пятки, ведь звук, где бы ни был его источник, слышался гораздо громче, чем там, на станции.

Постоянно оглядываясь, я поволокла корзинку в три раза усерднее и быстрее, забыв о холоде и замерзших пальцах. Но не прошло и двух минут, как вой повторился, на этот раз гораздо ближе.

Глава 2. Оборотни

Борислав

– Красная Шапочка приезжает в Перепутино, – сказал брат, плюхнувшись задом на сосновое бревно рядом со мной.

Я сидел на опушке леса и смотрел на запорошенные белым снегом елки. На непокрытую голову и на одежду медленно опускались снежные хлопья. Зима вступила в свои права и в душе окончательно поселилась тоска. Как и все оборотни, я не ощущал холода, а снежинки, едва касаясь участков обнаженной кожи, сразу превращались в капли воды.

– Я не уступлю, – отрезал тихо, не собираясь давать Яромиру даже шанса опередить меня.

– Эй! Почему всегда ты – первый? – он порывисто взлохматил длинные пряди. Белоснежные волосы доходили ему до плеч.

– Я крупнее и родился вперед тебя. Хоть твоя внешность и привлекательнее для самок.

Брат недовольно присвистнул, но быстро опустил голову. Знак покорности перед более сильным. Действительно, из нас двоих, именно он постоянно находил себе романтические приключения в соседних деревнях. И его не останавливало даже то, что до них волчьего хода два дня. Он частенько исчезал на четверо суток, предварительно опустошая аптеку на предмет контрацепции, а потом возвращался, хвастаясь сытой улыбочкой и действуя мне на нервы. Безответственный.

– Вообще-то я часто вспоминаю девчонку, – непривычно серьезно произнес он, – нам было по шесть лет, и мы оборачивались щенками, бегая вокруг домика ведьмы. Мелкая гладила мой живот и иногда целовала в мокрый нос мягкими сухими губами, – мечтательным голосом Яр рассказывал о давнем времени.

– У нее был особый запах. Будто первые цветы распустили бутоны и подул мягкий ветерок прямо в нос. Свежий аромат, напоминающий тот цветок, что отец приносил с охоты в горах и дарил матери. Эдельвейс.

Воспоминания пятнадцатилетней давности оставались свежими благодаря волчьему нюху. Маленькая человеческая девочка, рыжеволосая дикарка, с вечно израненными коленками, прыгающая по кустам наравне с двумя белыми щенками.

– У нее волосы красные были, верно? – спросил брат, заговаривая мне зубы. Отвлекающий манёвр.

– Да, темно-рыжие на самом деле, – задумчиво пнул подвернувшуюся под сапог шишку. – Мы ее тогда Красной Шапкой прозвали. И постоянно разыгрывали, помнишь? Один оборачивался волчонком, когда она не видела, а другой – спасал.

– Точно, – рассмеялся Яромир, но вдруг посерьезнел, – еще бы. Конечно, помню. Отец часто рассказывал, как мама приехала в Перепутино к Ведане лечить бесплодие и осталась с ним, а болезнь сказочным образом прошла, и появились мы. Может быть, и нашей Красной Шапочке понравится здесь? Она ведь наша ровесница.

Предположение брата мне приглянулось. Тем более у деревенской ведьмы имелось одно слабое место – отсутствие наследницы. Я слышал, что ее дочь оказалась никуда не годной в этом плане, вышла замуж за какого-то городского мужчину и не собиралась возвращаться в глушь. Так что Ведана приложит все силы, чтоб Красная Шапочка осталась в Перепутино. И да, девочка давно выросла, наверняка стала красоткой.

– Но она не будет нашей. Только моей, – повернулся к брату, резко спуская его фантазии с небес на землю.

Два взгляда схлестнулись. Мой, зеленый, как первая весенняя зелень, и его синий с оттенком серого. Он мне всегда напоминал темные набухшие перед грозой облака.

– Нет уж. Хочу, чтоб она снова приласкала меня, только пониже, – Яр весь ощетинился, на плечах начала пробиваться белая шерсть. Брат был более импульсивным, ему всегда с трудом давался контроль над второй ипостасью в человеческой форме. Этим я и воспользовался.

– Победишь в драке, так и быть, разрешу быть охотником, а не волком.

– Мы снова ее разыграем? – у брата челюсть от удивления упала. Мех вернулся под кожу.

– Почему бы и нет. А за спасенье попрошу расплатиться натурой.

Эта мысль будоражила. Стоило представить, как мы вдвоем загоняем жертву, как не раз поступали в детских играх, и по загривку прошлась волна диких мурашек, а в штанах потяжелело. Я помнил ее запах. Наверняка, теперь она пахнет еще слаще, став юной женщиной.

– Но, Борислав. У нее может кто-то быть, там в большом городе…

– И что?

– Ну… это как-то… неэтично, что ли.

Мой брат защищает девчонку? Да он видел ее последний раз пятнадцать лет назад!

– Мы – оборотни, у нас своя этика и нормы морали. Драться будешь?

Яромир без слов начал раздеваться.

– Если проиграю, второй раз дашь мне сыграть охотника.

– Договорились.

Я встал, разминая застывшие мышцы. Тело требовало движения, а возбуждение от мысли, что скоро увижу Красную Шапочку, нуждалось в агрессивном выходе. Намылить брату уши? Привычное развлечение, он всегда проигрывал, но уступал мне лишь на кончик хвоста, так что драки выходили кровавыми, и бабуля Ведана не раз и не два залатывала наши раны.

Снял плотные кожаные штаны, избавился от нижнего белья, сбросил сапоги, стащил жилетку, аккуратно пристроив рядом охотничий нож. Одежда будет только мешаться. Прикрыл веки, взывая к внутреннему зверю. Запахи вокруг стали ярче, шелест снежинок – громче, а лапы уже пружинисто опустились на вытоптанный у бревна снег. Напротив меня скалилось отражение с глазами другого цвета.

Он бросился первым. Метил в шею, но я легко предугадал его манёвр, пригнувшись и обойдя его сзади. Зубы щелкнули рядом с хвостом братца, тот издал глухой рык, умело уходя от моей атаки, как-то быстро вывернулся и снова атаковал, показав небывалую прыть. Видимо, очень хотел первым встретиться с девушкой. Но на правах альфы, я не должен был допустить его победы. Мое гибкое сильное звериное тело легко избежало атаки. Мы долго кружили друг напротив друга, изматывая мнимыми и настоящими укусами, но в какой-то момент, я мордой нырнул под пузо Яромира, задевая зубами ребра, брат заскулил, оборачиваясь человеком.

2.1

Яромир

Конечно, он победил, как и всегда. В одном Борислав был прав, мы – оборотни, наполовину звери, и у нас в стае другие правила, отличные от людских общин и семей. Я инстинктивно вынужден подчиниться сильнейшему, мой волк покорно поджимает хвост и ползает на брюхе по земле после поражения.

Раньше альфой являлся отец, но буквально прошлым летом Борислав смог одолеть и его в честной схватке. Брат уже тогда был немного крупнее и в человеческом облике, в том числе.

К тому же я все равно поимел выгоду. Вовремя успел договориться с ним быть охотником во второй раз. Звериное желание отступило, когда я получил грубый усмиряющий укус в районе ребер, осталось только ждать, когда приедет девушка и уступить старшему брату дорогу.

Мы распланировали все четко, электричка приходила в районе трех часов дня. Борислав заранее оставил одежду в низких еловых ветках рядом с платформой Перепутино, а сам предложил пробежаться. Мы выли, пугали птиц, и играли со снегом, ближе к назначенному времени погнались за поездом, в шутку стараясь его обогнать.

Нам это почти удалось. Проминая лапами хрустящий снег возле станции, мы дышали, и из пастей валил белый пар. Заметно похолодало.

Брат протяжно завыл, давая мне сигнал, и ринулся к вещам, я же установил слежку за добычей. Сначала прошла наша соседка, она пахла фермой. Немного навозом и лошадиным потом, молоком и козьей шерстью. Милослава выбрала тонкую тропу, ведущую к ее дому. Потом были легкие пружинистые женские шаги, я разглядел силуэт девушки в красной куртке, про себя отметив, что она одета слишком легко для зимнего леса. Порыв ветра принес смутно знакомый запах. Он мне понравился и не понравился одновременно.

Да, это были те же горные цветы, легкий, едва уловимый приятный аромат, но к нему примешивался и другой, совсем невызывающий приятных ассоциаций, грубый и мужской. Он напоминал кислую прогорклую горчицу, залежавшуюся в холодильнике. Значит, моя догадка оказалась верна, и у нашей Шапочки уже кто-то есть. Тихо рыкнув, я потрусил за ней.

За очередным поворотом тихо взвыл, придерживаясь плана. Но девушка испугалась и довольно сильно ускорила шаг. Своими скудными звериными мозгами я понял – потом буду жалеть, но договор есть договор. Снова вой, она опять ускорилась, мне пришлось перейти на бег трусцой, чтоб поспеть за жертвой. Выпрыгнул на дорогу перед ней. В нос ударил кисловатый запах страха.

– Волчок, ну ты чего? Разве я вкусная?

Смешная. Разговаривает с животными. И да. Она определенно относится к числу самых редких деликатесов. Я даже головой мотнул вниз, отвечая на ее вопрос. Стройные ножки, обтянутые черными джинсами, казались мне очень даже вкусными. Так бы и облизал, если бы не брат. Сделал вид, что готов вцепиться в горло, делая большой длинный прыжок. Девушка попятилась, поэтому атака прошла мимо. Кружил возле нее, пока не появился брат.

Якобы, спасая девчонку, он картинно скалился и порычал, а потом я сделал вид, что проиграл схватку, спрятавшись в еловых ветвях, запорошенных снегом.

– Спасибо, что защитили от этого чудовища. Никогда не видела таких больших особей, – пискнула Красная Шапочка, потоптавшись на месте.

От нее начал исходить одуряющий флер возбуждения. А как же тот парень, чей противный запах я на ней ощутил? Неужели брат настолько понравился?

– Это не бесплатно, – Борислав шагнул к ней, от чего она безумно сексуально закусила губу и подняла взгляд на спасителя. Потом попыталась сбежать, но он не позволил, загоняя жертву.

Я одобряющие вздохнул, вывалив язык. Волку становилось жарко и завидно. К паху прилила кровь.

– Д-да? – Шапочка уперлась спиной в ствол сосны, ее ладони попытались преградить путь оборотню, сделав только хуже.

Девушка чувствительно реагировала на присутствие самца. Мне это нравилось.

– Расплатишься натурой, – сказал он.

И я услышал, как сердце жертвы забилось чаще. На этот раз не от страха. Это была страсть, аромат редких горных цветов усилился, приняв узнаваемый оттенок. Конечно! Эдельвейсы!

Но я не успел полностью проанализировать запах, так как следил за самым интересным и завидовал.

– Я чую как ты течешь от меня, – выдохнул брат в лицо девчонки, приподняв ее подбородок.

Как грубо! Но, кажется, ей понравилось! Вон как покраснела, и губы дрожат, пальцы жадно ощупывают твердую грудь Борислава, наслаждаясь мускулами. Пф! У меня они ничуть не хуже!

Не думал, что мой брат настолько хорош в соблазнении, ни разу не видел его с женщинами. И да, я тоже это чуял. Неповторимый аромат смазки, которую выделяет партнерша, когда хочет случки. Если бы не звериная форма, я бы давно сорвался и присоединился к ним. На деле мне оставалось только прижимать возбужденный пах к снегу, надеясь охладить звериный пыл.

Брат попробовал малышку на вкус, а потом овладел ею. Красная Шапочка не сильно сопротивлялась, и это не очень вязалось в моей голове, ведь от нее пахло другим мужчиной. Но я решил не думать об этом. Когда девушка на руках брата задремала, измученная любовной игрой, обернулся человеком и помог ему донести корзинку, ее вещи и нашу одежду до жилища ведьмы.

– Яромир, как ты мог позволить брату сделать такое? – проницательная женщина все поняла с первого взгляда.

Инстинкты не позволяли мне противоречить брату, и она прекрасно это знала, но все равно каждый раз подначивала оспорить его лидерство.

– Вылечите девушку, – хрипло произнес, ощущая, что снова хочу натянуть шкуру и спрятаться в белом снегу подальше от укоризненных голубых глаз.

– Ох, заморили внучку, негодяи… Как же так…

– Она сама хотела, – сказал брат как отрезал. – Хотя на ней был запах другого мужчины. Уверены, что ваша внучка настолько невинна, как вы думаете?

– А перед оборотнями не так-то и просто устоять, милок. Не смотри на меня так, я уже стара для ваших брачных игр, молодость давно отгремела, а она – молоденькая совсем, к тому же с мужем развелась недавно, страдает, поди. Неси ее на кровать, и чайник в печь поставь, буду выхаживать… Зима нынче суровая, не могли найти местечка потеплее для своих выходок?

– Нам пора, – окликнул брата, когда тот выполнил требуемое. Но он застыл на пороге, смотря на тонкую фигурку под теплым одеялом долгим задумчивым взглядом.

– Развелась, значит. Так она сейчас свободна? – Борислав облизнул губы, показав кончики выдающихся белых клыков.

– Иди отсюда, Белый, чай не весна, – отмахнулась ведьма, выпроваживая нас за порог.

Глава 3. Больной конь

К сожалению, парой часов не обошлось. Всю ночь бабуля старательно изгоняла из меня простуду, проклиная волков и в особенности какого-то Борислава. То отпаивала травяным чаем с медом, то делала прохладный компресс от температуры, продолжая причитать.

Моя родственница оказалась совсем не такой, как я ее себе представляла. Думала приеду к старенькой бабуле семи десятков лет, но по ее быстрым движениям и блеску в глазах невозможно было предположить этот возраст. Моложавая, поджарая и отнюдь не напоминающая старческую развалину, сложившуюся в моем воображении, женщина порхала по кухне, цокая языком от недовольства. В остальном мои воспоминания очень даже походили на реальность.

В срубленном доме пахло разнотравьем, повсюду висели пучки полыни и, бог знает, чего еще, на подоконнике дозревали зеленые яблоки (хотя откуда им тут взяться посреди зимы), а возле печки разлегся огромный черный кот, посверкивая зелеными глазищами.

– Бабушка Ведана, – хрипло произнесла я, заливая в больное горло горячи1 отвар, – а ты совсем не такая, как я думала.