скачать книгу бесплатно
– Черт, босс, не припомню, чтоб мормоны так вооружались. Это же рельсовая пушка. А вот это, ставлю свой компот за неделю, торпедные аппараты.
– Кораблем поколений он мне был милее, – заметил Холден и, вызвав боевую программу, приказал «Росинанту» пометить новые обводы «Бегемота» как «дредноут класса “Бегемот”» и добавить в профиль угроз все замеченное вооружение.
– Такое воровство сходит с рук только государству, – позавидовал Амос. – Похоже, АВП стал реальной силой.
– Ага, – хихикнул Алекс.
– Марсиане выдвигают такие же претензии к нам, – заметил Холден.
– И они были бы правы, если бы мы взорвали их дредноут, прежде чем улететь на этой лодочке, – сказал Амос. – Только, как мне помнится, его торпедировали наши враги.
Наоми не встревала в разговор, занятая работой на панели связи. Холден, услышав, как она напевает без слов, понял, что работа сложная.
– Вы бывали на «Наву»? – спросила Моника.
– Нет, – ответил Холден. «Росинант», рассчитывая боевую мощь «Бегемота», вываливал данные ему на экран. – Когда я в первый раз попал на Тихо, корабль еще строился, а к тому времени, как стал работать на Фреда Джонсона, они уже выстрелили им в Эрос, и корабль, промахнувшись, ушел за пределы Солнечной системы. Вот на корабле, который отрядили на поимку, я был.
Данные «Росинанта» удивляли. Кажется, корабельный мозг полагал, что «Бегемот» не обладает структурной прочностью для поддержки того вооружения, которое он выставлял напоказ. Собственно, «Росинант» уверял, что если корабль АВП выстрелит одновременно хотя бы из двух больших рельсовых пушек, его обшивка с вероятностью в тридцать четыре процента лопнет. А на борту «Бегемота» таких пушек насчитывалось шесть. От нечего делать Холден приказал «Роси» смоделировать тактический пакет для боя с гигантом и послал его Алексу с Наоми. Вряд ли они в нем нуждались.
– Вам не понравилось работать на АВП? – спросила Моника, улыбаясь так, словно заранее знала ответ.
Холден подозревал, что она потрясающе играет в покер, хотя втянуть ее в игру до сих пор не сумел.
– Были и плюсы, и минусы, – ответил он с улыбкой, которой Моника ждала от знакомого ей Джеймса Холдена. Отвлек внимание на себя.
– Джим? – Наоми наконец оторвалась от панели. – Помнишь, я говорила об утечке памяти, которую уже месяц пытаюсь выловить? Так вот, она нарастает.
– Насколько? – спросил Алекс.
– Варьируется от двадцати одной тысячной до тридцати трех сотых процента, – ответила Наоми. – Мне теперь каждые два дня приходится перезагружаться.
– Есть о чем волноваться, – засмеялся Амос. – У меня утечка мощности на целый процент. Наоми хмуро обернулась к нему.
– Ты мне не говорил.
– Ставлю месячное жалованье, что дело в изношенной проводке освещения. Будет время, сменю все на фиг.
– Такое часто случается? – спросила Моника. Алекс опередил Холдена с ответом:
– Черта с два! «Роси» – крепкий корабль.
– Да, – вставил Амос, – так крепко сбит, что дерьмовинка вроде пузырьков в памяти и горелых лампочек для него – милые забавы.
Он адресовал Монике улыбку, совершенно неотличимую от настоящей.
– Вы все-таки не ответили мне насчет работы в АВП. – Моника развернула кресло лицом к Холдену и кинула взгляд на схему угроз, рассчитанную «Роси». Оружейные порты на корпусе «Бегемота» горели злобными красными глазками. – Вы не в ссоре?
– Нет, по-прежнему друзья, – протянул Холден. – Причин для беспокойства нет.
От корпуса «Роси» отразился дальномерный луч лазера «Бегемота». Любезность за любезность. Прицельные лазеры отключены. Просто два корабля проверяют, не слишком ли сблизились.
Нет причин для беспокойства.
Да, как же!
Глава 11. Мелба
Станни смотрел на экран из-за левого плеча Мелбы. Ладонью он тер по гладкой ткани рабочих брюк, словно хотел расслабить сведенную четырехглавую. Мелба уже знала: это у него признак нервозности. В тесноте «Сересье» ему приходилось стоять так близко, что Мелба затылком чувствовала тепло его тела. В другой обстановке такая близость с мужчиной предполагала бы интимность, а здесь ничего не значила, даже не раздражала.
– Мира![11 - Смотри!] – сказал, прихлопнув ладонью, Станни. – Да, вот здесь.
На старом мониторе в левом нижнем углу постоянно светились зеленые квадратики пикселей – ремонтировать было слишком сложно, а менять экран – не окупится. И все же он давал лучшее, чем ручной терминал, разрешение. Для неспециалиста схема запрашиваемой мощности «Принца Томаса» напоминала ЭЭГ, сейсмограмму или визуальное изображение записи Бхангра. Но за эти недели, уже складывавшиеся в месяцы, Мелба стала специалистом.
– Вижу. – Она ткнула пальцем в пик. – А откуда это, можно определить?
– Черт его знает, – ответил Станни, потирая бедро. – Видеть вижу, но чтоб мне знать, что я вижу.
Мелба незаметно провела языком по зубам, сосредоточилась, вспоминая, что говорила по поводу всплесков мощности учебная программа. Ее неопытность странным образом оказалась в плюсах команды. Станни, Рен, Боб и Соледад были лучшими практиками, но теорию недавно учила только Мелба. Порой оказывалось, что она помнит простые вещи, которые все они когда-то знали, да забыли. Соображала Мелба медленнее, зато ничего не упускала, потому что еще не знала, на какие мелочи позволительно закрывать глаза.
– Не при переходе к торможению возникает? – спросила она.
Станни крякнул, словно от боли.
– При выходе в ноль g один из регуляторов перезапускается, – сказал он. – Правда, ничего серьезного. Неловко выходит, когда все наши проповедники летают по воздуху. Все-таки надо вернуться, проверить еще раз.
Мелба, кивнув, сделала заметку в уме: прочитать, что для этого нужно. Пока она помнила только повторенную во всех трех программах фразу, что на половине пути корабль отключает тягу, переворачивается и начинает ускорение в обратную сторону и что этот момент требует особого внимания.
– Вставлю в график, – решила она и подтянула к себе расписание.
В ближайшие десять дней выпадала пауза, позволявшая вернуться на главный корабль. Она зачернила просвет, пометила его и вставила дежурство всей группы. Все это далось легко и естественно, словно всю жизнь занималась подобным. В каком-то смысле так оно и было.
Флотилия вышла на последний этап пути. Орбиту Урана миновали несколько недель назад, Солнце отсюда представлялось яркой звездой в черной бездне неба. Все факелы двигателей теперь смотрели в сторону Кольца, скорость падала с каждой минутой. Для кораблей с эпштейновской тягой это было в порядке вещей, однако Мелба не могла отделаться от ощущения, что все они стремятся прочь от цели, которая тащит их к себе против воли.
Когда говорили не о работе, единственной темой – в столовой, на тренажерах, на челноках, летящих к обслуживаемым бригадой кораблям, – стало Кольцо. Научники с Марса и их конвой уже были там, разглядывали его сквозь пустоту. Официальных сообщений не поступало, зато сорной травой разрастались слухи. Луч света, направленный в Кольцо и наткнувшийся за ним на препятствие, отражался назад, как в обычном пространстве. Но при приближении к Кольцу начинали подозрительно меняться некоторые константы. Микроволновый фон, исходивший из Кольца, был старше Большого взрыва. Поговаривали, что, если вслушаться в шум помех по ту сторону Кольца, можно было различить голоса мертвецов с Эроса или проклятых душ. Мелба замечала ужас в голосах рассказчиков, видела, как украдкой крестится Соледад, чувствовала давящую тяжесть. Общий нарастающий страх был ей понятен – не потому, что она его разделяла, а потому, что ее личный кризис тоже близился с каждой минутой.
Чудовищный монстр АВП был на подходе, его ожидали к Кольцу почти одновременно с земной флотилией. Не то чтобы через несколько дней, но скоро. «Росинант» уже обогнал сравнительно тихоходного «Бегемота». И она, и Холден всплывали из глубин планетной системы. Скоро их пути пересекутся. Атака, публичное унижение Джеймса Холдена и его смерть. А потом…
Странно было думать, что случится потом. С каждой новой фантазией она все легче представляла, как возвращается в жизнь Мелбы. Почему бы и нет. Кларисса Мао – пустое место, ее все равно что нет. У Мелбы Кох хоть работа имеется. И прошлое тоже. Эта мысль становилась еще притягательнее из-за своей неправдоподобности. Конечно, ей предстояло вернуться домой, вновь стать Клариссой, сделать все возможное для восстановления доброго имени семьи. Этого требовала честь. Остаться – значило уподобиться Джули.
Маленькую Клариссу старшая сестра восхищала и раздражала. Джули была хорошенькой. Умной. Чемпионкой регаты. Джули умела рассмешить отца. Джули всегда была права. Петер, младший брат Клариссы, на всю жизнь остался для нее малышом. Близнецы Майкл и Антея делили мир на двоих, общались понятными только им двоим шутками и фразами и в семье казались гостями. Джули была старшей – такой, какой хотелось стать Клариссе. За ней она тянулась. Не одна Кларисса смотрела на Джули снизу вверх. Мать тоже к ней так относилась, и это еще больше сближало Клариссу с матерью.
А потом что-то случилось. Джули ушла от них: остригла волосы, бросила школу и исчезла в пустоте. Кларисса помнила тот вечер, когда отцу сообщили. На ужин подавали кажумарг-карри – в семейной столовой с окном в парк. Кларисса только что вернулась с урока верховой езды, и от нее еще немножко пахло лошадью. Петер опять мучил всех своей математикой, и тут мать, подняв глаза от тарелки, сказала: «Джули пишет, что уходит из семьи». Кларисса разинула рот, как если бы услышала, что солнце решило заняться политикой, а четверка – стать больше восьмерки. Не то чтобы непостижимо, но не укладывается в голове.
Отец засмеялся. Сказал, что это возрастное. Джули поживет жизнью среднего человека, нахлебается горячего и вернется домой. Но Кларисса по глазам видела – он сам себе не верил. Его идеальная дочь пропала. Отказалась не просто от отца – от всей семьи. От имени. С тех пор кешью и карри для нее всегда имели вкус победы.
Так что Мелбу, когда она сделает свое дело, придется отставить. Уложить в ящик, похоронить или сжечь. Кларисса могла бы поселиться и у братьев или у сестры. У Петера теперь был свой корабль. «Я могла бы работать на нем электрохимиком», – с улыбкой подумала она. Худшим вариантом казалось остаться с матерью. Когда станет известно, что она сделала, как спасала честь семьи, у нее будет возможность восстановить компанию. Отстроить империю под собственным именем. Пожалуй, даже спасти отца от тюрьмы и изгнания.
Эти мысли приносили с собой надежду и усталость.
Громкий звон и смех вдалеке заставили Мелбу очнуться. Она перепроверила график обслуживания на ближайшую десятидневку – проверка электросистем трех малых военных кораблей, инвентаризация карт проводки, – проставила бортовое время и закрыла терминал.
В столовой было уже полно народу, полдюжины других бригад ели, болтали, смотрели новости о Кольце и о том, как они к нему идут. Соледад сидела одна, не отрывая взгляда от ручного терминала. Она ела зеленовато-бурую кашицу, напоминавшую гороховое пюре, но пахнувшую как отличный бифштекс. Мелба решила считать это паштетом – тогда выйдет совсем недурно. Взяв себе тарелку и грушу с лимонной водой, она уселась напротив Соледад. В глазах женщины мелькнула слабая, но неподдельная улыбка.
– Привет, босс, как они, дела?
– Ничего себе, – улыбнулась Мелба. Она улыбалась чаще, чем Кларисса. Любопытное наблюдение. – Что новенького?
– Сообщение с Марса. От сего дня. Тот кораблик, что проскочил в Кольцо, – он не дрейфует.
– Правда? – удивилась Мелба. Когда удалось поймать слабый сигнал с искалеченного кораблика, с которого все началось, решили было, что его сломало нечто расположенное по ту сторону. И что корабль движется по инерции. – А что, двигатели работают?
– Возможно, – кивнула Соледад. – Похоже на то, что он движется намного медленнее, чем на входе. И они послали зонды – так один из них тоже оказался захвачен. Нормальная тяга, потом бум! – и стоп. Сигнал загажен помехами, но, похоже, зонд вышел на тот же курс, что кораблик «пращника». Как будто… их ведут в одно и то же место.
– Очень странно и страшно, – согласилась Мелба, – но ведь мы и ждали жутких чудес. После Эроса-то.
– У меня отец был на Эросе, – сказала Соледад, и у Мелбы к горлу подкатил комок. – Работал в казино. В службе борьбы с хакерством, знаешь? Пятнадцать лет отработал. Хотел потом снять норку где-нибудь, где сила тяжести поменьше, и жить на то, что накопил.
– Мне очень жаль.
Соледад пожала плечами.
– Все смертны, – проворчала она, провела рукавом по глазам и отвернулась от экрана.
– А у меня там была сестра, – сказала Мелба. Она сказала правду, и даже больше, чем правду. – Моя сестра заразилась одной из первых.
– Паршиво.
Теперь Соледад, забыв об экране, смотрела прямо на нее.
– Угу.
Обе долго молчали. За соседним столом молоденький астер, стукнувшись коленями о столешницу, ругал на все корки сквалыжных земных дизайнеров. Его друзья хохотали.
– Думаешь, они еще там? – тихо спросила Соледад, кивнув на свой терминал. – Те голоса. Знаешь, передачи с Эроса. Уже после. Это же были люди?
– Они мертвы, – отрезала Мелба. – Все, кто находился на Эросе, погибли.
– Во всяком случае, изменились, – сказала Соледад. – Кто-то говорил, оно взяло их за образец. Их тела. Их мозг. Я думаю: может, они не совсем умерли? Просто воскресли другими, понимаешь? Что если их мозг по-прежнему работает, и…
Она пожала плечами, не найдя слов, но Мелба ее поняла. Изменение, даже коренное изменение – совсем не то, что смерть. Она сама тому свидетельство.
– Это важно?
– Что если их душам никогда не обрести свободы? – с настоящей болью в голосе пробормотала Соледад. – Если оно поймало их всех – твою сестру, моего папу? Если они не умерли, а Кольцо заполучило их души?
«Душ не существует, – с жалостью подумала Мелба. – Мы – мешки плоти, сквозь которые проходят слабые токи. Нет призраков, нет духов, нет душ. Остается только то, что люди о тебе говорят. Имя – оно одно важно». Так думала Кларисса.
Так сказал бы отец. Мелба не произнесла этого вслух.
– Может, потому Земля и послала столько священников, – продолжала Соледад, зачерпывая ложкой кашицу. – Чтобы упокоить их всех.
– Кто-то должен это сделать, – согласилась Мелба и тоже стала есть.
Ее ручной терминал пискнул: Рен просил о личной беседе.
Мелба, нахмурившись, включила связь.
– Что такое?
Его голос прозвучал напряженно.
– Есть кое-что. Я подумал, может, ты глянешь. Аномалия.
– Иду.
Мелба оборвала связь и в два приема доглотала кашицу, тарелку на выходе бросила в утилизатор. Рен находился в одном из складских отсеков. Нашел себе рабочее место, где высота потолка позволяла ему не горбиться. Кругом громоздились голубые пластиковые контейнеры, закрепленные на полу и друг на друге мощными электромагнитами. Ни звука, кроме ее шагов.
– Что у тебя? – спросила Мелба.
Рен посторонился, кивнул на монитор.
– Данные по воздушным фильтрам с «Сунг-Ана».
Мелба похолодела.
– Что там? – вопрос вырвался слишком резко, слишком поспешно.
– Сигналят о большом количестве посторонних примесей. Я посмотрел – это всё высокоэнергетические молекулы. Нитроэтаны и са.
Об этом она не подумала. Знала, что корабль мониторит газовый состав, но ей в голову не пришло, что частицы взрывчатки попадут в фильтры и что кто-то их заметит. Рен принял ее молчание за недоумение.
– Я составил профиль, – пояснил он. – На девяносто процентов совпадает с составом пластидовой взрывчатки.
– Значит, на борту взрывчатые вещества, – сказала Мелба. – Это военный корабль. Он и занимается взрывами, нет? – Отчаяние в ней боролось с замешательством. Она попалась. Хоть бы Рен замолчал, не говорил того, что говорит.
Что сейчас скажет.
– Больше похоже на то, что используют в шахтах, – сказал он. – Ты проверяла эту палубу. Ничего такого не заметила? Хотя можно было и не заметить. Та штука – просто замазка, пока не рванет.
– Ты думаешь, бомба? – спросила она.
Рен дернул плечом.
– Внутряки волокут с собой полный груз психопатов. Кто-то уже пытался поджечь себя. Какая-то дама держит голодовку. Извращенец выделывался перед камерой.
– Он, кстати, не политик, – заметила Мелба. – Это был перформанс.
– Я просто к тому, что у нас собралось множество разных людей с разными мыслями в головах. В таких компаниях наверх всплывает не лучшее в людях. Мои родители развелись из-за спора, относится ли мадхи к астерам. Притом все знают, что из колодцев следят за каждым их движением. Такое внимание меняет людей, и тоже не к лучшему. Может, кто-то собрался выступить с заявлением, си но?
