Миниатюры

Ускользающий след

Рассказ

Небо – словно расплавленный лазурит, горячий и сияющий! Пух облаков – пышное невестинское платье! День будто мёдом насыщен! Беременная Римма прислушивается к сыну внутри себя, она счастлива! Она идёт рядом c соседкой по лестничной клетке, Сабиной. Та везёт коляску с трёхмесячной дочуркой Ирмой. Женщины гуляют и лениво перебрасываются словами.

– А мой Всеволод уже брыкается, ножками бьёт! – ласково и отрешённо говорит Римма. – Я его так люблю! Скоро уж родится, миленький мой птенчик! Родной мой, кровиночка моя, солнышко ненаглядное! – воркует она, и гладит свой живот.

– Классно! Ты его уже так сильно любишь! – откликается Сабина.

– Ну а как же? Сынуля мой! – Римма расплывается в океане нежности.

Сабина – художница, богема, и не очень-то правильная мать. Её больше увлекает творчество, чем возня с младенцем. Детская коляска большую часть времени торчит посреди комнаты в хаосе картин, холстов, красок, пьяных друзей Сабины. Гуляет она с младенцем недолго. Летом, правда, подольше. А вот Римма выгуливает свой эмбрион тщательно, читает ему сказки, ходит по музеям, выставкам, концертам, заранее планирует его жизнь, его судьбу. Она пока ещё не знает, кем будет её мальчик. Это будет видно позже. Но наверняка кем-то творческим: художником, писателем, певцом. И, конечно же, очень талантливым и знаменитым!

Женщины медленно шли по июньской дорожке, а воздух цвёл, дышал, переливался и благоухал! Сабина болтала о чём-то своём, словно беседовала с собственными мыслями.

– " Жить прошлым – по магической спирали вращаться в исчезающих мирах". Сказал поэт. А прошлое всё время лезет в душу и в мысли, как его остановить? Вот мы с тобой, Римм, мы родили по залёту. Ну, ты ещё не родила, но всё равно. Планировали ли мы детей? Нет. Мне вообще никто не нужен – ни муж, ни сопляк. Мне бойфрендов достаточно и картин. У меня выставки…

– Эй, не надо так огульно, обо всех, – возмутилась Римма. – У моего сынули есть папа, я его специально выбирала, он талантлив, красив, умён!

– Ну, и кто это?

– Не важно. Я просто хотела умного, талантливого, красивого ребёнка. И всё. И никаких чтоб мужей, чтоб никто не вмешивался в воспитание, не претендовал на моего сына!

– А его папа знает, что он папа?

– Нет! Конечно нет! Сын только мой, я его зачала, выносила!

– Ну, конечно, зачем тебе ещё мужик какой-то. Ты же у нас сама себе королева, обеспеченная со всех сторон.

Это были самые счастливые годы для Риммы. Всеволод, милый, любимый Севочка, рос и взрослел, она нанимала ему всевозможных учителей. Он был очень красивым и способным мальчиком. С детства говорил по-английски, хорошо рисовал, но больше всего любил петь. Учитель пения был от него в полном восторге и пророчил ему блестящее будущее. Севочка дружил с Сабининой дочкой Ирмой. Мать девочкой совсем не занималась, и Римма взяла над ней шефство. Подкармливала девочку, позволяла заниматься вместе с Севой. Оба ребёнка быстро усваивали уроки.

Потом Всеволод и Ирма вместе поступили музыкальную школу, а затем – в Консерваторию на отделение вокала. Всем этим занималась Римма. Она уже видела блестящее будущее сына, и заранее гордилась им.

И вот – показательные выступления. Сева пел первым. Ухоженный, дорого одетый юный красавец с прекрасным баритоном, классическая песня на итальянском языке. Римма захлебнулась восторгом! Ирма вышла последняя. Её мать даже не пришла послушать дочь, ей вообще было не до неё, у той была своя жизнь. Ирма – в рваных джинсах и затасканной трикотажной кофте, вышла на сцену нелепой походкой. И запела. Зал замер! Глубокое, чувственное меццо сопрано поразило зрителей! В этих звуках было столько силы, столько огня, и столько грусти! Она затмила всех, кто пел до неё. Обаяние, выступление Всеволода померкло. Зал потонул в аплодисментах, Ирма – в цветах, а Римма – в смятении! В её душе творилось что-то невероятное, полный раздрай чувств! Жалость к девочке исчезла, теперь она её ненавидела, и ругала саму себя – вот, вырастила конкурентку сыну! Да как же так! Не ожидала такой подставы от Ирмы! Ну как всё это вышло, как она не заметила успешности девчонки!

Время летело. И вот – был объявлен большой вокальный конкурс. Туда трудно было попасть, но Римма со своими связями и деньгами подсуетилась и сунула туда Всеволода. Он к тому времени был не самым лучшем исполнителем, нашлись и более талантливые певцы. А Ирму она постаралась убрать из списков. Но об этом стало известно в последнюю очередь. Севе и Ирме она ничего не сказала об этом. Хотелось сделать побольнее дерзкой девчонке, пусть её завернут уже там.

Огромный зал, сцена, бархатный занавес, столы, комиссия из знаменитостей – в глубоких мягких креслах, на сцене – микрофоны, яркий свет софитов. За сценой – уточняются списки, кто за кем выступает. Всеволод идёт один из первых. А Ирмы в списках нет! Как, почему, ей же сказали, её назначили, как? Девушка в слезах убежала. Сева помчался за ней. А Римма – за ним, хватает его за рукав, пытается вернуть, но где там! Выскочил из здания, бросился через дорогу! Визг тормозов, крик! И тело парня, распростёртое на дороге. Он был мёртв. Римма просто ополоумела от горя! Жуткая трагедия! Как перенести???

Но перенесла. Завела маленькую собачку, кобелька Сеню. Гуляла с ним целыми днями во дворе. Иногда ей казалось, что вон идёт её Севочка, рослый, широкоплечий, лёгкой походкой, вот же он, она кидалась следом – но это был не он. Ускользающий след счастья…

Однажды возле подъезда остановилась шикарная иномарка, вся в свадебных цветах. Из неё выпорхнула Ирма, в роскошном белом платье, а за ней – солидный молодой человек в дорогом костюме. Стали подъезжать и другие машины. Гулянье началось в квартире Сабины. Потом все вышли во двор, и выпорхнула нарядная Сабина с очередным своим бойфрендом, в руках у них – недопитые бокалы с шампанским. Римму они не заметили. Прошли мимо, погрузились в иномарки, и поехали догуливать в ресторан.

Римма проводила дни в прогулках да в еде, вперившись в экран телевизора. Она любила концерты, выступления певцов. И всё чаще видела известную молодую певицу Ирму. Тогда она доставала красивую бутылку дорогого коньяка, наливала в хрустальную рюмочку, и опрокидывала в рот. Напиток приятно обжигал гортань.

Через сотни вьюг

Рассказ миниатюра

Мысли были словно замёрзшие листья, а небо – будто холодный океан. Так бывает. Так было. С ней. Так она ощущала мир вокруг себя. И этот тёмный зимний вечер, и эту пустоту, которая была по-волчьи откровенна, она чувствовала её до отточенности остро. У неё была какая-то своя многомерность сознания. Спонтанная, неожиданная, непонятная. Она тащилась с набитой пакетами тележкой – маленькая, согнутая, в дурацкой старой шляпке-колпачке на макушке, в потрёпанной курточке, найденной на помойке – там же, где и шляпка. Старый гном. Бывшая красотка – невысокая натуральная блондинка с бирюзовыми глазами. Бывшая малышка редкостной красоты, с льняными кудряшками. Очаровательный ребёнок красивых родителей. С трагической судьбой. Теперь уже – сплющенная грудой лет. Она приезжала на рынок в Тёплый Стан перед закрытием, и ей отдавали бесплатно подпорченные продукты. Её там знали. Она являлась туда каждый вечер. А потом волокла тяжёлую старую тележку домой, варила кашу с подтухшим мясом и дохлыми овощами для всех них – своих и бездомных кошек и собак. Её однокомнатная квартирка на десятом этаже была завалена барахлом, подобранным на помойках. Найденную одежду она иногда перешивала, если это требовалось, превращала в нечто оригинальное и примоднённое, и чуть свет ехала на загородный рынок «Блошинку». «Блошиный рынок». Продавать. Там было много интересных вещиц. Можно было за бесценок купить старинные серебряные вилки. Иконы. Всякие необычные и обычные предметы. Но она, Эмка, Эмилия Белова, ничего не покупала. Продавала найденное на помойках, которые она каждую ночь, вместе со своей слепой старой собакой, тщательно штудировала. Ей ведь надо было кормить семью – небольшой табун кошек и собаку. И другую семью, дворовую. А ещё, у неё была армия тараканов.

– Эмка, да вызови ты санэпидстанцию, уничтожь тараканов-то, – говорила я ей.

А она мне:

– Зачем, они ведь тоже жить хотят. Тоже Божьи твари.

– Ну конечно, – смеялась я. – У них там своя тараканья цивилизация.

– Да, – серьёзно отвечала она.

Её гнобили соседи по лестничной клетке. Её ненавидел весь подъезд. Из-за тараканов, которые проникали из её квартиры к другим. О ней ходили фантастические сплетни. Соседи не раз вызывали полицию. А она только смеялась. Такая форма самозащиты.

– Эмка, убирайся отсюда со своими тараканами, – раздражённо говорили ей.

– А при чём тут мои тараканы? – отвечала она. – Что они вам сделали? Обычные животные. У вас просто инсектофобия.

– Это не животные, а насекомые, – говорили ей.

– А насекомые что, не живые? Животные от слова живот, жизнь. Всяка тварь есть животное. Разумное. И они тоже. Может, они поумнее вас будут.

Её возражения доводили соседей до белого каления. Её многократно пытались выселить. Но не получалось.

А через дом от неё жила интеллигентная, весьма обеспеченная любительница крепких напитков – Эльмира Ночвина. Да и как ей не пить, если само имя, да и сама фамилия у неё были такие весёлые. Эль мира ночь вина. Эль – это же крепкое пиво. Хмельная фамилия, вкусная – назюзюкаться пивом с вином, и балдеть. Что она и делала. Но предпочитала водку. Самую дорогую. Эльмиру все звали Элька. Почти как Эмку. Но Эльку любили, она дорого одевалась, и у неё был властный голос. И собака у неё была породистая и холёная. А у Эмки – подобранная на помойке ещё щенком, больным, которого она выходила, вылечила, вырастила. И голос у Эмки был пронзительный и тонкий. Непрезентабельный какой-то голос. А Элька была высокая, с большими мужскими ногами, а Эмка по контрасту с ней – Дюймовочка с маленькими ступнями.

Была очаровательная вьюга, я гуляла в своей пушистой длинной шубе. Чудесный морозный вечер. Мимо тащилась со своей вечной тележкой Эмка, гном в дурацкой шляпке, спина согнута, башка вниз, ничего вокруг не видит.

– Эмка, привет! – окликнула я её.

Она подняла голову, заулыбалась. Заговорила о чём-то своём пронзительным голосом. Я её оборвала:

– Ты мне вчера приснилась. Что ты померла дома, и тебя тараканы съели. Большие такие, упитанные, блестящие.

– А кошки-то и собака как? Как они-то, живы?

– Живы, даже растолстели и распушились. Смотрели, как тебя тараканы жрут.

– Ну и хорошо, – засмеялась Эмка. – Пусть жрут. Хоть какая-то польза от меня. Зачем мне тело, если душа-то уже ушла. Пусть хоть живность попирует.

– Да уж, пир ты им устроила царский. Правда, во сне только, в моём. А тебе что снилось?

– Да ничего. Я так устаю, что снов не вижу, – ответила она, и начала было что-то рассказывать про своих уличных питомцев – собак и кошек, какие они были красивые, умные, и как их всех потравили догхантеры, и как они в мученьях умирали. Я не стала слушать этот негатив.

– Ну, пока, Эмка, я спешу, – сказала я, и прошла мимо.

Да, у судеб разный почерк. А мы просто – разные скитальцы. Снег такой хрусткий, мороз так вкусно пахнет. А в голову лезут картины смерти несчастных собак и кошек, жалость, возмущение, злость пронзают душу. Ну, Эмка, вечно ты что-нибудь гадкое расскажешь! В тот раз – про замерзающего бомжа пришлось выслушать, которому она таскала еду, тёплую куртку, сапоги на помойке искала. Просто – старый бомж. И рассказала про него какую-то пронзительную, страшную историю. Мне после этого её рассказа словно душу прищемили. Первый порыв был – броситься спасать человека. Но я тут же затоптала в себе вспыхнувшую искру. Зачем мне эта морока? Мало ли бомжей в Москве, всех не спасёшь. Да и что я могу сделать? В конце-концов, у каждого своя судьба. Но океан эмоций, мыслей распирал мозг, и невозможно было достигнуть дна. И жалость, бездонная, как небо. А потом она сжалась, словно лоскут. И я засунула её в карман прошедших дней. В пятницу меня затащила к себе большеногая Элька. Она купила очередные высокие сапоги ботфорты, кожаные, бронзового цвета. Мы весело болтали, она пила водку, я – кракадэ. Люблю этот чай. На столе была хурма, оранжевая, яркая, вкусная! Элькина породистая собака просовывала морду через моё плечо, хватала хурму, и сжирала. Какая-то необычно всеядная псина. Элька затянулась сигаретой, дорогой аромат повис в воздухе. Налила себе "Абсолют" В не зашторенных ещё соседских окнах сквозила обнажённость года.

– А я себе стельки заказала, – сказала Элька.

– Зачем? В магазине полно стелек, – сказала я.

– Э-э, там не те, – сказала Элька. – У меня особенные. Из шкуры бизона, на которую нашита в два слоя шкура койота, и всё простёгано. На сайте у охотников.

– И сколько же это чудо стоит? – поинтересовалась я.

Она назвала цену. Я вытаращила глаза.

– Теперь я буду звать тебя Элька-стелька, – сказала я.

– Когда-то была Элька-постелька, но теперь время вышло, – усмехнулась она.

Осторожно, не шути так!

Мир превратился в неизбежность, с ума сводящую! Из-за ерунды, из-за шутки! Просто она любит пошутить. А что, нельзя разве? Ну, так, просто поприкалываться. А что такого?

Был блистающий солнечный день, лето, всё цветёт! Какой лёгкий горячий воздух, сколько цветов в парке! Рая ждала подружку Аду, сидела на скамейке, уставившись в смартфон. Рядом плюхнулась девушка, к ней на колени залез малыш лет семи. Они болтали, до Раи долетали слова:

– Ну а в школе-то ты сегодня что делал?

– Задачку решал.

– Какую?

– Смешную такую! Летели два верблюда, один зелёный, а второй налево. Сколько весит килограмм асфальта, если ёжику четыре года?

– Решил?

– Да, сразу! Весит килограмм! Это же понятно! Но я не понял, почему верблюды летели? Они разве летают?

– Нет, ты же знаешь. Но эти были генномодифицированные, с геном птиц.

– А-а. А почему тогда один был зелёный?

– Ему в кровь учёные ввели зелёный краситель.

– Зачем?

– С целью эксперимента.

– А второму тоже ввели?

– Нет. Тот был рыжий, там другой эксперимент был.

– А тогда при чём здесь эти верблюды, да ещё и ёжик? – удивлялся малыш. – Задачка же про асфальт? Зачем тогда эти?

– А это чтоб отвлечь внимание. У нас всё так в стране. Политика такая.

Тут подошла Ада, и девушки направились в стеклянное кафе на берегу пруда. Обе они были в коротеньких шортах и майках, волосы выкрашены в цвет бетона с зелёными прядями, но причёски разные: у Раи левая часть головы была с отросшим ёжиком, а правая – длинноволосая, а вот Ада была с дредами. Они сели на высокие вращающиеся табуреты, и заказали кофе и шоколадные кольца с кремом. Ада принялась смотреть на пруд, а Рая достала смартфон.

– Ой, гляди, гляди, невеста сейчас букет кинет! Бежим скорей ловить!

Девушки сорвались с места и помчались к пруду. Там веселилась свадьба, невесту обступили подружки в одинаковых жёлтых платьях и, толкаясь, тянули руки к букету, которым размахивала невеста. Она явно не спешила его бросать! Гуляющие останавливались, с любопытством глазели на всё это. Рая с Адой подбежали и почти уже примкнули к толпе настропалившихся девиц, но тут букет взвился ввысь, перелетел через их головы, и попал в руки смеющейся пожилой даме в фирменном сарафане. Дама была очень полная, круглолицая, ясноглазая. Рая тут же подскочила к ней, протянула руку, и потребовала:

– Дайте букет, вам-то он зачем?

– Я люблю цветы, – сказала пожилая дама, блеснув глазами.

– А это свадебный букет. Тут примета, – заявила Рая.

– Что, замуж хочешь? – спросила пожилая дама.

– Не откажусь, – ответила Рая, наступая на неё и пытаясь выхватить букет. Дама отводила его в сторону.

– А за кого?

– Да какое вам дело? Ни за кого! – раздражённо воскликнула девушка, и выхватила букет из рук пожилой женщины.

– А за Ангела Смерти? – сказала та, хохоча.

– Да за любого Ангела, мне всё равно, – отозвалась Рая.

Потом они с Адой поделили между собой огромный букет роскошных белых роз. Цветов в букете оказалось, почему-то, чётное число. Девушки ахнули.

– Прямо как для покойника! – воскликнула Ада.

– Может, кто-то желал невесте смерти? Кто-то ревнивый и обиженный?

– Ну а нам даже лучше, всем по одиннадцать роз досталось! Класс!

– Прикинь, какая странность! Ну, а? Букет поймала бабка! – сказала Рая.

– Бабка модная, симпатичная, с хорошей стрижкой и в маникюре, – сказала Ада. – У ней такой перстень! Она тебе Ангела Смерти напророчила. Не простая эта бабка.

– Да брось ты, чепуха всё это, – отмахнулась Рая.

– Она у меня так и стоит перед глазами, – сказала Ада.

– Ты впечатлительная, – сказала Рая. – Забудь. Пойдём на лодке прокатимся. Вон же лодочная, прокат. Завтра на работу.

Возле проката лодок была очередь. Девушки встали за мужчиной с семьёй. Тот держал за руки двух малышей, а жена уткнулась в смартфон. Она что-то там читала и комментировала:

– Рыбаки спасли тонущую собаку, которая оказалась молодым волком. Ну, ничего себе! Кремль хрен знает что творит, уже волки гавкают.

Стоять в очереди не хотелось, и девушки вернулись в кафе.

Понедельник был облачный. Работа находилась рядом с домом, и Рая не спешила. Она медленно шла по улице, жары не было, и она наслаждалась парнЫм летним утром. Магазин был на первом этаже огромного торгового центра. Ада была уже там. Рая надела фирменный костюм с бейджиком, и принялась болтать с подругой. Покупатели в магазин редко заглядывали. Вещи там были стандартные, а цены – заоблачные. Обычно сюда забредал случайный люд, любопытствовал и быстро уходил. Но зарплата у девушек была приличная. Устроили их сюда работать по знакомству. Хорошее это было место.

– Слушай, мне тут анекдотец рассказали, вот… – Ада не закончила фразу. Её прервал громкий хохот. Девушки вздрогнули и подняли глаза. Напротив них стояла пожилая дама и заливалась смехом.

– В чём дело? – удивились подруги.

– А вы в зеркало когда смотрели? – давилась смехом дама.

– Не поняла, что смешного-то? – спросила Рая.

– Ваши бейджики. Консультант Рая и консультант Ада.

– Ну и что? Мы консультанты, и это наши имена.

– А вы про рай и ад в курсе, вообще-то? – усмехнулась пожилая дама. – Какой у вас тут глупый магазинчик. Хозяин криминальный, сразу видно, деньги отмывает. На таком барахле – такие ценники.

Она скорчила смешную рожицу, и ушла.

– Слушай, Рай, это та самая бабка, – прошептала Ада. – Та, с букетом. Не нравится мне она. Плохая примета.

– Ну ты что, нет такой приметы, не выдумывай, – сказала Рая.

– А я думаю, неспроста она тут возникла. К беде это, – поёжилась Ада. – Может, это нечистая сила какая-то?

– Это ты ужастиков насмотрелась потусторонних, – успокоила подругу Рая.

– Девчонки, футбол! – кивнул на экран сотрудник с бейджиком «seller Павел». – Португалия с Францией играют!

– Я за Португалию болеть буду, – сказала Рая.

– А я за Францию! – решила Ада.

Консультантки и seller уставились на огромный телеэкран, встроенный в стену.

– Бей!

– Мимо!

– Гол!

– Мои побеждают!

– Нет, мои!

– А-а! Уроды!

– Португалия, вперёд!

– Франция, вперёд!

– Да иди ты!

– Сама иди, дура!

– Сама дура! Слушай, а Франция в какой форме играет? – спросила Ада, болельщица за Францию.

Павел захохотал.

Тут в магазинчике опять возникла та самая пожилая дама.

– Ребята, сделайте мне кофе, сил нет, все этажи обошла. Ну и компашка тут у вас, консультанты адские и райские, да ещё апостол Павел. Паша, отлипни от телика и дай мне кофе.

Голос у неё был повелительный, властный, и Паша сразу же повиновался. Он отошёл от экрана и нажал клавишу кофемашины.

– Поставь мне кресло вот сюда, – скомандовала пожилая дама. – Посмотрю футбол. Меня Эра зовут, можно Эрочка.

Ада тихо произнесла, наклонясь к уху подруги:

– Бабка странная. Ей лет шестьдесят, а такая энергичная.

– Какие там шестьдесят, – прокомментировала Эрочка. – Мне восемьдесят семь.

– И слышит всё как кошка, – прошептала Рая. – Действительно, странно.

– Собаки тоже прекрасно слышат, и многие другие животные, – отозвалась Эрочка. – Если вы не в курсе.

Вечер был великолепен! Яркий летний вечер! Домой идти не хотелось, и подруги пошли в парк. Аттракционы работали, кафешки и палатки с едой были на каждом шагу. Девушки свернули от входа налево, и пошли напрямик через рощу, сокращая путь. Трава серафинитного цвета шуршала под ногами.

– Знаешь, Ад, я вот всё думаю, почему вот так всё? Странно как-то, – болтала Рая. – И не правильно. Почему вот страшненькие и глупые девки выходят замуж за красавцев, умников, богачей? И у них, у девок этих, отбоя от парней нет. Что в них мужики находят?

– А что тут странного? Дело-то вовсе не во внешности, ни в цвете волос, ни в фигуре. Дело всё в магнетизме, в особом обаянии, в эманациях, которые излучает человек. Да. Женщина там, мужчина, не важно, кто.

– Откуда ты знаешь?

– Читала, изучала этот вопрос, наблюдала.

– Ой! Смотри-ка! – вдруг вскрикнула Рая. – Это же крутой смартфон!

Она нагнулась, протянула руку к предмету в траве, но Ада её оттолкнула:

– Нет! Не трогай! А вдруг это взрывное устройство?

– Чего ты! Отстань! – разозлилась на подругу Рая.

– Не трогай, говорю тебе! – крикнула Ада.

– Меньше телик смотри! Всё тебе мерещится чего-то! Телеманка хренова!

В этот момент телефон зазвонил. Рая схватила его, поднесла к уху. В трубке раздался женский голос:

– Гена?

– А Гены нет, – ответила Рая.

– Что? Вы, собственно, кто?

– Я это я. Тут в парке труп мужской валяется, смартфон из кармана торчит, вот этот самый, – пошутила Рая.

– Как труп, что вы несёте? – взвился в телефоне голос.

– Может, он и Гена, не знаю, знакомиться он не желает, такой он, знаете, невежливый, – продолжала прикалываться Рая.

– Девушка, а как он выглядит? – допытывалась женщина.

– Очень плохо. Грязный весь, окровавленный какой-то, неумытый!

Ада вырвала у подруги мобильник и хотела забросить подальше в кусты, но Рая перехватила её руку. Снова завладев телефоном, она продолжила разговор. В трубке теперь был мягкий ироничный мужской голос:

– Я Гена. А вас как звать, девушка?

– Рая, – весело ответила она.

– Это я потерял смартфон. Но если он вам нравится, могу подарить. При встрече. Вы сейчас в парке? Я подойду. Где увидимся?

– В кафе возле пруда. А знаете, какой парк?

– Знаю.

Ада покрутила пальцем у виска и сказала:

– Ты просто дура. Нарвёшься на маньяка.

– Не болтай ерунду. Если ты такая трусиха, иди в другую сторону. Я просто шучу, а у Гены очень приятный голос. Никакой он не маньяк.

– У тебя пониженный барьер риска, – ответила Ада.

– А у тебя повышенный. Можешь не сопровождать меня.

– И не буду, – обиделась Ада, резко повернулась и ушла.

«Вот дура-то», – подумала Рая расстроенно. Он слегка приуныла. Но через минуту уже забыла обо всём, и ринулась навстречу приключению.

Возле кафе было много народа. Не успела она заказать себе кофе, как к ней подошёл невысокий коренастый молодой мужчина. Он весь так и искрился улыбкой. На нём были бежевые брюки и чёрная майка, слегка отросшая щетина закрывала щёки, волнистые тёмные волосы спадали на плечи. Он сразу понравился Рае.

– Привет! – сказал он так, словно их связывали близкие отношения. – Я Гена.

Он чмокнул её в щёку. Рая слегка опешила.

– Какой кофе любишь, что ещё будем? Я угощаю. Пирожные?

– Мне капучино и шоколадное кольцо с кремом, – сказала Рая. – Нет, два кольца.

– Что хочешь, зайка, и шоколадные, и золотые, и бриллиантовые! – сказал Гена, и сделал заказ.

Рая всё больше удивлялась. Её поражало невероятное обаяние парня, его раскованность, лёгкость.

Они долго сидели за столиком, пили кофе с пирожными. Гена достал из кармана маленькую бутылочку коньяка и то и дело по чуть-чуть подливал в кофе. Рая развеселилась, принялась рассказывать о себе и о знакомых всё подряд:

– Иду я как-то с дискотеки поздно вечером домой через парк. Зима, темно! Никого нет, безлюдно! Вдруг слышу: Стоять! Я от неожиданности остановилась. Лежать! Я рухнула в снег. Ползи! Поползла. Вдруг над ухом раздаётся: Девушка, вам плохо? Я тут с собачкой занимаюсь, смотрю, вы ползёте…

– Ха-ха-ха!!!

– Хо-хо-хо!!!

– А где ты живёшь? Рядом где-то, наверно? – парень ласково заглядывал ей в глаза.

Рая смотрела на его чувственные губы, на его сильную шею, обрамлённую блестящими волнистыми волосами, и сердце её сильно билось. Она видела, что нравится парню, что она очень интересна ему. И она без умолку болтала: