Край, где поселились люди

Сергей вышел на этаж, посветил кругом фонариком, обвел лучом вокруг, прошелся к лестнице, посветил туда, потом на люк с выходом на крышу, поднял конверт, и компания двинулась обратно в комнату. Все в нетерпении глядели на письмо в руках Сергея.

– Открывай, Сережа, давай посмотрим, что нам прислали, – Геннадий Петрович сосредоточенно наблюдал за парнем. – На нож.

Сергей медленно и осторожно начал открывать письмо, также аккуратно, сбоку, как делала это в прошлый раз Лиля. В темноте виднелся точно такой же конверт, с такими же веревочками и сургучной печатью.

Сергей достал кипенно-белый лист бумаги, развернул его, пробежал глазами, сразу недовольно хмыкнул и зачитал вслух:

– «У вас есть еще один шанс. Двое из вас могут спасти остальных, и тогда все это закончится. Завтра в полдень я приду за ними. Парадная дверь для двоих будет открыта», – Сергей прочитал письмо, сунул руку в конверт и вытянул два прямоугольника.

– Етит твою мать!! Опять они со своими картинками! – Миша уже был на пределе своего терпения. – Ну что за суки такие!! Мы, блин, подыхаем здесь, а они нам картинки присылают… Ну что за люди!..

– Хорошо, если это люди… – еле слышно пробормотала Мария Савельевна.

– Теть Маш, не начинайте, без вас тошно! Дай, Серый, скоро я коллекцию своих изображений соберу. И вы собирайте, Мария Савельевна, – Миша протянул руку, но Сергей уже сам рассматривал один из прямоугольников на свет.

Уже привычным движением он сдвинул пальцами слои и, слегка прищурившись, разглядывал образовавшуюся картинку. Потом сразу недовольно скривился и, словно не замечая протянутой Мишиной руки, передал картинки Геннадию Петровичу. Тот взял прямоугольники, и тоже стал рассматривать их на просвет, чуть прикрывая веками глазами и пытаясь вглядеться в получившееся изображение. Мужчина несколько секунд крутил пальцами, замечалось, что он ничего не может разглядеть, но все только молчали. Геннадий Петрович морщился и двигал пальцами, казалось, ему не удается увидеть кого-то из компании, и он уже собрался передать картинку дальше, как вдруг замер и сразу же посмотрел на Таню, с беспокойством и еле уловимым страхом.

Присутствующие не могли выйти из оцепенения, и только жуткое любопытство заставило Владу произнести вопрос, который сейчас вертелся у всех на языке:

– Там Таня?..

Геннадий Петрович молчал, Сергей тоже, Миша, да и все остальные сразу поняли, кого увидели там мужчины.

– А на второй, Сереж?.. – Миша кивнул на другой прямоугольник.

Процедура повторилась. Сергей снова взглянул на просвет, уверенным движением состыковал слои, и снова присутствующие увидели недовольную ухмылку, перекосившую его лицо.

– А там кто?.. – еле слышно прошептала Лиля.

– Ребят, ну не томите, – Владу уже всю трясло изнутри. Она почему-то была уверена, что в конверте лежали изображения тех же самых лиц, что были в первый раз.

– Там я?.. – Танин голос предательски дрожал.

– Давайте, говорите, нам некуда деваться, ничего друг от друга не скроешь тут все равно… – Побледневшая Мария Савельевна, казалось, застыла в любимом кресле. Только брови печально нависли на глаза, и будто сразу увеличилось количество морщин на ее лице.

– Гена, на, эту смотри, – Сергей не мог скрыть раздражения и злости.

– Сергей, кто там? – переспросила Мария Савельевна.

– Там Лиля и Таня.

– Ой… – хрипло вскрикнула женщина, она будто даже не представляла, что там могут быть лица соседок. – Да как же это…

– Прекратить панику! – сипло зашумел Геннадий Петрович. Он пытался навести порядок в рядах их небольшой компании, но то, как сразу изменился его голос, выдавало его сильное беспокойство и тревогу. – Мы уже видели такие картинки – ничего, все живы! И сейчас давайте не будем паниковать, Таня только-только после…

– Я нормально, Ген, не надо меня выделять. Ну и что, что я заболела, это с каждым может произойти… Я такая же, как и все. Не волнуйся, – Таня погладила мужчину по руке, словно пытаясь его успокоить этим простым движением. – Не волнуйся, нормально все…

Карточки переходили из рук в руки: у женщин получалось рассмотреть изображения быстрее, они ловко прищуривались и сразу видели, кто был нарисован на картинке. Те же витиеватые линии, изгибы различных размеров, вроде разбросанные хаотично по всей поверхности, под определенным углом сразу сливались в причудливую фотографию.

– Надо же, как нарисовано, – Мария Савельевна, сдвигая очки, рассматривала картинки. – Ну просто… даже не могу описать… Целые картины… и, главное, по-разному. Я была будто дама со старинных открыток, почти в полный рост, на кресле. Миша – четко одно лицо, только немного сбоку, а так прям как на паспорт. Таня – сбоку, и вроде как и лица не видно, но совершенно понятно, что это она, вот она же… – женщина крутила картинки. – А Лиля наша… Посмотрите, каждый волосок прорисован, ну как это… Губы… вроде несколько черточек, но вот нижняя губа… ну вот точно ее, а носик… Как будто даже взгляд ее…

– Да шедевры, бл*дь, по-другому не скажешь. Ну что, господа присяжные заседатели, что будем делать? – Миша недовольно хмурился.

– А что написано, дайте я посмотрю… – Лиля потянулась к конверту.

– Блин, какие ж у нас бабы молодцы… – протянул Миша. – Это ж надо… Я всегда знал, что женщины сильные существа, не, ну вы девчонки… ну это, конечно, что-то… Я бы, наверное, обделался со страха…

– Так твоя ж физиономия уже была! Ты вроде нормально себя вел? – удивленно переспросила Мария Савельевна. – Ничего, без истерик… Или ты опять намекаешь, что хочешь выпить, и у тебя созрел тост за присутствующих дам?

– О, спасибо за подсказку! Подай бутылку, Ген! Кто со мной?

– Все с тобой, наливай!

– Девчонки, кто что будет?

– Наливай, что в руках греешь! – громко скомандовала Мария Савельевна.

– Понял. – Миша быстро расставил рюмки рядком на трюмо, и жидкость забулькала.

– Мы тут сопьемся скоро с их открытками… – Влада потянулась за своей порцией спиртного. – Лиль, ты как? А ты, Тань? Неприятно все это…

– Я нормально, – пожала плечами Лиля.

– Я тоже, – добавила Таня.

– Девчонки, за вас! Блин, это пипец какой-то… Ну вы, и правда, молодцы! За вас! – Миша опустошил рюмку. – Давайте сразу еще по одной, не закусываем!

– Да прекрати… Успеем, не спешим никуда.

– Ага, че там написано… В полдень? Еще, бл*дь, и понаписали – «в полдень»! Сука, под умных косят. То «парадная» у них, то «полдень»… Г**доны, бл*дь!

– Нам бы разобраться, кто это такой умный, вот в чем вопрос, – вздохнула Мария Савельевна. – В телешоу больше не верю – сразу говорю. Как думают другие – не знаю, но я не верю. Что хотите мне объясняйте, но мы не на съемочной площадке, – она мотала головой туда-сюда в подтверждении своих слов.

– Хм… а во что нам теперь верить? Предлагайте свою версию.

– Миш, ты не кипятись, выпей вон еще, раз собирался, нашел следователя по особо важным делам. Я откуда знаю?

– А что там написано про дверь подъездную? Сереж, зачитай… – Миша поднял глаза и вдруг заметил застывшего почти у самой двери Данила. Казалось, что парень не двигался с того момента, как письмо внесли в комнату. – Даня, ты чего? Раз-два-три, фигура отомри!

Все повернулись посмотреть на Данила. Сказать, что на нем не было лица – это было не сказать ничего. Он просто смотрел куда-то в одну точку, и выглядел так, словно узнал о безвременной кончине всех знакомых и родственников.

– Данил, ты чего?.. – Лиля повернулась и удивленно смотрела на парня.

– Я вместо тебя пойду.

– Куда пойдешь?..

– Куда там написано.

– Вы чего там е*у двинулись?! – грозно произнес Миша. – Куда, бл*дь, собрались, дистрофики?!

– Чтобы мы такого больше не слышали! – также грозно добавил Геннадий Петрович. – Собрались они! А что там, Сереж, я уже забыл… что написано? В полдень надо к двери выйти, там будет открыто?

– Да, «для двоих» будет открыто. В полдень. Чего там читать – две строчки.

– А больше ничего нет? А то помнишь, в конверте потом еще обнаружили? – переспросила Таня.

– Я посмотрел, только это.

– Что думать будем? – поинтересовалась Влада.

– Ничего не будем думать! Что забыли, что мы вчера решили: не идти на поводу у этих кукловодов! И неважно кто они: привидения, продюсеры, колдуны, да кто угодно, будем жить дальше и делать то, что делали. И х*й им вот такой по всей морде!! – Миша резко показал кулак, согнул одну руку в локте и другой ладонью треснул себя посередине руки. – А то пописывают нам тут х**ню всякую. Пид**асы.

– Я тоже присоединяюсь к сказанному. Решили вчера, чего суету разводим? – Геннадий Петрович строго посмотрел на молодежь.

– Я, как все, я со всеми… – тихо произнес Данил. – Просто я сказал, если вы решите, что надо идти, то я вместо Лили пойду.

– Да ты что, долбо*б? Куда идти? Куда мы баб отправим?!

– Я просто, если…

– Слышь ты, гость мой дорогой, – Сергей резко привстал с дивана. – Если ты не заткнешься, я тебе сейчас так всеку, что ты сальто сделаешь и головой проломишь вон ту дверь, понял меня?! Дров меньше колоть надо будет! Твоя башка будет вместе топора!

– Ну не ругайтесь… – раздался звонкий голос Лили. – Он же просто заступается за меня…

– Я, конечно, очень рад, что мой гость превращается на глазах в нормального парня, и юшка кровавая перестала у него с носа течь, но давай, Данил, заканчивай херню молоть и серьезно головой думай, понял меня? Мы тут все вместе держаться будем и решать будем все вместе!

– Понял, – кивнул Данил.

– Молодец, вот это правильный ответ! Растешь на глазах. Скоро до Марии Савельевны дорастешь!

– А я?.. – вдруг спросила Влада.

– Что «я»?

– А я в твоих глазах расту? – зачем-то поинтересовалась девушка.

– Да ты же жена моя будущая! Как думаешь, растешь? Никогда не слышал более глупого вопроса! Иди, обниму!..

Влада подошла, тот театральным жестом крепко схватил ее двумя руками, прижал к себе и громко чмокнул в щеку. Соседи заулыбались. Сергей взглянул в глаза девушке, потом недовольно глянул на Данила и добавил:

– Что-то у нас сегодня вечер глупости… Что-то в наших рядах сегодня сумятица…

– Сережа… – медленно произнесла Мария Савельевна. – И ты Миша тоже. Вы на мальчика-то не нападайте, не нужно это. Каждый может решать сам за себя, мы тут не коммуна, наигрались в свое время в слово «мы». Мы просто можем подумать, как лучше поступить. А кому и куда ходить – это дело личное. Я, как взрослый человек, думаю, что нам нужно держаться вместе и действовать сообща.

– А мы и так вместе… – огляделась по сторонам Таня. – Куда мы сейчас друг без друга?.. Да мы пропадем просто.

– Теть Маш, да я не нападаю на него, я про то и говорю, что решили вчера… и Миша про то! Я только поддерживаю ваше мнение, – Сергей выглядел немного виноватым.

– Да не мое это мнение…

– Да как не ваше? Вы тогда сразу сказали, когда мы вам с Геной письмо показывали: никаких секретов, всем надо вместе держаться, всем надо сказать – мы и сказали, просто не хотели пугать остальных.

– Да, секреты нам ни к чему, – кивнул Миша. – Без них хватает непоняток всяких.

– А я тогда еще сказала, хорошо, что рассказали нам, а то мы думали… ну просто думали всякое с Даней.

– Ладно, признаю неправоту, погорячился! Давай, Даня, пятерню. Мир? – Сергей протянул парню ладонь.

– Мир.

– Бери рюмку, Серый, выпьем, давайте – за нас!

– А давайте сходим вниз? – вдруг предложила Влада. – Посмотрим, что с дверью, вдруг ее уже открыли?

– Ой, да нагляделись уже, – махнула рукой Мария Савельевна.

– Я не хочу, чего там смотреть. Одно и то же: все закрыто, – Миша отрицательно качнул головой.

– А я бы сходил. Пойдем, напарник! – Сергей шутливо стукнул по плечу Владу, и они поднялись к выходу.

– Вдвоем не ходите! – взволнованно произнесла Мария Савельевна. – Ну его!

– Я с ними схожу, – Геннадий Петрович тоже двинулся к двери. – Таня, посиди пока, мы сейчас придем, только переболела, холод такой, хорошо? – Он заботливо глянул на женщину и та кивнула.

– Давайте, недолго там, водка стынет… Ладно, я тоже схожу, для профилактики суставов, – Миша отложил кусок пряника, которым закусывал водку.

– И мы пойдем! – почти одновременно произнести Лиля и Данил.

– О, ну надо, чтобы остался кто-нибудь с женщинами… Даня, останься, а мы в разведку.

Лиля с Данилом переглянулись, снова одновременно кивнули, и компания двинулась вниз. Они медленно спускались по ступенькам, Миша тащился сзади и постоянно причитал по поводу грязи в подъезде:

– Все собираемся, да никак чистоту не наведем…

– Да не гунди там, некогда за порядком следить…

– Миша, печку построим, дрова порубаем, времени будет куча, вот и займемся уборкой подъезда…

Компания спускалась вниз, на ходу перебрасываясь простыми фразами, и на первом этаже повернули к подъездному крыльцу. И сразу замерли: дверь была приоткрыта. В проем падал тусклый ночной свет. Соседи остолбенели и только не сводили взгляда с открывшейся новой картины.

– Че стали? Что тут за пробка образова… Ни пупа себе!.. Е* вашу мать!! Дверь открыта! – Уже прилично выпивший Миша резко растолкал приятелей и быстро двинулся вниз.

Соседи даже не успели не то чтобы что-то сказать, а даже что-либо сообразить, как Миша ринулся к двери. Он молниеносно пересек несколько ступенек и уже был у самого порога, как дверь вдруг резко захлопнулась, да так громко и неожиданно, что Миша впечатался лицом в железную конструкцию.

– Бл*дь! – только и вскрикнул он.

– Миша, сюда иди!! – закричала Влада.

Сергей быстро спустился по ступенькам, схватил соседа за рукав и потянул наверх.

– Че поперся туда…

– А почему нет… Ну вы даете! Я вижу: дверь открыта, а че вы встали – непонятно… Дверь же открыта…

– Уже закрыта, – мрачно произнес Геннадий Петрович. – Пошли наверх. Не нравится мне все это.

Через несколько минут беседа снова продолжилась: оставленным членам компании было быстро рассказано о коротком путешествии на первый этаж.

– Я уже не знаю, что думать… – Мария Савельевна мрачнела на глазах. – Значит, дверь имеет свойство открываться…

– Не в бровь, а в глаз, теть Маш! Точнее не скажешь, – Миша успел снова приложиться к бутылке и разговаривал заплетающимся языком. – Суть нашего пребывания в этом леднике – ударить меня по еб*лу железной дверью. Я так понимаю, цель достигнута, и завтра мы уже проснемся с отоплением.

– Ой, Мишка, ну ты иной раз как скажешь…

– Слушайте, с нами была Лиля, а именно ее фотографию и положили в конверт, дверь была открыта, когда мы подошли… – рассуждал Геннадий Петрович. – А как только к двери подошел Миша, она захлопнулась.

– А захлопнулась она очень странно, хочу я вам сказать… – Влада взяла слово. – Было такое ощущение, как будто ее толкнули с силой! С размахом. Так толкнуть может только стоящий за дверью сильный человек… Может, я не понимаю в этом, но если бы устройство было, как доводчик на обычной офисной двери, или с пульта… или с кнопки… то дверь бы так громко не закрылась. Не знаю, но я такое вот заметила…

– Правильно заметила. Она нормально грохотнула! Так хлопнуть дверью, учитывая, что расстояние, на которое она была открыта, было небольшим: так, сантиметров двадцать, не больше – это надо с силой толкнуть ее, причем очень резко. Ну, а что это нам дает?.. – Сергей скорчил гримасу.

– Давайте думать, че завтра? Встаем и занимаемся обычными делами? Как всегда? Как Гена сказал, строительством нового объекта?

– Вряд ли, получится, конечно… – Таня прижалась к Геннадию Петровичу и тоже пыталась рассуждать. – Нервы нам только делают… А зачем? И зачем кому-то эти двое, о которых он все время пишет? К тому же каждый раз говорится о том, что все сразу изменится. Что, как только этот кто-то придет за кем-то из нас… все сразу измениться? А что измениться? Отопление включится? Свет дадут?.. Снег вокруг растает двухметровый, который уже непонятно во что превратился?.. Я не понимаю, про что они… И как под дверью подъезда может кто-то стоять? Нас караулить, когда мы придем, решим, что надо на дверь глянуть?.. Там человек в чем должен стоять? Да он там околеет нас ждать. Мы в одеялах возле печки уже согреться никак не можем, одеты под завязку… Что это все?

– Танюша, все ты правильно говоришь, только в том-то все и дело… Я тоже в эти все телекамеры не верю, тем более после того как ты заболела. Логически если рассуждать, то это кто-то из нас делает…

– Что делает?.. Дверью меня по *балу стукнул?.. С той стороны?!

– Ну да, Миш, я и не подумал. Я про письма эти думал. Да, сейчас после двери этой… Совсем забыл, из головы выскочило.

– Мы – исключаемся. Это нужно быть очень странным человеком, чтобы такой хренью заниматься. Да ну, глупости… Хотя смотря сколько заплатят. Я б за пару лямов по мордасам дверью стукнул кого-нибудь! – Сергей громко захохотал. – И письма бы накарябал! И совесть бы не загрызла: дрых бы как младенчик.

– А картинки такие нарисовать, слабо?

– Да ладно, – фыркнул Сергей. – Заранее бы заказал. Да еще и покруче этих! Нашел бы мастеров. Такие бы вам портреты забабацал, да вы бы охренели! Большие, красивые, формат А3! В кожаном переплете!

– Ну хватит вам… – чуть улыбаясь, произнес Геннадий Петрович. – Вас пока послушаешь, так и забываешь про все.

– А я про то и говорю: пофиг на все эти выкрутасы. Кто-то исподтишка гадит, а сунуться боится. А кого он боится?.. Нас! Поэтому нам все по фигу! Нас все бояться – мы команда! …Ой, бля, – сразу скривился Миша. – Был у нас один из шефов, как начнет пи*деть да слоганы произносить, а этот у него самый любимый был. «Мы команда! Мы команда!» Какая нах*й команда на работе? Пока людям бабло платят, они на работу ходят, завтра денег не дашь, никто на работу не выйдет – вот и вся команда. Выгнали его уже давно: пи*дежа много – выхлопа ноль.

– У нас тоже такой был, – подхватила Влада. – Сначала начнет речь толкать, а заканчивает фразой «надо остаться сегодня и еще поработать». Раз поработали, два поработали, а потом про добавку к зарплате спросили. Он тоже про команду, боевой дух, а потом: «А что так трудно?». Ну, между прочим, он от нас ушел и даже многих к себе переманил, зарплату обещал хорошую. Многие пошли, хотя знали, что он балабол первой гильдии, но поверили: сейчас круглосуточно на него пашут, звонят некоторые, рассказывают.

– А ты оставалась поработать? – подмигнул Сергей.

– Да оставалась, а куда деваться. Начальство…

– Ну а что? – Лиля поддержала разговор. – И у нас тоже так: что ни месяц, то новые обязанности, а за них никто не платит…

– А ты кем работаешь?

– Я заместитель руководителя отдела розничной торговли.

– Да ты что?! – удивилась Мария Савельевна. – Такая маленькая?..

– А у нас одна молодежь, все такие. Все руководители молодые, ну, может, чуть старше меня.

– Вот так вот: все молчат и работают сверхурочно. Но мы молчать не будем! Да, команда?.. Поработаем завтра сверхурочно! Сделаем печь в кратчайшие сроки? А пятилетний план за два года!

– О, понесло… – засмеялась Таня, глядя на бывшего одноклассника.

– Так давайте определимся: никто никуда завтра не идет, а только занимаемся делом, да? И давайте завтра не разбредаться, – Миша активно планировал следующий день. – Оно все понятно, только все равно ссыкотно, как ни крути, потому что ничего не понятно. Давайте завтра на этаже крутиться. Гена, там же мы уже запчасти приготовили, и кирпичики стоят, давайте вместе завтра тут побудем. Цементика замесим, он на четвертом возле тебя, Ген, стеночку сложим, она потихоньку подсыхать будет. Будем делать вид, что ничего не боимся, что мы храбрые, а заодно и стройку начнем, ага? Кто «за», поднимите руки!

– О, мы тебя в комсорги двинем, лозунги будешь задвигать. Да правильно говоришь, Миша, только давайте без голосования… – Мария Савельевна не договорила фразу, как увидела, что соседи уже подняли руки. – Ну я с вами… Голосую «за», – и она тоже подняла руку вверх.

– Все, игнорируем послание!

– А вдруг этот мужик опять придет?.. Страшный тот, который бродил вокруг… – Таня пугливо съежилась, зарывшись в одеяло. – Он тогда после письма приходил…

– Пришел да ушел. Погулять вышел.

– Миш, правда?.. Гена, а как ты думаешь, почему мы с Лилей в письме, а тогда Миша с теть Машей – как это понять? И что было бы, если бы вы вышли, куда написано?

– Танюша, да в том то все и дело! Если бы было так прекрасно, как в кино, когда все в конце оказывается неожиданным сюрпризом, а еще лучше, когда твои друзья с шампанским в руках закричат: «Розыгрыш!» А если не так?.. А если дальше новые условия? Куда мы зайдем? Что будет с теми, кто выйдет? А с остальными?.. А если нас просто надо разъединить? Может, мы только вместе что-то из себя представляем, а по одиночке мы ничего не сделаем.

– Да, Геныч дело говорит, серьезный ты мужик, Геннадий Петрович, уважение тебе, давайте на этом и порешим, – Миша потянулся к очередной рюмке.

– Вы знаете… – вдруг раздался голос Данила. Он вообще почти всегда находился где-то за спинами, практически никогда и ничего не говорил, и даже имел некоторое свойство сливаться с темным пространством. – Я вот хочу… рассказать…

– Давай, Даня, расскажи – давно мы тебя не слушали, по какой теме? На, держи, – Миша протянул парню рюмку.

Данил выпил и сразу сказал:

– Да не знаю, по какой. Я читал как-то… давно, только сейчас вспомнил… Во время войны, ну… когда лагеря эти были, когда в плен людей брали и там их мучили… Я читал, что для того чтобы сломать человека, разные методы были, и вот одним из них был такой как вроде эксперимент: людей, которые держались вместе, заставляли рыть могилы друг другу и потом клали туда одного из них, а других заставляли его закапывать. Причем предупреждали, что это понарошку, что это просто эксперимент, что просто надо товарища прикопать, и его, мол, сразу вытащат оттуда. Но многие, конечно, не соглашались: стояли до последнего, как их не пугали. Даже под прицелом, даже когда их убить грозились, а люди все равно не могли закапывать товарищей своих. Но если хоть один человек соглашался и начинал бросать землю на лежащего в земле друга, а другие молчали, то для фашистов этих это означало одно – с каждым из этих людей уже можно было делать все что угодно. Это значило, что коллектив сломался и каждый потерял вот это чувство общности, мужества и собственную силу. Я читал это в книге одного фрица, он там рассказывал свои выводы. Если группа людей сдает кого-то из друзей, даже когда это вроде не по-настоящему, понарошку – это значит, что всех их поломать потом очень просто. Ну вроде как люди уже на все готовы. Что страх уже такой у людей внутри, что они уже не смогут выстоять и уже не будут поддерживать друг друга.

– М-да, вроде неподходящее к нам история… но интересная… – Таня задумчиво теребила рукав теплой куртки Геннадия Петровича.

– А мне кажется, что очень к нам подходящая. Вот так если будем друзей за порог выпихивать… «Двоих» за дверь, а остальных тут закопают, – Сергей поджал губы.

– Ой, какие ужасы рассказываете… – Таня уткнулась в плечо соседа.

– Почему «ужасы»? – подняла глаза Мария Савельева. – Как есть рассказываем. Нужно вместе держаться.

– Да обсудили уже все! Давайте спать. – Миша укутывался в одеяло, пытаясь удобнее устроиться на полу. – Завтра у нас строительство, шорхаемся на этаже, все вместе. И ничего не будем больше обсуждать! А то сегодня – туда пойдите, завтра – туда, потом в окно прыгнете, да пошли они все на хер! И письмом этим надо зад подтереть и в окно выбросить. Все, я спать! – Он развернулся к стенке и буквально через секунды захрапел.

Остальным не спалось: возможно, не хватило количества и градуса «снотворного», а скорее всего, просто новое письмо добавило и следующие вопросы. Соседи побродили, посидели, все-таки улеглись по кроватям и, перешептываясь о сегодняшних событиях, все-таки постепенно уснули.

Утро встретило неласково: казалось, что похолодало еще сильнее, и печка будто перестала справляться с количеством ледяного воздуха. Закутанный в одеяло Миша долго не поднимался с лежбища на полу и только поглядывал вокруг мутными, еще не протрезвевшими глазами.

– А какой сегодня день недели? – пробурчал он.

– Да не знает никто! Уже запутались в календаре! Какая разница! Чаю тебе подать? Еле закипел сегодня… Уже час стоит на печке… – как ни старалась Мария Савельевна скрыть волнение, оно просто вырывалось наружу.

– Да я думаю, может, выходной сегодня? А где все?

– Да тут, где? Ослеп, что ли? Гена только с Таней у Тамарки, размечают там что-то.

– Ага-ага… небось там… Ну дай чайку, теть Маш…

Работа двигалась в этот день исключительно у половины команды, вторая половина никак не могла подняться и собратья с силами. Но главный пункт плана был выполнен: группа соседей не разбредалась и находилась исключительно на верхних этажах.