Скелет в расцвете лет

– Помню такого, – уважительно крякнул второй отец. – Основательный мужик был.

– Бедная девочка, у нее очень трагическая судьба, – продолжила Людмила. – Такая красивая пара, правда, ее муж был из простых, парень из глубинки. Но, говорили, очень толковый. Он изобрел какую-то технологию…

– Кажется, мы говорим об одном и том же Венском, – дошло наконец до меня. – Это Вадим, муж моей подруги Алены. Только как тогда он был мужем вашей ученицы?

– Да, я не договорила. Амалия, моя ученица, она… погибла. Я точно не знаю, что тогда случилось, но вроде бы она пропала. Ее искали несколько лет. Правда, я в тот год в пригороде жила, мать досматривала, так что могу что-то путать. Вполне возможно, Вадим потом снова женился.

– И тоже погиб, – подытожила я. – Печальная судьба.

– Да-да. Сгорел наш сосед, – пробормотал папа № 2. – Я и не знал, что ты знакома с погорельцем.

– Не особо-то я была с ним знакома. Его жена – моя подруга, мамуля знает Алену. Мы вместе были в кафе, – принялась я разъяснять ситуацию, заметив, как старики-разбойники странно переглядываются после папиных слов про погорельца.

В это время папа № 1 отправился на кухню за горячим. Люда помогала ему, а я вдруг вспомнила про странные ужимки Славика в лесу и решила воспользоваться моментом.

– Зря вы такую секретность навели, мне Славка про ваши забеги по лесу все рассказал. И про то, как папа мох ел, – мстительно заявила я, а приятель подавился маринованным грибом, который до этого десять минут безуспешно гонял вилкой по тарелке.

У папы № 2 заходили желваки, третий философски вздохнул, и только мамуля взвилась, словно ее ужалил шершень.

– Ты что, рассказал ей о нашем пропавшем скелете? – зашипела она.

– Вообще-то нет, – укоризненно молвил Славик, выкашляв наконец застрявший гриб.

– О каком скелете? – в один голос спросили мы с папой № 1, в этот момент появившимся в дверном проеме с гусем, обложенным запеченными яблоками.

– Ну вот, приплыли… – Папа № 2 скис и уставился в окно.

И тут на свет выплыла история, слушать которую можно, только предварительно изрядно накачавшись спиртным. Впрочем, мы все были уже немного подготовлены.

Итак, про строительство папиного отеля я уже знала. И про проблемы с плешивым барсуком он упоминал. Оказалось, папа даже делал попытки примирения, но обиженный барсук велел папу в кабинет не пускать.

– А секретарша у гада – натуральная горгона. Вцепится как клещ, прорваться – никак, – пояснял папа № 2, похлопывая все еще кашляющего Славика по спине. Сильнее, чем того требовали обстоятельства.

– Точно как моя соседка. Но я стреляный воробей, заговор от горгоны знаю, – заискивающе начал Славик: «Горгона, горгона, перейди на ворону, ворона к гнезду, горгона – в…»

– Заткнись! – гаркнули хором все присутствующие. Хорошо еще, что папина Люда не слышала, кого папа в дом позвал. Папа № 1, услышав о скелете, поспешно отправил ее в магазин за чаем, припрятав заварку.

Итак, папа № 2 продолжил вещать. Чтобы решить вопрос с нехваткой метров, можно было попробовать договориться с владельцем дома на окраине леса. Им, как оказалось, и был Вадим (тогда никто не подозревал, что он муж моей подруги).

Но Вадим не шел на переговоры, мотивируя это тем, что дом достался ему от тестя, участок зарегистрирован как-то не совсем законно. И влезать в переделы территории он не готов. И тогда папа решил действовать хитростью. Единственный выход, что пришел ему в голову, – незаметно передвинуть ограду соседей. Тем более она была весьма условна, проходила по лесополосе. А ночью все елки серы.

Да-да, я не шучу. Папа № 2 предложил подельникам под покровом ночи буквально перенести елки, столбики и сетку-рабицу на метр назад: хозяин даже не заметит, а у него все отлично впишется в план. А плешивому барсуку он собирался сказать, что изначально допустил ошибку в расчетах.

Об этом деле должны были знать только приближенные, поэтому задействовать пришлось семью (они же – лица заинтересованные): папу № 3, мамулю и Славика.

И папа № 2 с невесть откуда взявшейся поэтичностью погрузил нас всех в атмосферу той печальной ночи. Я будто бы увидела все своими глазами.

…Развешанные на елках фонари освещали фронт работы. Театр теней вышел впечатляющим. Его сопровождали лай каких-то далеких собак и кряхтение Славика. Мамуля должна была стоять на шухере, на границе темноты и света, пока они будут копать, переносить и пересаживать елки. То и дело она снабжала копающих ценной информацией: то ей казалось, что вдалеке хрустят ветки, то в кустах что-то шевелилось, то пахло навозом.

– Короче, отвлекала от работы, – подытожил второй отец.

Нет, видеть их никто не мог. Сторожа они отпустили, дав ему деньгу: папа сообщил, что хочет пожарить шашлыки с семьей и посидеть «своими». Обрадованный мужик потопал в сторону остановки – и был таков.

Опасались только внезапного появления лесного соседа, но, по собранной папой № 2 информации, он там практически не бывал. Да и появись он вдруг – вряд ли ему придет в голову прогуливаться по лесу ночью в сторону забора на границе со стройкой.

Итак, копали кто как мог. Примерно через час Славик издал могучий вопль из глубины вырытой им ямы. Все кинулись к нему, будучи уверенными, что тот напоролся на штырь. Но, оказалось, Славик наткнулся на какой-то непонятный предмет, поначалу принятый им за снаряд. При свете фонаря выяснилось, что это какая-то странная на вид кость. Тут до всех стало доходить, что они нашли зарытый на глубине скелет. Сначала родня решила, что это кости животного. Но потом выкопали и череп. Наверное, при копании целостность скелета повредили лопатами.

Оправившись после первого шока, стали совещаться. Папа № 2 в свое время перевидал много скелетов, поэтому дал находке емкую и точную характеристику. «Дело – говно», – заявил он. И мудро решил: раз скелет лежит там уже не первый год, пусть бы и лежал, что ему станется.

Мамуля тоже сетовала на то, что их планы накроются из-за обнаружения костей, но папа-философ, словив энергетический месседж, предрек неприятности в случае утайки останков.

– Философ наш, как всегда, смотрел вперед, – вздохнул папа № 2. – Очень далеко смотрел. В непроглядную для нас, простых смертных, тьму.

– Чего уж там, – скромно потупился папа № 3.

– Наша ты семейная пифия! – издевательски скривилась мамуля. – Давайте окурим его благовониями, он нам все прошлое и будущее выложит. Не придется искать…

– Кого искать? Дальше-то что было? – с жадностью выдохнула я, потому как рассказ меня увлек. Я даже чуточку пожалела, что меня не взяли на этот праздник жизни. Но тут папа № 1 укоризненно на меня взглянул, и я поникла, вспомнив про гражданский долг.

– Что было, что было… Луна скрылась. Темнота, мать ее, ничего толком не видно. Мамуля так напирала, что зацепилась за сетку и упала, подбородок разбила. Я имел неосторожность пошутить, что подбородок – это ничего, не беда, раз уж есть второй. Ну и понеслась… Короче, у всех стресс, надо было срочно снять. Славку послали за коньяком в ночной магазин на окраине, пока его ждали, в машине стресс снимали тем, что у меня в бардачке припасено было. Ну и подбородок продезинфицировали заодно.

– Мы честно собирались тебе звонить, – буркнула мамуля папе № 1, подливая себе вина.

Дальше выяснилось следующее. Катастрофа разразилась примерно в полночь. Пока старики-разбойники совещались в машине и собирались звонить папе № 1, останки… загадочно исчезли.

– Их что же, Князь Тьмы уволок? – еще больше посуровел папа № 1, хотя куда уже больше.

– Миром правят священные чудовища, – в пустоту заявил папа № 3. Глядел он в этот момент почему-то в телевизор, где на фоне шли мировые новости.

Итак, насколько я поняла, заговорщики решили молчать и попытались сами найти скелет. Папа № 2 уговорил всех пока не поднимать шума, раз уж «тела», пускай и такого дряхлого, нет. Иначе вскроется и их афера, а еще и какое-то давнее преступление, которое не прибавит их будущему бизнесу популярности.

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – развел руками, подытоживая свой рассказ, папа № 2, почему-то обращаясь к мамуле.

– Я тебе покажу бабушку, дуб ты лукоморский. Сидит тут, цепями обвешанный, – зашипела мамуля, угрожающе вставая и с грохотом отодвигая стул. – После третьей рюмки ты всегда превращаешься в животное!

– Вообще-то, я сегодня не пил. За рулем.

– Зато я пила! – не сдавалась мамуля.

Папа № 1 стукнул по столу кулаком.

– Да уймитесь вы! Вот почему полиции так сложно бороться с преступностью! Никто не желает ей помочь и сообщить об известных фактах.

– Это форменное безобразие, – продолжала оправдываться мамуля перед первым мужем. – Россия… Одно слово – воруют. Даже скелеты, прости господи. Свистнули из-под носа. Только был – и нет.

– Был, да всплыл, – пошутил второй отец, а первый тут же задумался и пробормотал, что не худо бы проверить водоем. А также трубы проходившей вдоль дороги теплотрассы.

– Да, на беду, там рядом – река, – пробормотал третий отец, пощипывая себя за кончик бороды. И зачем-то процитировал Лао-цзы: «…хотя в мире нет предмета, который был бы слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет».

– Это он что, на скелет намекает? – толкнул меня в бок Славик, но был испепелен взглядом.

В этот момент обсуждения бурным шепотом пришлось прервать: из магазина вернулась Люся с чаем. Мы пропели «хеппи бездей» под синтезатор и принялись за торт.

Славик под моим язвительным взглядом опять сделал попытку поперхнуться, но папа № 2 так сильно стукнул его по спине, что тот свои попытки быстро оставил. И решил внести разнообразие в программу: выступил со своей короночкой про то, как в медучилище они подменили преподавателю-аллергику бутерброд без помидора на бутерброд с помидором. Бессмысленная и беспощадная история, но Люда почему-то стала поглядывать на приятеля с опаской. И правильно. А когда Славик поинтересовался, почему говорят, что у огурца горькая попка, а не горькая писька…

Короче, папа № 2 попытался сменить тему и начал рассказывать про подготовку к выборам. И тут Славик тоже отличился, грянул бодрую частушку:

– Выборы, выборы, кандидаты пи…

На ноте «пи» его и заткнули, причем все сразу. Я громко закашлялась, пытаясь скрыть смех. И мы перешли к десерту. За чаем также выяснилось, что папа и Люда собираются… в отпуск.

– В Египет, на недельку, – зарделась папина дама сердца. – Ведь работает как проклятый. В отпуске шесть лет не был.

– Как же? Летом он был в Сочи, – съязвила мамуля, вспомнив недавние приключения семейства на отечественном курорте. Лучше бы не вспоминала…

– У меня еще половина отпуска за этот год осталась, – заметил папа № 1, а я подумала, что любовь творит невозможное. Папа, трудоголик до мозга костей, собрался отдыхать! Лично я была за него очень рада. Остальные, кажется, тоже выдохнули с облегчением. Наверное, опасались папиного деятельного участия в их мутных схемах. Как только Люся понесла посуду на кухню, папа № 1 опять вернулся к больному вопросу:

– Нет, я все же не могу понять… Как взрослые, умные люди могли скрыть такой факт. Надо было сразу звонить в полицию! Сразу! Ну или мне. Это и дураку понятно.

– Среди нас дураков нет, а впрочем… – пропела мамуля сладким голосом, а папа № 3 закатил глаза:

– Не поровну милость божья…

Второй стал валить с больной головы на умную:

– Не поровну… Ты что, намекаешь, что самый умный? Это все философ, Даринка, виноват. Он вечно что-то бормочет, понимай как знаешь. Я и решил, что мертвому – смерть. Ну, мол, сгинул скелет – да и ладно. Философ, вот скажи, что ты тогда придумал?

– Это не я, а Ницше, – прокашлялся третий отец. – «Некоторым не удается жизнь: ядовитый червь гложет им сердце. Да приложат они все силы свои, чтобы смерть лучше удалась им!»

– Не так страшен Ницше, как тот, кто его прочитал, – гаркнул папа № 1, а второй отец довольно закивал.

– Без ста грамм с вами не разберешься. Все как всегда, – подытожила я и, по примеру мамули, подлила себе вина.

– Твой прадедушка, поручик царской армии, пропил казенную саблю. У нас дурная наследственность, так что я бы тебе не советовала. – Мамуля ловко отняла у меня стакан и сама залпом осушила его. А я подумала, что иногда мамулю хотелось не то чтобы полностью выключить, но хотя бы сделать звук вполовину тише.

Папа № 1 принялся сетовать, что теперь он не может ехать отдыхать, поскольку дочь в опасности. Да еще и скелет надо искать. Мы же стали уговаривать его не брать все близко к сердцу: скелет могут поискать его бойцы, а насчет меня дело вообще плевое.

– Какое отношение я имею к смерти Вадима? То-то же. Поспрашивают – и отстанут. Это если вообще установят, что в деле есть какой-то криминал. Думаю, это был несчастный случай. Он что-то палил в саду, неосторожное обращение с огнем…

– Ладно. У меня есть еще денек, – задумчиво проговорил папа № 1. – Насчет тебя поговорю с Ириной Всеволодовной. Чтобы не цеплялись по ерунде. Прикажу и косточки поискать. Скажу, что поступил анонимный звонок от детишек. Лазали по лесу и где-то что-то видели… Скажите-ка, у вас на стройке ничего странного больше не происходило?

– Да вроде ничего, – почесав затылок, молвил папа № 2. – Хотя… Сторож, который в ту ночь дежурил, пропал. Еще пару дней после того отработал, а потом пропал. Работяги сказали – запил. Он кодированный был. Ну, его вроде и уволили задним числом. Хотя тогда я задумался и для очистки совести отправлял к нему на хату человечка. Но не нашли, каюсь. Я и забыл об этом…

– Надо бы с ним побеседовать, – задумчиво протянул папа № 1 и что-то пометил в своем блокноте.

Глава 7

Следующие два дня все было относительно спокойно. После работы я исправно ездила в больницу к несчастной Алене, а Славик ездил кормить ее кота.

А вот то, что я дала Коле свой телефон, имело свои неприятные последствия. Видимо, он где-то раздобыл мой адрес и теперь упорно поджидал меня на лавочке с гвоздиками в руке.

В пятницу я ушла с работы в обед, чтобы купить продукты. И, возвращаясь домой, припарковала машину на дальней стоянке, потому что завидела его издали. Сразу поспешила свернуть за дом и войти с черного входа. Хорошо, что в нашем «винтажном» доме имелась такая опция. Ввалилась в квартиру с двумя объемными пакетами из супермаркета, чувствуя себя навьюченной лошадью.

– Твой новый знакомый? – хмыкнула мамуля, продолжая стоять у окна. Я решила, что она имеет в виду Колю. Хотя зачем спрашивать, если мы с ним познакомились прямо при мамуле? Но кивнула, чтобы не вдаваться в подробности.

– А что в другом пакете? – серьезно заявила мамуля, и только сейчас до меня дошло, что она шутить изволит.

Впрочем, несмотря на игривый тон, мамуля была озадачена.

– Хочу обратить твое внимание, что на его плечи уже стали садиться голуби, – пробормотала она, выглядывая из-за занавески.

– Главное, памятник поставить, а голуби сами прилетят, – мстительно заявила я, ведь идея оставить Коле телефон принадлежала ей, мамуле.

– Вон даже ворон заинтересовался, – продолжила родительница ничтоже сумняшеся. – Ближе подбирается. Соседи будут недовольны этим добровольным монументом.

Конечно, ехидничать я могла бы долго, но решать проблему все равно пришлось. Вздохнув, я сняла с вешалки пальто, прихватила зонтик и мусорный пакет.

При моем появлении кавалер оживился, чего нельзя было сказать о гвоздиках. Те давно приказали долго жить.

– Коля, я вынуждена вас спросить… Короче, ты долго тут сидеть планируешь?

– Пока ты не согласишься прогуляться со мной, – вздохнул тот.

– Ладно, пошли, – буркнула я, потому как поняла, что иначе отделаться от него будет проблематично. Как раз доведу его до автобуса. По дороге я стала пенять ему на то, что он привлекает голубей, а потом птицы гадят на машины соседей.

После мы немного поболтали о его работе. Коля трудился продавцом-консультантом в магазине охотничьих товаров и обещал помочь мне выбрать качественный манок на уток. Я имела неосторожность спросить, с какой целью. Но сегодня Коля выглядел особенно пришибленным, словно внезапно познал смысл бытия. Это так его увлекло, что отвечать мне он не торопился. Через пару минут я махнула на беседу рукой и молча топала к остановке, рассматривая ворон.

Вот вы замечали, что поздней осенью вороны особенно бросаются в глаза? Такое ощущение, что они все где-то массово прячутся в ожидании холодов, а потом вырываются на волю и удручают всех своим заунывным карканьем.

– Есть в этой осенней тоске что-то есенинское, – пробормотала я, смирившись с тем, что собеседник мне попался так себе.

И тут снова испытала странное чувство: словно мне в затылок пристально смотрит чей-то настойчивый взгляд.

Когда мы сворачивали за угол, мне даже показалось, что мужская фигура в чем-то черном торопливо нырнула в приоткрытый подъезд перпендикулярно стоящего дома.

Я хотела обдумать эту мысль, но тут в наш двор величественно вплыл «Мерседес» папы № 2. Не могу передать, как сильно я обрадовалась возможности спровадить Колю. Практически впихнув его в очень кстати подошедший автобус, я метнулась назад, к машине отца. Открыв дверцу машины, он о чем-то озадаченно размышлял. Видимо, юбилейная мозгомойка у папы № 1 не давала ему покоя.

Я же стала наблюдать за тем подъездом, где скрылась вышеупомянутая фигура. И буквально через минуту, воровато озираясь, из подъезда выскользнул забавный тип. Теперь я могла рассмотреть его получше: в стеганом плаще и кепке, надвинутой по самые глаза. Он вертел по сторонам головой, словно пытаясь понять, в какую сторону я ушла.

– Это что еще за чудо-юдо? – поведала я папе об образовавшемся хвосте. Тот решил, что это очередной кавалер.

– Почему, в самом деле, паренек не мог до смерти влюбиться в тебя с первого взгляда и теперь следовать за тобой по пятам, из робости не решаясь сделать первый шаг?

– Что-то последнее время многовато странных типов вокруг меня. Один другого гаже. – Тут плащ заметался, выскочил на середину двора, и я его узнала.

– Ба, да это же тот тип, с которым я столкнулась возле работы!

Папа оживился. Дескать, я же говорил, еще один зятек…

– Правда, этот плащ как-то не очень ему идет. Не удивлюсь, если под плащом у него ничего нет. Знаешь, доча, есть такие нехорошие дяди…

– Папа, мне уже не десять лет. И вообще. Это Сева Ан.

Пришлось поведать папе про этого кренделя.

– Он в страховой работает. Мы сейчас там страховались. Славик рекомендовал его как толкового специалиста. Да я и видела его всего раз.

– А в душу запала! – горячо возразил папа. – Доча, знаешь, как мужики описывают знакомство со своей женой? «Когда я впервые увидел ее, понял, что она – та самая единственная…» Ну, песня же? А девушки?

– А что девушки?

– «Когда я впервые увидела его, подумала, что за дебил, а потом как-то закрутилось…» – перекривлял папа № 2 воображаемых девушек.

– Да ну?

– Не веришь, спроси у мамули, – хмыкнул отец, подруливая к своему бывшему ресторану на соседней улице. – Так что ты не руби с плеча. Присмотрись к этому, как его… Ну, мамуля рассказывала… Коле? Или вот хоть к этому пухляку в пальто. Не беда, что толстоват. Пока толстый сохнет – худой сдохнет.

– Он хамло. А Коля ваш постоянно прикармливает голубей семечками. Ворон зазывает. Тоже мне орнитолог. Соседи злятся. Он что, рос в птичьей изоляции?

– Ну, всяко бывает… А вообще, на бесптичье и жопа – соловей.

– Ты намекаешь, что мне уже поздно перебирать? – обиделась я и в отместку принялась пытать папу на предмет его отношения к сгоревшему Вадиму. Сейчас мы были одни и могли побеседовать без обиняков.

– Конечно, я не думаю, что ты мог дать кому-то такую команду. Но вдруг кто-то из твоих ребят хотел проявить себя, занялся самодеятельностью?

Тема папе очень не понравилась, и он попытался возмутиться:

– Ты что, доча? Я же в политику иду, а туда берут только чистых душой. Я же три года по совету философа в прорубь на Крещение нырял, грехи смывал. Да из-за какого-то поганого метра папа бы даже не пукнул. А чтобы так подставиться… Тем более к тому времени мы заборчик уже перенесли, хотя и нажили себе новый геморрой. То есть скелет.

Под эти разговоры мы уже подошли ко входу. И тут меня снова поджидал сюрприз: страховой работник в плаще по имени Сева каким-то образом оказался здесь раньше нас. Видимо, проследил за машиной и ринулся напрямую к ресторану, пока мы стояли на светофоре. Решил, что меня подвозит водитель, и теперь очень удивился, что я иду в ресторан не одна.

– А ты говоришь, бесптичье, – дернула я папу за рукав.

Папа придирчиво рассмотрел рыжего с ног до головы, обошел сзади и вдруг грозно спросил:

– Фамилия?

– Ан его фамилия, я же говорила!

Сам Ан пребывал от папы в легком шоке, но пытался делать надменное лицо. А я разозлилась, вспомнив, как он обозвал меня надменной, и припечатала:

– Я запомнила, потому как Славик хихикал, что в школе нашего страховщика дразнили.

– Надо думать, – хмыкнул папа. – Небось, добавляли к фамилии окончание «ус». – Родственники за границей имеются?

– Нет, – почти прошептал тот севшим от волнения голосом.

– А вот мне кажется, что у тебя кто-то есть в Израиле.

– Так это… бабка с дедом. Но они – на исторической родине. Для них тут заграница.

– Курица не птица, Москва не заграница, – назидательно изрек папа, увлекшись темой птичьего поголовья.

– Мы же не в Москве… – пустил петуха Сева. Нет, определенно, голос здоровяка совсем не вязался с его крупным телом, создавая едва ощутимый дискомфорт.

– Ты мне еще тут поумничай.

Определенно, папа действовал на моих знакомых как удав на кроликов.

– Можно прыгнуть выше своей головы, но выше своей жопы не прыгнешь, – зачем-то погрозил папа Ану пальцем, на что тот побледнел еще больше, а мне внезапно стало смешно.

– Папа, что-то у тебя последнее время во всех афоризмах фигурирует жопа. Тебя это не настораживает?

– Еще как настораживает. Только что поделаешь: если в жизни полная жопа, то и в речи… Ну, ты поняла. Ладно, Ан, сегодня папа добрый. Папа угощает. Пошли с нами обедать. Любишь грузинскую кухню, да? Сдается мне, ты из тех, кто хинкали с хвостиком ест?

К концу обеда Сева и папа, досыта наевшись хинкали, пообмякли. И даже разговорились, вспомнили общих знакомых. Папу живо интересовали суммы страховок его конкурентов. А Сева твердил, что режим страховой тайны предусматривает ограничение доступа к информации о счетах, финансовом состоянии и операциях клиента.

– Но случаи у нас бывают презабавнейшие, – решил сменить тему повеселевший женишок. – Дама одна застраховала свою, не к столу будет сказано, попу и прямо у нас в холле на кактус присела.

– И сколько ей за ежика отвалили? – веселился папа, стуча себя по коленкам, а Сева захихикал:

– Ежик пошел по цене слона. А еще один чудак каждый год страховал у нас тещу, но та и не думала умирать. Он плюнул и страховку не продлил, а она возьми да и умри на следующий же день.

– Надо Курочкину передать, вдруг он тоже тещу страхует, – буркнула я, а довольный Сева продолжал:

– Или вот еще случай: недавно один весьма состоятельный человек страховал дом, а я ему посоветовал застраховать еще и себя. Так он обрадовался и сказал, что я его очень выручил. Он голову сломал над подарком даме сердца, а тут такая идея – подарить страховку ее жизни.

Сева, кажется, очень гордился своей смекалкой, а вот папа идею не оценил.

– В мое время женщинам дарили брильянты. В крайнем случае – детей. А сейчас взяли моду, – недовольно покривился папа № 2. – Хорошо, что моя курица не слышит, а то бы сейчас все уши прожужжала. У нее как раз днюха скоро.

В общем, болтали мы весьма мило, обед вполне удался, и домой я возвращалась в приподнятом настроении. Сева галантно вызвался меня проводить, и папа дал ему милостивое разрешение. Так что от подъезда я ушла с одним кавалером, а вернулась с другим. И поняла, что это не ускользнуло от бдительного ока соседа Кеши: шторка на его кухонном окне, как всегда, заходила туда-сюда.

Возле порога родной квартиры меня поджидал сюрприз: еще с лестницы, пока на площадке не вспыхнул свет, мне померещилось что-то необычное. Сердце замерло, но почти сразу же снова застучало в обычном ритме. То, что я поначалу приняла за притаившегося в присядке человека, оказалось огромным букетом цветов. В изящной круглой коробке, перевязанной лентой.

– Ромашки? – пробормотала я, пытаясь рассмотреть цветы.

«Белые ромашки в белом январе», – захотелось запеть мне, но из соседней двери как раз показался сосед. Он не любил самодеятельность и всегда стучал в стену, если мне приходила охота попеть в душе. Решив его не травмировать, я быстро загородила обзор собой и поспешила затолкать коробку в квартиру.