Ярость

– А тебе зачем? – с подозрением спросил он.

– Видишь? – показал я на площадку. – Это – дрова.

– Дрова, ага. Но не дадут ломать-то. Ругаться будут.

– Будут. Для этого и нужна твоя Нинка. Ты сможешь найти ещё мужиков с инструментом?

– Ну-у, да-а… – не очень уверенно протянул он.

– Найди, пожалуйста. И начинайте ломать, иначе другие подсуетятся. Мне надо отъехать на часок, но вы за идею отложите мне дров. С меня литр, – поспешил я пообещать, пока он не начал возмущаться.

– О! – мгновенно ободрился Толик. – Это всё меняет. Сделаем, Санёк.

– Сева, – поправил я его.

– А, да, точно! А ты, это, насчёт литра – не кинешь?

– За ним и поехал, – похлопал я по сиденью велосипеда.

Мы пожали друг другу руки, и я потащился через плохо почищенный двор к дороге. Идея, конечно, была так себе, но ничего другого я придумать не смог. Оставалось надеяться, что алкаш не подведёт.

На дорогах ничего не изменилось – повсюду стояли машины, кто-то ещё пытался завестись, но в основном люди сидели внутри или пританцовывали вокруг. Однако народу явно поубавилось. Видимо, многие всё же решили идти домой пешком. Часто видел аварии, в основном, когда один догнал другого. Кто-то плюнул на все правила и ушёл, а кто-то всё ещё надеялся на чудо. Я как раз проехал мимо двух таких. Повреждения-то из серии «помял бампер», но нет, порешать миром не вышло у людей. Более разумный (или более замёрзший) предлагал другому просто разойтись краями. Причём это был водитель передней машины, но виновник аварии наотрез отказывался покидать место ДТП. Улицу оглашали вопли «Страховка!», «Один бампер под сотку!» и «Я не хочу лишаться прав из-за тебя!». Интересно, как долго он собрался ждать гаишников? Бывают же дятлы!

Я проскочил мимо крикунов, однако метров через сто пришлось спешиться и перетаскивать велик через затор. Дальше было более-менее свободно, но только начал разгоняться, как почувствовал сильную боль в щиколотке. Это было настолько неожиданно, что я потерял управление и едва не упал. Оказалось, что меня цапнула какая-то собачонка. Мелкая тварь в нелепой клетчатой пижамке, из той породы, что выведены исключительно для ношения на руках хозяев. Которых, к слову, нигде поблизости не наблюдалось. Не знаю, чем я ей не понравился, но она попыталась вцепиться ещё раз. Я не стал церемониться и отвесил сучонке хорошего пинка. Внезапно из-за стоявшей у обочины машины вынырнула ещё одна собаченция, на сей раз приличного размера дворняга. Глухо зарычав, она вцепилась в шавку и принялась трепать её, как тот Тузик грелку. Несчастная собачка даже пискнуть не успела.

– Охуеть! – шокированно пробормотал я, забираясь в седло.

Интересно, как быстро мы начнём вцепляться друг другу в глотки?

Это маленькое происшествие вылетело из головы, когда я увидел, как из небольшого магазинчика выходят два мужика с полными пакетами еды. Сердце радостно забилось, я подрулил к палатке и заглянул внутрь. Полумрак едва разгоняли две керосиновые лампы вкупе с несколькими свечами, расставленными тут и там. И ни одного покупателя! Я закатил велосипед внутрь и подошёл к витринам. Обычный ларёк-переросток, где овощи-фрукты соседствовали с минералкой, макаронами, чаем и кондитеркой.

– Цену нэмного поднял, уважаемый, – сообщил продавец – немолодой уже кавказец. Наверняка он же и владелец точки. – Свэт нэ знаю, кагда будит – нэ будит. Так хоть что-то людям покушать можно купить.

То, что, по мнению кавказца, было «немного», вылилось раза в два, по моим прикидкам. Он даже ценники успел переписать, причём всё кратно полтиннику – 50 рублей, 100, 200 и выше. Свои финансовые возможности я прикинул ещё перед выездом – порядка ста тысяч, считая заначку дома. Эту сумму и взял из «чёрных» денег, с намерением, разумеется, вложить потом. И сейчас порадовался такому решению, поскольку мог набить хоть целый рюкзак.

– Воду вазми, воду всэ бэрут, мало остался, – посоветовал торгаш, видимо решив, что я раздумываю над покупками. – Ролтон-шмолтон вот пака есть. Тущёнка.

«А ведь дело предлагает!» – отметил я с некоторым удивлением. Вместо того чтобы всякий залежалый хлам сбагрить, заботится о покупателе. Вскоре мой рюкзак изрядно потяжелел. Взял воды, чаю в пакетиках, кофе, лапши быстрого приготовления, плавленого сыру, крекеров, немного хлеба, ну и тушёнки, куда же без неё. В основном ориентировался на продукты, которые не надо варить, поэтому крупы и прочую бакалею брать не стал. К сожалению, в магазине не оказалось колбасы, пришлось довольствоваться консервированной ветчиной. Не забыл и про сладкое, потратив часть денег на шоколад и печенье.

– Нэ куриш, брат? – спросил продавец уже на выходе. – Сигарэты не нада?

Я не курил. Марина баловалась иногда после секса, но это не тот случай. Насколько помнил, курил бывший тесть, Александр Иванович, а вот Рома, муж Светланы, тоже вёл здоровый образ жизни. Впрочем, заботиться о бывших родственниках я в любом случае не собирался. Но подумал – если водка снова может стать альтернативной валютой, то и сигареты вполне сгодятся для бартерных сделок. Снова полез за бумажником.

– Зажигалка нужен? – продолжал наставлять меня кавказец на путь истинный.

– Нужен, ещё как нужен!

По-хорошему не мешало бы ещё кое-чего прикупить, да баул уже был забит под завязку. Эх, жаль, багажника на велике нет. Однако торговцу он и в таком виде приглянулся:

– Какой вэласипэд у тэбя. Нэ продашь? Хароший цена дам. Или паменяем на что хочешь.

– Не, брат, самому нужен.

– Ну, сматри, – без всякой обиды отреагировал он на отказ. – Удачи тэбе, брат.

– Ага, и тебе тоже.

Крутить педали стало значительно тяжелее, но я был доволен – хоть одну проблему решил.

Дома всё проклял, пока поднимался на седьмой этаж. Ноги аж тряслись – отвык от подобных нагрузок. Пришлось дать мышцам небольшой отдых, заодно обработал место укуса – мелкая скотина прокусила-таки штанину. Вроде не сильно, но до крови. Промыл ранку водкой, да заклеил пластырем. Оставалось надеяться, что не подцепил бешенство. Хотя шавка явно домашняя, это барбоса надо было бояться.

На обратном пути хотел снова заскочить в тот магазинчик, специально для этого сумку захватил. Но затариться уже не вышло – внутри оказалось битком народу, слышались недовольные выкрики типа: «Ты не один здесь!» или «Э, але! Чё вы ему всю воду отдали, мы тут тоже, между прочим, с детьми!» Вздохнув, я оттолкнулся от поребрика и вновь налёг на педали.

Глава 3

Во дворе тёщиного дома горели костры. От спортивной площадки почти ничего не осталось. Мало того, предприимчивые жители свалили несколько деревьев, что было, конечно, глупостью, так как сырая древесина давала только дым. Стоял гомон, слышался смех, густо пахло шашлыком и домашней стряпнёй, между островками огня бегали дети. Я попытался отыскать взглядом «своих» алкашей, но те оказались более внимательными.

– Саня! – Толик уже принял на грудь, глаза под сбитой набок вязаной шапчонкой осоловели. – А мы думали, ты уже всё. Катька твои дрова чуть не продала. А я говорю – погодь! Человек сказал придёт, значит придёт.

– Пришёл, пришёл, – пробормотал я. Напоминать Толику, как меня зовут было уже бессмысленно, всё равно не запомнит. Я расстегнул боковой карман на рюкзаке и достал заветный пузырь, за ним и второй.

– О, это дело! – восхитился алкоголик, разглядев этикетки.

После чего с откровенным уважением пожал мне руку и указал на кучу досок рядом с костром:

– Вона твои дровишки. – Он многозначительно качнул на ладони бутылку: – Ты сам как, по маленькой:

– Не, меня дети ждут. Вы приглядите за дровами ещё немного, ладно? Я скоро спущусь.

– Не вопрос, Саня! – заверил забулдыга. – Катька всё равно снег топит пока. И, это… – он ухватил меня за рукав, – ты, если что… ну, там, мало ли… в общем, обращайся…

За недосказанностью скрывалось, что за такие подгоны он готов на многое.  Я искренне пообещал:

– Обязательно.

Я очень надеялся, что домой вернулся хоть кто-то из взрослых, мне бы даже помощь Аньки не помешала. На бывшую тёщу надежды мало – магнитная буря явно усилилась, потому что даже меня, несклонного к гипертонии, вымотали постоянные приступы головной боли. Что уж говорить про страдающую давлением пожилую женщину. К сожалению, чаяния не оправдались – в прихожей меня встретили только дети, весьма недовольные моим долгим отсутствием.

– Как бабушка? – спросил я у дочери, скинув на пол рюкзак и разминая уставшую спину.

– Она спит, – опередил с ответом Артём, для которого соревнование с двоюродной сестрой было чуть не главным смыслом жизни.

– Спит? Это хорошо. Вы нашли свечи? – вспомнил я про своё поручение.

В квартире было заметно темнее, чем на улице.

– Не-а, – протянула Поля. – Мы начали искать, а бабушка нам говорит – нечего лазать!

– Вы бы сказали, что это я поручил, – пробормотал я несколько раздражённым тоном.

Чёртова старуха! Словно я деньги велел искать или фамильное серебро. Из дома я захватил всего три декоративные свечки, плюс несколько купил сегодня. Этого хватит от силы на пару-тройку вечеров, а дальше как?

– Ладно, пить хотите? – спросил я у притихшей детворы.

– Да, очень! Мы уже давно всё выпили!

– Хорошо, сейчас.

Покопавшись в недрах рюкзака, вытащил пакетики с соком.

– Пейте, только осторожно – он очень холодный.

Глупое предостережение, конечно – меня уже никто не слушал.

Время поджимало, нужно было идти вниз, разогревать еду и вскипятить воды впрок. Но сначала я решил проведать бывшую тёщу – вдруг она выспалась и ей хоть немного полегчало. Заодно узнал бы, где тут что лежит. Приоткрыл дверь в комнату:

– Алевтина Георгиевна. – Затем повторил уже громче: – Алевтина Георгиевна, извините…

В сгустившемся полумраке я различал только белое лицо и свесившуюся с дивана руку. Прислушался – ни звука, ни движения. Крепко заснула, однако. Сделал пару шагов и сразу почувствовал запах. Воняло лекарствами и ещё чем-то неприятным.

– Бабуль! – Бесцеремонный внук прошмыгнул вперёд и уже тряс её за кисть: – Бабуль проснись, а!

К нему присоединилась Полинка, теребя женщину за плечо. Что-то было не так. Георгиевна не просыпалась, и этот запах… Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе.

– Так, дети, вышли из комнаты!

– Но мы только… – попыталась возразить дочка.

– Вышли. Из. Комнаты!

Закрыв за детьми дверь, я замер, мысленно вознося молитвы всем богам, чтобы мои опасения не подтвердились. Осторожно приблизился к дивану. Вонь здесь сконцентрировалась сильнее. Сомнений не оставалось – пахло мочой. Может быть, конечно, тёще просто стало настолько плохо, что она не смогла даже встать… Я замер и вновь прислушался – дыхания не слышно. Грудь женщины под пледом не поднималась. Осторожно вдохнув, я потряс её за плечо. Никакой реакции. Преодолев нахлынувшую брезгливость, прикоснулся к запястью. Кожа оказалась холодной, и я тут же отдёрнул руку. По спине промчался рой мурашек. Рванувшись к окну, распахнул форточку и несколько раз жадно вдохнул свежего воздуха. Затем, совершив над собой очередное усилие, снова попробовал нащупать у Алевтины пульс. Безрезультатно. Попытался вспомнить, как ещё можно проверить, жив человек или нет? Зеркало! Если поднести зеркало к носу, на нём появится конденсат от дыхания. Только вот в комнате почти ни черта не видно! Да и нет его, дыхания, однозначно нет. И запах мочи… Вашу ж мать!

Не скажу, что это был первый покойник в моей жизни, но в подобную ситуацию я ещё не попадал. Накатила лёгкая паника. Не считая факта смерти, трагичного самого по себе – всё же она была доброй женщиной, хоть и тёщей, – у меня на руках оказались двое детей и мертвец. И никакой возможности вызвать врачей или труповозку! Первой мыслью было отвести спингрызов к себе. С другой стороны – в любой момент могут объявиться мамаши, не будут же они до ночи сидеть на работе. Что делать? Забрать детей, оставить записку и… Огонь! Горячую еду и воду можно была организовать только здесь – у меня во дворе нет никаких спортивных площадок. От растерянности и злости я обругал покойницу, словно она нарочно умерла в столь неподходящий момент. И некстати подумал, что труп скоро начнёт вонять.

– Папа, – в комнату заглянула Полинка.

– Поль, закрой дверь!

– Но я только…

– Я что сказал!

Нужно было принимать решение. От запаха можно открыть балкон, правда, в этом случае квартира быстро выстынет. Я потрогал батареи и убедился, что тепло тоже отключили. Вот и ещё одна проблема – как жить в холодной квартире. Но об этом будем думать потом. Оставив распахнутой форточку, я аккуратно прикрыл лицо Алевтины Георгиевны пледом, однако прикоснуться к её руке так и не смог. Детям объяснил, что бабушка плохо себя чувствует, спит, и её беспокоить нельзя. Осталось их одеть и срочно бежать во двор, пока мои дрова не сожгли.

В процессе сборов выяснилось, что мелкие поросята совершенно не хотят есть. Пока я только собирался накормить их, они решили эту проблему сами. Правда, в холодильнике значительно уменьшились запасы колбасы и сыра, а хлеба и вовсе осталось пара кусочков. Но не ругать же их за это. И всё равно надо было согреть воды и натопить снега для «технических нужд». По счастью, в кухонном шкафчике нашёлся ещё один термос, в дополнение к тому, что я взял из дома.

Народу на улице прибавилось, но в наступивших сумерках все старались кучковаться у костров. Явно усилившийся мороз тоже подталкивал людей ближе к огню. Наше появление вызвало лёгкое недовольство, мол, и так дров нету, но Катька на правах старшей пресекла возмущение, объяснив, что это «ихние» доски сейчас будут жечь. Отметил, что костёр сложили по уму – мужики притащили кирпичей, из которых соорудили две надёжных подпорки. На них легко мог встать бак или большая кастрюля, при этом пламя внизу можно было немного регулировать. А я похвалил себя за предусмотрительно захваченную из дома решётку для гриля – на ней свободно уместились две наших кастрюльки с водой.

Разговоры вокруг сводились, разумеется, к текущей ситуации, и я ничуть не удивился количеству теорий о причинах случившегося. Самой популярной была версия о неудачных испытаниях военными нового оружия. Следующее место занимала авария на Ленинградской АЭС2 – «второй Чернобыль, только хуже». Кто-то говорил о диверсии, кто-то даже о попытке государственного переворота – ведь президент как раз накануне улетел в Шанхай, на какой-то очередной саммит. Не обошлось без происков американцев и проклятущих бандеровцев. Версия о магнитной буре тоже звучала, но её сочли слишком невероятной. Хотя многие жаловались на самочувствие и упоминали родственников, «лежащих пластом».

У нас тоже была такая родственница, и оттого, что пока мы тут греемся у огня, в комнате остывает её труп, мне было очень не по себе. Даже есть не хотелось совершенно. Именно из-за подавленного состояния я и не стал вступать в полемику, хотя сам был твёрдо убеждён – дело в сильнейшем электромагнитном импульсе, посланным нам Солнцем. Что интересно, многие периодически доставали из карманов свои телефоны и проверяли, не «ожил» ли? Да что многие, я сам по меньшей мере дважды пытался включить свой гаджет. Ну а вдруг?

Бывшая родня прибыла в тот момент, когда дети притащили очередную порцию снега на топку. Полинка, первая приметившая мать, радостно закричала, Артём подхватился, разглядев Свету, и оба кинулись к ним в объятия. Я же, замешкавшись с кастрюлями, не сразу обратил внимание на высокого парня, маячившего позади женщин. Помоложе меня, возможно даже моложе моей бывшей, или её ровесник. Лицо показалось смутно знакомым, но я поначалу не понял, почему это все так резко напряглись, даже дочурка. Да, я больше не входил в семью и как бы не должен здесь находиться, но и ситуация-то не совсем рядовая.

– Сев, это Андрей, – нарушала Марина неловкое молчание, представляя мне незнакомца. – Андрей, это… в общем, вы оба поняли.

Тут в мозгу у меня словно что-то щёлкнуло, и всё встало на свои места. Андрей Кузнецов, новый бойфренд бывшей! Я время от времени захаживал на её странички в соцсетях и по ряду признаков определил, что пару месяцев назад у неё появился очередной ухажёр. Сукин сын, так вот ты какой вживую. Тут как тут, нарисовался, хер сотрёшь!

Бой мать его френд тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке. Руки мы, не сговариваясь, друг другу не протянули. Не знаю, как он, но я мгновенно прикинул его физические кондиции, на случай если (или когда) придётся драться. Выше меня, даже выше Марины, а в ней метр восемьдесят. Но худощавый. Под одеждой мышц особо не видно, конечно, однако я решил, что ушатаю его.

В какой-то момент все отвели глаза – я, Марина и этот хрен с горы. Не то чтобы я выслеживал её мужиков или строил какие-то планы насчёт воссоединения – ничего такого. Но у меня появилось стойкое ощущение, что мы с Андрюшей испытывали сейчас острые приступ ревности – он к прошлому его женщины, я – к настоящему своей бывшей. Сама же виновница событий тоже явно не пребывала в восторге, что самцы пересеклись. Однако все они не знали главного, а я всё тянул и тянул.

– А где Аня? Сев, Аня пришла? А Рома, мама? – зачастила вопросами Светлана, пытаясь заодно разрядить неловкую ситуацию.

– Аня не пришла, – ответил я. – Рома тоже. Мама…

Момент наступил. Я набрал в грудь побольше воздуха.

– Бабушка спит! – опередил меня Тёма. – Она плохо себя чувствовала, а сейчас спит.

– Ой, пойдёмте тогда домой! – засуетилась Света. – Мы так устали! Ты не представляешь, сколько пешком шли.

– Погодите… – я снова замялся. – Э-э, Андрей, возьми-ка детей и поглядите, что там с водой. А мне надо девчонкам кой-чего сказать.

Но этот дятел, вместо того, чтобы спокойно отойти, уставился на Марину, словно ожидая команды. Та тоже замялась, не зная, как себя вести.

– Сев, может, дома поговорим? – Светка уже начала пританцовывать.

– Марин, скажи ему, чтобы отвёл детей! – прорычал я, потому что мне всё надоело.

Если бы не дочь, давно бы плюнул на весь политес и выложил бы как есть, а там пусть разбираются.

– Слышь, я, вообще-то, тут стою! Если хочешь что-то сказать, говори мне, – взъелся Андрюша.

Ох ты, ох ты, какие мы горячие!

– Бля! – Тормоза меня уже не держали. – Что тебе непонятно? Если прошу отвести детей, значит, нужно сказать что-то, не предназначенное для их ушей! Это слишком сложно для тебя?

– Сева! Ты нарочно это делаешь? – перешла в атаку бывшая. – Если забыл, то я напомню: мы – в разводе. Не нравятся мои знакомые? Твои проблемы!

– Да ёпт, при чём тут это! Мне вообще похеру, с кем ты трах… с кем встречаешься! Сука, вы можете понять, что есть вещи, которые дети не должны слышать?!

– Да что случилось-то? – вмешалась её сестра, пока Марина вполголоса уговаривала своего ревнивого дружка успокоиться.

Тот явно готов был выяснить всё прямо сейчас и, откровенно говоря, я бы не возражал. Сбросил бы, так сказать, напряжение последних часов. Если бы не одно важное но.

– Я… в общем, зашёл чисто Полинку проведать, – зачем-то начал я издалека, когда детей всё-таки отвели в сторонку. – А тут такое, и воды нет, и электричества. Думаю, надо хоть на костре, что ли… Я привёз её вещи. И еды купил, удалось…

– Ты за этим просил его отойти? – раздражённо фыркнула Марина.

Я понял, что дальше оттягивать невозможно.

– Нет, не за этим. В общем, насчёт мамы… – Смотреть в глаза не получалось.

– Господи, что? – ахнула Марина, прижимая ладони к губам, как всегда делала, когда боялась услышать что-то неприятное.

– Мне очень жаль, но…

– Да говори уже! – выкрикнула её сестра.

Набрав полную грудь воздуха, я вывалил:

– Она умерла. Мне жаль. Правда жаль.

Глава 4

Небо полыхало. Картина была поистине завораживающей, величественной в своей дикой, природной мощи. Но по-настоящему проникнуться ею мешали обстоятельства. Сполохи белого северного сияния превратили ночь в день, и я, разумеется, был далеко не единственным, кто припал к окну. Но если у кого-то это явление вызвало восторг или благоговейный трепет, то я смотрел на сияние почти без эмоций. Треволнения сегодняшнего бесконечно длинного дня, чисто физическая усталость и непроходящая тяжесть в затылке загнали меня в такую глубокую прострации, что мне было уже плевать, что там творится на небесах.

Сёстры так ничего и не решили – что делать с мамой, вернее, с её телом. Уходить ли им из квартиры, и если уходить, то куда? К их горю примешивалась тревога за оставшихся родных – неизвестно, что с отцом и с Романом. Бывший тесть – мужик ещё крепкий – служил в какой-то конторе охранником-вахтёром. Его смена закончилась в семь вечера, и всех мучил вопрос – пошёл ли он домой или остался на объекте до утра? Та же история с Ромой. Тот трудился мастером в цеху по производству мебели и уже давно должен был вернуться, даже если дождался конца рабочего дня. Хорошо Анька прибежала от подруги.

В магнитную бурю никто не верил. И уж тем более не допускал, что это явление мирового масштаба. Неудачные испытания военными нового оружия – вот какой была преобладающая версия, остальные уже и не рассматривались. Даже сполохи в небе никого не убедили – все ждали, что вот-вот дадут свет, снова заработает телевидение, и всё встанет на свои места. Посему нет смысла дёргаться, паниковать и «затариваться на все деньги гречкой», как язвительно высказалась Светка.

Не верили и насчёт сгоревшей электроники. Я презрительно отзывался о девице, которая считала, что её айфон просто отключился, но оказалось, что так думали практически все. Гаджеты внезапно «глюканули», резко разрядились до нуля, но если их поставить на зарядку, они оживут. А телевизоры и прочая бытовая электроника и вовсе не пострадала. В какой-то момент я и сам усомнился в собственной теории, потому что, мало знал обо всех этих излучениях. Случалось же такое, что батарея телефона садилась очень быстро. Так почему бы для разнообразия не разрядиться моментально? Хотя в глубине души я считал себя правым. Ничего не разрядилось, нечего заниматься самообманом! Чёртово солнечное цунами выжгло всё нахрен, вот что произошло. Но у меня не было никаких доказательств моей версии, а спорить не осталось ни сил, ни желания.

Детям так и не сообщили, что случилось с бабушкой, и они сидели в комнате как мышки, не понимая, почему мамы плачут. А я снова оказался в подвешенном состоянии: домой не уйти – вдруг понадобится моя помощь с дочкой. И вообще, ещё один мужик пригодится. В то же время чувствовал себя абсолютно лишним и никому не нужным. Поэтому так и стоял, вперив невидящий взор в окно на кухне – единственном месте, где мог побыть в одиночестве.

Спустя какое-то время я заметил чёрный столб дыма. Горело не очень далеко. Видимо, последние этажи высотки, раз дым так хорошо видно за девятиэтажками. Серо-чёрные клубы зловеще подсвечивались снизу красным. Вот ещё одна опасность, о которой никто не задумался: в квартирах становилось холодно – я сам уже готов надеть куртку, а ботинки не снимал, как пришёл. Наверняка люди будут пытаться либо организовать самодельную печку, либо разожгут костёр на балконе, чтобы элементарно согреть воды. А ведь случись пожар – его нечем будет тушить. И некому – ни одна машина не приедет. Никто не будет спасать людей из горящих зданий, никто не окажет помощь надышавшимся угарным газом. Любое ЧП лишь усилит коллапс, и он будет множиться в геометрической прогрессии. Именно об этом писал блогер в той статейке. Но его никто не воспринял всерьёз.

Впрочем, в отношении тепла и прочих удобств девчонка повезло. У родителей была дача, вернее, полноценный дом на две семьи, двухэтажный, кирпичный, с двумя отдельными входами. Планировалось, что в нём будет жить Марина, но она решила съехать к мужу, коим на тот момент являлся я. В коттедже наверняка тоже нет электричества, зато есть газ в газгольдере3, скважина, генератор и отопительный котёл. Что означало, ни много ни мало, тепло, горячую еду и воду. Правда, насос и генератор могли вырубиться, но газ – это огромный плюс. И вполне возможно, что бывший тесть уже там, сидит и волнуется за родственников. Но выяснить это можно было только завтра – в ночь, разумеется, туда никто не пойдёт.

То были мои мысли. Что думали сёстры – я не знал. Горе отодвинуло на задний план все прочие проблемы. Только решать их всё равно придётся. И для начала неплохо бы хотя бы обсудить. Громкий вздох за спиной едва не заставил подскочить на месте. Но это был всего лишь Андрюша.