скачать книгу бесплатно
Услышав это, следом улыбнулся и Джерум.
– Кворак, говоришь? Ну и ну… Я слышал, что киельэшау родом с архипелага Ной Клунг, как тебя угораздило оказаться там?
– Я и сам не знаю. – отрезал Тирэль. – Не поверите, но я ни разу не видел эти далёкие земли… Меня вырастил норд.
– Хм-м… – задумался. – Весьма необычно. Знаешь что про сородичей своих? Я не против послушать историю появления столь необычного и волевого, подобно северянам, народа. Он мне довольно далёк, ты уже прости.
– Хорошо. Но мне известно не больше остальных. – глубоко вздохнул, пытаясь подобрать слова. – Всё началось после того, как Эльф-праотец сотворил Первоэльфийку. Шли годы, но любовь к своему творению не смогла продлиться вечно, он полюбил творение эфира – нордлинга. По крайней мере – так принято говорить. Именно от их союза и, как оказалось позже, бесчестного вмешательства в жизнь девушки владыки преображения, – Арлака Локирона, осквернённое чрево породило наш пепельного цвета народ. Киельэшау, под предводительством одной из рода Ара-Абаль, долгие столетия воевали с призирающими их жителями Тау'Элунора…
Около получаса спустя, окончив диалог, герои направились под верхнюю палубу в матросскую каюту, – кубрик, что заполонила добрая часть отдыхающих от рутины моряков. Они разлеглись на растянутых гамаках. Нужно как следует отдохнуть, поскольку до архипелага очень далеко, ведь даже до ближайшего клочка суши, острова Свободы, что на пересечении трёх морей, оставалось порядка четырёх сотен морских миль, что уж говорить до Эльфграда. Путь, в лучшем случае, должен был занять под две недели, в худшем же – в разы больше.
***
Глава III: Ступив волнами Ерависса во власть Великоэльфиса
Ерависское море, столь любимое пиратами, с давних времён не перестаёт приманивать ярким светом маяков в свои воды искателей удачи и по сей день. Оно – сердце и сосредоточение морской торговли всего Водамина и родина самых коварных корсаров и жестоких каперов.
– выдержка из книги „Ужасы Ерависского моря“
Тирэльзар проснулся. Кубрик еле освещался парой висящих до невозможности тусклых светильников. Всё ещё угрюмая стояла ночь. Поднявшись с пола, волшебник направился к Джеруму, который спал неподалёку.
– Эй! Джерум!
Волшебник подтолкнул спящего на полу норда. Сразу же схватившись за рукоять скимитара, он оглядел пространство вокруг, а затем, убрав руку с меча, выдохнул и протёр сонные глаза.
– Случилось что? – спросонья спросил он.
– Нет, но нам нужно найти Соломона. Проверить, где он.
– Забавно, что ты так волнуешься о нём. – оперевшись на руку, Таро поднялся. – Ну давай… Пошли, проверим.
Он последовал за волшебником. Поднявшись по лестнице наверх, они приоткрыли люк и оказались около грот-мачты. Все паруса были спущены, корабль, разрубая и перебирая волны, лихо шёл на попутном ветре. Матросы, изредка запевая шантийские байки, спешно выполняли свои обязанности, а юнги, что так мечтали ими стать, без устали драили верхнюю палубу. Несколько человек полезли по канатам фок-мачты наверх, а кто-то аккуратно поправлял кофель-нагель или занимался рутинными авральными работами. Мачты широкие в диаметре, но более двух обхватов.
«Думаю, они могут быть в главной комнате или… как её там называют моряки». – предположил эльф.
На квартердеке капитана Кингарда или же Раль’Аранея не виднелось, волшебник оглядел отсюда. За строгим позолоченным штурвалом стоял старший помощник в столь же пышном, подобно Оуэнну Джитуа, наряде, но уже зеленоватого оттенка. Квартирмейстер, державшийся за периллу, был по правую от него руку. Одежда его тоже богата и строга, сродни капитану. Герои, аккуратно обойдя большой, служащий для поднятия особо тяжёлых грузов, кабестан, направились в каюту капитана. Она красовалась под малой каютой и квартердеком. Открыв широкие двойные двери, Тирэльзар первым вошёл внутрь. Он сделал несколько шагов по узкому коридору и, отодвинув рукой чёрный занавес, а следом спустившись на три ступени вниз, уверенно встал на пол каюты. Соломон действительно оказался здесь.
– Вот ты где. – протиснувшись через Тира, с не очень довольным выражением лица проговорил Джерум.
– Я заходил к вам – вы спали. – спокойно ответил бедуин.
Соломон Раль’Араней улыбнулся. Он сидел за массивным, сплошь забросанным картами, бумагами и золотом, столом. Сидел прямо напротив элегантно закинувшего на него ноги капитана. В каюте был ещё один: у стены слева, за Кингардом, на развёрнутом спинкой вперёд таком же дорогом стуле, коротал время один из его команды. То был штурман. Член команды, исключительно знающий основы навигации, отлично умеющий пользоваться картами и астрономическими приборами. Он прекрасно понимал на практике приёмы лоции, а также, непосредственно, составлял и прокладывал весь маршрут от и до. Без опытного навигатора, любый корабль далеко бы не уплыл, разбившись на рифах или заплутав где-то в океане, в ожидании голодной смерти. Одет он скромнее: мешковатые штаны, а также просторная рубаха с ластовицей и сборками для свободы движения цвета слоновьей кости. На поясе был натуго завязан синий платок.
Тирэль, след за Джерумом, проследовал к столу. Каюта капитана была очень просторной по сравнению с каютами экипажа. Выглядела она гораздо красочнее, нежели кубрики под палубой, – доски её перекрашены в оранжевый, местами розоватый, оттенок. Это яркое сочетание, по мнению капитана Кингарда, походило на закат в Ерависском море. Но тем не менее она выглядит довольно готично, поскольку пол и потолок каюты были из буро-жёлтого дерева с чёрными линиями в пороках досок, а балки и рейки украшены, как и в некоторых местах корпус корабля, барочной позолоченной резьбой. Орнаменты из растений и листьев, отплетающих фигуры львов, мистических существ и фантастических птиц, сразу падали в глаза. Эта каюта – настоящая жемчужина корабля. Кованные фонари освещали кают-компанию: четыре прикреплены к стенам, три свешивались с потолка, один из них большой, центральный фонарь, освещал тот самый овальный стол, расположенный в центре просторного помещения. Впереди за ним, на корме корабля, было три высоких, но узких, окна. По бокам помещения, ближе к корме, также красовалось по два аналогичных окна.
За спиной, по обе стороны от занавеса, видны и боковые входы в другие помещения, чьи окна не так давно мелькали под лестницей на капитанский мостик. Рамы их дверей украшены барочными кариатидами с изображением безымянных воинов. За левой дверью располагалась спальня капитана, небольшое помещение, где тосковала резная кровать с балдахином, а напротив неё была уборная и кладовая. Команда для справления нужды пользовалась общим гальюном, который, как это принято, располагался на носу корабля. Капитан же имел персональную уборную, дабы не покидать каюту и со всеми удобствами проводить там своё время. В этом же помещении находились шкафы и сундуки для хранения личных припасов и прочих вещей капитана Кингарда. Под этой каютой находилось ещё две похожие – старпомская, в которой, помимо старшего помощника, спали штурман и кок, и кубарь квартирмейстера, вместе с которым жили главные канониры.
– А те, кого ты взял в команду, уже знают об этом? – посмотрев на капитана Кингарда, с ноткой загадочности спросил Раль’Араней.
– Хах! – усмехнулся он. – Да кто им скажет-то! Нужно продемонстрировать, а я уж чуть было не забыл.
Стоило Оуэнну Джитуа поднять руку и слегка напрячься, как снаружи внезапно раздался хлёсткий и пронзительный крик, что недолго после сменился неумолкаемым смехом. Капитан развеял какое-то заклинание. Тирэльзар, обернувшись, собрался выбежать, как следом, стукнув по столу, рассмеялся и Кингард. Сидящий рядом штурман тоже не остался в стороне, он улыбнулся. Фар'Алион Таро безразлично наблюдал.
– Что вы сейчас сделали? – незамедлительно спросил герой.
– Сделал, хах! Я явил бывшим рабам истинную натуру моей команды. Им надо знать, надо привыкнуть. Хоть сила и велика, тяжело удерживать иллюзию постоянно.
Потихоньку поднеся руку под сочащийся из окон тусклый свет лун, капитан сжал кисть, с которой в моменте буквально облезла кожа, оголив не первого столетия кости. Камзон его помрачнел, словно состарился, даже появились потёртости, дыры и глубокие чёрные пятна.
– Проклятие… – пробормотал Тир, поняв, что его догадки были верны.
– Проклятие? – удивился убравший ноги со стола капитан. Он поправил свою треуголку, а затем воскликнул. – Чтоб вас обоих, ты говоришь прям как Раль’Араней! Это глупо, ведь он не превозмогает подобные мне вещи!
– Конечно, они мне чужды, Оуэнн! – возразил Соломон.
Бедуин всю дорогу был спокоен, из-за чего эта серьёзность слегка напрягла волшебника. Но он оставался непоколебимым.
– Не забывай, чего мне это стоило!
– Не бушуй мне тут! – грозно ответил ударивший по столу капитан. Он поднёс свою голову ближе, отчего лицо поблёкло и явил лику голый череп с седыми волосами, гнилыми зубами и без глаз. Треуголка была порвана. – Я прекрасно знаю, что тебе пришлось сделать! Я шёл твоими следами, не забывай это.
Капитан Кингард вновь сел как прежде, медленно положив согнутую в локте правую руку на подлокотник. Другой же, он вновь сотворил заклинание, чьи магические частички сумел услышать лишь волшебник.
– О чём это вы? – промолвил Тир.
– Ты ему не говорил, Джерум?
– Сам ведь просил держать язык за зубами. Я хорошо помню, я не нарушаю своих обещаний, друг.
Бедуин кивнул.
– Слушай внимательно, Тирэльзар Фаэрэссд-тар. – жутко опустив нахмуренные брови, начал, посмотревший прямо в глаза волшебника, воин пустыни. – Внимай каждому моему слову, но не смей говорить никому впредь об услышанном. Это всё Альтурнот…
– Ч-что… – удивился герой.
Было совершенно непонятно. Его внезапно укутал страх, стоило лишь услышать это слово. Или это подлинный интерес? Эмоции начали перемешиваться, а сердце, в предвкушении, забилось сильней.
– Альтурнот, один из Малых Столпов Мироздания, что на пороге времён возвёл творец и разрушитель Архаэль. Великих размеров башня.
Волшебник протёр всё ещё сонные глаза.
– Я наткнулся на неё случайно, когда только начал обосновываться на новом месте со своей, покинувшей далёкие и холодные земли, общиной. Но помню эти события, как наяву. – не сводя с волшебника глаз, постучал пальцем по столу. – Высочайшая и неописуемо красивая башня, чья форма буквально шла наперекор всем законам природы, она… одно из числа величественных строений, оставленных нам богами. Цитадель, источавшая чистую и первородную энергию.
Раль'Араней говорил так, словно те моменты навсегда отпечатались в памяти настолько, что он помнит даже самые, казалось бы, невзрачные детали.
– Я был тогда молод. Молод, свиреп и любознателен… наивно глуп. – повторил бедуин. – Я храбр, волшебник, ведь страх – это слабость. Но в былой миг мне было не по себе, ибо творение дракона как будто пронизывало жизнью насквозь, начинало залезать в голову. Непроходимые джунгли, сред долгого пути к ней, явились беспощадным и запутанным пристанищем, окончательно задурманившим наши головы.
– Джунгли? – не поверил услышанному. – Где, помимо болот Гроти-Самел, на юге могли быть джунгли?
– Весь юг раньше приходился одними огромными джунглями, Тирэльзар…
«Это когда так, раньше? Насколько это было давно, что я даже не слышал о подобном упоминания? Неужели кто-то действительно мог найти исчезнувший Альтурнот?! Что, чёрт подери, он несёт?!» – пронёсся голос в голове.
– Приходился до тех пор, пока я несознательно не вызвал сбой в работе Альтурнот.
– Но… как такое возможно?.. – перебил его Тир.
– Ты же волшебник. – спокойно ответил Соломон. – Я думал, что ты сумеешь дать мне ответ.
– Это ставит меня в тупик.
– Она была подобна кеварийскому механизму. Очень тонко настроенному и в абсолюте точному. Это случайность, глупая и примитивная случайность. Совершенно не осознавая, что натворил, я, услышав раскат грома, ринулся на поверхность. Да, не удивляйся. Несмотря на размеры, этот Столп, в большей части, находился тогда глубоко под землёй. Выбравшись и, только посмотрев вокруг… я, прикрыв обожжённое разгневанным Суур лицо, увидел песок… – провёл рукой перед собой. – Песок, что уходил далеко за горизонт и не представить ему конца. Те, кто додумался сокрыться внутри – выжили в ту непогоду. Они вышли вслед за мной, и удивлению их не было предела. С широко открытым ртом, едва не потеряв сердце, я пал на колени. Лишь одно слово вырвалось из моих уст, слово, которое спонтанно, но, одновременно с этим, – навязано свыше, пришло на ум и зациклилось… Фариан…
– Фариан… – монотонно повторил герой.
– То шла Эра Зарождения, ведь так вы её зовёте?
– Да, верно. – ответил Тирэль, что пытался хоть как-то мысленно выстроить эти события.
– Никто после не мог найти её, словно Башня ждала одного меня, Сулеймана Раль'Аранея. Полное осознание пришло через двадцать лет. Я понял, что не старею вовсе, понял, что мне необходимо покинуть родной дом и семью, покинуть всё, чем когда-то жил. Настоящее, сделавшее меня легендой, проклятие… Я не пытался найти её вновь, но силуэт Столпа мелькает каждый раз, как ступлю я на пески Фариана и не посмотрю вдаль. Он словно служит напоминанием об учинённом хаосе и начале уничтожения, возведённого жертвенной смертью творца, вселенского баланса. Но, признаю, тот Фариан не был столь большим, как нынешний.
– Но как её не нашли драконы? Я читал, что их сила и могущество непосредственно зависели от Столпов.
– Я и сам не знаю, Фаэрэссд-тар. Она уже окончательно пропала под километровым слоем песка, когда мы путешествовали с Оуэнном Кингардом. К тому моменту я был уже мудр, знал, что нужно делать с ней, и знал, что она хочет на самом деле. Альтурнот словно ждала меня, в убогом одиночестве ожидала, когда же я верну то, что та даровала мне по собственной воле.
– Думаете, у Малого Столпа было сознание? – поинтересовался волшебник.
– Не совсем у него, но, возможно, есть и до сих пор. – пожал плечами. – Кого ни спроси о Песчаном боге Фариане – никто не даст тебе точного ответа так же, как и на вопрос, который я тебе уже задавал. Правильного ответа нет, ибо для каждого слово Фариан – что-то, но не всё сразу, что тоже не является верным. Правда куда ближе, ведь Фариан – это на самом деле лишь проекция Альтурнот, её голос, воля, её одиночество.
Тирэлю было тяжело поверить его словам, но и опровергнуть волшебник их не в силах. Услышанное давалось с большим трудом даже ему. В Коллегии изучались Столбы Мироздания, но из-за того, что большинство из них было труднодоступно, изучение то оказалось весьма поверхностным. Многие детали оставались опущенными.
– Возможно назвать тот тихий голос в голове – голосом Первородного Арха?
– Как вы пришли к этому домыслу? – эльф почесал за ухом. – Чёрт, мне до последнего не по себе от этого разговора.
– Всё куда проще, вот смотри…
Отодвинув карты и золото, Соломон, открыв ящик в столе, выборочно взял пять чёрных, напоминающих размером шахматные, фигур. Фарианского скорпиона он поставил перед собой. Следом в руке мелькнул грозный белый волк, вставший мордой к скорпиону и спиной к капитану Кингарду. Далее в ход пошли благородный олень с ушками торчком и повёрнутой вбок головой, а также тремаклийский медведь, яростно вставший на задние лапы. Их он поставил тоже лицом друг к другу с левой и с правой стороны. Последней фигурой явился дракон, что, подняв голову вверх, словно кричал в небеса. Арха занял место ровно посередине всех фигур, чьи взгляды он ненасытно впитывал в себя. Смотря на это со стороны, капитан Кинград пребывал в полном недоумении. Хоть тот и любил стратегию боя, он ненавидел шахматы.
– Напоминает что? Хоть отдалённо. – спросил Раль'Араней.
– Столпы, я прав?
– Совершенно верно.
– Фигуры подобраны тоже с умом?
– Совершенно верно. – вновь повторил бедуин. – После создания, Башни впитали часть божественной силы Архаэля, но пробудиться сумели только со смертью творца. Вот эта, что на западе, – показал пальцем на благородного оленя. – Апаль-ди'Ирошат или куда проще – Камень Вольностей, сокрыла в себе часть души, что так сильно лелеяла свободу. Данный Столп олицетворяет решительность и непоколебимость, отчего я вижу в нём благородного оленя. Сейчас там красуется славный замок северного народа, но это ты и без меня, наверное, знаешь. Напротив него – ярость, что Дракон всю историю существование тащил на хребте. – перевёл руку на соседнюю фигуру. – Нархасса-Апаль не зря ассоциируется у меня именно с тремаклийским медведем. Он спокоен, но бойтесь его гнева. Не удержав напор бушующей энергии, Яростный Камень высвободил разрушение и превратился в то, что мы зовём ныне Тимером.
– Хм-м-м… – Тирэль протёр лоб
– На самом севере, посреди непроходимых снежных гор и ледников, при температуре которых невозможно жить, стоит по сей день Кшир-Аур. Кширса-Апаль в моих глазах оказался волевым белым волком, чья внутренняя сила и воля характера неоспоримы. Он всегда приносит с собой испытания. И вот, наконец, он, олицетворение смертности и короткой жизни. – повернул к себе фигурку скорпиона. – Альтурнот. Божественное слово абсолютно выдуманное, не имеющее ни смысла, ни перевода. – Ронад взял в руку смотрящего вверх дракона. – Пусть он и сошёл с ума, но Первородный Арха оставил нам самоё важное из своей души, самое необходимое. Дракон оставил сокрытое послание, что непосильно разгадать никому и никогда. Особенно теперь, когда архакинорождённые бесполезны.
– Бесполезны?
– Да, волшебник, бесполезны. Когда-то они были его волей, ключом, направленным нам для раскрытия этой тайны. Может Альтурнот прокляла меня, чтобы я своими глазами увидел её раскрытие? Может нужно просто подождать? А может она ожидает что-то от меня?
– Как это всё нудно, ронад! – возразил Оуэнн Джитуа, а затем отпил из своей кружки. – Ты меня гонишь в сон!
– До тех пор, пока смертные не раскроют ту мировую тайну, для меня не будет ни злых, ни добрых богов. Ведь, как ты знаешь, историю пишут победители. Падший Арха может оказаться совершенно другим, не тем, за кого его принимают. Но я дождусь этого, время даровано не просто так.
– Ну и сколько это будет продолжаться?!
– А порой – лучше внимательно послушать, тебе ли не знать, старый друг.
Ход мыслей Соло Раль'Аранея поразил волшебника. Капитан Кингард, погрузившись в себя, глубоко вздохнул, а затем сразу окинул взором коридор. Кто-то бежал.
– Чёрт… Не дадут мне покоя!
Откинув рукой чёрный занавес, в каюту капитана ворвался один из матросов.
– Капитан! – спустившись по ступеням, прокричал он. – Корабль! С вороньего гнезда увидели корабль, капитан, и он плывёт в нашу сторону!
– Зараза! – ответил Оуэнн Джитуа, злобно подняв руку и сорвав иллюзию.
Вновь с палубы донёсся крик и гогот. Картан встал из-за стола, направившись к штурману. Лунный свет, что мельком попадал на него, показывал истинный облик проклятого капитана. Штурман сразу же вскочил следом, немного даже попятившись назад, он испугался гнева Кингарда. Свет Мару и Кросиса озарил и его, оголив кости и порвав рубаху.
– Джиниерс Валирит, проклятый ты паук! – разозлился капитан Кингард. – Ты заверил, что путь безлюдный, что ни один корабль не попадётся нам в море! Ты готов сдохнуть сейчас за свою ложь?!
– Капитан, я не могу видеть события наперёд!
Сердитый Оуэнн Джитуа лишь скрепя костями пригрозил близ его, уже проломленного с одной стороны, черепа кулаком, на что он прикрылся руками. После капитан направился к выходу из каюты. Вошедший моряк попятился к стене.
– Чей на нём гюйс? – проголосил смотревший на моряка капитан. – Каков его роджерс?
– Гюйс чёрный, а флаг совершенно незнакомый старпому!
Пройдя мимо него, Кингард, что-то пробубнив и злобно ударив рукой, отбросил занавес вбок. Пройдя по коридору, Оуэнн открыл дверь и поспешил по ступеням на квартердек. Недолго после, все, кроме штурмана, рванули след за ним.
Корабль плывёт, ветер парус колышет,
Пройдёт он сто миль, создаст в море затишье…
Пропавший в веках, но поднятый снова,
Корабль плывёт, орудия к бою!
Неприступен на борд и проклят врагами,
Вселяет он страх, доблесть ломая.
И, отшагнув, ударит глаз в пол – признает враг сражённый:
Незыблем воистину сей пожинатель, коль слыли слова – вечен Дасантий…
