Кладбище условных единиц. Кредитная история в виде фарса

Иван отрицательно мотает головой.

– Ну, как хочешь.

Безденежный вдруг прыгает в котлован, и Ваня видит на самом дне Эльзу Григорович. Юрий Владимирович с Эльзой сплетаются в какой-то странный клубок, клубок превращается мутный водоворот, затягивающий попавших в него куда-то на дно котлована. Иван в ужасе и не знает, что делать. Но вдруг рядом с ним появляется Мария. Она обнимает и страстно целует Ивана…

– Устал, мой мальчик? – Иван проснулся от прикосновения губ Маши к его щеке.

– От твоего шефа не только устать можно…

– Что-то случилось? – лицо Марии моментально стало серьёзным.

– Приснился он мне сейчас… – Иван решил пока не говорить жене о сегодняшнем разговоре.

– Это интересно! – игриво удивляется Маша. – И что же он во сне с тобой делал?

– Ничего не делал, яму копал… Слушай, а Безденежный курит?

– Не замечала, – на все вопросы, которые не касаются цифр и расчётов, Маша любит давать обтекаемые ответы.

– Во сне курил, – философски изрекает Иван.

– Это тебе самому курить хочется. В подсознании, – комментарии Маши в отличие от ответов на вопросы всегда конкретны.

«Другая жена спросила бы, ужинал ли я, а эта европейка привыкла ничего не готовить!».

Про себя Иван называл супругу «европейка». Хотя с таким же успехом он мог назвать её и американкой. Стереотип сознания не требует точности. И согласно этому стереотипу, американские и европейские женщины, в отличие от русских, самостоятельны, независимы, не готовят, не стирают, не убирают и оценивают своё сексуальное удовлетворение по пятибалльной шкале. Смог пять раз – получи «пятёрку»! Или пять минут? Ну, тут Ваня и в десятку легко попасть может: с сексом у него всё в порядке. У Марии с его помощью – тоже. Наверное. Наверное, потому что может быть и как в английском анекдоте?

– У тебя с сексом всё нормально?

– У меня – да.

– А у твоей жены?

– Не знаю…

Маша, как истинная европейка (или американка) считает официальный брак предрассудком, а потому до сих пор находится с Ваней в гражданских отношениях. В развитых странах женщины рожают ребёнка после тридцати! Так заявила Мария ещё во времена их студенческого романа. Более к этому вопросу они не возвращались. А ведь Машке скоро тридцать! Вот у Ваниного друга Лёвы – всё нормально. Зайдёшь в гости – жена всегда у плиты, или у стиральной машины, или с пылесосом. Муж, Лёва, если не за компьютером, то за столом. Обед из трёх блюд, потомство из двух детей. Конечно, Соня, его жена, не так стройна, как в юности, но по характеру и на ощупь всё ещё округла и мягка. Правда, на ощупь Иван Соню не проверял, ограничиваясь визуальным впечатлением.

Мария, напротив, домохозяйка никакая, зато следит за собой, как иной автомобилист за любимой машиной: полирует, тонирует, чистит, постоянно что-то меняет и регулирует. Иван не читал автомобильные издания, но и мужские журналы с фотографиями обнажённых красавиц тоже не просматривал. Зачем? Ведь типовая красавица всегда находилась рядом с ним.

Красота приглядится, а щи не прихлебаются! Мудрость этой пословицы из очередной сказки про везунчика Иванушку-дурачка Жуков познал на собственном опыте. И почему-то именно сейчас, проснувшись вечером, Иван страшно захотел свежих щей.

– Маша! А ты умеешь варить щи?

Вопрос мужа заставил жену, находящуюся в тот момент у зеркала, остановить массирующие движения ладоней на лице.

– Щи? Ты знаешь, я, вообще-то, умею делать многое другое… А щи… Это блюдо вне моей компетенции!

– А какое блюдо в твоей компетенции? – с подковыркой спросил Иван.

– Такое же, как у тебя – финансы и кредит. Я, Ванечка, – начала обижаться Мария, – если бы совершенствовалась в кулинарии, то не достигла бы совершенства в своей профессии. Или ты с детских лет мечтал жениться на поварихе? Извини, но со мной твоя мечта не сбудется!

– Маша, не заводись, – Иван взял курс на мирные переговоры. – Просто ужасно захотелось наваристых домашних щей. Как у мамы… Может, витаминов каких в организме не хватает?

– Витаминов у нас в доме навалом! – победоносно провозгласила Мария. – А что касается щей – это, действительно, к твоей маме.

Насчёт витаминов Мария выразилась удивительно точно: баночки с витаминами в их квартире не только теснились в аптечке, но и стояли на трюмо, гордо заявляли о себе в ванной, сиротливо жались в баре. Не выпускала фармацевтическая промышленность таких полезных таблеток, которых не вкушала бы Мария! «Скоро на сухой корм перейдём! – подумал Иван. – Как в рекламе советуют: постепенно добавляйте сухой корм в пищу своих питомцев, и через несколько дней полностью переходите на него».

Конечно, нельзя сказать, что Маша переводила Ивана на сухой корм в течение всех лет их совместной, отдельной от родителей, жизни. Она его, если быть точным, вообще никогда не кормила. Материальное благосостояние, пришедшее к Ивану и Марии ещё в студенческие годы, позволило им уже тогда питаться исключительно в ресторанах. Новые рестораны открывались и открываются постоянно, так что проблем с разнообразием обедов и ужинов не возникало до сих пор. Но, периодически бывая в гостях у Лёвы с Соней, Ваня мечтал о простой домашней трапезе, на кухне, с Марией… Мария же после посещения гостей отмечала, как располнела и обрюзгла Соня.

– Кстати, хочу тебя предупредить, – как бы в отместку за щи, проговорила Маша, закончив вечерний макияж. – Мой шеф собирается на тебя наехать через зампреда.

– Знаю. Направление его движения мне очевидно.

– Ваня! Это очень серьёзный наезд: ты будешь обвинён в том, что препятствуешь выдаче кредитов, а для начальника отдела кредитования – это вопрос о служебном несоответствии!

– Хорошо, я буду выдавать кредиты всем, кому скажет Безденежный. Пусть подготовит список заёмщиков, а я всё подмахну не глядя!

– Ваня… – Мария в ночной рубашке присела на диван рядом с мужем. – Не конфликтуй с нами, не надо…

– С «нами»? – Иван даже привстал.

– Со службой безопасности! – раздражённо выкрикнула Маша. – Я в ней работаю, и не надо придираться к словам!

– А что у твоего шефа конкретно против меня есть? – вернулся в русло делового разговора Иван.

– Я думаю… – Мария чуть помедлила. – Речь пойдёт о кредите Эльзы Григорович… О твоём отказе в выдаче ей кредита. А между тем, её залог проверяла лично я! Ты не доверяешь своей жене? – Маша лукаво улыбнулась.

– А тебе необходим кредит? – Иван изобразил на лице удивление.

– При чём тут я? – не поняла Маша.

– Я доверяю свое жене, но не верю Эльзе Григорович, – отчеканивая каждое слово, произнёс Иван. – Эльза Григорович – это клиент, а я имею полное право не доверять клиентам.

– Ну, ладно, – свернула несемейный разговор Маша. – Ты взрослый мальчик – тебе и решать. А я сочла своим долгом предупредить любимого человека о предстоящих ему служебных неприятностях.

– Ой-ой-ой! – дружелюбно поёрничал Иван. – Какие мы пафосные!

Со своей гражданской супругой он не чувствовал себя ни Ванькой, ни Иваном Васильевичем. С Марией Жуков был Иван. И, может быть, именно за это он любил её.

Уже на следующий после разговора с Безденежным день Ивана вызвал к себе заместитель председателя правления «Гринбанка» Владимир Александрович Гретхен. Владимир Александрович относился к Ивану очень хорошо. Взаимное доверие возникло у заместителя председателя правления банка и начальника кредитного отдела ещё на ниве борьбы с так называемым «социальным кредитованием». Это кредитование в определённый момент времени начало развиваться с молниеносной быстротой, захватывая всё новые сферы жизни и принимая подчас странные формы. Так, например, Жуков при поддержке Гретхена решительно выступил против кредитов на поездки в общественном транспорте. «Поезжай сегодня зайцем!» – Щиты с подобной рекламой заполонили тогда весь город. Однако очень быстро среди «кредитных зайцев» стали превалировать самые настоящие, которые отказывались оплачивать проезд под предлогом вымышленного кредита. С кредитованием техосмотра автомобилей тоже вышла незадача: автовладельцы требовали аннулировать кредитный договор, если автомобиль признавался негодным к эксплуатации. Не выдали талон техосмотра – значит, не оказали услугу! Ещё большая неразбериха возникла с кредитами на оплату коммунальных услуг. И до открытия кредитных линий народ не очень вовремя платил за газ и воду, а тут злостные неплательщики мгновенно возжелали стать добропорядочными заёмщиками. Эпопея с техосмотром и коммунальными платежами сменилась кредитами на лечение алкоголизма и наркомании. Куда шли деньги, взятые на избавление от алкогольной и наркотической зависимости, предположить нетрудно. Однако на этом развитие «социального кредитования» не остановилось. Старики и старушки стали брать кредиты на ритуальные услуги, и тут же использовать их по целевому назначению с открытой датой исполнения. Родственники покойных после похорон заявляли, что в подобных услугах не нуждаются, и деньги возвращать не будут. Процессы о том, кто должен погашать в данном случае кредитную задолженность, перспектив в судах не имели. Кстати, судьи, приговорив каких-нибудь хулиганов к штрафу, прямо в залах суда оформляли кредит на его выплату. В кредит стало можно всё! Билет на самолёт и на шоу в стриптиз-клубе! Кусок хлеба и глоток воды! В кредит можно было родиться, креститься, жениться, исповедаться и умереть!

Иван Васильевич Жуков вёл с подобным «социальным кредитованием» непримиримую борьбу. Именно она снискала ему уважение в Правлении «Гринбанка» вообще и у Владимира Александровича Гретхена лично.

– Иван Васильевич! Я прямо не ожидал, что с Вами – с человеком, который работает в нашем банке чуть ли не со дня его основания, придётся вести такой разговор…

Владимир Александрович действительно чувствовал себя неловко: если бы не постоянные докладные, а потом и грандиозная вчерашняя «телега» от директора службы безопасности данного разговора не состоялось бы.

– Иван! Объясни, пожалуйста, что, в конце концов, происходит?

– Произошло безосновательное вмешательство службы безопасности в лице её руководителя Безденежного Ю. А. в работу отдела кредитования, – Иван закончил чтение докладной записки и ответил Гретхену в её стиле. Вообще-то, Владимир Александрович имел право и даже был обязан сей документ в руки Жукову не давать. Но именно для Жукова Гретхен сделал исключение.

– Да нет, Иван Васильевич, – Владимир Александрович встал, точнее, при его небольшом росте, слез с кресла, и начал прогуливаться по кабинету, как профессор Плейшнер по улицам Берна. – Оснований-то вон сколько! Почитаешь, так складывается впечатление, что вы там никому кредитов не выдаёте.

– Владимир Александрович! Но Вы-то знаете…

– Я-то знаю! – взмахнул руками Гретхен. – А они? – Владимир Александрович вздёрнул руки наверх, хотя совет правления директоров обычно заседал этажом ниже. – Они знают? А если узнают, то опять же от Безденежного! Своё решение (и не в твою пользу!) они без тебя примут, и я ничем помочь не смогу!

– Вы правы, Владимир Александрович.

Иван вставлял реплики в монолог и жестикуляцию Гретхена исключительно для поддержания разговора: Жуков знал, что Владимир Александрович решение давно принял и, выговорившись, он его Ивану сообщит.

– Вот что, Иван, – заместитель председателя правления запрыгнул обратно в кресло. – Я должен на заявление Безденежного отреагировать, и я отреагирую, но так, чтобы и твоя правота была очевидна. Часть отказов я отдам эсбэшникам на перепроверку, но большинство твоих решений признаю совершенно правильными. Таким образом, и волки станут сыты, и овцы… – Гретхен остановился, уловив недовольство Ивана подобным сравнением. – Другими словами, я хотел сказать, что все будут удовлетворены.

Иван тогда, действительно, вышел из кабинета зампреда вполне удовлетворённым. Умеет Владимир Александрович принимать соломоновы решения! На руку Ивану сыграло и то, что Юрий Владимирович, как человек в прошлом военный, субординацию соблюдал чётко, а другой на его месте мог и через голову зампреда обратиться прямо в совет директоров. Служба безопасности – это в банке особый отдел. СМЕРШ! Смершовцы не взирают на чины и звания. Однако результаты перепроверки тоже предсказать несложно: кое-какие отказы придётся аннулировать, а кредиты выдать. Но не все! Так что не удалось Безденежному сделать из Ивана Александровича Ваньку Жукова.

Зато это удалось Владимиру Александровичу Гретхену. Через два дня после начала проверки Гретхен позвонил Жукову:

– Ну, что Иван, – голос Владимира Александровича излучал оптимизм, – Должен сказать – работаешь ты аккуратно, тщательно и перепроверка, проведённая по моему указанию, подтвердила полную твою правоту.

– А что она уже закончена? – удивился Иван.

– Во-первых, мы проводили не проверку, а перепроверку, а, во-вторых, она была выборочной. Я тебе полностью доверяю, и Безденежному с этим пришлось смириться.

«Это ненадолго», – подумал Иван, а вслух сказал:

– Спасибо, Вам, Владимир Александрович, я всем и всегда готов подтвердить, что необоснованных отказов у меня нет.

– Да, почти нет, – согласился Гретхен.

«Почти»… Это любимое слово заместителя председателя правления насторожило Ивана.

– Как говорится, и на старуху бывает проруха, – словно, читая мысли Жукова, продолжил Гретхен. – Единственное, с кем ты погорячился, так это… Как её, забыл… Кредит на строительство загородного дома она запрашивала…

– Эльза Григорович, – упавшим голосом подсказал Иван.

– Да, Григорович! – подхватил Гретхен, – Эльза Григорович! Необычное сочетание —

трудно запомнить.

Подобный комментарий от человека, чья фамилия полностью соответствовала женскому имени в Германии, звучал несколько странно, но Владимир Александрович, видимо, так не считал.

– Но Григорович… – начал было Иван.

– Кредит Григорович обеспечен ликвидным залогом и никаких обоснований для отказа я не вижу.

Когда надо, маленький ростом Гретхен спокойно и жёстко умел показать, что в банковской иерархии он решающая фигура. Одна из решающих.

– У меня есть сомнения в целевом использовании кредита, – попытался возразить Иван, хотя прекрасно понимал, что решение уже принято и ему придётся его исполнять.

– А у меня таких сомнений нет, – завершил обсуждение данного вопроса зампред. – Пусть твои ребята завтра же оформят все необходимые документы.

– Слушаюсь, Владимир Александрович, – без тени иронии отчеканил Иван.

– Вот и молодец! – сухо отреагировал Гретхен и повесил трубку.

«Опять Григорович… Почему именно Григорович и только Григорович?..»

– Вам плохо, Иван Васильевич? – голос новенькой сотрудницы Аллочки вывел Жукова из мыслительного оцепенения. Она смотрела на своего начальника через открытую дверь кабинета, и её глаза выражали по-детски искреннее сочувствие. Мария никогда не смотрела так.

– Мне? – Ивану вдруг захотелось посадить Аллочку на колени, обнять, как ребёнка и погладить… Просто погладить.

– Я сегодня, Алла, что-то устал, – проговорил Жуков. – Так что всё в порядке. Да… – вспомнил он. – Ты уже что-нибудь оформляла?

– Ну… Я знаю, как оформляется разрешение на выдачу кредита – неуверенно согласилась Алла.

– Завтра оформи Эльзу Григорович. Утром все документы будут у тебя.

– Но я…

– Всё бывает первый раз, Алла! Не бойся, Виктор тебе поможет. А если что, обращайся ко мне.

– Лучше сразу к Вам! – услышав о Викторе, Аллочка изменилась в лице.

– Если я не буду занят, – официальным тоном ответил Жуков.

***

Надо как-то вытаскивать себя из лужи. А существует ли лужа? Может, Маша права: я сам всё придумал, и продавщица Скокова просто как две капли воды похожа на владелицу фитнесс-центра Эльзу Григорович?

Приехав на работу после встречи с Эльзой в универсаме, Иван первым делом вошёл в базу данных клиентов кредитного отдела. Так… Эльза Михайловна Григорович… Анкетные данные… Фото! Похожа на Скокову, похожа! Да что там похожа! Одно лицо! Макияж у продавщицы просто другой, а на фото для личного дела она, Григорович-Скокова, хорошо загримировалась. И беседовал Иван, нет, не в магазине, а у себя в кабинете – именно с продавщицей или домохозяйкой, как он тогда её для себя определил. Место работы Эльзы Григорович – директор фитнесс-центра «Вум». Адрес фирмы…

А не навестить ли мне Эльзу Михайловну на её директорском посту? Иван встал из-за стола.

Фитнесс-центр «Вум» выглядел и снаружи, и внутри как дорогой закрытый клуб. Жукова, как только он вошёл, встретила красавица-администратор. Своим роскошным обликом она демонстрировала тот результат, к которому стремились посетители «Вума».

– Добрый день! Что Вы желаете?

– Здравствуйте, могу я видеть Эльзу Михайловну?

– Эльзу Михайловну? – подняла аккуратно выщипанные брови администратор. – Её сейчас нет.

– А когда её можно увидеть?

– Она бывает здесь очень редко, – виновато улыбнулась красавица. – Могу я поинтересоваться, по какому вопросу Вы желает к ней обратиться?

– По личному, – глядя в глаза эталону красоты, улыбнулся Иван.

– Извините, но я ничем Вам помочь не могу – развела руками администратор.

«Как и твоя начальница в мясном отделе», – подумал Иван и, кивнув фитнесс-вумен, вышел на улицу. «Ну что ж, экскурсия по анкетным местам Эльзы Михайловны Григорович продолжается, – не теряя оптимизма, подумал он. – Едем к ней домой!»

Полчаса за рулём, и Жуков оказался перед воротами «закрытого охраняемого двора»! Как в рекламе элитной недвижимости, которая, в общем и целом, подходит и для описания других, отдалённых от эксклюзивных домов мест. Иван вспомнил шутку из КВНа:

«Охраняемый двор.

Металлические двери.

Специально обученные консьержи.

Встроенная мебель, баня, прачечная, домовая кухня.

Жилые комплексы «Кресты», «Бутырка», «Лефортово», «Матросская тишина» (нужное подчеркнуть).

Рассрочка до 15-ти лет».

В том, что такое сравнение соответствует действительности, Иван Васильевич убедился при попытке проникновения в дом Эльзы Михайловны.

– Добрый день, Вы к кому? – прохрипел перед металлическими воротами голос в переговорном устройстве.

– К Григорович Эльзе Михайловне, квартира 10.

– Фамилию свою назовите.

Иван назвался.

– Минуточку подождите.

Через минуту голос объявил:

– Эльзы Михайловны нет дома.

– А кто-нибудь ещё дома есть? – отрицательный результат Ивана не особо удивил.

– Нет, никого нет.

– Спасибо, – Иван включил задний ход и начал разворачивать машину.

«Ну что, Катенька, одна ты у меня осталась! – подумал Ваня о продавщице Скоковой. —Уж в этот раз от угощения бужениной я не откажусь».

Для входа в супермаркет «Лэнгли», где работала Григорович, она же Скокова, представляться не пришлось. Иван прошёл к мясному отделу, но… Увы, и там его ждало разочарование! За прилавком стояла совсем другая женщина.

– Простите, я могу увидеть Екатерину Скокову? – обратился он к женщине.

– Катю Скокову? Она сегодня выходная, – без особого воодушевления ответила продавщица.

– А когда она выйдет на работу?

– Мы работаем два через два. Катя работала вчера… Значит, послезавтра! – завершила логическую цепочку сменщица Екатерины Скоковой.

Одна зацепка нашлась! – удовлетворённо отметил Жуков. Набрав в универсаме всякой снеди, он вышел на улицу. Только сейчас Иван обратил внимание, что мобильник всё время его отсутствия на рабочем месте молчал. Ну, это и к лучшему! Возвращаться на работу категорически не хотелось. Иван набрал номер друга Лёвы.

– Время есть – заезжай, – флегматично пригласил Лёва. – Нет времени, накопишь – приедешь.

– Есть время, есть! – обрадовался Иван. – Как всегда, по ноль пять? – уточнил он.

– Не по ноль пять, а в итоге ноль пять, – невозмутимо поправил его Лёва.

– К такому итогу мы ещё ни разу не приходили!

– А вот здесь ты не прав, – не меняя тона, поправил Ваню Лёва. – Мы приходим к подобному итогу постоянно, но каждый раз его пересматриваем…

– И в результате по ноль семь! – рассмеялся Иван.

– Хорошо, возьми ноль семь и приезжай, – флегматично сгласился Лёва.

– Понял. Еду, – официально отрапортовал Иван.

Жуков вернулся в супермаркет, положил купленные продукты в ячейку хранения, снова зашёл в торговый зал и купил бутылку водки «Северная Канада» ёмкостью ноль целых семь десятых литра.

***

Весной в России труднее всего определить собственное отношение к ассортименту алкогольных напитков. Речь идёт, конечно, не о профессионалах – людях, пьющих всё, всегда, в любую погоду и в три смены. Проблем с сезонным характером возлияний у настоящих профи не возникает. Они зимой и летом синего цвета! А вот простые любители спиртного периодически мучаются вопросом: что в данном сезоне следует употреблять. Зима, мороз, продрог – это понятно, водочки! Лето, жара, развезёт – пиво, пиво, пиво. А потом вино. Вино на пиво – это красиво. Осенью целесообразно согреваться опять же красным вином, коньяком, виски… А вот весной? Днём солнце по-летнему греет, а ночью – заморозки. По логике надо пить коктейли, но кто ж из нас пьёт по логике? Алкоголь как раз изобретён для того, чтобы человеческую жизнь не приплюснула эта железная, непробиваемая, бездушная логика. Водка в любой логике дырочку найдёт!

Рассуждая таким образом в процессе спонтанных встреч, Ваня и Лёва пришли к выводу: весной надо пить водку. Днём ты разгорячён, а к вечеру холодает, так что для профилактики весенней простуды… Обычно они брали на вечер «ноль пять». Но это приводило к тому, что потом требовалось ещё столько же. Супруга Лёвы, Соня, таких повторов, естественно, не одобряла, и мужчины решили сразу брать «ноль семь» и впоследствии не добавлять.

Таунхауз, где жил Лёва, находился на самой границе города. Это была именно граница, а не окраина. Окраина подразумевает упадок, неустроенность, заброшенность. На окраинах города в прежние времена жили люди, оказавшиеся на краю жизни. В советское время такая точка зрения перестала соответствовать действительности, а в постсоветское стала почти неправильной. Почти, потому что невдалеке от типовых многоэтажек окраины появились таунхаузы, малоэтажные жилые комплексы. Их приобрели и в них поселились люди, которые сумели занять достойные места в жизни новой России. Те же, кто занял центровые позиции, въехали в отдельные коттеджи, особняки и даже маленькие дворцы. Иногда эти дворцовые ансамбли соседствовали с бедными колхозными деревеньками. Хижины и дворцы находились рядом, они смотрели друг другу в окна, но между ними была граница. Граница города и деревни, граница блеска и нищеты. Вот на такой границе, ближе к дворцам, и жил Ванин друг Лёва.

Окончив то же учебное заведение и по той же специальности, что и Ваня Жуков, Лёва Гольдман в банковский бизнес не пошёл, хотя фамилия («золотой человек») сулила ему на этом поприще неплохие перспективы. Вместо этого Лев основал свою компьютерную фирму, поселился в таунхаузе и вёл, по его собственному выражению, исключительно самостоятельный образ жизни.

– Заходи-заходи, гостем будешь, – приветствовал Ваню Лёва. – Извини, но хозяином стать не позволю.

Лёва всегда говорил вполголоса, почти в одной интонации, и выражение его глаз под толстыми линзами очков тоже практически не менялось.

– Сейчас Соня до нас снизойдёт и оформит твёрдую составляющую нашей жидкостной трапезы.

Квартира Гольдманов, как все жилища в таунхаузе, была трёхъярусной, поэтому снисхождение и восхождение в её пределах осуществлялось в прямом смысле.

– Здравствуй, Ванечка. Как ты давно к нам не заезжал! А почему один? Как поживает Маша? – Сонино лицо осветила искренняя радость от появления Жукова и от отсутствия при нём Марии.

– Маша яму копает, – проговорил Лёва.

– Какую яму?! – Иван вспомнил сон прошлой недели. Его испуг был столь заметен, что Гольдманы посмотрели на друга семьи с тревогой.

– Долговую яму для клиентов, какую же ещё?.. – Лёва попытался снять возникшее напряжение продолжением шутки, хотя уже понял, что оно здесь явно неуместно.

– Лёва, ты иногда шутишь, как работник крематория! – резко бросил Иван.

– Да, Лев, ты иногда чрезмерен… – поддержала Ваню Соня.

– А, по-моему, Вы, господин Жуков потеряли чувство юмора из-за чрезмерно однообразной жизни, – как врач пациенту, объяснил реакцию Ивана Лев. – На работе – деньги, вне работы – деньги… Разучились переключаться!

– Ладно, давай переключимся, – улыбнулся Иван.

Сытная закуска, выставленная домовитой Соней, уже благоухала на столе.

– Попилим наш бюджет? – Лёва постучал ногтём указательного пальца по бутылке водки.

– Тянет всё-таки тебя в нашу финансовую терминологию, – усмехнулся Ваня.

– В терминологию – нет, к финансам – да, – невозмутимо парировал Лёва.

Они выпили по первой. Соня тоже пригубила свою стопку вместе с мужчинами, но, услышав слишком крикливую детскую возню, поспешила наверх.