Унесенные в сети

«Сейчас заставит выпулиться на улицу на утреннюю пробежку, – съежилась под теплым пуховым одеялом «принчипесса»

Итальянец оказался не так жесток и не столь спортивен:

– Я сварил тебе вкусный кофе! Сюда подавать, или на кухню пойдем?

– На кухню! – отреагировала Марина, потому что очень хотела по дороге на кухню зайти в туалет.

Накинув на себя халат, Марина пошла в «банью». Посетовала на слышимость и не сразу нашла туалетную бумагу. Не слишком ловко воспользовалась биде. Потом умылась, причесалась и направилась в кухню.

На столе ее ждал подогретый в тостере вчерашний хлеб, мед в стеклянной поллитровой банке и малюсенькая чашка кофе. Перед хозяином стояла большая керамическая кружка – такая вот бадейка с кофе, как следует разбавленным горячим молоком.

– А еще кофе будет? Мне этого мало, – заранее честно призналась гостья.

– Больше нет. Я сварил кофе в кофеварке на две персоны, у меня есть еще кофеварки на одну, четыре, и на семь персон, – пояснил итальянец, а потом встал, открыл дверцу шкафчика и продемонстрировал Марине свой мощный кофейный арсенал.

– Можно еще раз сварить кофе на две персоны, – предложила женщина.

– Но мне достаточно, – указал хозяин на бадью, – Могу сварить тебе на одну персону.

– Свари, или я сама могу сварить, я умею! У меня дома есть вот такая же кофеварка, – Марина показала на «четырехместную» кофеварку.

– Вы что, выпиваете с сыном утром столько кофе? – заволновался мужчина.

– Да! Сыну достаточно одной чашки, и он убегает на работу. Я выпиваю две чашечки утром, и потом через пару часов еще.

– Ты что, подогреваешь кофе? Ужас! – возмутился итальянец. – Я подарю тебе мокку на одну персону, и ты больше не будешь пить подогретый кофе!

– Мне будет мало, надо на две! – протестовала Марина.

– Хорошо. Просто надо больше класть порошка кофе и тогда будет достаточно.

– Какие у нас планы? – поинтересовалась женщина, надеясь, что с утренней пробежкой все рассосется.

– А что ты хочешь посмотреть?

– Не обязательно сегодня, а вообще?

– Да. Не обязательно сегодня.

– Я хочу посмотреть Уффици, но не в воскресенье, а одна, в будний день, когда ты будешь на работе. Еще съездить вместе с тобой на машине или на поезде в Чинква-терре, это очень далеко? В Специю. В Портофино. И в Виареджио очень хочу, это ведь тоже Тоскана. Что еще я должна хотеть, ты лучше знаешь свой регион. Я рассуждаю как турист.

– Это уже не только Тоскана, но и Лигурия. Но это не важно! В Ла-Специи осенью делать нечего, скучный портовый городишко. Портофино – ехать далеко и неудобно, в другой раз! Виареджио не очень далеко. Сто километров. Туда лучше на машине ехать и по дороге посмотреть Торре-дель-Лаго, родину Пуччини. В Чинква-терре часа два с половиной на поезде ехать. Лучше туда на поезде ехать через Пизу. Там тоже немного можем погулять. Хочешь, сегодня поехали. Решай!

– Ты решай! – великодушно предложила гостья.

– В Виареджио! Собирайся. Только не на каблуках, как вчера, а в удобной обуви. У тебя есть? Придется много ходить. Купальник захвати, может быть, рискнем и искупаемся. У тебя есть? Там, кстати и пообедаем где-нибудь в рыбном ресторанчике и на рынке у пристани купим свежей рыбки, чтобы привезти домой. У тебя полчаса на сборы!

– У меня все есть! – отрапортовала Марина и пошла собираться.

Как же приятно ехать в автомобиле по Италии. Да еще, когда слева от тебя за рулем симпатичный загорелый мачо-итальянец. В голубых джинсах и слегка выгоревшем бирюзовом поло. Как прекрасна и удивительна может быть эта жизнь! Из радио доносится романтичная итальянская музыка, в окно светит итальянское сентябрьское солнышко.

Они остановились в Торре-дель Лаго. Андреа показал Марине небольшой дом, где родился и вырос Пуччини, потом подвел к озеру.

– Видишь, вон там большой оперный театр, прямо на озере?

Ничего, кроме невысокого синего дощатого сооружения на озере не было, поэтому Марина догадалась, что это и есть оперный театр.

– Правда, красиво?

Красиво было все вокруг, кроме оперного театра.

– Bellissimo!3 – не стала возражать и вдаваться в подробности Марина.

– Здесь каждый август проходит Фестиваль Пуччини. Я стараюсь приехать хотя бы на одну оперу. Несколько недель назад слушал здесь «Ласточку»

– Мне немного стыдно, я люблю музыку Пуччини, неплохо знаю и «Турандот», и «Баттерфляй», и «Тоску», и «Богему», но я даже не слышала про такую оперу «Ласточка».

– А между тем, именно в этом году «Ласточке» исполнилось 100 лет. Кстати, последний фестиваль был посвящен французской теме в творчестве Пуччини.

Марина увидела на небольшой площади памятник Пуччини. Он был в натуральный рост и стоял на низеньком постаменте, практически на земле. Русская путешественница подошла совсем близко, обняла памятник и попросила своего спутника сделать несколько фото на телефон.

– Выложишь опять все на Фейсбук? – не слишком довольным голосом уточнил итальянец.

– А почему бы и нет? – пожала плечами Марина. – Ты ревнуешь, что кто-то будет ставить мне лайки?

– Мне безразлично! Делай, как хочешь. Я просто не люблю соцсети. Не стоит всю свою жизнь и все свои эмоции выкладывать для в общем-то совершенно чужих людей.

– Хорошо! Ты мне уже об этом говорил. Просто сделай фото мне на память. Я потом буду смотреть и вспоминать, как была на родине Пуччини. Хочешь, я и тебя здесь сфотографирую. И клянусь, что твои фото я никогда нигде не буду выкладывать, если тебе это неприятно.

– Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется, что, когда человек фотографирует, не важно, что это фотоаппарат или смартфон, он не сохраняет в своей памяти сам драгоценный момент жизни. Он автоматически и бездушно перекладывает эту обязанность на фотоаппарат. Или телефон. Он не наслаждается реальной жизнью в полной мере: здесь и сейчас. Он потом наслаждается всего лишь производной от жизни – фото!

– Ты зануда? – улыбнулась Марина.

– Нет! Я просто мудрый! – усмехнулся и не обиделся Андреа.

В Виареджио они добрались к полудню и решили искупаться. Вход на пляж по причине осени уже был бесплатным, они переоделись и направились к воде. Море показалось прохладным, но вполне терпимым. Андреа в одно мгновенье забежал в воду, шумно плюхнулся и поплыл «баттерфляем». Он как будто бы забыл про свою спутницу, поддавшись плавательному инстинкту.

Марина медленно входила в воду, привыкая к ее температуре, потом окунулась пару раз, сдерживая визг, и тоже поплыла, но медленно. Плавала она non male4, но до профессионального, кажется, во всем Андреа ей было далеко.

Мужчина и в самом деле как будто бы забыл, что приехал сюда не один. Он заплыл далеко, рассекал воду долго и с наслаждением. Марина изрядно замерзла и вышла из воды. Она стояла на песке, закутавшись в большое полотенце, предусмотрительно взятое итальянцем, и пыталась согреться на солнышке. Немного согрелась.

Потом они ели рыбу-меч в прибрежном ресторане и пили белое вино. Марина продолжала фотографировать все сама. Ей так хотелось запечатлеть на память каждую минуту этого фантастического дня. «Разве может быть так хорошо? Какой Андреа необыкновенный мужчина, – думала в ту минуту Марина, – У него все так правильно, так выверено.»

– Мы не будем здесь заказывать кофе, – предложил итальянец, – зайдем потом в какой-нибудь бар и там выпьем.

«Да, и это мудрое решение, – подумала Марина, – будет повод еще раз куда-нибудь зайти. Да и кофе в баре всегда стоит один евро, а в ресторане три-четыре евро. Конечно!»

Когда они вышли с пляжа и пошли по центральному бульвару-набережной, Андреа рассказал:

– Здесь в феврале проходят самые интересные карнавалы. На мой взгляд, даже лучше, чем в Венеции. Обязательно приедем сюда с тобой в феврале, тебе понравится!

– У нас в России много лет назад была такая реклама, кажется, рекламировали «фейри», мыли посуду после карнавала, гору посуды. Благодаря назойливости этой рекламы, Виареджио для россиян – один из самых известных итальянских курортов. А здесь на карнавале также все ходят в длинных платьях и масках как в Венеции?

– Нет! В каждом регионе Италии есть город для самого главного регионального карнавала. Тематика карнавалов во всех регионах разная – в Венеции традиционно празднества связаны с водой и классическими героями комедий дель-Арте. В Виареджио парад тележек с гигантскими фигурами – композициями на разные общественно-политические темы. В Иврее, в Пьемонте, просто все пуляют друг в друга апельсинами. В Ченто, Эмилия-Романья, карнавал похож на бразильский. На Сардинии, например, карнавал мистический, с ритуальным костром.

– Господи! Как интересно! Хочу на все эти карнавалы! Это возможно в один год?

– Боюсь, что нет! – рассмеялся итальянец. – Италия довольно большая страна. Не такая, конечно, огромная как Россия. Я читал, у вас страна в длину тянется на десять тысяч километров! С ума сойти! Но у нас тоже страна не маленькая. Попраздновать мы любим. Карнавалы начинаются в феврале и продолжаются по воскресеньям четыре недели. При всем желании нельзя успеть и везде побывать! И это, кстати, дорогое удовольствие!

– Это что, платно? – удивилась женщина. – И даже в Венеции надо платить за то, что смотришь?

– Конечно! Нет, разумеется, на городских площадях устраивают бесплатные спектакли, дискотеки, но главные карнавалы региона обязательно за деньги. Участие в карнавальном бале в Венеции стоит примерно тысячу евро. Плюс обязательный костюм и маска. Это очень дорого! В Виареджио, где мы сейчас гуляем, вход на карнавал стоит обычно двадцать евро. Но это надо видеть, так не расскажешь! Обязательно приедем сюда в феврале.

«О, он уже планы строит на наше будущее, – приободрилась Марина».

На обратной дороге они разговаривали обо всем на свете. Марина часто делала ошибки в словах, особенно в ударении, и итальянец каждый раз терпеливо ее поправлял.

Марина устала говорить по-итальянски, концентрация снизилась, стали забываться самые простые слова, но что поделаешь, других вариантов для общения не было. В свое время в университете она учила английский, и даже неплохо на нем говорила, но Андреа английский не понимал, а в своем университете он учил французский.

– А на пенсию ты пойдешь, когда? Ну, чтобы можно было не работать и жить, например, в Италии, – бесцеремонно поинтересовался итальянец.

– Я уже на пенсии, у нас женщины получают ее с 55 лет. Но пытаюсь подрабатывать, пенсии у нас маленькие, – ответила Марина.

– А какие?

– Разные. Но по сравнению с вашими мизерные. У меня, например, если рубли пересчитать на ваши деньги, примерно 200 евро, и это еще не самая маленькая, а даже ничего себе пенсия, – усмехнулась Марина.

– Ужас! Как же на это можно прожить? У меня, например, будет больше тысячи евро, – похвастался итальянец, – а до пенсии осталось пять лет.

– Я и не собираюсь жить на одну пенсию, это и в самом деле невозможно. Буду подрабатывать, я занимаюсь продажей квартир, у меня есть и другие пассивные доходы.

– Не представляю, как можно жить на 200 евро! – не унимался Андреа, он, похоже не расслышал или не понял, что именно в их диалоге было сказано про пассивный доход.

– Пусть тебя это никак особо пока не тревожит! Я представляю, как!

Но итальянец и не думал успокаиваться. Он разразился длинной тирадой по поводу пенсионной политики в России, и говорил, скорее, для себя, потому что говорил быстро, спорил сам с собой, и понять в деталях, о чем шла речь, для Марины оказалось невозможно.

Ужинали они дома. Марина заняла свое удобное место за столом – у стеночки между столом и холодильником.

Хозяин дома суетился с «баклажанами а-ля пармеджано». Как почти сразу выяснилось, к сыру пармезан это блюдо не имеет прямого отношения. По рецепту в баклажаны закладывают помидоры, зелень, специи и моцареллу. А название, как принято в кулинарии, привязано к городу Парма, как и сыр пармезан, и пармская ветчина.

Она опять любовалась движениями повара. Андреа молниеносно нарезал зелень, промыл баклажаны, ловкими движениями почистил шкурки овощерезкой. Как и вчера, из недр кухонных шкафчиков извлекались сковородки, ковшики, ножи и разные кухонные приспособления. Каждый тончайший ломтик баклажана обжаривался отдельно. Сушился на салфетке, чтобы стек жир. Нежную моцареллу мужчина бережно порвал руками, как и зелень. Специи и чеснок истолок в каменной ступке. Изысканный травяной аромат очень быстро достиг Марининого носа. Жестом хозяин попросил свою гостью немного подвинуться – из холодильника была извлечена бутылка вина.

Тяжелая керамическая кастрюля с баклажанами, сбрызнутыми вином, отправлена в духовку. Андреа налил себе и Марине по полбокала вина и провозгласил:

– Сорок минут. Ужин будет готов ровно через сорок минут!

На часах было 19.20. Как он так все подгадал и рассчитал? К вину Андреа нарезал хлеб и достал из холодильника твердый сыр.

«Вроде как сыр и хлеб с вином можно есть раньше, спокойно и без зазрения совести, это так, аперитив, а еще никакой и не ужин, – с благодарностью и энтузиазмом отнеслась к действиям хозяина проголодавшаяся Марина».

Баклажаны были божественными, но вина в бокалы Андреа больше не подлил. Ну, что ж, видно так положено. Если пьешь вино почти каждый день, то надо по чуть-чуть.

После еды мужчина безропотно сам перемыл всю посуду, гостья даже не успела предложить свои услуги.

Через банью друг за другом они отправились в спальню. Сил хватало только на то, чтобы лечь и посмотреть телевизор. Но в спальне телевизора не было. Поэтому они обнялись и почти сразу уснули. Пораньше на час, чем принято в Италии, и можно сказать, почти по московскому времени.

На следующий день был понедельник, но Андреа заранее взял отгул и не пошел на работу. За окном моросил мелкий противный дождь.

– Что будем делать сегодня? Дождь… Как в Петербурге. Он скоро перестанет? – едва проснувшись, поинтересовалась Марина.

– Coccole!5

– Хорошая идея! Это как? Целый день?

– Целый день! И потом целую ночь! И больше ничего!

– А есть? Есть мы что-нибудь будем?

– Конечно! Сколько захотим и чего захотим. У нас полный холодильник еды. Я подготовился к твоему визиту.

– Какой же ты молодец! – искренне провозгласила Марина.

День «Coccole», а, пожалуй, даже и праздник «Кокколе», ей очень понравился. Они смотрели телевизор в спальне для гостей, разместившись на тесной односпальной кровати, ели вкусную еду на кухне, а потом в гостиной. Болтали без умолку: рассказали друг другу почти все про свое прошлое и настоящее. На полдник Андреа приготовил взбитые сливки с шоколадом и целый день они по чуть-чуть пили шампанское «Вдова Клико», которое хозяин квартиры вытащил откуда-то из недр своей малюсенькой кладовки. Марина, еще когда они только переписывались с Андреа, говорила ему, что любит просекко и особенно шампанское. Тогда итальянец в поучительной манере объяснил ей, что обычное просекко – это вредная и невкусная «газировка», если что и пить, то только настоящее французское шампанское из региона Шампань, или итальянское просекко из региона Конельяно и Вальдобьядене. Но, разумеется, не каждый день.

Они занимались любовью и в спальне, и в гостиной, видимо, реализуя какие-то выстраданные фантазии Андреа. И как-то так получилось, что действительно провели целый день в объятьях друг друга и практически в непрерывных поцелуях.

Марине было наплевать, что она без косметики, волосы растрёпаны, губы потрескались от поцелуев, глаза ее горели, она чувствовала себя желанной, а потому самой молодой и красивой.

На следующее утро, когда Андреа пора было собираться на работу, гостья то ли в шутку, то ли всерьез опять спросила:

– Что будем делать сегодня? Кокколе? Хочу кокколе! Тебе на работу?

– Coccole!6 – серьезно ответил итальянец. – Не хочу на работу, хочу кокколе!

– Мы можем делать кокколе после твоей работы, я встречу тебя в конце рабочего дня. В котором часу ты заканчиваешь?

– В 17.30. Жди меня у Порта-Романа. Мы вместе где-нибудь поужинаем и поедем домой.

Перед выходом из дома Андреа оставил Марине ключи и снабдил подробными инструкциями, как следует закрыть входную дверь и отключить электроприборы. В дверном проеме мужчины и женщина застыли на пару минут в прощальном глубоком и нежном поцелуе, а потом Андреа поглотил лифт.

Марина решила не терять времени зря и прибраться в квартире. Она знала, что мужчина не пользуется услугами домработницы и сам следит за порядком. Хорошо, кстати, следит. И все же надо иногда вытирать пыль и мыть пол.

Первое, что она сделала до начала уборки, перетащила мусорные баки из центра кухни под окном в кладовку. Они там спокойно поместились. А кухня приобрела более аккуратный вид.

Марина нашла пылесос и все вокруг пропылесосила. Затем шваброй помыла полы. Взгляд упал на ветхие и замызганные кухонные полотенца, решила, что купит новые. И на гору неглаженного белья обратила внимание. Погладила. Заметила, что покрытие гладильной доски все прожжено. Надо тоже будет заменить.

Марина подумала о том, что она привыкла жить одна, в ее собственном доме, где все в порядке и комфортно, как она любит, как ей удобно. Андреа тоже довольно долго живет один. У него были какие-то женщины, они вчера говорили об этом, но с итальянками он встречался либо на их территории, либо приводил женщину в дом только на ночь. Поужинали в ресторане или дома и спать. А утром каждый по своим делам, на работу, а вечером по своим домам. С кем-то он встречался всего однажды, с кем-то несколько раз. Но жить вместе и вести совместное хозяйство давно ни с кем не пытался. Это, без сомнения, сложно для зрелых людей, когда кто-то посторонний вторгается в их домашнее пространство.

Марина сбегала в супермаркет рядом с домом и купила кухонные полотенца, тефлоновое покрытие-накидку на гладильную доску и заодно свежего хлеба и зелени.

На обратном пути в полутемном лифте она нажала предпоследнюю кнопку этажа, особо не вглядываясь, что на ней написано. Лифт остановился. Марина вышла на площадку этажа, окинула взглядом уже знакомый горшок с олеандром на подоконнике и подставку под зонты. В ней оставался только черный зонт-трость, возможно, серый в полоску Андреа взял собой на работу. Потом Марина подошла в двери и вставила ключ в замок. Ключ вставился, но не проворачивался. Она подумала: «Может быть, кто-то закрылся изнутри? Пока она ходила по магазинам, вернулся Андреа? Он там не один и не хочет открывать? Это беспросветная глупость так думать! Или надо попробовать провернуть ключ в обратную сторону, нет! Как же она не догадалась потренироваться при хозяине. Надо успокоиться и попробовать еще раз».

Марина в очередной раз попыталась открыть дверь, и в этот момент на этаже остановился лифт. Из него вышла молодая женщина восточной наружности в хиджабе и с мальчиком за руку.

«Соседка из квартиры напротив, – подумала Марина, слегка смутившись, – странная какая, похоже, мусульманка. Но она, наверняка, знакома с Андреа, и меня все равно уже увидела. Может быть, стоит попросить у нее помощи?»

– Что вы хотите? – первой встревоженно спросила мусульманка, увидев на площадке незнакомую ей женщину.

– Войти в квартиру! Вот, у меня есть ключ, но он не проворачивается!

– А откуда у вас этот ключ? – соседка стояла у лифта и не спешила оказать помощь.

– Мне дал Андреа, хозяин этой квартиры! Там мои вещи! – оправдывалась Марина, не видя в сложившейся ситуации ничего особо странного, даже в проявлении чрезмерной бдительности и осторожности со стороны соседки по этажу.

– Андреа, который живет этажом ниже? – предположила соседка.

– А это какой этаж? – у Марины появились первые сомнения в том, что она нажала правильную кнопку лифта.

– Четвертый! И эта моя квартира! – женщина в хиджабе подошла к двери, отстранила заблудшую гостью, открыла дверь своим ключом, втолкнула туда мальчика, вошла сама и быстро закрылась изнутри.

Марина спустилась этажом ниже и увидела на лестничной площадке почти все тоже самое – зонты на подставке и олеандр на подоконнике. Вставила ключ в замок, и дверь легко открылась.

Немного успокоившись после досадного недоразумения, Марина выпила чашку кофе, съела пару яблок и, вроде как, пообедала. Потом привела себя в порядок и на автобусе поехала в центр Флоренции. До встречи с Андреа оставалась пара часов, и женщина провела их в магазинах.

Они ужинали в каком-то демократичном баре. Марина рассказала итальянцу о своем сегодняшнем приключении, и он пояснил ей, что предпоследняя кнопка лифта – четвертый этаж. А последняя ведет на чердак, технический этаж, куда ездят только специалисты коммунальных служб. Его соседка сверху – арабка, которая, наверняка, испугалась больше Марины, что в ее дом пытаются проникнуть воры.

В меню бара русская гостья заинтересовалась красивым названием незнакомого блюда – «лампредотто» и спросила, что это такое.

– Ты, кстати, попробуй! На любителя, но это традиционная флорентийская еда, очень демократичная, символ местной уличной гастрономии, – посоветовал итальянец. Для себя он заказал минестроне.

Ей подали большой бутерброд, который выглядел вполне аппетитно.

– Нравится? – многозначительно поинтересовался Андреа.

– Непонятно, – сделала первую оценку русская гостья, потом откусила еще несколько кусочков, смилостивилась и добавила, вспомнив любимую оценку блюд и вин своего спутника – Non male!7 А что это? Из чего он сделан?

Лампредотто, как оказалось, начиняют коровьими желудками и овощами с соусом. Короче, бутерброд с требухой.

Когда они вернулись домой, Андреа не обратил внимания, что кругом чистота и порядок, а первым делом заглянул в кухню и встревожился от пропажи мусорных баков. Он догадался заглянуть в кладовку, и тут же демонстративно вытащил баки, белый и черный, на свет божий на старое место под окно.

– Они должны стоять здесь! – безапелляционно указал итальянец.

Хозяин заметил и новые кухонные полотенца на крючке.

– Надеюсь, старые полотенца ты не выбросила? Их еще моя мама покупала, это память!

– Нет, – расстроилась Марина. На самом деле, старые, сплошь дырявые, полотенца она компактно свернула и приготовила на выброс, но не знала, в какой бак выбросить. Вроде бы, хлопок и лен – органика, но в кастрюльку к пищевым отходам все сразу они не поместились бы.

Женщина разочарованно протянула итальянцу сверток старых полотенец, он засунул их куда-то в шкаф. Единственное, за что ее похвалили, и пусть всего лишь добрым взглядом, это за смену покрытия гладильной доски.

– Тебе надо что-то постирать? – спросил Андреа. – Я ночью запущу стиральную машину.

– Нет, я, вроде, не планировала здесь ничего стирать, я же всего на неделю приехала. А почему ты стираешь ночью?

– Ночью электроэнергия в два раза дешевле. А утром встану и все развешу на веревки.

Итальянец засунул в бак стиральной машины постельное белье, одежду, носки, все вместе светлое и темное, синтетику и хлопок. Так, наверное, в его понимании, экономнее.

Ровно в полночь мужчина включил стиральную машину, и они отправились спать.

Утром он принес из ванной постиранное белье и на балконе раскидал на раскладной сушилке разную мелочевку.

– Постельное и полотенца, повесь, пожалуйста, на улицу, мне некогда, я не успеваю!

– Как? Где? Куда? Я не умею! – встревожилась Марина.

Андреа принес из ванной таз с мокрым постельным бельем и пластмассовую корзинку с прищепками и открыл настежь оба окна спальни, выходящие во двор. На кирпичной стене под окнами Марина увидела систему блоков, через которые можно было двигать проволочные нити-веревки. Примерно такая же система была сорок пять лет назад в ее пионерском лагере для поднятия флага. Только вертикальная.

Они вместе позавтракали и договорились встретиться вечером после рабочего дня у Порта-Романа. Когда дверь за Андреа закрылась, Марина отправилась мучиться и разбираться с системой бельё-вывешивания. В кино она, конечно, видела, что европейцы до сих пор сушат постельные принадлежности на улице, но на практике столкнулась с этим в первый раз.

Это в России время летит стремительно. Там каждый день очень похож один на другой, как «день сурка»8. Здесь, в Италии, время тянулось медленно и так плотно было насыщено событиями, что, казалось, Марина провела здесь не неделю, а, как минимум месяц.

Марина и Андреа нежно прощались в аэропорту Флоренции. Обнялись и стояли долго, не желая разомкнуть руки. Казалось, за эту неделю они стали неотъемлемой частью жизни друг друга. Оба преимущественно молчали. Только нежности и поцелуи. Прошедшей ночью они обо всем уже договорились. Марина вернется в Санкт-Петербург, возьмет отпуск за свой счет, а, если не разрешат, то уволится, и в самое ближайшее время вернется к Андреа на целый месяц. Или даже два. Хорошо, что виза, которая стоит в загранпаспорте Марины, разрешает находиться в стране Шенгена три месяца каждые полгода. И билеты на самолет стоят не очень дорого.