Маршруты счастья

– Простите, у вас не лишнего билетика?

И тут же еще раз с надеждой во взгляде обращаешься к следующему прохожему:

– А у вас, простите, нет?

Аллочка ненавидела это занятие – спрашивать лишний билетик. Но еще грустнее возвращаться домой в красивом платье и с прической, так и не побывав в театре. На "Дульсинею Тобосскую" они со Светланой попали. Луис пел серенады для своей возлюбленной. А она делала вид, что ничего в них не понимает или вовсе не слышит. Зато эти слова и звуки доходили до каждой клеточки души Аллы. Средневековая Альдонса-Дульсинея пела и говорила о своих чувствах, и слова ее совпадали с тем, что чувствовала в двадцатом веке студентка-первокурсница:

У пастушки – пастух, у цесарки – петух,

Только я, только я,

О-ди-но-ка-я!!!

Аллочка – не сирота, у нее замечательные, любящие родители. Но они очень далеко. Она живет у тети, среди родных людей, учится в университете, среди огромного количества студентов и студенток, в окружении даже каких-то подружек, и все равно чувствует себя одинокой. Да, вот только сейчас она смогла для себя четко сформулировать причину своей тревоги и постоянного дискомфорта. И эта причина, несмотря на кажущуюся успешность ее жизни, как раз и есть это самое одиночество. Единственный человек, который мог бы ее вывести из этого состояния – Луис. Красивый, умный, потрясающий! Боярский так убедительно его играет, что совсем неважно – Луис он или Михаил. Что касается Альдонсы, Алисы Фрейндлих, во-первых, она жена Игоря Владимирова, а во-вторых, она не понимает Луиса и уверена, что любит Дон Кихота. Фу, чушь какая! Аллочка поняла главное: она и есть та самая Альдонса. И в отличие от театральной Альдонсы – Алисы Фрейндлих, она ответит Луису взаимностью, и они будут счастливы.

Возвращение в реальность было тяжелым. По дороге к метро, Алла тихо напевала себе под нос:

Ночь Тобосская темна, только звезды да луна…

За рекою, за рекою… раздается крик осла!

– Как ты думаешь, у Боярского и Фрейндлих есть роман? – вторглась в Аллочкину эйфорию Светлана.

– Не знаю. Даже если и есть, все равно он полюбит меня, и я выйду за него замуж!

– Ты смешная! Каждая женщина, сидящая в зале, готова была бы бросить все и пойти с ним на край света. Даже я! Это великая сила искусства. Ты совсем недавно убеждала меня, что артист не всегда может полностью сбросить с себя все самые яркие чувства и эмоции после спектакля, убеждала?

– Да.

– Ты понимаешь, как же тяжело это сделать обыкновенным зрителям, – усмехнулась Светлана. – Они только что все были во власти этой любви к главному герою. Их только что гипнотизировали, чтобы они почувствовали себя внутри событий и внутри всех переживаний. И вот спектакль закончился. Разве можно это все сразу с себя сбросить?

– Нельзя! Но я знаю, что если поставить себе какую-то цель, все силы, все возможные и невозможные средства бросить на ее реализацию, то можно добиться этой цели. И у меня такая цель появилась. Я обязательно познакомлюсь с Михаилом Боярским. Не знаю как, это не важно. Не уверена пока, что я в него уже влюблена и тем более, что это у меня на всю жизнь. Но то, что он во мне перевернул что-то очень важное, чего до него перевернуть никто не мог, это точно!

– Пришла пора, она влюбилась… – процитировала классика Светлана.

Прошло несколько недель. Аллочка все еще находилась под впечатлением от спектакля. В голове у нее зрел план, как познакомиться с Михаилом Боярским. В университете как раз проходили жанр интервью, и в Аллочкиной группе раздавали задания. Девушка решила, что сама попросит, чтобы ей поручили взять интервью у любимого артиста, но все оказалось не так-то просто.

– Алла Садовская встретится с Сергеем Васильевым, молодым рабочим-сварщиком. В профкоме Балтийского завода все уже согласовано, – объявила перед всей группой преподавательница.

Молодой рабочий был, пожалуй, самой приятной кандидатурой из всего списка. Остальным студентам надо было встречаться и брать интервью у Героя Социалистического Труда с Адмиралтейского завода, у ветерана войны с Завода турбинных лопаток, у матери-героини, которая числилась на "Электросиле", а также у вагоновожатой трамвайного парка на Среднем проспекте Васильевского острова.

– А можно я возьму интервью у кого-нибудь из известных артистов? – Алла сначала задала громким голосом вопрос с места, а уже потом резко подняла руку вверх и встала.

– У кого, например? – заинтересовалась преподавательница.

– Ну, например, у Михаила Боярского

– А кто это такой? – удивленно вскинув брови, спросила преподавательница.

– Это очень известный артист, который занят почти во всех спектаклях Театра имени Ленсовета, – пояснила Алла.

– Не знаю, давненько не была в "Ленсовета". Как вы только билеты туда достаете? А что, хороший артист?

– Обал-ден-ный! – чуть ли не хором ответили несколько девушек-студенток.

– Обязательно схожу, посмотрю на вашего Боярского! Даже интересно стало. Может быть, на "лишний" билетик попробую…

– Так мне можно у Боярского интервью взять? Вы можете мне дать такое задание? – повторила свою просьбу Алла.

– У артиста? Вы в следующем семестре будете проходить жанр "театральная рецензия", вот тогда и напишите о своих любимых артистах.

Алла еще раз сама позвонила в профком Балтийского завода и договорилась об интервью с Сергеем Васильевым. Девушке выписали пропуск и предложили подождать в красном уголке профкома. В ожидании сварщика Алла вспоминала вопросы, которые она приготовила для Сергея, пыталась представить, как он выглядит.

Сергей Васильев оказался молодым пареньком с русыми непослушными вихрами, торчащими в разные стороны из-под темной вязаной шапочки. Он был одет в чистую клетчатую рубашку и темно-серый комбинезон. Вполне вероятно, что сверху на шапочку он надевал защитную сварочную маску, а сейчас держал эту маску в руках.

– Здравствуйте, это вы журналистка?

– Я, – девушка помнила, что она должна расположить к себе собеседника, и потому приветливо улыбнулась. – Зовут меня Алла Садовская. Я студентка факультета журналистики, и, возможно, это интервью нигде не будет напечатано, я делаю его как зачетную работу. Вас это не очень огорчит?

– Первокурсница?

– Да. Очень заметно?

– Немного. Не робейте, спрашивайте! Я уже сто раз давал интервью: и для нашего заводского радио, и для газеты "Ленинградская правда". Вы какая журналистка?

– В смысле? – не поняла Алла.

– В смысле радио или газетная?

– А, – улыбнулась девушка, – я газетная. На отделение радио и телевидения меня, к сожалению, не взяли. Я учусь на отделении печатной прессы. Кафедра советской печати. Еще у нас есть кафедра теории партийной печати.

Алла еле удержалась, чтобы не проговориться и не рассказать незнакомому молодому человеку, что эту кафедру студенты между собой называют "тырпыр".

– Фотографировать будете? – по-деловому спросил сварщик Васильев.

– Нет, в задании у меня про фотографию ничего не было сказано, да и фотоаппарата у меня с собой нет. А что? Надо вас обязательно сфотографировать?

– Нет. Не обязательно! Но обычно меня фотографируют.

– Сергей, – наконец начала Алла по заготовленному плану, – расскажите, пожалуйста, о себе, откуда вы родом, как попали на Балтийский завод?

Молодой человек бодро отвечал на все вопросы студентки, подробно рассказал про прошедший недавно конкурс профессионального мастерства, где он стал победителем и повысил свой разряд. Когда беседа подошла к концу и Алла собралась попрощаться, Сергей буднично напомнил:

– Вы у меня еще про мою мечту забыли спросить.

– Да, кстати, – спохватилась девушка. – А у вас есть заветная мечта?

– Я в Кораблестроительный институт хочу поступить, на заочное отделение. И потом буду инженером.

– Сергей, вы такой целеустремленный человек, что я нисколько не сомневаюсь в том, что вы добьетесь всего, что задумали. Я желаю вам успехов в работе и побед на профессиональных конкурсах!

– Спасибо! Мне было очень интересно отвечать на ваши вопросы.

Алла подала Сергею руку, он ее пожал довольно крепко, по-мужски, но тут же немного смутился и покраснел.

– А давайте мы с вами сегодня вечером в кино сходим? – предложил сварщик.

– Спасибо. Не могу, я занята сегодня вечером. – Алла резко повернулась и быстрым шагом вышла из дверей профкома.

"Вот дура! – ругала себя Алла. – Задавала какие-то шаблонные вопросы и получала такие же примитивные и дурацкие ответы. Кто бы и в какой газете стал читать такие парадно-бездарные интервью!"

Подруга Света совсем иначе оценила ее работу:

– Не переживай! Для первого раза вполне нормально.

– Обидно.., я так готовилась, а в итоге получилась какая-то тягомотина! А как прошла твоя встреча?

– Мне досталась семидесятипятилетняя вагоновожатая, которая по состоянию здоровья уже давно не водит вагоны, а находится на пенсии и работает вахтершей в общежитии, где она прожила всю свою сознательную жизнь. В четырехместной комнате. Эта женщина так и не создала семьи. И у нее не было детей, потому что она считала аморальным заводить ребенка, не имея мужа.

– Что, она и сейчас живет в общежитии? – удивилась Алла.

– Да. В прошлом году администрация трамвайного парка в первый раз в жизни предложила ей комнату в коммуналке, но она отказалась. Зачем ей отдельная комната, если у нее нет семьи. Она привыкла жить в общежитии. Все время на виду и все время среди людей…

– У тебя что, вот так обо всем этом написано в интервью?

– Что я – больная? У меня написано про ее преданность трудовому коллективу и трамвайному парку. Про ее активную гражданскую позицию, когда она всю себя отдает воспитанию молодых работниц трамвайного парка и передает им высокие нравственные традиции советских людей, которые воспитывались в эпоху первых пятилеток и тяжелых блокадных лет.

– Она что, еще и блокадница?

– Да. Во время войны ей было уже за сорок. Она водила трамваи в самые голодные и холодные дни блокады. Из последних сил. И помогала обессиленным ленинградцам переносить тяготы блокадной жизни…

– Слушай, как интересно! Как ты много про нее узнала. И что, она старая дева?

– Я пыталась аккуратно это выяснить, но так и не поняла. Вроде бы был у нее по молодости какой-то друг в трампарке, но так у них ничего с ним и не вышло. Замуж он ее не позвал, а она, как умела, блюла свою девичью честь. А потом в войну почти все мужики ушли на фронт и мало кто вернулся. Молодых вдов и юных незамужних красавиц было вокруг полным-полно, поэтому шансов у не слишком эффектной женщины, которой после войны было уже далеко за сорок, не было практически никаких…

– Да. Не позавидуешь такой судьбе. Всю жизнь прожить в общежитии, в сплошных лишениях. Без мужа, без детей…

– Она нашла свое счастье в работе, в труде на благо нашего прекрасного города и его жителей. Она в чем-то даже типичная ленинградка.

– Да несчастная она женщина, вот и все.

На следующий день Алла и Светлана договорились встретиться в "Сайгоне". Так на молодежном сленге называлось кафе-кондитерская на углу Невского и Владимирского проспектов. Девушки решили выпить по чашке кофе и побаловать себя пирожными. Набрали их целую гору: буше, корзиночки с масляным кремом, эклеры, миндальные лепешки. Через пару минут к их столику подошел обаятельный молодой человек и воскликнул:

– Захарова! Ты с ума сошла! Ты же будешь толстой, как слон! Разве можно девушке есть столько пирожных?

– Ой, Артурчик, привет! – защебетала Света и подставила Артуру щечку для поцелуя. Молодой человек чмокнул девушку.

– Мы тут такую очередь отстояли, да и не ели ничего с утра, – оправдывалась Света. – Садись к нам. Знакомься, это Алла Садовская. Моя однокурсница. Восходящая звезда отечественной журналистики.

– Алла, – протянула руку Алла и пристально посмотрела в глаза очень красивому молодому человеку.

– Артур, – улыбнулся молодой человек и приблизил ручку Аллы к своим губам. Алла покраснела, но руку не отдернула.

– Мы вместе учились в школе, только он старше, – пояснила Светлана. – Артур у нас звезда отечественного балета. В него были влюблены все девочки из нашей школы с первого по десятый класс. А потом он поступил в Вагановское училище. И теперь, насколько мне известно, танцует в Малом театре оперы и балета. Я правильно все рассказываю? – уточнила Светлана. – А то, может быть, ты уже в Кировском театре работаешь? Или, как там у вас говорят, служишь?

– Нет, Светик, в Кировском я пока не служу. Мне и в моем театре нравится. Вы любите балет? – обратился он к Алле.

– Конечно! Очень!

– Пригласи нас на свой спектакль, – подсказала Светлана, – с удовольствием придем, а то мы все в "Ленсовета" да в "Ленсовета"…

– Приходите. Я вам оставлю две контрамарки у администратора. В четверг, например. Будет "Золушка"…

Девушки не считали себя балетоманками. Прежде они бывали на спектаклях в Кировском театре и даже как-то попали на гастролировавший в Ленинграде Лондонский балет. Они не раз признавались друг другу при выходе с балетного спектакля, что им все очень понравилось, но при этом внутри ничего особо не всколыхнулось. Возможно, они просто не доросли до такого высокого искусства, как балет, истинное наслаждение от которого открывается только избранным. Девушкам очень хотелось поскорее стать этими избранными. И переживать за Жизель, и страдать вместе с Одиллией. Но души их были спокойны и холодны. Единственный выход они видели в том, что на балет надо просто чаще ходить. И приглашение от Светиного одноклассника побывать в Малом театре подвернулось весьма кстати.

Выступление Артура Агаджанова в "Золушке", в партии принца, произвело на Аллу сильное впечатление. То, что молодой человек был бесспорно талантлив, Алла поняла с первой его пробежки, с первого высокого прыжка. Казалось, Золушка была невесома, словно пушинка. Алла залюбовалась не только Артуром, но и балериной.

– Она – чудо! – прошептала девушка подруге.

– Да, мне тоже очень нравится. А Артурчик каков! Вот это мужчина!

– Да, красавец! А как он танцует. Я, кажется, уже люблю балет! – предположила Алла.

– Или Артура?

– Нет. Вот тут ты можешь быть спокойна. Мне он нравится как артист. Не более того.

– Мы зайдем к нему после спектакля за кулисы?

– А это удобно? – засомневалась Алла.

– Ну, он же нас пригласил. Удобно, конечно. Ему будет приятно.

– Тогда зайдем, – согласилась Алла.

После оваций и криков "браво" девушки отправились за кулисы. Они сказали вахтеру, что их пригласил Артур Агаджанов, и показали, как пропуск, подписанную им контрамарку.

Алла Садовская очень смущалась. Она впервые была по ту сторону занавеса известного ленинградского театра. Девушки подошли к гримерке Артура, робко постучали в дверь. За дверью был слышан заливистый смех.

– Да, входите! – крикнул Артур.

В гримуборной было очень накурено. В воздухе стоял сладковатый запах, смесь из табачного дыма, паров алкоголя, пудры и пота. Кроме Артура в комнате было еще несколько человек: мужчина, танцевавший короля, еще какой-то незнакомый мужчина в обычной одежде, три балерины из массовки в пуантах. Рядом с королем на низком пуфике, выпрямив и скрестив ноги, без пуант в колготках со спущенными петлями сидела девушка-Золушка. Артисты и незнакомый мужчина пили шампанское из граненых стаканов. Девушки-балерины дымили сигаретами.

– Ой, девчонки! Здорово, что вы зашли! Понравился спектакль? – Артур выглядел очень довольным. – Вот вам стаканы, давайте шампанского налью.

– Да! Нам очень понравилось! Мы наконец-то получили огромное наслаждение от балета! – поспешила порадовать артистов Светлана.

Все дружно чокнулись стаканами и начали мелкими глотками пить шампанское. "Небалетный" мужчина свой стакан шампанского выпил залпом и стал поторапливать партнершу Артура:

– Галиночка, милая, поехали скорее, уже поздно. Устала, девочка…

Было заметно, что этой Галиночке хотелось остаться в шумной и родной компании, но она подчинилась. Мужчина одел Галиночку в теплое кашемировое пальто, помог натянуть узкие модные сапожки на ее тонюсенькие ножки и, разве что не целуя эти ножки, застегнул на сапожках молнии. После этого пара ушла.

– Какой он ревнивый! С ума сойти! – прокомментировал Артур. – Бедная Галка. В балете так нельзя. Надо обязательно после спектакля побыть в театре, чтобы перейти в состояние нормальной жизни. А он такой ревнивый!

– Это ее муж? – поинтересовалась Света.

– Сожитель, – пояснил артист, танцевавший короля.

Аллу покоробило от этого слова. Она подумала о том, как унизительно жить с мужчиной вне брака. В ее военном городке это было уникальным явлением. Если такое там вообще было. А тут все так открыто. Никто ничего не скрывает. Вот они нравы большого города.

– А сейчас мы пойдем в ресторан! У нас в "Европейской" заказан столик, – объявил Артур.

Алла смутилась, потому что у нее с собой практически не было денег. Так, какие-то копейки на трамвай до Васильевского острова. Платить за себя постороннему мужчине она считала неприличным. Словно почувствовав ее сомнения, Артур уточнил:

– За деньги не волнуйтесь. Для нас там все бесплатно. Один мой горячий поклонник периодически делает мне такие подарки – он там метрдотель. Я его с компанией в театр приглашаю, он меня в свой ресторан. И сегодня, когда я говорил ему, сколько человек будет, я рассчитывал на Галку и ее хахаля. А раз они убежали, придется вам за них есть и пить. Девчонки, – это Артур обратился к балеринам, – все! Быстро переодеваемся – и в ресторан!

Балерины стайкой упорхнули, а артисты-мужчины стали снимать сценические костюмы.

– Мы вас в коридоре подождем! – смутившись, предложила Светлана.

– Только обязательно подождите, не убегайте! Обещаете?

– Обещаем!

В коридоре девушки чувствовали себя неловко.

– Вот влипли! – сказала Алла, сделав вид, что сердится.

– Да брось ты! Они нормальные мужики. С мозгами. И с хорошими манерами. Не бойся. Этот ресторан нас ни к чему не обязывает.

– Да нужны мы им очень, толстые коровы, – пошутила Алла. – Вон у них сколько балерин! Худющие, легонькие…

– Небось, им эти худышки до смерти надоели. Хотят поглазеть на нормальных здоровых баб в теле, – предположила Светлана.

– Ну разве что. Тогда им и в самом деле лучше нас никого не найти!

Глава 7

Вечер встречи выпускников

Одноклассницы Марина, Алла и Ольга встретились все вместе только в феврале. Они приехали в городок на свои первые студенческие каникулы. Приехали с интервалом в несколько дней. Но все успели на вечер встречи выпускников.

Ольга прилетела на каникулы на самолете. От аэропорта Минводы до городка было больше ста километров, родители встретили ее на своих "Жигулях". Всю дорогу из аэропорта Ольга подробно рассказывала родителям о своем житье-бытье в Ленинграде. Как сессию сдавала. Как дядя Юра пьет, но он добрый, а тетя не пускает его домой. Примерно на середине пути от аэропорта в городок мама достала из сумки большой китайский термос, налила крепкий сладкий кофе в разномастные домашние чашки, распаковала укутанные в теплую шаль и полотенца домашние пирожки, и все, не выходя из автомобиля, принялись уплетать эти произведения кулинарного искусства за обе щеки. Ольга подумала: "Как здорово оказаться среди своих любимых людей – самых родных. С этими мамиными теплыми пирожками. И какие молодцы родители, что приехали за мной в аэропорт. А то пришлось бы трястись с тремя пересадками".

И вот Ольга дома. В своей родной квартире, в своей комнате. Как все тут благостно и приятно: запахи, вещи, еда. Можно набрать ванну горячей воды и лежать, сколько тебе заблагорассудится, не думая, что ты мешаешь кому-то. Здесь такие все свои. И самое время совершенно расслабиться и быть самой собой.

После выстуженного ветрами и морозами Ленинграда особенно бросалось в глаза, как хороша зима в городке. Полное безветрие. Температура чуть выше нуля, но снег не тает, а лежит мягкими уютными шапками на елях и соснах. В воздухе стоит туман и удерживает какой-то дурманящий запах прелых листьев и хвои. Можно гулять без шапки, потому что тепло. Не надо надевать рейтузы – чувствуешь себя вполне комфортно в тонких капроновых колготках. Можно сделать начес на волосах, залить их лаком и ничего не случится с прической – нет ни малейшего ветерка. Девчонки, приехавшие на каникулы из Ленинграда, нарядились в платья и модные туфли, купленные по случаю в "Пассаже", в Гостином Дворе или в Кировском универмаге, и гордые и радостные пришли в школу на вечер встречи выпускников. Татьяна тоже присоединилась к ним, а вот всеобщего жениха Саши Пылаева не было. В самый разгар праздника Марина с Ольгой решили выйти на улицу, зайти за здание школы, чтобы выкурить по сигарете. Девушки не стали надевать тяжелые зимние пальто, а просто накинули их на плечи. Алла с Татьяной тоже увязались с ними, так о многом хотелось поговорить. И обстановка для этого была самая подходящая. Первый вопрос, который интересовал Марину, Ольгу и Аллу, был, почему не пришел Саша. Таня под большим секретом рассказала, что когда три ее подружки уехали в Ленинград, у них с Сашей завязались романтические отношения. В ноябре Саше исполнилось 18 лет, и его забрали в армию. Татьяна обещала ему, что будет ждать его, и теперь они почти каждый день переписываются.

– Да, Танюшка, ты молодец – похвалила Алла. – Не растерялась! Время даром не теряла. Отхватила себе лучшего парня из класса. Правильно сделала. Это, может быть, самое главное для девушки. А то мы учимся-учимся, и никакой личной жизни.

– Это у тебя-то никакой личной жизни? – поспешила поставить под сомнения слова подруги Марина. – А кто роман крутит с известным балеруном?

– Во-первых, не балеруном, а артистом балета или танцовщиком, – поправила Марину Алла. – А, во-вторых, ничего я с ним не кручу. Мы просто друзья!

– Да? А зачем он тогда с мамой тебя познакомил? – не унималась Марина.

– Ой, девочки, у него такая прелестная мама. Умная, обаятельная, сама бывшая балерина, преподает в Вагановском училище. И живут они в самом центре города на улице Рубинштейна.

– Да ты что! – удивилась Ольга. – Ты у них и дома уже была? Расскажи!

– Да что рассказывать. У них шикарная трехкомнатная квартира, – начала Алла. – Старинная мебель, много антикварных вещей. На стенах картины. В основном это пейзажи, но есть и портреты мамы Артура. Она, как я уже вам говорила, просто красавица. Многие известные ленинградские художники писали ее портреты и дарили ей. Отец Артура тоже был художником, но он с ними не живет. Я точно не поняла, но вроде бы даже он эмигрировал в Западную Германию.

– И как тебя его мама встретила? – поинтересовалась Татьяна.

– Я волновалась ужасно, не хотела идти. Но Артур меня уговорил, сказал, что мама у него – золото! Она действительно очень общительная. Такая доброжелательная. Очень позитивный человек. Не знаю, как сложатся наши отношения с Артуром, но с его мамой я очень бы хотела дружить как можно дольше.

– Да нормально у вас с Артуром все сложится, – пообещала Ольга. – Ты своим родителям про него уже рассказала?

– Да нет еще. Не пора.

– Алла, и тебе, и всем нам надо похудеть! – заявила Ольга. – Я сама за первый семестр почти шесть килограмм набрала. Жуть! Кроме Марины – она в идеальной форме. Я по себе знаю про все эти перекусы, чаепития и кофепития. Про сдобные булки с шоколадной глазурью, про беляши, про пирожные и мороженое.

– Олька, ты совершенно права! – согласилась Алла. – Я такой коровой себя чувствую рядом с Артуром и в обществе его балерин. Просто уму непостижимо. Мне самой странно, что Артур обратил на меня внимание. Мне вообще есть ничего нельзя. А тут еще к родителям приехала – мама меня ублажает. Каждый день то пироги печет с капустой, то вареники с вишней готовит. Я умру от обжорства!

– Да я сама раньше тебя умру! – пообещала Ольга. У меня все то же самое. Да еще папа в этом году сам сделал домашнее вино… Обалденное! Вы ко мне завтра, кстати, заходите, я вас этим потрясающим вином угощу. Под это вино все в тебя проскакивает в безумных количествах. Танюшка тоже поправилась, – Ольга оценивающе оглядела подругу. – Ну, с ней все понятно. И даже простительно. Она дома на маминых плюшках. А вот как Маринке удалось сохранить фигуру?

– Я тоже набрала два лишних килограмма! – призналась Марина.

– Твои два кило, во-первых, незаметны, а во-вторых, тебе так даже лучше. Ты слишком тоща была. Но больше не надо, – посоветовала Ольга.

– Девчонки, – Марине очень хотелось рассказать про Рафаэля, – а у меня тоже молодой человек появился. Его зовут Рафаэль. Учится на третьем курсе, у нас на корфаке. И живет в общежитии.

– Он татарин или еврей? – уточнила Алла.

– Слушай, я как-то даже не задумывалась над этим. Наверное, татарин. А может быть, полукровка. Мать у него вроде бы русская.