скачать книгу бесплатно
Он закрыл бесполезную коробочку, взял Настину руку и вытащил из воды.
Кровь еще текла, но уже слабее.
– Больно? – зачем-то спросил он.
– Чуть-чуть.
Он осмотрел порез.
– Можно салфетками закрутить? – предложила она.
Он засуетился в поисках салфеток – сомнительного заменителя бинта – нашел. Аккуратно заматывал ей палец и смотрел, как белая тонкая бумагу становится красной. Много раз он видел кровь, но до сих пор не привык к ощущениям трепещущего страха и гуттаперчевой боли.
– Вот так. Скоро затянется, – решил он успокоить ее, не отпуская ее руки, поймал ее взгляд.
Она внимательно снизу вверх смотрела ему в лицо, ее совсем не интересовал ее порез, ее интересовал он сам. И он это понял. Или ему показалось, что он понял. Не важно. Он не стал долго разбираться: понял или показалось.
Он наклонился и поцеловал ее. Она не отстранилась, не засуетилась. Он отпустил ее руку, обнял и прижал к себе. А она ответила. Целовала и прижималась. И все случилось.
Все случилось быстро, но страстно, и в тоже время нежно, но сильно. Так может произойти только у посторонних, не близких людей. Все случилось на диване в зале.
Она проснулась под утро, еще до рассвета. Сон ужасный приснился, так и явь не лучше. Рядом с ней на диване в гостиной крепко спал Кирилл. Она еле успела приглушить вырвавшийся из груди стон расстроенного душевного покоя. Покоя?
О каком покое идет речь? Она давно не испытывала такого покоя. Заснуть на диване рядом с сильным и привлекательным мужчиной. Разве это не проявившийся впервые за много лет спокойствие? Такое мягкое и пушистое, как будто руки в мохеровых рукавичках нежно погладили душу. Вот только оно не доставляет ей морального удовлетворения сейчас, в данную секунду.
Она, не спеша, чтоб не разбудить Кирилла, сползла с дивана на пол. В полутьме собрала свои вещи и ушла на второй этаж. Ей показалось, что только за дверью родной комнаты она начала дышать. Она промучилась до самого утра, дожидаясь рассвета. Она не любила ночь и всегда удивлялась людям, которые могли проснуться среди ночи и пойти работать. Она даже не могла заставить себя встать с постели и сделать себе чай, не говоря уже о работе. Она просто лежала в постели и думала, думала, думала. Естественно, мысли лезли разные, и глупые, и умные, но ненужные для столь ночного времени. Поэтому не любила ночь. А сегодня был аншлаг мыслей в голове с одними вопросительными знаками: что теперь будет, как ей быть с Кириллом, может, он все сам поймет и уволится, может, не выходить на завтрак, что вообще между ними произошло, помешательство в квадрате?
Она открыла компьютер, и, как всегда, рабочий день начался с осмотра входящих писем. Только с одной разницей, что раньше она с интересом читала, а сегодня она чувствовала растерянность. Она двигала мышкой по коврику, курсором открывая письма и программы, совершенно в них не вникая. Попытка отвлечься от реальности не принесла успеха.
Как она могла вчера так глупо повести себя с Кириллом. Что это вообще было? Помутнение разума?
Ну как? Как она так могла?
Это же ни в какие рамки не лезет. Рамки. А какие у нее рамки? Те, которые она сама себе и понастроила. Рамки одинокой женщины, от которой муж ушел к ее лучшей подруге. Рамки несчастной, плачущей по ночам женщины, не понимающей, как можно писать романы ночью, зато с удовольствием рыдающей в подушку. Рамки матери-одиночки, изо всех сил старающейся дать детям самое лучшее и дорогое. Рамки кошмара обманутой жены. Он медленно, разрывая душу и тело, проник в явь. Рамки ярой ненависти к бывшей подруге, со временем угаснувшей, оставившей выцветшую отрешенность. Ее коварность и предательство, как сиамские близнецы – тихие убийцы Настиного счастья.
А она? Она чем лучше Иры? Переспала с малознакомым человеком. Повела себя, как порядочные женщины ведут себя с мужьями. Но он же ей не муж. Она о нем ничего не знает. Он говорил, что холостой, но отсутствие штампа в паспорте не гарантировало отсутствие невесты.
Она почувствовала себя героиней собственного романа, при этом ни капельки не гордилась наличием схожести. Она без труда могла положить главную героиню в постель с начальником фирмы, пропустив посещение ресторанов и букеты цветов. Но при этом считала в жизни подобную ситуацию поспешной и оправдывала себя тем, что можно писать о чем угодно, при этом оставаться скромной женщиной. А вчера сама попала в подобную ситуацию. А как выбраться – не знала. Погрузилась с головой в романтичные отношения с первым встречным.
– Жизнь – это не роман – скверным голосом напомнила себе Настя. – Ни один автор детективного романа не обязан лезть в эпицентр преступных событий, испытывая на себе новые ощущения.
В ее романах каждый второй герой заводил отношения с другой только потому, что это интересный поворот сюжета. Этого требовала атмосфера любовного романа и главная героиня, к которой у читателей к тому времени просыпались эмпатия и любопытство.
Но она не героиня романа. Какой сюжет ждет ее в жизни? Видимо, очень сложный. С крутыми поворотами скользкой дорожки. Именно это произошло вечером. Отсутствие жены удивляло и успокаивало – Настя автоматически была вычеркнута из длинного списка коварных женщин. Но мысли не давали покоя, скакали из стороны в сторону, никак не могли определить положение, в котором она оказалась. Ее мучала совесть, та самая, которая заснула вечером. И теперь в отместку играла мыслями, как теннисист пинг-понговыми мячиками. Мячик летит от совести – стук – глупая. Настя пасует – стук – желанная. Стук – недальновидная. Стук – привлекательная. Стук – фантазерка, выдумщица, мечтательница. Это большой плюс для писателя, но не Насти. Настя проиграла – плохая теннисистка.
Где были мозги, в каком углу прятался здравый ум, когда нужно было обдумать и выбрать второе между минутным удовольствием и жизненным равновесием.
Ужасно. Просто ужасно.
Она просто поддалась человеческому инстинкту. Никакого женского счастья и удовлетворения. Конечно, она получила удовольствие, но теперь морально опустошена и не совсем может понять, как себя дальше вести рядом с ним. Ведь все что произошло, произошло молниеносно и спонтанно. Произошли отношения, которые не должны дальше развиваться. Они просто не могут дальше развиваться. И что теперь делать? Как объясниться с Кириллом? Что теперь делать? Боясь, что подобного рода мысли приведут ее к умозаключению, что она не женщина, а организм, она постаралась их отбросить.
В душе трепыхалась надежда, что может она встретила человека, который сможет ее осчастливить. Но здравый ум – неожиданно вылезший из глубины (где он там прятался вчера?) – утверждал, что отношения, построенные на мимолетном влечении, очень зыбки.
Она смотрела в монитор компьютера, но не понимала, что читает. Ненужные письма она удаляла, чтобы не засоряли память почты. Ее интересовали письма из редакции. Это самое нужное и необходимое. Но в воскресенье редакция не работала, поэтому она не сильно надеялась, что сегодня что-то пришлют. Хотя чего она ждет? Вчера в редакции все было сказано, все вопросы решены, план на будущий месяц утвержден, осталось только этого плана придерживаться и не филонить. Поэтому она без всякой инициативы клацала мышкой и пыталась отвлечься от грустных мыслей по поводу Кирилла и вчерашнего порыва страсти.
Она зацепилась взглядом за знакомую фамилию и открыла письмо. Прислала помощница редактора Валентины Киселевой. Она совсем недавно стала работать в редакции, милая, культурная, спокойная девушка. Она иногда присылала ей некую незначительную рассылку с новостями, так сказать для информации. Это случалось редко и, кстати, давно уже от нее ничего не было. Сегодня, в свете вчерашних событий это было спасительное письмо. В нем Валентина говорила, что редакция организовала ей встречу с читателями. В ближайшую среду, в пансионате «Подснежник», где и в прошлый раз. Забронировали для нее отдельный коттедж на два дня, а приехать нужно во вторник, так как рассчитывали на фуршет.
За это Настя обожала своих редакторов. Они продумали все до мелочей, а именно, чтобы она не выглядела уставшей на встрече, ей предлагают приехать в пансионат во вторник, переночевать, погулять на свежем воздухе и отдохнувшей в три часа в среду начать общаться с читателями. Также Валентина извинялась, что не предупредила ее раньше. От себя Валентина просила сильно не ругать за беспамятность главного редактора, что ничего вчера не сказал.
«Я и не собиралась ругать, – чуть обиделась она на Валентину за то, что та предположила такой исход событий, – вообще-то я не ругаюсь, а наоборот, радуюсь, что мне организовывают такие встречи».
Она открыла ежедневник и записала план на будущую неделю. Понедельник и вторник до поездки она будет писать, вернее, печатать свой роман, сюжет которого уже год сидит у нее в голове и никак не перекочует на бумагу. Пора уже, пора. Смена обстановки должна хорошо повлиять на написание романа.
Во вторник вечером поедет в пансионат «Подснежник». Он ей понравился, когда она была там на такой же встрече с читателями в прошлый раз. Она вернулась домой и всем рассказывала о нем, о своих впечатлениях, о чистом воздухе, цветочном благоухании и речном пейзаже. В среду встреча с читателями до поздней ночи. Вот и хорошо, что еще на ночь можно остаться в пансионате, а не ехать домой ночью.
Тем более она очень не любила ночь.
Она закрыла все окна в компьютере и выключила его. Сегодня она точно не начнет печатать роман. Мысли не те в голове летают. Не судьба.
Она услышала, как Татьяна Сергеевна копошилась на кухне, делая завтрак. Интересно, что она сегодня приготовит. Должно быть что-то вкусненькое. Голод тут же проявил свою заинтересованность в еде.
Настя блаженно закатила глаза и с ужасом села в кресле, вспомнив:
– Там же Кирилл спит!
***
Кирилл через сон услышал приятное гудение кофеварки. По гостиной поплыл аромат заваренного напитка.
Он сладко потянулся, приподнялся и посмотрел через спинку дивана. Вот тут пришло разочарование. Это Татьяна Сергеевна? И чего ей в воскресенье дома не сидится? Выходной, дети уехали к отцу. Чего, спрашивается, ты пришла?
Он завалился обратно на диван и с головой накрылся пледом.
А он хотел увидеть Настю. В домашнем халате, шлепающую босыми ногами по прохладной плитке, заваривающую для них кофе, и чтобы на завтрак – жареная яичница с беконом и никаких овсяных каш.
Он под пледом стал одеваться.
– Ой! – услышала Татьяна Сергеевна его возню. – Кирилл, это ты что ли?
– Я. Доброе утро, Татьяна Сергеевна. – Быстро выглянул он из-за спинки дивана, надеясь, что она не захочет близкого приветствия. Настолько близкого, что заметит его вид.
– Ты чего? – из кухни спросила она. – У телевизора заснул что ли?
– Да. Допоздна смотрел и сам не заметил, как уснул.
– Вот, – задумалась Татьяна Сергеевна, – и я так же. Не поняла, как заснула. Вроде лестницу мыла. И заснула. Как так? Ничего не понимаю.
– Усталость.
– Может быть, – не ему, а себе ответила она и поинтересовалась, – а что смотрел?
– Футбол, конечно, – нагло врал Кирилл.
Футбол она обсуждать не могла, потому что ничего в нем не понимала, потому и расстроилась.
– А у вас, кажется, сегодня выходной? – напомнил мужчина.
– Выходной, – согласилась она. – Вот только дома мне не сидится. Я лучше сюда приду. Завтрак Настюше сделаю. И тебе тоже. А еще вещей много гладить надо. Вот я и решила сегодня сюда прийти. Кстати, ты мне тоже свои рубашки и пиджаки давай, чтобы я их в подобающий вид привела.
– А они у меня не в подобающем виде?
Она улыбнулась.
– Я ответственно заявляю, что буду смотреть за твоим видом и твоей одеждой.
– А я не против, – согласился он.
Она налила молоко в кастрюлю и поставила на газовую конфорку. Кирилл задумчиво наблюдал, как она помешивает, чтоб не пригорело, шкрябая ложкой по дну кастрюли.
– Иди, Кирилл, умывайся и приходи завтракать, я кашу овсяную приготовлю.
– Ой, нет, спасибо.
– Чего ты? Овсянку не хочешь?
– Я вообще каши не люблю.
– А что ты любишь? – она засыпала в кипящее молоко овсяных хлопьев и перемешала.
– Кофе и яичницу с беконом, – с грустью сказал он.
– Я сейчас приготовлю.
Он подошел к ней, заглянул в кастрюлю. Зрительного экстаза не испытал и отказался:
– Не надо, я кофе попью и поеду.
– Что, у Насти сегодня опять работа?
– Нет, я машину в ремонт договорился поставить. Запчасти привезли, заменить надо.
– Что-то сломалось?
– Нет. Просто заменить кое-что нужно. – Он взял стакан с кофе и сел за стол. – Татьяна Сергеевна, а вы не знаете, кто машину ремонтировал до меня?
– Ну так водитель прежний, Василий Николаевич.
– А давно он ее ремонтировал?
Она пожала плечами:
– Я не знаю. Я же за детьми смотрю и на кухне работаю. В машинах ничего не смыслю. Это у Насти надо спросить. Она, наверное, знает. Но он как уволился, машину в ремонт никто не гонял. Это точно. А Настя на такси ездила.
– А чего он уволился?
– А чего они все увольняются? То им то не так, то им это не эдак. Кто их знает? Вот спроси у него.
– Хорошо, спрошу. А как его найти?
– Где живет – не знаю, а вот телефончик есть. Ты знаешь, что. Давай я с ним созвонюсь и договорюсь о встрече, а ты съезди к нему и все спроси. И сумочку ему передай.
– Что за сумочку? – заинтересовался Кирилл.
– Его сумочка. Он когда уволился, не все вещи забрал, а я когда его комнату убирала, то целый пакет вещей насобирала.
– Хорошо, – согласился Кирилл, – давайте пакет и созванивайтесь.
– Сейчас еще рано звонить. Воскресенье утром могут позвонить только родственники и лучшие друзья.
– А вы ни к одной категории не подходите? – весело спросил он.
– Не-а, – улыбнулась она.
Татьяна Сергеевна передвинула кашу на пустую конфорку, но мешать не перестала.
Кирилл, задумавшись, следил за ее руками.
– Может все-таки кашки? – не теряя возможность накормить всех домочадцев, спросила она.
Он не согласился, ни у кого не получится подкупить его кашей. Да и не кашей тоже не получится. Он проговорил:
– Анастасии Андреевне предлагали другого водителя, а она не приняла.
Татьяна Сергеевна хлопнула себя по ногам и возмущенно заговорила.
– Ирина? Ты ж смотри, паразитка, она опять водителей своих к Насте пристроить хочет. Вот гадина ползучая. Мало Ирке все. Все отобрала. Переманила. Врагами сделала. Так она еще и своих сюда пихает. Вот же ж мразь ненасытная. Все мало ей. Мало. Мужа отбила. Стыда никакого нет. Она еще наглости нахваталась сюда за детьми приезжать. Ты представляешь? – сама себя спросила Татьяна Сергеевна. – Ладно, понимаю, когда между ними еще дружба была, Ирка всю свою родню сюда притащила. Одного водителем устроила, второго за садом смотреть. Так он только и делал, что просто смотрел. Лентяй. Газон пока до колена не вырастет, тот его не косит. Все травой поросло. Кошмар! А Настя стеснялась выгнать – родственник же лучшей подруги. Но теперь-то что? Дружбы между ними нет, чего это Ирка опять свою родню пристроить собиралась!
– А когда они уволились? Родня Ирины.
– Год назад. Когда Коля… – она не стала договаривать. – Ладно, это я не могу обсуждать, Кирилл. Не имею право.
Кирилл пожал плечами, соглашаясь. Она и так многое уже сказала.
На лестнице послышались шаги. Настя выглядела не выспавшейся, чуть недовольной, а может, просто грустной. Как будто этой ночью она вообще не спала. Видимо все время потратила на прическу и подводку глаз. Любая женщина с утра должна выглядеть так, как будто у нее фотосессия в разгаре. Это по мнению женщины. А по мнению мужчины, его женщина хороша всегда, даже когда спит носом в подушку и при этом похрапывает.
Настя была одета в спортивный костюм, подчеркивающий ее формы. О формах он постарался не думать – манили. Кирилл догадался, что она собралась в тренажерный зал, оборудованный в подвале дома. Нужная комната для людей желающих выглядеть подтянуто и спортивно. Он и сам заглядывал туда пару раз. Естественно экскурсией дело не закончилось, и вышел он через час потный от упражнений с приятной усталостью в мышцах.
– Доброе утро, – поздоровалась она.
