скачать книгу бесплатно
А что мы увидели в действительности? Что тот, кто познал законы образования горок, тот и познал мир природы в его полноте и абсолюте: не менее, но и не более, чем знает о себе сама же природа. Всё же остальное – все эти крупинки есть мир хаоса, у которого нет сущности, а потому он и не познаваем вообще.
Вот в чём ошибка заумных философов, которая внедрилась в жизнь человечества, как внедряется никотин в жизнь клеток курильщиков, и прошла через все века, не миновав и И. Канта, с его ноуменами, с его непознаваемостью «вещи в себе».
Но и это ещё ни всё. Дальше – ещё хуже. Ведь у природы нет своих мозгов, а значит, познавать чего-то, и откладывать это в свои познавательные запасники и хранилища, подобные памяти человека, она не способна. Она абсолютная безмозглая дура. А тогда, спрашивается: кто же такой умный? Кроме, конечно, меня самого и всех тех, кто со мной согласен, которых, к сожалению, пока что ещё нет?
Ну-же, ну… Что же вы оцепенели? Я жду. Не поймёте, что же мне от вас надо?
А ничего и не надо. У меня всё уже есть. Я всё уже знаю, всё понимаю, хотя мало что слышал, видел, читал, передумал и пережил.
Сама природа, то есть, весь мир – это и есть один огромный мозг, одна энергетическая сеть, что есть полное подобие нейронной сети человеческого мозга, но во вселенских масштабах. И если вы исходите из того, что ваш мозг способен мыслить, то вам трудно будет аргументировать, что и мир не может мыслить. А что вообще такое ваши мысли, как ни движение энергии по нейронной сети, поделённой на связанные между собой паттерны. Но также на паттерны, а это вселенные, галактики, звёздные системы, природа на планетах и так далее, поделён и мир. И как нейронная сеть самообразовывалась и связывалась под контролем единственного мирового закона – Закона Минимума Энергии, так образовалась и мировая сеть. И как люди мыслят этой сетью, так мыслит и мир. И выходит, что представление о природе, как о безмозглой дуре очень поверхностно, а точнее, глубоко ошибочно.
Вся сущность природы, как и смерть Кощея Бессмертного, сидит на острейшем кончике иглы с лазерной заточкой, но скрывается от людей за семью стенами и за семью дверями с семью огромными железными замками. А открыл её И. Ньютон, когда получил яблоком по ничем неприкрытой лысине или по парику. И звучит она так: «Яблоко может упасть с дерева только вниз, и оно никогда не упадёт ни вверх ни в стороны».
Я вот тоже дошёл до того же. Но сам, без Ньютона и без яблони, ибо, сидя на пенсии, а не под яблоней, на улицу не выхожу, где, собственно, яблони и растут. Но потом наши с ним дорожки разошлись.
Получив по макушке яблоком, он побежал делать большую науку, чуть ли ни самую большую в мире. «Ох! Мне бы такую большую голову, что яблоку даже некуда было упасть». А я стал рисовать Картину мира, что в сто раз проще, и ни требовало от меня ни головы, ни знаний, а только воображение, красочный монитор перед глазами по 8 бит на цветовой канал, а также хвостатую серенькую мышку – манипулятор миром, в одной руке, и свободную другую руку, которой можно и почесаться, в случае необходимости, и держать кружку с горячим чаем.
Картина эта и есть суть сама природа. В ней нет ни ума, ни знаний, ни мыслей, что способен распознать обыватель. Она подобно природе, что есть хоть и живая, но совсем бездушная биомашина. Ведь ни всё живое всегда имеет душу. Вселенная живая, но где её душа? Но то, что душу имеет, то всегда живое.
Картина рассматривает всё происходящее в мире в любых его формах, масштабах и проявлениях через одни и те же очки и делает из этого одни и те же выводы. Только разными словами. Что-то она называет, хреном, что-то редькой, что-то перцем, а что и горчицей, а суть-то одна – попавшая в рот горечь.
Я не смогу тут представить вам её целиком, и даже сотой её части, ибо она неохватна, как и сетевой мозг мироздания, что и есть Вселенная. А это и означает, что её фактически и нет. Вы же, как и я, не видите мозга природы? А он есть. Вот так и Картина есть, хотя её и не видно.
Я назвал её УльтраСуперЗумом, желая тем самым почеркнуть её чудо-всевидение, как вдаль и вглубь, снаружи и изнутри, так и по сторонам. Но она столь проста, аж до неприличия, что, вооружившись ей, мир сможет увидеть даже, извините, каждый дурак, не говоря о вас, о читателях. Опять же извиняете.
О формуле Эйнштейна Е=Мс
говорят, что она проста до гениальности. Но через неё ещё невозможно увидеть весь мир. А тогда что же можно сказать о моей Картине, которая всё видит, но в которой нет, даже, ни одной формулы??? Да хотя бы одну буковку латинскую или греческую в ней найти.
Я аж зарделся от стеснения перед вами, что вы можете по ошибке превратить меня в своём воображении из интеллектуального лилипута во всемогущественного мирового великана ростом, так под 170 см. И я полагаю, что Картину эту по её гениальности достойно сопоставить, разве что с супергениальностью картины К. Малевича «Чёрный Квадрат», так называемый «opus magnum художника, что в переводе с латинского означает „великая работа“, наиболее значительная в концептуальном смысле, одна из самых обсуждаемых и самых известных картин в мировом искусстве». Ведь именно в том, в чём нет ничего, и можно увидеть всё, а потом и обмывать кости этому всему до потери пульса.
Но и это всё – ещё не всё, ибо, Малевич продолжил наполнять свой «Чёрный квадрат» уже и философским смыслом, дополнив его до триады красным и белым квадратами. И если с существованием философского смысла у всего подобного я готов согласиться, ибо ничего в этом всём не понимаю, но и не огорчаюсь по этому поводу, то по вопросу существования смысла у самой философии, у меня нет никакой уверенности. Я даже ни могу понять почему люди относят её к науке, что должна, вроде бы как, расширять для человечества горизонты знаний и вглубь, и вширь, обобщая частности и находя в случайностях закономерности, причинно-следственные связи, а ни к искусству, что призвано как-то воздействовать на человеческую психику, на его внутренний мир, вызывая в человеке те или иные эмоции, переживания и образы.
И тут возникает вопрос, который, пока люди не договорятся о том: откуда они появились, и кем они являются, будет неизбежно возникать: а что есть научные знания? Ибо если исходить из того, что мир, то есть, природа, существует и без нас, что он есть продукт самоорганизации жизни энергии, существующей в разных своих формах, без участия в этом процессе потусторонних сил, а мы есть лишь её крохотная частица, жизнь которой подчиняется общим законам жизни мира, то к научным можно отнести знания только о жизни мира, о её законах. Однако если исходить из утверждения, что человек, как и природа, порождены Богом, и человек занимает в природе особое место, приближенное к Богу более кого-то другого, хотя бы той же Вселенной, которая далеко от человека, а значит, и от самого Бога, то тогда научные знания и будут знаниями, ни о Вселенной и ни о атомах, а о Боге.
Представьте такую вот картину.
Вы, что научный работник до мозга костей, но, одновременно, и богоносный христианин, входите воскресным днём в Храм Божий, чтобы в свой законный выходной отдать Богу дань своей молитвой. Хотя, как я об этом думаю ему не молитва, а дела Божьи от вас нужны. Но вы не дурак, и вам проще помолиться раз в неделю, что-то попросить у него в надежде что-то получить, чем жить всю жизнь по его заповедь и заветам, по которым ничто живое всё равно не живёт, так как, не выживет. И на табличке, что висит на вратах в Храм, под надписью: «Русская православная церковь» вы видите и надпись: «Академия околовсяеческих наук».
От неожиданности, что вы оказываетесь меж двух господ, служить которым, оказывается, можно и одновременно и даже за зарплату, у вас ступор. И ваше сердце, не выдержав такого счастья, разлетается в клочья…
Уж лучше бы вообще без всяких знаний.
Много ранее я представлял свою картину в разных формах, но, в основном, скрытно от людей. Я не знаю на какой бы такой открытый балкон мне выйти, как когда-то выходил на балкон Моссовета В. Ленин, чтобы прокричать свою Картину во всеуслышание – на весь этот картинный мир. Но я так и не нашёл способа объяснить вам и довести до вас ту её гениальную простоту, познав которую можно лишиться сна от возбуждения, что так не может быть, потому не может быть никогда. И я, всё же, хочу, чтобы вы, прежде чем соглашаться или не соглашаться со мной, принимать что-то или отвергать, а вопросы, что я буду затрагивать, серьёзные, знали, что всё, чтобы я ни сказал, я говорю вам ни своим подсевшим за жизнь голосом и беспамятными мозгами, а голосом самой природы, где и находится ваш собственный внутренний мир, который может оказаться и не связан с природой непосредственно, а значит, и не отражать суть вещей.
Ведь, если сам человек и есть частица природы, что и ни шагу от неё, то его сознание вольно гулять, где только ему заблагорассудится: и в метафизике, и в трансцендентности, и в параллельных мирах, и, даже, в антимирах, под постоянной угрозой вступить с самим человеком в процесс аннигиляции, в результате которого от человека и от всего того, что его окружает, не останется и космической пыли.
Вообще-то Картин мира множество. Обычно их рисуют люди мудрые и просвещённые, а потому они, как правило, достаточно сложны. Но моя Картина исключение. По сути, это белое полотно, каждая нить которого пропитана единственным и всеобщим законом жизни, о котором вы уже знаете. И какую бы краску на неё вы не брызнули, из любых областей жизни природы, она растечётся по полотну строго определённым образом в соответствии с цветом, природой её ингредиентов и её консистенцией.
Не понятно? Да мне и самому не очень-то понятно.
Ну, всё же, представьте, что вы на чистое оргстекло брызнули немного чистой воды. И она распределиться по его поверхности в виде отдельных небольших лужиц, крупных и мелких капель, которые со временем будут стягиваться ближе к своим центрам, увеличиваясь по высоте. А если брызните мыльной водой, то на стекле образуются уже не только капли, но и большие однородные лужицы, которые со временем будут только расползаться по поверхности оргстекла, уменьшаясь по высоте. А если брызните растительного масла, то оно распределится уже в виде более крупных и равномерных луж, которые со временем могут и слиться в едино озерцо. И каждая такая картина и будет Картиной мира несмотря на то, что они будут совсем разными. Но нечто подобное этим озерцам, лужицам и каплям мы и увидим, взглянув на поверхность Земли, заселённую людьми, из космоса. И это тоже будет Картина мира.
Общим свойством моей Картины является знание всего и обо всём вообще, не зная ничего и ни о чём конкретно, и она не может не поднимать меня самого – её рисовальщика и маляра, в моём же собственном воображении до небес, отрывая тем самым от обычных обывателей, которые, не зная всего и обо всём, хорошо знают конкретику: где, что и по чём, вызывая у меня ностальгию по простому и незамысловатому человеческому общению, на уровне «одна баба сказала…».
О метажизни и триединстве
Есть природа и есть её жизнь, а это всё, что есть – это же голая физика, гоняющая животворящую энергию по всему мировому пространству, и загоняющая её в энергетические ловушки, потенциальные ямы, как охотники загоняют крупных зверей в звероловные ямы, или те же пастухи загоняют разгулявшийся на воле скот в предназначенные для него загоны. Всё же прочее есть метафизика. Но именно она и делает человека человеком, прагматика исцеляет до романтика, физика до лирика, естествоиспытателя до гуманитария, неверующего до верующего, а учёного и гения – до нашего родного полуграмотного обывателя, одним словом – превращает жестокую, бездушную и безжалостную к людям жизнь в светлую, полную красоты и несбыточных надежд метажизнь.
Иномирянин
Люди скачут, плавают, летают, заныривают, подныривают, спрыгивают, бросаются куда-то, но не потому, что это им для чего-то надо, а потому, что без этого они перестают быть людьми.
И как же просто это объясняется в моём мире – мире природном, мире физическом, что даже я, человек, далёкий от физики, как и от всех других областей знаний, сумел открыть его для себя. Ведь физика, она не только для физиков, но и для химиков и, даже, для лириков.
Природа заложила в нас такие потенции и механизмы, которые не вписываются в нашу обывательское сознание, в нашу примитивную логику, основанную на диаде спрос-предложение, и лишь благодаря которым, человечество и развивается быстрее, чем другой животный мир, который и реализует собой эту диаду в её абсолюте. И как человек много выше рынка с его спросом и предложением, и много выше своего же сознания, так и законы природы много выше того, из чего она состоит. А природа состоит только из живой энергии в разной её кулинарной обработке, потому её жизнь можно определить, как кухню приготовления разных вкусных блюд для природных образований, для своих деток – из единого природного субстрата – энергии. Всё живое её кушает, но каждое из них под своим соусом.
Хотя сказано это так, для фигуры речи, а в действительности, энергия, её жизнь и законы этой жизни триедины, когда никто никого ни больше и не меньший, а всё в одном.
Но неужто и в древние времена трудно было до этого додуматься вместо того, чтобы устраивать состязания между курами и яйцам, сознанием и материей, духом и разумом на первенство в том, кто занимает лидирующие позиции в закольцованном мировом пространстве. Ну ладно древним простительно, они не знали, что мир закольцован во всех своих масштабах и формах. Но современным то философам, что до сих пор в качестве главной целью своей философской жизни видят продолжение наблюдения за гонкой по кругу кур с яйцами, должно быть перед людьми неловко. Хотя, извините, я читал, что будто бы они закрыли это своё вечное состязание, заключив, с основным вопросом философии перемирие. И это, как я полагаю и есть главная победа разума над философией.
Я не знаю ни одного вопроса, что разрешили бы философы и что пригодилось бы людям в их жизнях. А потому в сердцах я отношу их к «лишним людям», в прочим, как и себя, а точнее того, что от меня осталось после выхода на пенсию.
Хотя нет, напрасно я так на людей, они всё же додумались до триединства в образе Святой троицы: Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Святого, и все, как один с заглавной буквы, чтобы никто из простых смертных не смог бы разобраться, кто из них главный, и к кому обращаться, когда сильно приспичит за помощью.
Но как же безнадёжно далеки от сути вещей все заумные объяснения по всем, без исключения, вопросам в мире гуманитарном, где любой маломальский вопрос, в том числе и вопрос о безрассудстве полётов людей, как во сне, так и наяву, неизбежно уходит от нас куда-то в никуда, что люди смышлёные, сообразительные и предприимчивые исхитрились назвать метафизикой, и организовали там своеобразный пантеон санаторного типа. И если обыватели любят отдыхать от суетности жизни на природе, в мире физическом, где для них предприниматели организовали благоустроенные зоны отдыха, то те же философы и мыслители предпочли отдыхать подальше от обывателей, чтобы их с ними не спутали ненароком – в мире метафизическом, где и оставались навсегда в случае своей кончины.
Порой они залетали оттуда и в трансцендентность, слава Богу, недалеко: из непонятно откуда в абсолютное никуда, в надежде увидеть там Бога, полагая, что там, чего нет, и Ему, кого тоже нет, самое и место. Ведь ни на земле, ни на небе, его так и не нашли, но не найдя его и там, где ничего нет, и быть не может, быстро возвращались на свою санаторную-пантеонную базу метафизического отдыха.
Но ближе к нашим дням туда повадились наведываться и писатели, вполне уважаемые, как и философы, люди – белая кость. Они не хотели отставать от философов ни в чём, в том числе, и в вечности, а метафизика давала им, наделённым особым даром художественного воображения, определённые преимущества перед философами. Ведь у больших писателей, что ни слово, то метафизика, иначе, как было бы определить, что они большие. А теперь туда повалили и многие журналисты, стараясь, как можно правдоподобнее изображать из себя философов, и метафизика из пантеона превратилась в общенародное кладбище, в своеобразное отхожее место.
Конечно же в мире, что создала природа, все знания можно найти только в ней же самой – в физике. Но что значат сухие знания для человека, для его души, наделённой способностью любить, верить, надеяться, мечтать, воображать, фантазировать, летать, чувствовать и переживать? Знания не приносят людям счастья, в них нет той жизни, что есть в его чувственном мире. Но только в метафизике душа и может разгуляться в волю, на всю катушку: «неси, мол, Емеля – твоя неделя», и оторваться по полной в неподконтрольной разуму среде обитания.
Метафизика – это самое место для разгула человеческой души. А потому так и просится называть гуманитарные науки, в которых не присутствует физика, метанауками, а знания в гуманитарном мире – метазнаниями. Да и любые знания, не опирающиеся на природу вещей, уместно называть метазнаниями. Но человек – это не знания, а это неутешные слёзы и безудержный смех его души. Хотя и знания тоже, но чуть-чуть.
Картина мира, что иногда я называю и УльтраСуперЗумом, и «Теорией всего» и «Единой Теорией Абсолютности», как тут не назовёшь, чтобы внимание обывателя привлечь, объясняет «всё», но людям из этого «всё» не нужно, ровным счётом, «ничего», что опять же является банальностью: той же диадой спрос-предложение. Ведь спрос формируется, как правило, живой потребностью людей, а потребности тех же обывателей и либералов вы знаете лучше меня: «хлеб и зрелища» и это им с головой хватит.
Теоретически я понимал, что отсутствие спроса автоматически убивает любое предложение, что, если на Земле не будет людей (и, конечно же, всех других гетеротрофов), которые для того, чтобы жить, потребляют кислород, тогда умрут и растения, которые его для них продуцируют, сами потребляя, при этом, выделяемый человеком углекислый газ.
Я также понимал, что люди способны свернуть горы, или разобрать их по камушкам, даже голыми руками и зубами, если будут знать, что под ними кроются несметные сокровища, клад Тутанхамона, которые принесут им роскошную лёгкую жизнь с дворцами, яхтами и армией прислуги. А, если повезёт, то и власть над людьми или всем миром, что будет куда слаще любой, даже самой, сладкой жизни.
Однако нормальные люди – обыватели, не одержимые ни целями, ни идеями, пальцем о палец не ударят, если под горами будут лежать всего лишь знания природы вещей, происхождения вселенных, структур ядер атомов, или секреты зарождения жизни на Земле, чему в условиях рыночного хозяйствования, рыночных общественных отношений, грош цена даже в базарный день.
Ненужность моего детища, моего творения, моей Картины, рождённой в муках творчества, конечно же, удручает меня, если не убивает, но совсем не отрезвляет. Я пьян ей беспробудно. Все пьяницы мира тут меня поймут. И я скачу куда-то по своим вселенским горам и долам, без руля и ветрил, обдуваемый лёгким космическим ветерком, содержащим в себе, помимо всего хорошего, жёсткое рентгеновское и гамма-излучение, которые в буйстве опьянения меня совсем и не пугают. Скачу один-одинёшенек, как всадник без головы, как Иван-дурак на кобыле – задом наперёд, ибо для чего дураку его дурацкая голова? Но других безголовых дураков – скакать без материальной мотивации, в условиях рынка, днём с огнём не сыщешь. А мне всё равно куда, и за что. Лишь бы скакать.
Как то, будучи в Грузии в водном путешествии, и бродя в составе небольшой туристской группы по гористым улочкам Тбилиси, мы заблудились, и чувствуя усталость, приостановились передохнуть рядом с разрушенным храмом. День подходил к концу, и вечернее солнце освещало нашу улочку красным светом. Мимо проходила статная рыжеволосая грузинка, лет 50, с интеллигентным и добрым лицом. И когда солнечный свет падал на её лицо, то казалось, что вместо волос его обрамляют языки пламени.
К ней мы и обратились за помощью, чтобы определиться куда идти. Потом разговорились: о том-о сём, слово за словом, о жизни в Грузии, о веровании грузин. Я уже тогда начал входить в ранее для меня чуждый религиозный мир, и интересовался, ходит ли она в церковь, и как часто.
Она оказалась верующей, но не фанатично, а любовно. И посещала церковь от случая к случаю. Но когда она заговорила о Святой Троице, её собственное лицо, обрамлённое огненнорыжими волосами, засветилось этим же огненным светом, как засветились лица Святых Апостолов, когда в дом, где они собрались на праздник Пятидесятницы, влетел Святой Дух:
…внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать.
Мне казалось, что она вознеслась в небо вслед за своей душой и парит там, удерживаемая в воздухе не крыльями, как это водится у ангелов, а красными лучами заходящего солнца, ибо образ Святой Троицы, что отражает учение о триипостасности единого по существу Бога – о трёх одновременно неслиянных и неразделимых его лицах, окрылял её душу. На неё невозможно было смотреть безучастно.
Вскоре мы расстались навсегда, оставшись обоюдно довольными этим неожиданным общением, но этот эпизод с сияющим лицом от безумного верования в эту мистическую троицу мужского рода, называемую женским именем, больше напоминающую мне Пушкинских трёх девиц под окном, так сильно врезался мне в душу, что память о нём, я так и унесу с собой в иную жизнь.
То был тяжёлый период в моей жизни, когда судьба, ни без помощи жены, занесла меня в богоносное братство, в котором о Святой Троице я услышал такое вот суждение остроумного Священника, высказанное им в тёплой непринуждённой братской атмосфере: «Святая Троица есть распятье для мозгов».
Да для мозгов она действительно распятье, ибо логически её лица никак ни связать меж собой. Но для верования в неё она самый раз – то, что надо. Ведь чем мутнее объекты верования, тем вера в них крепче, ибо вера слепа, как слеп и человек, окружённый всяким мутным смысловым хаосом. И когда хаос в наших головах выстраивается в порядок, чем и занимаются учёные естествоиспытатели, и исчезает из нашего быта, то вместе с ним исчезает и сам Бог, и вера в него.
В моей же голове давно полный порядок, и в ней не может быть ни Бога, ни веры в него. И мне не на кого молиться. А они всё равно никуда ни деваются, так как они присутствуют в самом этом прядке, как неотъемлемая атрибутика человеческого сознания и его души.
Свою же неслиянную и нераздельную троицу: энергию, жизнь и закон, куда более святую, чем Божью, так как «ей же вся быша», что в переводе с церковного на человеческий означает «ей всё и сотворено», пусть и ничего и не творилось, а так всё и было, я пишу со строчных букв. Опять же из-за скромности своей.
И действительно, они друг без друга не существуют, они триедины, и среди них нет ни первичного, ни вторичного, ни третичного, что есть тоже, как и Святая Троица, распятье для человеческих мозгов. В этом и кроется секрет многотысячелетних заблуждений всех богословов, философов и мыслителей, что к науке даже близко не приблизились, и которые до сих пор чуть ли ни основным вопросом своей жизни считают вопрос о первичности и вторичности духа и природы, сознания и материи. Но поскольку вопрос для них неразрешим, а деньги из человечества они за него уже все выбрали, они о нём просто забыли.
Основа любой жизни, в том числе и человеческой, совсем и ни в его разуме, ни в высшем, ни в человеческом. Разум так – придаток, она много выше – она в законах жизни, а точнее в триединстве: энергии, её жизни и законах этой жизни.
О богорождении
Если Бог сотворил мир и людей из «ничто», то люди творят богов только из хаоса, которого всегда достаточно в их головах. Из хаоса и родиться вообще всё, что существует. А значит, и Бог существует, коль он из хаоса? Ведь из пирогов и ватрушек блинов не испечёшь, только из теста.
Иномирянин
Когда кто-то кому-то хочет просто что-то сказать, о том-о сём, на той же коммунальной кухне, он говорит, как может, и как это сам понимает. А тот, кто слушает это, тот понимает, тоже как может. Иногда он понимает не совсем то, что ему говорят, иногда – и совсем не то. Ведь многие термины, употребляемые в разговоре, имеют неоднозначные толкования, и каждый из собеседников выбирает толкование по своему вкусу.
Но не это главная причина возникновения несоответствия смыслов сказанного и услышанного. Главная состоит в том, что люди мыслят образами, которые и бейсбольной битой из их головы не выбьешь, и даже в одинаковых словесных конструкциях они могут видеть далёкие друг от друга смыслы.
Существует такая поговорка: «Что написана пером, то не вырубишь топором». Но я бы перефразировал её на свой лад: «Что попалось в нейронную сеть человеческой головы, то попалось в неё навсегда».
Люди исстари ловят рыбу сетями, которые, как правило, не выпускают из себя попавшуюся рыбу. Но всё же бывает, когда в сеть попадает рыба сильная, она разрывает её, и вырывается из неё на свободу, чтобы снова попасть в очередную рыбацкую сеть, и так до тех пор, пока сеть ни окажется столь прочной, что рыба не сможет её порвать.
Весь наш бесконечный мир: от кварков до Вселенной и есть мировая сеть. И фундаментальный закон её жизни гласит примерно так: «Всех, кто пришёл сам, добровольно, впускать, но никого уже не выпускать».
Мировая сеть организуется сама, но разрушается она только в сингулярных точках, под воздействием колоссальных температур, лежащих за пределами человеческого воображения, куда она затягивается воронками чёрных дыр.
Люди, вступавшие в этапы самостоятельной и ответственной жизни, быстро устанавливают в своём сознании свои порядки, свои принципы и свои правила жизни – быстро выстраивая сетевые структуры жизни. Это есть результат формирования в их мозгу определённых нейронных сетей, состоящих из паттерн головного мозга – из отдельных типовых простейших нейронных модулей, и путём постепенного наслоения модулей на ранее образовавшиеся сетевые структуры происходит и постепенное расширения познания человеком жизни. Но чтобы разорвать уже ранее образованные сети, чтобы сложить новые, пересмотрев и изменив имеющиеся свои представления о жизни, человеку нужно затратить много волевой энергии – не больше и не меньше, чем пойманной в сети рыбе. Сети слабые – энергии нужно меньше, крепкие – больше, а очень крепкие – без лоботомии не обойтись.
Этим и объясняется, что одни люди говорят, чего хотят, а другие слышат лишь то, что могут услышать, и что любят.
Как пример, в голову пришёл такое вот известный афоризм: «Иногда банан – это просто банан». И одни люди могут это понять, что разговор идёт об очередном отпуске на банановом острове в тихом океане, а другие – всё ровно наоборот.
Но в общем, больших проблем на кухне от недопонимания не возникает. Вскипит скандал, как тот же чайник на варочной плите, и затихнет, как тот же чайник, снятый с плиты. Но совсем другое дело, когда пишется научная статья из области естественных наук, содержащая в себе серьёзные и нетривиальные выводы. Например, о том, что живая клетка произведена Богом-дизайном и никак по-другому. Тут без глоссария по каждому использованному неоднозначному термину не обойтись.
Я слышал подобное в научно-популярном ролике, где Бога обосновывали большие такие все из себя западные учёные. Ну, самые большие. Даже ещё с Нобелевской медалью во лбу. Но когда они отрицали непричастность к этому эволюции, самоорганизации, случайностей и прочего, мне показалось, что они не понимают чётко о чём они говорят, в чём суть, основа и движущие силы процессов самоорганизации и эволюции, какова их направленность, а потому у них выходил только Бог-Дизайн.
А откуда им было это понимать, когда они с головой были погружены в свои бесконечные спирали жизни, спирали ДНК и РНК, из которых и вылезти человеку учёному невозможно.
Тем из людей, кто кожей чувствует верчение спиралей ДНК, трудно одновременно почувствовать верчение спиралей эволюции и самоорганизации, и наоборот. Тут кожи должны быть разными. В частности, сам я заною, что ДНК – это спираль, картинки цветные видел, но и не более того. Я не живу ими, не чувствую их, а потому знания эти нулевые, даже, не для праздного разговора. Но я чувствую кручение эволюции или самоорганизации. И даже, не отождествляю их со спиралями. Ведь эволюция – это всего лишь хвост за внешними условиями. Куда они поведут, туда она за ними и потянется. Но хвост этот всегда крутящийся, подобный вихрям, которые гуляют по поверхности Земли и перемещаются воздушными фронтами огромных атмосферных масс, которые закручены уже в свои спирали – гигантские. А те закручиваются вместе со вей атмосферой, хоть и прилипшей к поверхности Земли, но поверхности закрученной самой Землёй, и так далее
И большие учёные, что в мире главные по спиралям ДНК, не могут оборотиться в просто школьников, где ребятам даются азы физики, и тогда бы они вспомнили, что всё что существует, то есть энергия в различных её формах, и всё, что обладает запасами энергии, её излишками, и ещё способно к движению, будет стремиться расстаться с этими запасами, двигаясь исключительно в направлении состояния своего равновесия, в котором эти запасы минимальны.
Но сразу всё не сваливается в эту единую равновесную току по двум причинам:
1) у каждого существующего природного объекта, расположенного в разных точках мирового пространства и сосредоточенного вокруг её, эта точка своя, и объекты, стремясь в свои равновесные микро- и макроточки, двигаются в отличных, одно от другого, направлениях;
2) на пути падения энергии в свои равновесные точки, она попадает в многочисленные энергетические ловушки, в свои потенциальные ямы и канавы, буераки и овраги, многие из которых и оказываются формами жизни, в частности биологической. Одной из таких макроточек, энергетических ловушек, и является природа Земли.
Но эти чудо-учёные не понимали ни просто так, а не понимали с многозначительным видом, с пафосом, что не могло ни подкупить и вынудить поверить в их Бога-дизайна миллионы обывателей.
Бог всегда появляется только там, где в головах людей хаос. Он подобен птице Феникс, восстающей из пепла. Там, где в мозгу человека сложился порядок, Богу просто нет места.
Я обращаюсь к физикам или материаловедам, верящим в Бога, и досконально – до атома, изучившим свойства образующихся в металлах поликристаллических структур: «Сможете ли вы найти в них хоть одно местечко для своего Бога? Даже в местах точечных вакансий? Нет не можете? Не влезет? А тогда почему вы считаете, что в других местах сетевой структуры мироздания, которые изучают люди смежных с вашей специальностей, ему может найтись местечко?»
И только в хаосе, в том числе, и творящемся в головах людей, места хватит и миллиону подобных монобогов, полибогов, языческих духов, пророков и прочих кудесников. И может ли у вас хоть остаться капелька сомнений, если вы относите себя ни только к людям верующим, но к людям разумным, что хаос в человеческом сознании и есть и мать, и отец всех богов и духов на земле? Я ж не отнимаю у вас вашего Бога, который в вас есть и вам помогает жить, это сколько вам будет угодно. Я отнимаю лишь Бога, которого нет, которого выдумали фантазёры, и который ничего доброго вам не дал.
В качестве отвлечения, но до кучи, я тут ещё вам добавлю, что хаос есть прародитель не только всех богов, но и всего мироздания. И объясняется это просто, и вы уже сами без меня сможете до этого догадаться, что из того, что уже родилось, ничего нового родиться не может, если его предварительно не раздробить в прах, то есть вернуть в хаос. Но для этого вам потребуется затратить колоссальное количество своей энергии, которой у вас ни на что такое не хватит. Это физикам-ядерщикам хватает, когда они помещают мишень в свой коллайдер, и долбят по ней энергией, собираемой со всех электростанций, что в округе. Даже лампочки в окружающих домах, наверное, меркнут. По крайней мере, я так предполагаю.
Но порядок, причём, предельно возможный, существует только в природе, то есть во всех природных сетевых объектах, включающих и человеческий организм. Однако предельного порядка нет в человеческом сознании – что есть место в голове человека, которое при его рождении природа оставила свободным, как чистое поле, как космос, в котором ничего как бы и нет, но в действительности есть хаос энергии, и оставила, как раз, для того, чтобы человек сам мог его заполнять своими порядками, в зависимости от обстоятельств, где он оказывается. И эта мудрость природы не могла быть доступна даже богини мудрости Софии. Так мудро могла поступить только эволюция – дочка и благодетельница природы. Ведь только эволюция и ухаживает за своей матерью, исцеляет её, когда та заболевает, и поддерживает её постоянно в прекрасной форме, как лучший, но и единственный в мире стилист.
И поскольку человек, в отличии от эволюции, не мыслит законами жизни природы, а мыслит законами своей конкретной жизни – той самой рубашки, которая ближе к его телу, структура его собственно нейронной сети, то есть, его собственные знания о жизни, будет отличаться от структуры, которую строит сама природа. Вот отсюда и появляется в голове человека свободные места для внедрения в её нейронную сеть богов, духов и другой подобной всячины, что ни вырубишь топором и ни выбьешь никакими знаниями и силами разума. И чем меньше в людях знаний законов природы, чем меньше у них в голове образуется природного порядка вещей, тем больше остаётся места для своего собственного порядка, образованного их мифотворчеством.
Однако прочность связей в этом порядке во многом определяется природной ментальностью людей. Есть люди, уверенные во всём, даже, безразлично в чём. Они-то и образуют общность верующих в Бога людей, и все другие подобные общности, что сами образуются из людей в гуманитарном пространстве по тем или иным их предпочтениям. Структура их сознания жёсткая, и она не перестроится никогда. А есть люди во всём сомневающиеся, к которым я себя и отношу. Структура их сознания пластичная и может безболезненно для человека перестраиваться по мере поступления в голову той или иной новой информации. И если такому человеку откроется целостное представление о мире, как это случилось со мной, в его голове просто не останется свободного пространства ни для Богов, ни для чертей, ни для мифов.
И вот тут делаю важнейший для дальнейшего вашего понимания того, что я вам буду говорить, вывод. Человечеству, которого и создала природа, и которого она максимально отшлифовала до идеального состояния, одинаково нужны люди всех ментальностей. И, в частности, люди дубоголовые – с крепкими связями, образующимися в их нейронных сетях, которые выступают в роли консерваторов – тормозов любого изменения в человечестве, в любом направлении. Люди же жидкоголовые, а то и газоголовые – с подвижными связями, которые могут рушиться даже от пошатывания при их ходьбе, а то и во сне, выступают в роли возбудителей жизни человечества и являются движущей силой изменений в этой жизни в любом направлении. И только малая толика среди людей с подвижными связями, относящаяся к учёным естествоиспытателям, или гениям, будет выступать в качестве движущей силы изменений жизни в человечестве в направлении наиболее приближённым к устройству жизни природы.
