Хроники Арли. Книга 2. Кто я?

Выражение «ни жив ни мёртв» вам о чем-нибудь говорит? Если нет, я бы посоветовал вам взглянуть на племянника князя, чтобы увидеть его воочию, а также удостовериться, что молодой эльф пребывает лишь в полнейшей прострации, а не отдал богу душу. Судя по ауре, им завладели совершеннейшие паника и страх, нет, пожалуй, это был чистый ужас, отчего мне пришло на ум, что я все ещё недооцениваю князя Аэларэля – следует держаться с ним как можно более осторожно!

– Впрочем, – размышляя вслух, продолжал князь, – можно будет отправить тебя посланником к ограм – по слухам, с предыдущим у дикарей отношения не задались.

К ограм Аридил хотел ещё меньше, чем отвечать за меня в компании инквизитора, поэтому ему пришлось срочно приходить в себя. И это частично ему удалось.

– Не-е…

Князь с насмешкой оглядел его с головы до ног и посмотрел на меня.

– Кроме того, я думаю, что вы не будете возражать, что за ним мы оставим и главенство в отряде, а его слово пусть будет решающим.

Оп-па! Я в изумлении уставился на князя, чувствуя, как к горлу подступает комок рвущихся наружу междометий. Да какой же из меня главный? Вы бы меня видели!

Да-да, я недавно смог добраться до зеркала! Мне удалось выклянчить его у епископа, залив старика самыми горючими слезами на свете. Представьте, с какой осторожностью Оррик принес кусок мутного стекла размером не больше фотокарточки для бабушкиного альбома. Но для меня это чудо стоило всех богатств мира, и прошлых, и будущих.

Оказалось, все не так плохо, как я себе представлял. Да, не красавец, но и не Квазимодо – на меня из глубины зеркала с опаской смотрел юноша, а не мальчик. Пожалуй, голос вполне соответствовал внешности – именно так и выглядят в этом возрасте. Длинные светлые волосы, вьющиеся на концах, но до блондина я теперь не дотягивал, скорее шатен, на вид что-то среднее между уличным хулиганом и видеоблогером. Не отталкивающие черты, но и не идеал. И узкая черная повязка поверх левого глаза, словно напоминание о том, что в этом мире я никто и звать меня никак.

О чем вообще думает князь, ставя меня во главе? Какой толк в командире, если у него нет уважения подчинённых? Оррик как-то обмолвился, что терпеть не может выскочек-молокососов, про эльфа и говорить не стоит – он принц. Впрочем, нужно ли строить догадки, когда ответ лежит на поверхности: мое назначение – лишь реакция на действия оппонента. Аэларэль решил подбросить ложку дегтя епископу? Но я проглотил рвущиеся наружу возражения, решив подыграть более рослому покровителю. Скажут руководить – пойдем и будем! Только вот моего восторга они не увидят.

– Уверен? – поинтересовался у эльфа епископ. – Не молод он для этой роли?

Какое-то слишком подозрительное спокойствие у нашего дядюшки инквизитора. Подозрительное для столь тщательного разыгранного сомнения в голосе – над стариком зеленел английский газон после полива. Стиснув зубы, я молчал, епископ задумчиво полосовал взглядом мое лицо, и газон над его головой увядал на глазах. Совсем другой реакции ждали от меня высокие господа; семнадцать лет, как ни крути, – это возраст, когда пытаешься всем доказать, что тебе двадцать три и ты уже взрослый. А мне и так двадцать три, и я не понаслышке знаю, что такое ответственность, успел полюбить независимость и научился избегать обязательств, поэтому помалкиваем и ждем.

– В самый раз, – наконец сказал князь, и я удостоился его чересчур любопытного взгляда.

Впрочем, больше возражений не последовало, меня выбрали единогласно, но меня насторожила реакция инквизитора. Его хорошего настроения как не бывало. Он определенно что-то задумал, но, к сожалению, чтение мыслей не входило в мой текущий инструментарий.

– Так как характер наших взаимоотношений должен оставаться в секрете, – начал отец Тук, и я почувствовал, как сжимается комок в животе. Мне вот-вот подложат толстое розовое животное с пятачком. – Мы приняли решение об исключении Оррика из рядов инквизиции. Тебя снимут с довольствия, ты больше не сможешь пользоваться привилегиями службы.

Это был удар под дых, Оррик задохнулся от возмущения, покраснел, но смолчал. Я тоже помалкивал, перехватив недоуменный взгляд князя Аэларэля, из чего я предположил, что выходка инквизитора – самая настоящая самодеятельность. Но каков жук?! Теперь отряд под моим чутким руководством превратится в змеиное гнездо.

Я посмотрел на епископа и стиснул зубы: похоже, старичок приготовил вишенку на праздничный тортик. Сейчас он добьёт не только моих спутников, но и меня.

– Кроме того, – отец Тук со смирением посмотрел мне в глаза, – все средства, находящиеся на хранении в монастыре, в казне инквизиции или любом другом месте, временно удерживаются до выполнения задания и вашего восстановления на службе. Это касается всех троих.

Я посмотрел на своих будущих спутников и с обреченной покорностью узника, только что услышавшего пожизненный приговор, подумал, что не нужно обладать какими-либо способностями, чтобы понять – деньги с собой ношу только я.

Глава 4

Так мы и отправились в путь, урезанные в правах, с тремя золотыми в моем кармане и «изумительным» настроем на победу. На этом злоключения не закончились. Стыдно признаться, но мне удалось отличиться в первый же день пути. Из моей памяти выпал момент, когда тело поставило в путешествии точку. Я вообще мало что помнил. С превеликим трудом приоткрыв единственный глаз, я разглядел кусок неба и Оррика, склонившегося надо мной. На его лице застыл отпечаток серьезной тревоги, встопорщенная борода лишь подчеркивала озабоченность воина.

– Живой! – проревел он, едва заметив, что я пытаюсь вертеть головой. «Конечно, живой, что за странный вопрос», – подумал я и был неприятно удивлен, что мысли постоянно путаются, цепляясь одна за другую. Что случилось? Почему я лежу? Когда это мы успели встать на привал?

– Голова раскалывается, – пожаловался я: затылок и впрямь трескался пополам, немного подташнивало, во всем теле чувствовалась такая слабость, что, казалось, будто оно вообще не мое.

– Слышь, длинноухий! – заорал куда-то в сторону Оррик. – Да живой он, вон, голова, говорит, болит. Если б не болела, другое дело. Так что скидывай долой с лошади поклажу и топай сюда помогать!

Я с усилием повернул голову набок и увидел Аридила, с изумлением взирающего на мои слабые трепыхания. Он нахмурился, яростно мотнул головой, сбросил с седла уже притороченный мешок, рывком запрыгнул в седло и, гикнув, скрылся за поворотом дороги.

– Паучье семя! – буркнул Оррик, поднимаясь с земли. Похоже, его выходка эльфа нисколько не беспокоила.

– Что это было? – промямлил я, ещё не вполне доверяя своему зрению. – Куда он?!

– Не соврал, длинноухий действительно из этих, – объяснил Оррик, как будто после его слов мне все вдруг станет понятно, особенно если речь идёт о каких-то определённых «этих».

Он дошел до лежавшего на земле мешка и отнес его обратно к костру.

– Что я один со всеми вами делать буду? – Вопрос был риторический, поэтому я не стал бы на него отвечать, даже если бы мог. – Навязались на мою голову. Один падает с лошади, другой псих.

Что значит «навязались»? Как будто был выбор. Справившись с очередным приступом тошноты, мне наконец удалось рассмотреть место, где я оказался.

Я лежал, прислонившись спиной к стволу дерева, которое, похоже, росло на самой опушке леса. Стараясь не слишком резко вертеть головой, потому что сознание относилось к подобным проявлениям любопытства не очень-то благосклонно, я убедился, что мы добрались до опушки леса, во всяком случае, деревья шумели над головой, создавая такое ощущение. Дорога, слегка касаясь опушки, пробегала мимо. Ее след едва угадывался среди высоких кустов, за которыми пряталась наша стоянка. Мир ощутимо потемнел, небо потяжелело, налившись темно-серыми оттенками, и обвисло над головой распухшими складками. Очевидно, время подошло к позднему вечеру, но ничего из этого я не помнил: ни рощи, ни сгустившихся сумерек, ни последней части пути, как будто заснул посередине фильма и меня растолкали, когда по экрану побежали ниточки титров.

Больше всего поразило, что лагерь перед глазами разбит основательно: шагах в пяти бодро бурлил над огнем котелок, поодаль высилась свежая куча хвороста для костра, и лошади паслись у импровизированной коновязи.

– Долго я был в отключке?

– Два дня, – невозмутимо заметил Оррик, помешивая оструганной палкой в котелке. – Ты свалился с лошади метров за сто отсюда. Я предупреждал, что хождение по жаре до добра не доведет.

Если бы мне не было так хреново, я бы присвистнул от удивления: два дня?! Заработать солнечный удар в первый день путешествия – это, я вам скажу, даже по моим нынешним меркам рекорд. Если я и планировал поднимать авторитет командира, то сейчас это сделать не так уж сложно – падать ниже, чем сейчас, просто некуда.

– Куда он уехал? – спросил я, имея в виду эльфа.

– Молодой, горячий – вернется, никуда не денется. – Инквизитор достал палку, обстучал ее о край котла, затем вытащил из-за голенища ложку и принялся снимать пробу. – По их традиции, если эльф не сможет сберечь жизнь, которую ему вручили, на его род ложится несмываемое пятно. Умер, значит, исполнил долг до конца, и тогда все в порядке. Выжил – тебя ждет изгнание или героическая смерть в лапах какой-нибудь твари, что, в общем, одно и то же. – Оррик принялся быстро-быстро глотать воздух, изо всех сил пытаясь остудить похлебку во рту. – Я раньше с ними так близко не сталкивался, но слышал, что Темные обычно забираются в самую глубь Отрогов Мудрости, а Светлые выбирают Долину Тишины. Так они, видимо, лишний раз подчеркивают, что между ними не может быть ничего общего.

– А что, есть ещё и темные? – я застонал.

– Разные бывают, – ответил Оррик, отодвигая ложку в сторону и отхлебывая еще.

– Так он действительно собрался уезжать?!

– Таков обычай, – глубокомысленно заключил Оррик, отчаянно хлюпая.

– А с чего он решил, что я… хм… ну, умер?

– Когда у человека перестаёт биться сердце, обычно он умирает, – пожал плечами воин.

Это он серьезно про сердце?! Я попробовал порыться в воспоминаниях, но ничего определённого не нашел. Никаких особенных ощущений, как после первой смерти, в памяти не отложилось. Может, они напутали? Сердце билось, но очень слабо – они ведь не врачи скорой.

Оррик присел рядом со мной.

– Ты мне вот что скажи, за каким демоном мы так ломимся в Аллию? Чуть вон мальца не убили.

Что-то я вообще перестал понимать, что происходит. Это кого только что Оррик назвал мальчиком? До меня дошло, что он имеет в виду Аридила.

– Это он-то малец?! Да ему больше, чем нам обоим в несколько раз.

– Он-он, – хмыкнул Оррик. – Ты не смотри, что ему демон знает сколько лет…

– Пятьсот! – напомнил я.

– …да хоть бы и пятьсот, – Оррик хмыкнул. – Если все пятьсот лет сидеть за ученическим столом, это не значит, что ты повзрослел и набрался опыта. Вона как его хватило, когда решил, что ты отправился к Аиду.

– Да откуда ты знаешь?! – взорвался я, но сил особо не было, поэтому эмоций хватило на целый хлопок от мыльного пузыря – мне почудилось, что сознание начинает съеживаться.

– Отец Тук поведал, – признался Оррик. – Просил быть поаккуратнее, потому что принц первый раз выбрался из своего медвежьего уголка. Князя вконец извел своим нытьем, вот и получил разрешение.

– А он точно принц?

Оррик вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза.

– Самый настоящий. Одно плохо: все, что он знает о жизни, – из этих его книжек. А разве там что-то путное напишут? Задурили ему каракулями голову, он за то время, пока ты мертвый лежал, столько приключений себе навыдумывал, что я только диву давался. Уж так он сокрушался, так переживал, бедняга. И то ведь верно: отдавать жизнь за того, о ком ничегошеньки не знаешь, – удовольствия немного, не находишь?

Это даже не камушек, это скала в мой огород.

– Оррик, я не знаю, что сказать, – речь по-прежнему давалась мне с трудом. – Но, даю слово, ты первый узнаешь об этом.

Воин криво усмехнулся.

– Звучит слишком громко для семнадцатилетнего паренька, но большего мне не услышать? – Он пожевал губами. – В принципе, конечно, хотелось бы выяснить, ради кого мне, не дай боги, отдавать жизнь, но для начала сойдёт и так.

Он встал, собираясь уходить.

– А почему ты не выполнил приказ епископа и полез с эльфом в драку? – спросил я ему вослед.

Оррик остановился и бросил взгляд на лежавшего без сознания Аридила, нагнулся, проверил у него пульс.

– Я как раз его выполнил – я был аккуратен.

До меня дошел смысл его слов.

– Так ты специально…

Оррик ухмыльнулся в усы.

– Зачем мне в отряде темная лошадка? Что ждать от тебя, я знаю, а его – нет.

Я в очередной раз подивился прозорливости епископа.

– И как он?

Оррик пожал плечами.

– Молодой ещё, но слово держит. – Подумав, он добавил: – С этой своей штуковиной обращаться умеет.

– Он хороший боец?! – удивился я, выделив для себя главное. – Ты же сказал, что он сидел за книгами.

– Глаза иногда должны отдыхать от каракулей, – воин усмехнулся.

– И что, хорошо дерется? Вы же едва только начали. Как ты понял это за пару секунд?

Оррик на секунду задумался.

– Как понял? А как за один миг понимают, стоит связываться с человеком или, наоборот, держаться от него подальше? С опытом приходит чутье на такие вещи: смотришь, как двигается, как стоит, как дышит – раз, и уже понимаешь: этого лучше обходить стороной. Я и сам мечник не из последних, но меня бы он разделал на раз. К тому же помахать мечами нам бы точно не дали, что я, не понимаю, что ли.

– Оррик! – я все никак не мог отпустить воина, мне казалось, что упущена какая-то очень важная для меня деталь. – Мне не нужна его жертва и его клятва! И твоя не нужна. Мне не по карману такие долги. И нести ответственность за отряд я не могу – у меня совсем нет опыта в подобных вопросах, а быть виновником вашей гибели из-за неправильных решений я не хочу.

Оррик повернулся на каблуках и очень быстро оказался рядом со мной. Он приблизился настолько, что я ощутил его ровное дыхание на лице. Мне стало не по себе от внимательных глаз, пронзающих душу насквозь.

– Отвечать за кого-то не самое простое занятие. Но теперь у тебя есть лишь одна возможность снять с себя этот груз.

Он точно хотел, чтобы я задал этот вопрос, и я его не подвёл.

– Какая?

– Выполнить то, ради чего мы с тобой.

Глава 5

Спустя несколько недель после того разговора мы наконец добрались до Бадери. Второй город Арли, представший передо мной во плоти, встречал нас распахнутыми настежь воротами, несусветной вонью, которой в Рогоне я то ли не замечал, то ли мне просто было не до того, и охраной, состоявшей из десятка вооружённых людей, бездельничавших на входе. Вид нашей троицы подействовал на них лучше всякого кофе. Если бы я был их начальником, моя душа воспарила от счастья при виде горящих глаз и рвения, с которым они ринулись исполнять свои должностные обязанности. Мужики с копьями наперевес грудью встали на нашем пути. А их командир, возникший буквально из ниоткуда, лишь укрепил мою веру в народную мудрость: и в мыслях не стоит поминать о нечистом. Чуйка у этого господина работала так, что он, по-моему, даже знал, где у меня припрятан заветный мешочек с наличностью.

– С какой целью благородные господа почтили присутствием наш славный город? – со слащавой улыбкой на лице начальник стражи пытливым взглядом ощупал нас всех с ног до головы и остановился на эльфе, посчитав его за главного.

– А ну с дороги! – рявкнул Оррик, направив коня на него. – Не твоего ума дело.

Но служивый оказался не робкого десятка. Перед нами вмиг выстроился частокол из копий. Время было за полдень, основной поток путешественников схлынул, и люди с удовольствием схватились за возможность развеять скуку, особенно если это сулило им изрядный куш в виде мзды.

– Не балуй! – старший потряс перед носом Оррика копьем. – Мы порядок знаем – платите и добро пожаловать в Бадери.

Воин оказался не готов к такому приему, поэтому я смекнул, что про пошлину он если и знает, то явно никогда ее не платил. Вряд ли инквизицию заботят такие мелочи.

– А велика ли плата? – я решил перехватить инициативу, пока мои спутники не усугубили и так весьма щекотливую ситуацию. Лучше потратить пять медяков, чем остаться вообще без гостиницы. Несмотря на существенные расходы, отказаться от крова совсем я пока был не готов.

Старший стражников окинул нас насмешливым взором, оценил презрительную гримасу на лице Аридила, который во всю демонстрировал аристократическую спесь, помноженную на эльфийское высокомерие, и растянул губы в улыбке.

– Серебрушку положите, мы, так и быть, постараемся сделать вид, что ничего не было.

Это был даже не грабеж, а хамство средь бела дня, но я посмотрел на выставленные копья и понял, что, во-первых, без теплой постели уже не выдержу – предвкушение терзало меня хуже, чем перспектива оставить кучу денег этому вымогателю; во-вторых, своему спутнику я потом это определенно припомню.

– А иначе… – прервал мои мысли Оррик.

– А иначе, – не растерялся стражник, не дав тому договорить, – ночлег и за городом найти можно – вона места сколько.

– Да ты… – воин потянулся за мечом, но я вовремя пнул его по ноге и едва не свалился с лошади. Если бы я мог видеть свои эмоции, то можно предположить, что туча над моей головой ничем бы не уступила цветом небольшому смерчу.

– Мы заплатим, – скрипя зубами, я отсчитал требуемую сумму, погрозив взглядом Оррику. – Что-то еще?

– И за лошадок еще докиньте, – нагло заявил дядька с копьем, многообещающе поглядывая на своих людей, – по пять медяков.

– Ты в своем уме? – не выдержал я. – Мы же не торговать лошадьми сюда приехали.

– Так тогда можете их здесь, с нами, оставить, – он оскалился в наглой усмешке. – Мы уж за ними присмотрим, расстараемся.

Я беспомощно оглянулся на своих спутников, но так и не ощутил никакой поддержки. Оррик надулся, а Аридил вел себя так, будто ему вообще было все равно, что происходит. Я почти с ненавистью бросил взгляд на попутчиков – вежливость, как оказалось, не только красит людей, но и обходится гораздо дешевле.

Так мы и вступили на улицы города: Оррик с эльфом чуть впереди и верхом, при этом каждый сам по себе, моя лошадь со мной в придачу плелась за ними. Я уже убедился, что без чьей-либо помощи выбраться из седла мне нечего было и думать, поэтому не собирался устраивать представление у всех на виду. Лошадь, эта четвероногая тварь, и не думала возражать – догадываюсь, ей тоже не в радость таскать на себе такого наездника.

Я уперся глазами под ноги и тихо переваривал результат первого перехода: двадцать три дня! Вместо положенных восьми мы плелись по местным дорогам вчетверо больший срок: что это, как не настоящая катастрофа? Такими темпами проще вообще никуда не ходить, а осесть в любом городе и дожидаться появления князя. Какая разница, где пускать мир по откос?!

На улицах города лошадь практически перестала меня слушаться. Я безнадежно отстал от спутников, погрузившись в невеселые думы, поэтому, чтобы их догнать, мне пришлось спешиваться без чьей-либо помощи. Так себе зрелище, я вам скажу, – все равно что на пузе съезжать с горы. Полминуты позора, отчаянный рывок, и вот под моими ногами твердая земля, а горизонт перестал покачиваться перед глазами. Славно! Схватив поводья, я бросился вдогонку за Орриком, расталкивая прохожих.

Едва впереди замаячила широкая спина с перевязью меча, я заметил, что спутники, забыв обо всем, довольно оживленно препираются друг с другом. Вид принца, обычно молчаливого и сдержанного, а ныне бурно жестикулирующего в ответ на возмущенные крики Оррика, привел меня в изумление. Я прислушался к спору: с первых же слов выяснилось, что он шел о выборе гостиницы для постоя. Оррик настаивал на заведении с темно-зеленой крышей, пристройкой для лошадей и еще кучей зданий поменьше, а Аридил указывал на трёхэтажный особняк по другую сторону улицы, всего в двух шагах отсюда выходящей на городскую площадь.

Да что ж такое! Я выкраиваю каждую копейку, а они ведут разговоры о перинах и поросячьих боках! И это притом, что их «помощь» со стражей вообще ни в какие ворота не лезет. Если так пойдет дальше, жрать станет нечего примерно на полпути. В деле экономии надежды на спутников мало. Следовало заняться поиском ночлега самостоятельно.

– Эй, ты, – я поймал за рукав пробегающего мимо мальчишку: как известно, лучшего источника информации на всем белом свете нет.

Он недовольно ойкнул, оглядел меня с головы до ног, оценил мою кожаную обновку – да, я избавился от своих тряпок и теперь тоже поскрипываю в седле – и уже приготовился покорно слушать, как его взгляд наткнулся на что-то у меня за спиной. Аура над головой парня вмиг озарилась ужасом, меня окатила волна паники. Он резко дернул рукой, освобождая рукав: громкий треск холщовой ткани перешел в оглушительный мальчишечий вопль.

– Убиваю-ют! – пацан стремительно набрал скорость так, что уже через секунду пятки засверкали на площади. – Убивают!

Догнать его нечего было и думать. Не в силах скрыть досаду, я выругался. В свете последних событий из памяти вылетело, как могут окружающие реагировать на мой внешний вид, между тем, он вносил сильные коррективы во взаимоотношения с другими людьми, и это оказалось третьей по счёту головной болью, которую я упустил из виду. Возможно, в современном мире и пропагандировали толерантность, веротерпимость и прочее, здесь же все оказалось гораздо проще и одновременно сложнее: если ты отличаешься, значит, чужак, а где чужак, там и до врага рукой подать. Прямо как в школе: если ты не такой, как все, значит, есть на ком отвести душу.

Как-то не вовремя я задумался: на нас стали засматриваться. Хоть город и впечатлял обилием народа, столь разношерстного и по одежде, и по говору, и по достатку, но мы все равно выделялись из общего потока, как куски скал из русла горной реки. К счастью, люди по большей части глазели на эльфа, своей статью превосходившего любого из жителей города и его многочисленных гостей.

Он стройный мужчина и мог бы сойти за человека, если бы на его голове не выделялись неестественно длинные, заостренные к кончикам уши; но вовсе не они притягивали взор, а сверхчеловеческая грация этого крайне высокого, больше двух метров, существа, кроме того, несмотря на свой рост, природа одарила его идеально выверенными пропорциями, и фигура нечеловека отнюдь не смотрелась нескладной, наоборот, поражала своей мужественной красотой; и в довершение всех вышеперечисленных обстоятельств из-за его плеч выглядывало невиданное орудие смерти, глефа, пугающая обывателей своими не менее совершенными формами и хищным спокойствием смерти.

Впрочем, Оррик притягивал не меньше внимания. Звероватого вида здоровяк, комплекцией напоминавший гнома-переростка, ну, такого, каким в моем воображении должны были выглядеть гномы, весь увешанный оружием, словно витрина оружейной лавки, недобро посматривал по сторонам. От его взгляда шарахались не меньше, чем от коней благородных господ, периодически раздиравших толпу на две половины.

За ними обоими плелся я, и до поры до времени мне удавалось скрываться в лучах их славы. Но мое опрометчивое решение вырвало мою фигуру из тени, выставив на всеобщее обозрение. В один миг люди шарахнулись в стороны.

– Колдун!

– Горб, у него горб!

– Дети! Он заберёт моего ребёнка!

– Гоблин!

– Тролль!

Я мрачно смотрел, как вокруг образуется пустое пространство, как будто в момент отлива отступал океан. Эмоции я отключил, но вокруг скопилось столько народу, и их совокупная мощь была столь велика, что никакие блоки не помогали: меня словно придавило к земле вселенским смрадом. Так ощущался страх, идущий со всех сторон. Пока это был страх, но от «уноси ноги» до «давай ему наваляем» – рукой подать. Я хоть и ни разу не попадал в аналогичную ситуацию, но соображал, что к чему.

– Командир, уходить надо, – навис надо мной Оррик, тревожно поглядывая по сторонам.

Его опыта, видимо, хватало, чтобы понять, что ничего хорошего нас не ждет. Тут никакого искусства не хватит – элементарно задавят числом. Да и оно мне надо? Хорошенькое начало – положить половину города, так я впишу свое славное имя в историю гораздо раньше, чем превращусь в настоящего Убийцу.

– Командир, – он подергал меня за плечо, – не стой столбом.

Я же вместо того, чтобы искать выход, почему-то вспомнил, как научил его слову «командир». Теперь инквизитор при случае и без оного использовал его, чтобы обратиться ко мне. Всего моего могучего психотропного механизма при этом не хватало, чтобы понять, издевается он или говорит серьезно. Каждый раз получалось по-разному, но всякий раз чудилось, что он надо мной подтрунивает. Сейчас же в его голосе читалась неподдельная тревога и озабоченность. Похоже, он был не слишком уверен, что нам удастся уйти.