Отпусти браткам грехи

– Передам… Слушай, Гарик, это хорошо, что ты ко мне зашел… Слышал я, что ты круто встал…

Лукьян обвел мутным взглядом людей, стоявших у Гарика за спиной.

– Охрана у тебя конкретная, сила, все дела…

– А если короче?…

– Ты же в курсе, что Жук на меня давит.

– Это ваши с ним проблемы.

– Да нет, и твои тоже… Жук сначала меня задавит, а потом за тебя возьмется…

– Мы с Жуком друзья.

– Гарик, не смеши. Ты конкретный человек, такие дела делаешь, а рассуждаешь, как лох… Какие в наши время могут быть друзья? Был бы у меня такой друг, я бы его давно уже застрелил… Избавляться тебе от Жука надо, пока не поздно… Хочешь, я тебе в этом помогу?

В чем-то Лукьян был прав. Дружба дружбой, а денежки врозь. А там, где большие деньги, там большой раздрай. И Пашка Жук запросто мог наехать на Гарика… Может, и надо было бы его убрать, чтобы избежать проблем в будущем, но делать это по договоренности с прогнившим Лукьяном по меньшей мере глупо. Да и не было у Гарика киллеров под рукой. Команда была, а о наемных убийцах в своей колоде он как-то не думал…

– Да пошел ты!

Не хотел он иметь никаких дел с этим подонком. А как с Жуком разобраться, он знает сам.

* * *

Следователь взял со стола газетку, скрутил ее в жгут, плавно поднял его и резко ударил по столу в каком-то сантиметре от места, где покоилась рука Гарика. Как будто муху прихлопнул… Дешевый прием в балаганном исполнении.

– Как видите, Серегин, я разговариваю с вами по-хорошему. А могу и по-плохому!

Следователь был немолод, но глуп. Узкий лоб, жидкие брови, выпяченная нижняя губа, картавая речь.

– У вас доказательства есть? – спросил Гарик.

– Есть!

– Какие?

– Я знаю, что это ты убил Лукьянова!

Лукьяна действительно убили. В подъезде своего дома, выстрелом в затылок. И абсурдность ситуации заключалась в том, что в его гибели обвиняли Гарика.

– Это не доказательство.

– Но убил его ты!.. Я узнавал, месяц назад ты приходил к Лукьянову, угрожал ему, грозился убить…

– Куда я к нему приходил?

– Кафе «Магнолия».

– Месяц назад?… У вас все в порядке с головой?

– Ты о своей голове думай, Серегин. У меня есть все основания считать, что ты угрожал Лукьянову и привел угрозу в исполнение…

– Я ему не угрожал.

– А я говорю, угрожал! Он сам угрожал твоей девушке… Я понимаю, это благородно – оградить девушку от опасности со стороны бандита… Да, я знаю, что Лукьянов был бандитом. Я его не просто осуждаю, я его ненавижу всеми фибрами своей души. И как никто другой понимаю тебя, Серегин. Убить такую мразь из благородных побуждений, да тебе памятник за это при жизни положен… Сознайся, Серегин, твоя работа?

Не думал Гарик, что у следователя хватит ума ломать перед ним комедию. Был бы он клиническим идиотом, тогда его еще можно было бы понять. Но ведь он взрослый человек, и если не познал больших наук, то в тонкостях обыденной жизни разбирался прекрасно.

– Без адвоката слова не скажу, – вымолвил Гарик и замолчал, скрестив руки на груди.

И напрасно следователь метал громы и молнии на его голову, не смог он его разговорить.

– Все, Серегин, достал ты меня! Не хочешь по-хорошему, будем по-плохому! В камеру сейчас пойдешь, там тебя заставят подумать…

Но до камеры дело не дошло. Следователь вызвал конвоира, но в кабинет к нему вошел майор Шишов.

– Гена, нам нужно поговорить!

Закрыв собой Гарика, он толкнул его в плечо, призывая убраться из кабинета.

– Эй, Серегин, ты куда?

– Гена, заткнись и слушай сюда!.. – услышал Гарик, закрывая за собой дверь.

Шишов появился минут через двадцать, взмыленный, раздраженный, но в общем-то довольный исходом. Гарик спокойно ожидал его на крыльце здания ГУВД.

– Езжай домой и ни о чем не думай. У Кошкина крыша дымится. Июль, жара, сам должен понимать…

– А кто в Лукьянова стрелял? – спросил Гарик.

– А то ты не знаешь? – закуривая, усмехнулся Шишов.

– Не знаю… Но догадываюсь…

Лукьян прежде всего мешал Паше Жуку. Он был в шаге от того, чтобы прибрать к рукам весь город, но кучка «центральных» стояла у него на пути. Славу Лукьянова он убрал выстрелом в затылок, а его брат Кирилл банально сбежал. На этом закончилась история одних доморощенных бандитов и вошла в подлунный зенит черная слава других.

– Как Марина поживает? – спросил Шишов.

У него не было желания говорить о бандитах. Да и Гарик не жаловал эту тему. Он нормальный человек, может, и не совсем честно, но уж точно не на крови зарабатывает деньги…

– Не жалуется…

Удивительно, но Марина даже расстроилась, когда узнала, что Лукьяна застрелили. Опасность рассосалась сама по себе, бояться ей больше нечего, можно и домой возвращаться. А не хочется ей домой. Привыкла она с Гариком жить. В институт отвозят, обратно домой тоже на машине, а там уже горничная и порядок навела, и обед приготовила. А иногда на выходные Гарик ее возил в Москву. Для бешеной «девятки» пятьсот пятьдесят километров не крюк. А там и магазины с модной одеждой, и лучшие в стране парикмахерские.

В Москве они останавливались в гостинице, каждый в своем номере. По вечерам ходили в театры, бывали в ресторанах… В общем, ей было интересно. Правда, до постели дело так ни разу и не дошло. Она не хотела, а он и не настаивал…

Глава 20

Автосалон – это звучит гордо. И не важно, что размещается он в старом ангаре с пыльными окнами из оргстекла. Оболочка – это всего лишь форма, гораздо важней содержание, то есть товар. Выбор не богатый, но какие машины. Черный, как ночь, «БМВ» «пятого» класса, «триста двадцатый» белый «Мерседес», джип «Гранд Чероки». Всего три авто, но все новенькие, что называется, с нуля… И стоят дорого…

Гарик очень жалел, что клюнул на вывеску, заехал в этот чертов ангар. Думал, бэушный товар, а здесь такое… И жуть как захотелось разориться на новенький «БМВ». Или «Мерседес». Или «Чероки»… Но нельзя ему тратить деньги. А если можно, то не сейчас. А владелец салона, ушлый молоденький паренек с цепкими глазками, крутится вокруг них, расхваливает товар. Впечатление они произвели неплохое. Марина в дорогой норковой шубе, сам он в теплой кожаной куртке с меховым воротником. И деньги есть, но…

Гарик молча выслушал продавца, ничего не говоря, повернулся к нему спиной и с Мариной под ручку покинул салон. Разговорился он только в машине, в своей старой «девятке».

– И дернул меня черт… И хочется, и колется…

– Сильно колется? – с внешним безразличием спросила Марина.

– Как говорит Настя, в долгах как в шелках…

– Кредиты?

– Они самые…

– Ничего, расплатишься. В следующий раз «Мерседес» купишь…

– А я думаю, что брать, «Мерседес» или «БМВ». Придется «Мерседес» брать. Для своей королевы.

– Хочешь сделать мне подарок? – буднично спокойным тоном спросила она.

– А я что, этого не достоин?

– Спасибо, конечно. Но я как-нибудь обойдусь… Ты же сам о такой машине мечтаешь… Ты же гонщик, в машинах твоя жизнь…

– Моя жизнь в тебе, – с чувством сказал он.

– Ты же знаешь, я этого не люблю, – едва заметно поморщилась она.

– Вот чем хороши багги, так это тем, что слова поперек не скажут, – невозмутимо улыбнулся он.

– Вот и езжай к своим багги.

К новому девяносто третьему году Гарик окончательно приватизировал автобазу со всеми ее потрохами. В других городах автопредприятия загибаются от недостатка коммерческого интеллекта и купеческой хватки, а у него катастрофический недостаток в свободных машинах, и это при том, что если собрать их все разом, на территории автобазы не хватило бы гаражей и крытых стоянок. Дальнее и ближнее зарубежье, поставки по России – крутится маховик бесперебойно, бегут дороги под колеса. Большой товарооборот, солидная прибыль, одни кредиты Гарик возвращает, другие, уже большие, берет, и так по кругу, вернее, вверх по расширяющейся спирали.

В гору идут дела, но работать приходится на износ. Впрочем, Гарик не жаловался. Для счастья у него есть Марина, для развлечения багги… Он снова открыл автоклуб, закупил запчастей и трубок для каркасов кроссовых машин. Восемь багги уже собраны, гонщики готовятся к соревнованиям. Сейчас на дворе середина марта, а в конце апреля начнутся заезды… И сам Гарик поучаствует в гонках, наравне с молодежью. Большим спортсменом ему уже не стать, но душу потешить он имеет право…

– Вместе поедем, – сказал он. – Но сначала бы перекусить…

Обедали они в дорогом ресторане. После чего сразу отправились в путь. Пока ехали по московским улицам, Гарик соблюдал правила и скоростной режим. Но выехав за пределы столицы, до самого дна утопил педаль акселератора. Марина давно привыкла к его лихачествам, поэтому ничего не сказала, когда стрелка спидометра легла на отметку «сто сорок». Машина в отличном состоянии, движок форсированный, колеса что надо… Если бы не помехи на дорогах, они бы уже через пять часов были дома. А так пришлось немного задержаться, обгоняя «тещины языки» из дальнобойных машин и расплачиваясь с гаишниками за превышение скорости. Но все же к ночи они вернулись в Заполоцк.

Гарик всерьез думал о собственном жилье, но по-прежнему жил в той трехкомнатной квартире, что снял без малого год назад. Марина чувствовала себя здесь как дома. Сегодня воскресенье, у домработницы выходной, ужина нет, но ее ничуть это не смущает. Переоделась в своей комнате, надела фартук, встала к плите. Обычный жареный картофель и куриные котлетки, но Гарик бы променял все рестораны мира на один такой ужин.

Стол накрыли в гостиной, Гарик открыл бутылочку сухого вина – скорее для антуража, нежели для удовольствия. Настроение и без того прекрасное. Вчера с Мариной полдня шатались по московским магазинам, вечером слушали «Летучую мышь» в Театре оперетты, сегодня они снова вместе, и ему с ней так хорошо, что слов нет.

Поужинали, выпили вина, посмотрели американскую кинокомедию. На этом и все. Завтра ей в институт, ему на работу. Понедельник день такой, что накануне пораньше спать надо лечь…

– Спокойной ночи! – мило, но с прохладцей в глазах улыбнулась ему Марина.

Она уже научилась целовать его в щеку перед тем, как скрыться на ночь в своей комнате. И сейчас подкрепила свое пожелание нежным, но бесплотным поцелуйчиком. В спальню она ушла без всякого сожаления о том, что Гарик остается без нее. Как будто так и надо… Да он уже и сам скоро начнет думать, что иначе и быть не может…

А ведь он мог бы жениться на Марине. Если бы она этого захотела… Лариса для него уже не препятствие: все-таки развелся он с ней, не важно, что через суд. Она так до сих пор и пребывала в уверенности, что Гарик прозябает в провинциальной нищете, даже алименты с него не требует. Ничего, когда-нибудь он сам даст о себе знать. Что ни говори, а Максимка не чужой для него человек, можно сказать, сын, если забыть об Эрике…

Утром Гарика разбудил пронзительный механический трезвон. Спросонья он потерялся в догадках – что ему мешает спать, дебильный будильник или будильный дебильник. Но каким бы ни был ответ на этот вопрос, надо подниматься, тащить себя в ванную – ледяной душ как нельзя лучше приводит в чувство.

Сначала он постучал в дверь к Марине. У нее тоже будильник, но подстраховка лишней не бывает… Но, как оказалось, он опоздал: Марина проснулась без него. И обнаружил он ее в ванной. Девушка принимала душ. А дверь почему-то открыта, наверное, спросонья недоглядела…

Шторка в ванной не совсем прозрачная, но профиль ее тела просматривался хорошо. Высокая грудь, тонкий стан, выпуклые полушария, длинные ноги… Гарик понимал, что нет у него права стоять в дверях и любоваться ею, но, увы, он ничего не мог с собой поделать.

Марина выключила воду, повернувшись к нему передом, убрала штору. С легким и чуточку жеманным удивлением посмотрела на него. Не шарахнулась, не попыталась закрыться.

– Нравится? – насмешливо спросила она.

– Очень, – ошарашенно пробормотал он.

Марину явно забавлял его идиотский вид. Но вот ее брови сомкнулись на переносице.

– Может, свалишь?

– Ухожу…

Он закрыл дверь, но ее обнаженная красота так сильно врезалась в память, что девушка продолжала стоять перед глазами…

Гарик вез ее в институт, она сидела рядом, листая тетрадь с конспектами. Волосы заплетены, вместо шубы дорогая, но скромная на вид куртка, напрочь лишенный какой-либо вульгарности брючный костюм, сапоги на коротком каблуке. Милая и беспорочная девушка-студентка. Но перед глазами стояла голая нимфа, только что смывшая с себя мыльную пену…

Марина глянула на него раз, другой.

– Вид у тебя какой-то озабоченный, – насмешливо заметила она.

– А ты знаешь, сколько мне лет?

– Знаю. Летом двадцать четыре года будет…

– А тебе двадцать.

– И что?

– Я взрослый мужчина, ты взрослая девушка…

– А-а, – разочарованно протянула Марина.

И сделала вид, что поглощена изучением конспекта. Она умела охлаждать его пыл. А он не мог форсировать события…

Секретарша встретила его ласковой многообещающей улыбкой. Анюте двадцать два года, симпатичная и обаятельная девушка. Но Гарик поздоровался с ней ни к чему не обязывающим тоном. Он действительно взрослый мужчина, он действительно не может обходиться без женщины, и, казалось бы, в том положении, в которое поставила его Марина, было бы глупо не воспользоваться податливостью этой милашки, но… Он не просто влюблен в Марину, он околдован ею и не мог изменить ей, хотя она и не требовала от него верности…

Рабочий день начинался в половине девятого утра. Совещание начальников служб и отделов Гарик назначил на десять. Но еще за полчаса до этого к нему пожаловал Паша Жук и его «левая рука» Тема. Бритые головы, кожаные куртки нараспашку, золотые цепи в палец толщиной. Самые крутые в городе бандиты. И якобы друзья Гарика.

– Привет, братан! – с кривой улыбкой, свысока поздоровался с ним Паша.

И руку ему пожал, но как-то вяло, нехотя. И Тема едва обозначил рукопожатие.

– Как насчет по пять капель? – спросил Жук.

– Можно.

Глупо было упрямиться и объяснять, что по утрам, тем более в понедельник, пьют только дегенераты. Не тот контингент… Гарик нажал на кнопку селектора.

– Анюта…

Договорить ему помешал Тема. Нагло перебив, спросил:

– Зачем секретаршу дергаешь? Самому что, в падлу подсуетиться?

– Не в падлу, – пожал плечами Гарик.

Встал со своего места, подошел к шкафчику бара, достал оттуда бутылку коньяка и три хрустальных рюмки. Повернув назад, обнаружил, что его место занято. В кресле с наглой ухмылкой восседал Жук.

– А тебе не кажется, что ты ошибся номером? – хмуро изрек он.

Паше осталось только положить ноги на стол, чтобы окончательно вывести его из себя. Но бандитский пахан чувствовал грань и пока что не переходил через нее.

– Да нет, не ошибся, – ухмыльнулся Жук.

– Это ты ошибся, – мрачно усмехнулся Тема. – Рамсы попутал… Степа где?

– А то ты не знаешь.

Степа уволился еще в ноябре прошлого года, по собственному желанию, когда понял, что доля в бизнесе ему не светит.

– А Миха?

– Там же…

Миха ушел в январе. С обидой на Гарика. И вслед за Степой подался к Паше. Сейчас он большой человек в его бригаде – курирует таксистов и частные автомастерские в городе, чтобы дань исправно поступала в бандитский «общак». У Степы и раньше заскоки были, Миха вроде бы этим не страдал, но жадность их обоих сделала идиотами.

– Ну а почему они от тебя ушли? – наседал Тема.

– Почему?

– Да потому, что ты наши пацанские понятия с баблом попутал. Все под себя гребешь, а о корешах своих начисто забыл…

– Если ты про Степу и Миху, так у них зарплата больше моей была, – стараясь держать себя в рамках, сказал Гарик.

– Зарплата?! У тебя?!. Какая на хрен зарплата? Тебе здесь все принадлежит. Тебе! Все!!! А ты меня тут зарплатой смешишь…

– Да, но у меня расширенное производство. Деньги делают деньги в обход меня… Миха и Степа квартиры себе купили, а я до сих пор жилье снимаю…

– А это твои проблемы, братан… Да и какой ты мне братан, если корешей своих на бабки променял?

– Да, Гарик, нехорошо ты поступил, – хищной усмешкой и словом поддержал Тему Жук. – Братанов своих кинул… И нам ничего не платишь.

– Вот с этого и надо было начинать, – презрительно усмехнулся Гарик.

– Зачем начинать? Ты сам должен был догадаться, что за тобой должок…

– Должок?

– Ну а как ты думал? Сколько лет ты бесплатно здесь, на нашей земле, работаешь?

– Если опустить армию, то четыре…

– Давай не будем о том, что было до армии, – скривился Жук. – Тогда ты нашим пацаном был. И после правильно себя вел… А потом ты скурвился, Гарик. Понятия похерил, братанов своих прокинул. Ты себя как тот поганый коммерс ведешь, не нравится мне это. И ты сам давно уже перестал мне нравиться…

– И что дальше?

– Что дальше? А платить мне будешь. Двадцать копеек с заработанного рубля. Но в переводе на баксы… Ты ведь и валюту зарабатываешь, Гарик?

– Валюта идет в дело…

– В «общак» она идти должна. Короче, постанову я тебе дал. Двадцать процентов, и никаких гвоздей, ты меня понял?

– Нет.

– Поясни.

– Процент за «крышу» платят. А у меня есть «крыша».

– Кто, Терехов? – скривился Жук.

Гарика ничуть не удивляло то, что бандиты посвящены в тайны его бизнеса. Миха повел себя как иуда, выдал Паше все секреты, в которые был посвящен… Какой же он Гарику братан? Сука последняя…

– Не важно.

– Да Терехов фуфло. Что он может? Ментов поднять? Так у нас там все схвачено…

Увы, но Жук был близок к истине. Он безраздельно владел городом и держал в узде многих городских чиновников, в том числе и милицейских.

– Короче, с Тереховым мы договоримся. Он с тебя ничего брать не будет… Сколько он с тебя копеек брал? Десять?

Когда-то жадный Ген Планыч поднял планку до двадцати процентов, но со временем Гарик вразумил его сбить ее сначала до пятнадцати, а затем и до десяти. Миха об этом знал… Но не знал он кое о чем другом…

– Допустим.

– А мы будем брать двадцать. Только мы, и больше никто. Так что можешь спать спокойно…

– Мы еще ни о чем не договорились, – упрямо мотнул головой Гарик.

– Это тебе так кажется, а по моему разумению, так все предельно ясно… Или ты стрелочку хочешь мне забить?

– Как ты догадался?

– А кто ты такой, чтобы стрелку мне забивать? Мне, например, западло с поганым коммерсом на стрелке сходиться… Мы братва, Гарик. А ты, извини, лох.

– Не извиняю.

– А мне накласть… Короче, насчет процента мы договорились. А насчет штрафа базара не было. Но мы это исправим, – глумливо ухмыльнулся Жук. – За два года просрочки, со скидкой на Ген Планыча… Ты, я слышал, автоклуб открыл. Молоток. Но на это скидки не будет… Короче, с тебя три зеленых «лимона».

– Есть только желтые, спелые. Но такие же кислые, как и зеленые…

– Что, весело? – скривился Паша. – Смотри, как бы плакать не пришлось… Короче, выбор у тебя конкретный, или штраф и двадцать копеек, или отдашь все… Ты пацан умный, знаешь, с кем имеешь дело, так что сделаешь первый выбор, да?… Я же не дурак. И три «лимона» сразу требовать не буду. Рассрочку тебе дам на год. По триста тысяч в месяц будешь выплачивать, плюс к проценту.

– Триста тысяч в месяц – это три «лимона» шестьсот в год выходит, – с угрюмым, но не подавленным видом обронил Гарик.

– Мне говорили, что ты в экономике не по-детски шаришь. Врали, наверное, да? Если бы по этому делу шарил, ты бы о проценте по кредиту вспомнил… Шестьсот тысяч – это проценты… Но можешь сразу три «лимона» отдать, я не против…

– У меня в кассе отродясь таких денег не было.

– Да, но в обороте гораздо больше. Или ты думаешь, я не в курсах, как ты развернулся. Я, Гарик, все про тебя знаю… Короче, мы с тобой обо всем договорились. С первого апреля начнешь платить.

– С первого апреля никому не верят.

– Я не пойму, ты фирмач или клоун?

– Я тебя, Паша, тоже не пойму. То ли дурак ты, то ли просто тебе жить надоело…

– А это ты зря, – набычился Жук. – Угрожать мне не надо… Мой тебе совет: забудь про свою службу охраны. А то ведь и тебя не станет вместе с ней…

Бандиты ушли, и только тогда Гарик наполнил все три рюмки. Первую выпил за себя – во здравие. Две другие предназначались Жуку и Теме. Они не пожелали выпить с ним. Поэтому он сам выпил за них. За упокой былой дружбы…

Начальник службы охраны зашел к нему в кабинет, когда он ставил бутылку в бар.

– Ну вот, Леонид Макарович, и случилось то, что должно было случиться, – с напускной безмятежностью сказал Гарик.

– Что будем делать? – внешне спокойно, но с напряжением внутри спросил Чернов.

Это был мужчина лет сорока пяти, отнюдь не атлет. Среднего роста, худощавый, обычной, если не сказать усредненной, внешности. Единственно, что могло выделить его из серой массы, были брови, широкие, высоко поднятые, с сильным изломом. Брежнев бы позавидовал таким кущам…

Гарик был избавлен от необходимости посвящать Чернова в суть разговора. Одно только появление нежеланных гостей перевело службу охраны в особый режим. И еще до того, как Жук и Тема зашли к нему в кабинет, Гарик включил прослушивающую систему, чтобы Чернов был в курсе событий.

– Срочная эвакуация. Согласно плану…

Он давно ждал этого наезда и как мог подготавливался к нему. Зная, с кем имеет дело, он догадывался, чем закончится для него противостояние с братвой. Платить он не станет, но Жук его за это не убьет. Он поступит с ним так же, как обычно поступал с другими несговорчивыми бизнесменами. А мокрое он на себя брать не станет…

В принципе, все продумано. Осталось только дождаться, когда Жук попадет в ловушку. Но Гарика смущало слабое звено, которое вовсе не было частью расставленных сетей, но без которого все его старания не имели никакого смысла. Он должен был оградить от беды Марину.

– Двух людей мне организуй, с оружием, – распорядился он. – Настей и родителями займешься сам…

И Настю, и мать с отцом тоже нужно было выводить из-под удара. Но Чернов сам с этим справится. А Марину Гарик не мог поручить никому.

У него и у самого было разрешение на ношение оружия. Пока он цеплял на себя оперативную кобуру с вложенным в нее боевым пистолетом, Чернов организовал ему двух телохранителей с оружием.

Через пятнадцать минут Гарик был в институте, где училась Марина. Только-только закончилась первая пара, и ничто не помешало ему зайти в аудиторию, где занималась ее группа. Студенты покидали свои места, направлялись к выходу, но Марины Гарик среди них не видел. Зато Татьяна тут как тут.

– Марина где?

– Ой, какие мы грозные! – смущенно и все же с насмешкой протянула она.

– Я спрашиваю, где Марина? – холодея от ощущения случившейся беды, рыкнул на нее Гарик.

– Не ори! Нет ее…

– Где она?

– Не знаю, может, с кем-то, – через силу, но ехидно улыбнулась Татьяна.

– Чего? – взглядом, как многотонным катком, прошелся по ней Гарик.

– Ты что, шуток не понимаешь?

– Да я тебя за такие шутки… Где Марина?

– Не знаю. Как на перерыв ушла, так и не было. Там ее сумка на скамейке лежит…

Гарик нашел не только сумку, но тетрадку и ручку на столе, за которым сидела и записывала лекцию Марина. Но куда подевалась она сама?

Студенты уже покинули аудиторию, а очередную группу сдерживали телохранители. Пользуясь тем, что их с Татьяной никто не видит, Гарик схватил девушку за плечи, с силой тряхнул их.

– Где Марина?

Девушка испугалась не на шутку.

– Ты что, псих?

– Хуже! Последний раз спрашиваю, где Марина? Куда ты ее дела?

– Я?! С ума сошел?… Это не я…

– А кто?

– Не знаю… Она в туалет пошла… И не вышла… Там окно на задний двор выходит, решетки нет. В общем, ее через окно…

– Кто?

– Да мордовороты какие-то… Я бы подумала, что это лукьяновские бандиты, но ведь их нет уже…

– Кто это видел?

– Я… И еще девчонки были… Они внаглую Марину схватили, через окно вытолкнули, а там еще…

– Милицию вызвали?

– А кому геморрой нужен?

Гарик махнул на Татьяну рукой. Стерва, она и есть стерва… А в милицию обращаться бесполезно. Там только один майор Шишов на ее стороне, а остальные пока расшевелятся, масса времени уйдет. А еще Марину в распутстве обвинить могут. Скажут, что сама в туалете с братками зажигала…

А братки были. И ясно, кто их прислал. Жук, больше некому…

Одна только мысль, что Марину лапают какие-то ублюдки, приводила Гарика в бешенство. Он поклялся себе, что Жуку не жить, если над Мариной надругаются.

Жук позвонил, едва он переступил через порог кабинета. Похоже, кто-то сообщил ему, что Гарик вернулся к себе.

– Как настроение?

– Быстро же ты… – Гарик с такой силой сжимал трубку, что она трещала у него в руке.

– А мы такие! – глумливо хохотнул Жук.

– Если ты хоть пальцем ее тронешь…