Деньги со стоном

Но вслух Яша ничего такого не сказал. Ни к чему подчиненным знать о его душевных терзаниях.

– Надо бы присмотреть за Ларионовым. Опасный он тип.

– Да, завтра нам взвод наблюдателей пришлют. На усиление. Всех под колпак возьмем, – заявил Яша.

Разумеется, никакого взвода не будет. Нет у него людей, чтобы следить за Ларионовым. А надо бы это устроить. Если поднапрячься, можно решить вопрос, но Яша не хотел ничего делать. И все из-за Олеси.

Злость на Глеба до сих пор клокотала в его душе. Он не испытывал никакого желания отмазывать друга детства. Топить он его не собирался, как и протягивать руку помощи. Поэтому пусть Ларион пока отдыхает. Не надо его трогать, раскручивать на чистосердечное признание. Если он вдруг сознается в убийстве, то Глеб окажется чистеньким, не невиновным. Как будто и не гулял с Дашей.

– Да не нужен нам взвод, – сказал Витя. – У меня там знакомый на базе. Он в случае чего даст знать.

– В каком именно случае?

– Ну, может, Ларион там, на базе кого-то грохнет, спутается с какой-нибудь бабой, а потом пришьет и ее, и мужа.

– Вот как грохнет и пришьет, тогда и поговорим.

– Так я пошел? – Щелкачев косо глянул на начальника.

Не нравилось ему его поведение. Заметил, наверное, гнильцу в его душе. Но так Яша и сам был себе не рад. Настроение ни в дугу. Надо работать с Ларионом, брать его за жабры, бить фейсом об тейбл. Но он не станет этим заниматься. Пусть Глеб сам выкручивается, если сможет.

Скрипит кровать, качается, телочка на ней вздыхает, а Ларион на полном ходу. Туда-сюда, туда-сюда. Что за отдых на море без баб?

Домики на базе весьма убогие, деревянные, без удобств и сплит-систем. Именно такой сарайчик Лариону сперва и предложили. Он не согласился, наехал на директора базы. Пришлось слегка доплатить, зато в его распоряжении оказался металлический вагончик с кондиционером, сортиром и душем. Телевизор, холодильник, все дела. А с бабой проблем вообще не было. Пришел, увидел, завалил.

Ларион уже был в самой верхней точке, когда раздался стук в дверь. Так барабанить мог только Вензель. Неужели шухер? Может, зря Ларион на директора базы наехал?

– Отдыхай! – сказал он, соскочил с тела, влез в шорты, вывалился из спальни, открыл дверь и нахмурился, увидев Лешу.

Ларион не думал, что Хворост сам к нему пожалует. Мог бы позвонить или человека прислать.

– Какие люди! – заявил он.

Хворост не ждал, когда Ларион пропустит его, попер в дверь как танк. Лариону пришлось сойти с пути.

Леша заглянул в спальню.

– Здравствуйте! – жалко пискнула Валюха.

Хворост пренебрежительно усмехнулся. Эта особа и рядом не лежала с его Женей, но так Ларион и не думал это отрицать, даже готов был обсудить с Лешей достоинства и недостатки его жены.

– Вали отсюда! – буркнул Хворост, сел на стул, глянул на холодильник.

Жарко на улице, сейчас бы минералочки, а еще лучше пивка, но Ларион сделал вид, что не заметил намека. Тогда Леша сам открыл дверцу, достал оттуда бутылку колы, скрутил крышку.

Он так увлекся этим процессом, что даже не глянул на Валюху, проскользнувшую мимо, но все-таки спросил:

– Кто такая?

– Эстафетная палочка. Утром со мной, вечером отдал бы Вензелю.

– Отдал бы?

– Так выскользнула палочка. – Ларион глянул на Лешу с укором и насмешкой.

Не успел он испытать восторг падения с вершины. Ну и кто, ты, Хворост после этого?!

– Подберешь. Тут много чего на земле валяется.

– Ага.

Женя тоже валялась, потому как за ней плохо смотрели. А Ларион не гордый, он наклонился, подобрал. Ему очень хотелось сказать об этом вслух.

– Директору зачем нагрубил? – Хворост кивнул в сторону вагончика, где размещалась администрация базы отдыха.

– Директор тут ты, а этот фрукт так, сявка беспонтовая.

– Сявка или нет, а участковому он мог маякнуть. Я же говорил, не отсвечивай.

– Маякнул?

– Если бы маякнул, то я бы с тобой сейчас не разговаривал.

– А бояться нечего, я чистый.

– Под следствием ты.

– А доказательства?

– И грохнул не абы кого. Ренат мне другом, считай, был.

– Так не трогал я его.

– Не трогал. Но наследил.

– Фуфло там, а не следы.

– Хочу глянуть, как ты работаешь. – Леша выразительно кашлянул в кулак. – Если накосячишь, уволю.

– А конкретно?

– На кошечках потренируешься.

– Не понял.

– С кем у тебя рамсы? С баскетболистом?

– И что?

– Вот его и грохнешь. И тебе хорошо, и я гляну, какой ты в деле, – сказал Хворост и глянул куда-то в сторону.

– Нормально у меня все с делом.

– Не знаю. Один раз ты с этим баскетболистом уже облажался.

– Да, сам виноват. Не надо было в разговоры с ним влезать.

– Больше не влезай. Сразу делай. А я посмотрю.

– Сделаю, не вопрос.

– Завтра и сделаешь.

– Почему завтра?

– А чего тянуть? Зайдешь в дом, сделаешь дело. Собаки у него нет.

– А сигнализация? Камеры? Там не просто, я знаю.

– Знаешь, стало быть?

– Так я же не с пустого места к нему подъезжал.

– У меня в доме система покруче, но тебя это не остановило. – Хворост попытался, но не смог скрыть укор. – Вот и здесь что-нибудь придумаешь.

– Цена вопроса?

– Какая цена? Размолов – твой враг.

– Я с него триста штук собираюсь стрясти.

Леша думал недолго.

– Баба там с ним. Оставлять ее в живых нельзя, так что придется грохнуть.

– Почему нельзя?

– Я не хочу, чтобы она стала свидетелем. За нее получишь стольник. Одна половина уйдет в счет долга, другая – твоя.

– За бабу? – Ларион задумался.

– Двадцать штук авансом, прямо сейчас, – сказал Хворост, открыл свою сумочку, вынул оттуда две пачки стодолларовых купюр, небрежно бросил их на стол.

– А если в доме еще кто-то будет? – в раздумье спросил Ларион.

– Мочи всех, – ответил Хворост.

– По стольнику за голову?

– Семь бед – один минет.

– Значит, баба важней?

– Я этого не говорил. – Голос Леши едва заметно дрогнул.

– Ты не говорил, я не слышал. Но сделаю все как надо.

Хворост явно темнил. Что-то нечисто с той бабой, о которой он говорил. Зачем темнить, если можно просто сделать на нее заказ? Хворост наверняка задумал что-то очень нехорошее. Но сейчас не время выказывать свои подозрения. Сначала нужно сделать дело, замазать Хвороста кровью, а потом уже брать его за жабры и проводить разбор. Все равно, кого убивать, лишь бы Хворост повелся на шантаж.

Щелкачев потер кончик носа, с ожиданием глянул на своего начальника.

– Ну и что там у тебя? – с кислым видом спросил Яша.

– Да по Лариону.

– А чего теряешься? Говори.

– Тебе должно быть интересно.

– Тем более говори.

– «Седьмая щель» принадлежит гражданину Хворостову Алексею Дмитриевичу. – Щелкачев замолчал в ожидании подстегивающего вопроса.

– Ты через час по чайной ложке будешь рожать?

– Вчера он приезжал на базу и встречался с Ларионом.

– Зачем он с ним встречался? – заинтригованно спросил Яша.

– Что знаю, то уже сказал.

– Где сейчас Ларион?

– Там, на базе.

– Это хорошо. А Хворостов где?

В ответ Щелкачев пожал плечами. Начальство не ставило ему задачу следить за Хворостом.

– Давай-ка мы с тобой проедемся по одному адресу, – сказал Яша, поднялся из-за стола, достал из кармана ключ, открыл сейф, вынул оттуда пистолет, сунул его в кобуру.

Как он и надеялся, Хворостов находился в своем офисе. Этот жук имел полное право послать служителей закона к черту, но у бандитов, которые выжили в девяностых годах, было особое чутье на последствия таких вот поступков.

Хворостов принял Яшу в своем кабинете, но не сразу. Тому пришлось полчаса мариноваться в ожидании.

– Я вас слушаю, товарищ майор. – Хворостов усердно изображал крутого независимого босса, которому все нипочем.

Но Яша улавливал его внутреннюю вибрацию, которую порождал страх, пришедший к нему из прошлого или из настоящего.

– Может, сразу рассказывать начнешь? – сказал Яша и резким движением выдернул кресло из-под приставного стола. – Можешь даже чистосердечное признание написать. Пока Ларион тебя не сдал.

– Это ты о чем, командир? – Хворост тужился, старался удержать самообладание.

– Взяли мы Лариона в «Седьмой щели». Что вы там с Гаджиевым не поделили?

– А что мы с ним не поделили? – От внутреннего напряжения у Хвороста вздулась вена на шее.

– Зачем Ларион его убил? – Яша не сводил с него глаз.

– А зачем он на меня наехал?

– А он наехал?

– Плохо работаешь, начальник. Надо было сразу понять, что Лариону нужно. Он и с Рената снять хотел, а с меня уже поимел. Пятьдесят штук! Приставил нож к горлу! – Хворост запустил палец под ворот рубахи. – А со мной жена молодая. Она все видела, может подтвердить.

– В полицию почему не заявил?

– Сам решил разобраться.

– Получилось?

– Да, подъехал вчера к Лариону и разобрался.

– Куда ты подъехал? На свою базу?

– Ну да, моя база. Мои люди там отдыхают. И что?

– Ларион – тоже твой человек?

– Ларион случайно туда заехал. Я потому и узнал про него, что база моя.

– А Гаджиева он убил?

– Ну а кто же еще?

– Он сам тебе это сказал?

– Дал понять. Так, погоди, ты что, на пушку меня хочешь взять?

– А ты повелся, да?

– Зачем повелся? Я всю правду тебе выложил. Как было, так и сказал. Мне бояться нечего.

– А если повелся, значит, что-то не так с тобой. Если ты наехал на Ларионова, почему он с твоей базы не съехал?

– А вот это вот лишнее! – Хворостов покрутил рукой так, как будто ввинчивал в потолок лампочку. – Я ведь и обидеться могу, за дверь выставить.

– И все-таки, почему Ларион с базы не съехал?

– А я откуда знаю, съехал он или нет?

– Собирайся!

– Не понял! – вскинулся Хворост.

– К жене твоей поедем. Хочу знать, как Ларион на вас наехал. Что да как там было.

Хворостова нужно было держать под наблюдением, чтобы он не позвонил жене и не научил ее, как нужно себя вести. Но Леша мог указать ему на дверь и даже поднять на смех.

После убийства Гаджиева прошло уже немало времени, а Яша только сейчас догадался свести очевидное с вероятным. Раньше надо было выяснять причину, по которой Ларионов порешил одного бывшего бандита и наехал на другого.

Но Хворостов не стал возражать, и они поехали к нему домой. Щелкачев следовал за ними.

Автоматические ворота – удобство о двух концах. Конечно, хозяину дома хорошо. Нажал на кнопку, дождался, когда «сим-сим» откроется, и вперед. Но в это время налетчик запросто может проникнуть во двор и атаковать его прямо в машине. Ворота открываются медленно. Тут главное – не упустить момент.

Машина стояла с заведенным двигателем, оружие наготове. Как только ворота придут в движение, Вензель ударит по газам и на форсаже пройдет сто метров. Ларион высадится и пойдет напролом. Вязаные шапочки с прорезями для глаз у них есть, раскатать их в маски не проблема.

– А если машина не со двора, а в него? – спросил Вензель.

– Тем лучше, – сказал Ларион, глянул на него и усмехнулся.

Если ворота откроются неожиданно, то можно будет прозевать, опоздать. А если машина подъедет к воротам со стороны улицы, то момент истины точно не упустишь.

– А если кто-то случайный заедет?

– Тем хуже. Для них.

– А если менты?

– Не каркай.

– Нас ведь замочат.

– Не ной.

– Что-то стремно.

– Тебе бабки не нужны?

– Нужны!

– Тогда какие вопросы?

– Долго ждать?

– Да хоть всю жизнь, – ответил Ларион и скривился.

Рано или поздно ворота откроются, и баскетболист Размолов получит свой самый главный в жизни приз.

Леша Хворост поднимал реальные деньги. Солидный бизнес, приличный офис, особняк, охрана. Что-то подсказывало ему, что жена будет самой яркой жемчужиной в этом ожерелье. Евгения Хворостова не обманула его ожиданий, более того, превзошла их. Дух у него от ее красоты не захватило, но кончики пальцев кольнул слабый ток.

Разволновалась и Евгения, но ее взбудоражили воспоминания, а не личное впечатление. Нежные щечки пошли красными пятнами.

– Это было ужасно! Они ворвались в машину! Приставили нож к горлу!

– Этот? – Яша показал ей фотографию Лариона.

– Этот. Он угрожал, сказал, что изнасилует меня. – Евгения стала красной как рак.

Хворост глянул на нее с упреком, но промолчал.

– Алексей, конечно, испугался, сразу же снял деньги. Они все равно собирались нас убить, уже повезли, но Леша сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться, – сказала Женя.

– Какое предложение?! – Яша мертвой хваткой вцепился в это слово.

– Они сами этого хотели! – нервно проговорил Хворост.

– Чего хотели!

– За мой счет жить хотели, чего тут непонятного! Вот я и предложил им по тридцать штук в месяц. – Хворост счел это свое объяснение логичным и стал успокаиваться.

– Так вы ему вчера деньги привозили? – Яша решил не «тыкать» ему в присутствии жены.

– Ствол я ему вчера привозил! Под нос! Сказал, что если еще раз увижу, то убью!

– Вы с охраной были?

– Да какая разница?

– Большая разница. Ларионов был не один. Да он и сам по себе очень опасен.

– Да во мне злости на сто таких Ларионов хватило бы! Тогда со мной Женя была, а вчера я один поехал, за нее не боялся. Ларион это понял. Короче, он к нам больше на пушечный выстрел не подойдет.

– А деньги?

– Какие деньги? – не понял Хворост.

– Ты же говорил, что на счетчик Лариона поставил. – Яша усилил нажим, потому снова перешел на «ты».

Евгения смотрела на него с живым интересом. Ей казалось невероятным, что кто-то может разговаривать с ее супругом в таком тоне.

– Он сказал, что вернет деньги.

– Когда?

– Так в том-то и дело, что никогда. Будет бегать от меня как последняя сволочь. Туда ему и дорога. У тебя все, майор?

Яша понял, что Хворост его больше терпеть не станет. В рамках приличий он сделал все, что мог, а лимит на хамство у него неисчерпаем. Пора было уходить.

Он вышел за ворота, подошел к машине, возле которой стоял Щелкачев, остановился, закурил, повернулся лицом к дому и заметил, как дернулась занавеска на втором этаже. Кто-то наблюдал за ним из окна. Уж ни Евгения ли?

Яша повернулся к машине, сел за руль. Не о женщинах сейчас надо думать, а о деле. Зачем на самом деле Хворост встречался с Ларионом? Что они там задумали?

Может, надо ехать на базу и брать Лариона?… Но ему не хотелось заниматься им. Тем более что Хворостов действительно мог встретиться с Ларионом, чтобы отбить у него охоту к легкой наживе.

Действительно, почему Яша должен думать о Ларионе, когда его заинтересовала Евгения? Разломов отбил у него одну женщину, так кто ему мешает посмотреть на другую?

Олеся уезжала только для того, чтобы вернуться. Завтра утром Глеб встретит ее и разденет сразу за порогом. Он хотел эту женщину постоянно, в любое время дня и ночи. Чем больше получал, тем сильнее желал, хотя обычно бывало наоборот, во всяком случае, с ним.

– Может, я с тобой поеду? – спросил он.

Его жизнь превратилась в медовый месяц. Но у Олеси дочь, она вынуждена время от времени бывать в своем доме. Глеб понимал, что это не вариант. Если у них все серьезно, то они вообще не должны расставаться.

– Завтра утром я буду как штык, – заявила Олеся, открывая дверь своей машины.

Сейчас она сядет за руль, Глеб нажмет на кнопку, ворота отползут в сторону, и до новых встреч. А ему жутко не хотелось ее отпускать.

– Когда-нибудь я должен познакомиться с твоей дочерью.

– Я ей уже сказала про тебя. Она должна привыкнуть к тому, что ты есть.

– И долго она будет привыкать?

– Пока не привыкнет. Я скажу.

Олеся завела двигатель, закрыла дверь. Глеб нажал на кнопку пульта, ворота плавно открылись. Сейчас Олеся уедет, и что ему без нее делать?

Он снова нажал на кнопку, ворота остановились, поползли в обратном направлении.

Глеб открыл дверцу машину, взял Олесю за руку.

– Гражданка, вы не пристегнуты! – с наигранной строгостью сказал он.

– Я собиралась.

– Придется вас оштрафовать.

– Натурой возьмете?

Она приняла его игру, вышла из машины. За воротами скрипнули тормоза, но Глеб уже был не в состоянии обращать внимания на такие мелочи. Он подхватил Олесю на руки, занес в дом. Не надо откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Ларион натянул шапочку до подбородка и увидел, что ворота закрылись.

– Твою мать!

Он уже получил стартовое ускорение, рвался в бой. Может, нужно было продолжить движение к цели? Выскочить из машины, перемахнуть через ворота?

Но вдруг хозяин дома привел их в действие случайно. Может, он был в доме, а во дворе никого? Дверь закрыта, на окнах решетки. Только эта мысль и остановила Лариона.

– Давай на исходную!

Был и другой способ проникнуть во двор дома. Крыш позаботился о запасном выходе, прорыл тоннель с одного двора в другой, между дренажными колодцами. Только вот воспользоваться им сейчас не удастся. Грунтовые воды продавили гидроизоляцию и затопили шахту на второй год ее существования, а водолазного костюма у Лариона не было. Так что придется возвращаться к старому плану.

Глава 10

Море не на шутку разбушевалось. Шум волн перескакивал через забор, проникал сквозь толстые стены и создавал тревожное настроение.

– Может, я все-таки поеду? – спросила Олеся.

– Давай, – ответил Глеб, продолжая удерживать ее в своих объятиях.

Они не успели добраться до супружеской спальни, приземлились в гостевой, содрали покрывало и рухнули на нее. Но шторм у них уже закончился. Теперь они находились в тихой гавани. А штиль расслабляет, убаюкивает.

– Пусти! – заявила она.

– Позвони Марине, скажи, что тебя волной смыло.

– Очень смешно.

– А я тебя спас и растер спиртом. Или лучше гусиным жиром?

– Лучше спирт. Но внутрь.

– Тем более.

– Ладно, уговорил, едем вместе. Но у меня дома мы будем спать в разных спальнях. – Олеся стала подниматься, но ее хватило только на то, чтобы сесть на кровать.

– Ночью всякое может случиться, – сказал Глеб и усмехнулся.

– Или здесь останемся? – Она легла на спину, раскинула руки.

Глебу и самому никуда не хотелось ехать. Он знал, что будет только рад, если Олеся останется у него.

Ларион отмотал срок, вернулся к разбитому корыту, взялся за старое. Нет бы насесть на бизнесменов, с которых снимал Крыш, он наехал на своих бывших дружков, обвинил их в предательстве. Сначала Гаджиев, затем Хворост. Одного Ларион грохнул, на другом наварился.

Но Хворост показал зубы, наехал на Лариона. Непонятно, почему тот все еще жив, да еще и остался на базе. Ведь проблемы Хворосту не нужны. Тогда почему он не убрал Лариона? Что-то здесь не так.

Надо ехать в «Седьмую щель», брать Лариона за жабры. Но почему-то нет никакой охоты заниматься им?

– А Ларион сейчас на базе? – глянув на Щелкачева, спросил Гроздьев.

Они возвращались в управление, машина шла в спокойном темпе. У них не было желания торопиться.

– Нет его, – ответил опер. – С утра исчез.

– А почему я об этом не знаю?

– Да ты не спрашивал, – спокойно сказал Щелкачев.

– Как это не спрашивал? А к кому мы сейчас ездили?

– Так я узнал об этом, пока ты с Хворостом разговаривал. Позвонил, спросил. А ты вышел, весь в себе, не мочить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь. Как не родной, – проговорил Щелкачев.

– Как не родной, говоришь? – В голове у Яши замкнулся контур, по извилинам пробежала живая мысль.

Он считал Олесю родной сестрой и не изменил такого отношения к ней даже после того, как она стала его любимой. Он просто обязан заботиться о ней, оберегать, защищать. Опасность ей грозила со стороны Хвороста. Еще Олесе могло достаться от Лариона, который скорее всего сейчас охотился на Глеба.

Хворост, конечно же, знает, кто покровительствует Олесе. Если что, Яша устроит ему веселую жизнь. Но если Олесю грохнет Ларион, то ее смерть будет списана на побочный эффект. Попала под горячую руку, а Хворост не при делах.

Очень может быть, что Хворост знает, с кем живет Олеся и с кем сводит счеты Ларион. Если так, то он попытается на этом сыграть. Возможно, механизм уже запущен.

Надо было возвращаться к Хворосту, хватать его за гриву, трясти, но на это уйдет какое-то время. Вдруг Ларион уже вышел на цель?…

Яша развернул машину через двойную сплошную, разогнался, заложил крутой вираж, вошел в поворот. Витя глянул на него и одобрительно кивнул. Начальник вернулся на свою орбиту.

Легкая небритость – штука интересная, но все же в ней заключен и дурной пример. Марина еще совсем юная, глядя на Глеба, она будет думать, что именно так и должен выглядеть мужчина. Именно поэтому Глеб должен был гладко побриться. Но в то же время Марина – женщина. Она эту проблему будет видеть со стороны, так что можно было не утруждаться. Все же Глеб заставил себя побриться, надел рубашку, брюки, легкие туфли.

На улице уже темнело, когда они с Олесей вышли во двор. Она села за руль, он устроился рядом, нажал на кнопку пульта.

Ворота уже почти открылись, когда напротив них боком остановилась старая, тронутая ржавчиной иномарка. Из машины стремительно вышел человек в маске, в руке у него Глеб увидел пистолет. Этот тип был одного роста с Ларионом, те же резкие, но размеренные движения, быстрая, но вкрадчивая поступь.

Да кто еще это мог быть, как не Ларион?

Глеб нажал на кнопку пульта, но ворота не торопились закрываться.

– Давай назад! – крикнул он, глянув на Олесю.

Можно было открыть дверь, выскочить из машины. А как же тогда Олеся? Сбежать без нее все равно что предать.

Ларион шел к ним, поднимая руку с пистолетом. Он двигался быстро, а «Мерседес» оставался на месте. Глеб понял, что шансов у него нет. Еще мгновение, и все.

Но Ларион вдруг остановился, резко повернулся к ним боком и выстрелил. Пистолет был без глушителя. Глеб находился в машине, за закрытыми окнами, и все равно грохот ударил по перепонкам.

Ларион продолжал стрелять, смещаясь к своей машине. Глеб видел, как отлетают гильзы от его пистолета, но в кого стрелял бандит, оставалось за кадром. Нужно было идти к воротам, чтобы посмотреть, но в его положении это верх идиотизма. Тем более что Олеся наконец-то стронула машину с мертвой точки.

Слышны были и ответные выстрелы, но пули пролетали стороной. В машину бандит вернулся только после того, как у него закончились патроны. Он сел в нее и закрыл за собой дверь. Иномарка взяла старт и скрылась из вида.

А «Мерседес» остановился. Сначала что-то запищало, затем послышался грохот удара. Это Олеся врезалась в угол дома. Но Глеб выскочил из машины вовсе не для того, чтобы оценить ущерб.

На улице стоял знакомый «Пассат», возле него, прижимая руку к груди, лежал Яша. Над ним, не обращая внимания на свое простреленное плечо, склонился какой-то парень. В раненой руке он держал пистолет.

– Что с Яшкой? – на ходу спросил Глеб.

Парень отрешенно глянул на него.

– Меня ранили, – прохрипел он. – Я не мог!..

Яша лежал с закрытыми глазами. На белой рубашке расползалось густое красное пятно. Пуля попала ему куда-то в грудь.

Глеб приложил пальцы к шейной артерии и сказал:

– Живой!

Парень толкнул его в плечо.

– Меня ранили!.. – Глаза у него дикие, взгляд невменяемый. – Я не мог!

– В машину давай! – Глеб открыл заднюю дверь «Пассата».

В это время рядом с ними появилась Олеся.

– Яша! – заголосила она.

– Помогай! – крикнул Глеб.

Они подняли Яшу, затолкали в машину, Олеся подсела к нему.

«Пассат» стоял с заведенным двигателем, Глебу не пришлось терять время в поисках ключа. Он сел за руль, спутник Гроздьева запрыгнул в машину чуть ли не на ходу.

– Меня ранили… – начал он.

– Я знаю! – гаркнул Глеб.

Он был потрясен не меньше, но в транс не впадал, в ступор не входил и соображал вполне адекватно.

– Ты чего кричишь? – возмущенно спросил парень.

– Что там с Яшей? – осведомился Глеб, глянув через плечо.

Одной рукой Олеся придерживала Яшу за голову, другой шарила за сиденьем в поисках аптечки.

– Не знаю! – ответила она.

– Давай за этими!.. – заявил парень, толкнул Глеба в плечо и кивком показал вперед.

– Куда за этими? В больницу надо!

– В больницу потом!

– Ага!

– Ты что, не понял? – заорал парень, но собственный крик окончательно привел его в чувство. – Извини. Нервы.

– Ну да, в тебя же стреляли.

– Выскочить не успел, как прилетело. Но я стрелял. И Яков наш Борисович успел пальнуть. Больно, блин! – Спутник Гроздьева поморщился.

– Злее будешь.

– На кого?