Перевал

– Кому под силу? Да всякому, кто умеет, под силу. Наш герой носил имя Тед Карвер. Имя вроде саксонское. – Паласар поймал взгляд заерзавшего в предвкушении Вильямсона, но отрицательно покачал головой. – Он был родом не с вашего острова.

– И ты видел его? Карвера?

– Да я знал его! И без обмана заверю, что знал с разных сторон. Иногда думаю, что лучше бы не знал.

Паласар положил ногу в костер, пятка погрузилась в самые жаркие угли, но Паласар не показывал не малейшего признака боли, которая должна была жечь его во время добровольной пытки.

– Шкуре дракона не страшен никакой огонь, – объяснил свой опыт Паласар.

– Что ж, – сдался Каспар, – ты разжег наше любопытство куда лучше, чем этот уголь твою ступню, поэтому расскажи нам про дракона.

– До ночи еще далеко, я могу открыть вам историю, которой отчасти сам был свидетелем. За правдивость ее я, однако, головой не ручаюсь. Память людская порой и с мудрейшими играет странные шутки, а куда уж до них первому архивариусу царской библиотеки Кирен Паласару, сыну Аразха, Арибова рода. – Паласар откашлялся и, взяв подобающий сказителю историй голос, продолжил: – Некоторые говорят, что герой прилетел к нам на железной птице, другие, что вышел из моря. Я расскажу только то, что видел сам и что слышал из его уст.

Глава 2. Охотник

Замечали ли вы, что детство великих героев обычно проходит по одному из двух путей: они, как Геракл и Кухулин, начинают совершать подвиги с неправдоподобно раннего возраста или, напротив, не причастны ни к каким славным делам почти до тридцатилетнего возраста, как, например, Беовульф? Думается, дело тут в том, что хронисты избегают показывать весь путь становления героя, чтобы никому не вздумалось повторить его.

Теда легко отнести к тем героям, кто пребывал в безвестности до зрелых лет, поскольку о его ранних годах ни нам, да и никому во всем свете, кроме него самого, ровным счетом ничего не известно. Как он появился в наших землях? Никто не знает. Он просто появился и притом в самое нужное время. Знаем мы лишь то, что его нашла на берегу семья рыбака. Тогда стояла безлунная, звездная ночь. Море второй день было неспокойно. Рыбаки услыхали лай собаки. Когда хозяин вышел, собака выскочила к нему из темноты и, стукнувшись об ноги, снова юркнула обратно, тихонько скуля и призывая следовать за собой.

Вы спросите, откуда мне известны все эти мельчайшие подробности? Этому есть самое простое объяснение. В то время я служил главным архивариусом, и как только настала нужда записать чудесные деяния героя, моим долгом стало собрать и записать все свидетельства ясно, четко, беспристрастно и без прикрас.

Итак, рыбак пошел за собакой и скоро нашел в темноте того, кто потревожил их сон и сон его пса. На берегу лежал человек, вынесенный на берег штормом. Хозяин кликнул сыновей, вместе они подняли его и принесли в дом. Человек был в сознании, но изможден долгим пребыванием в воде. Его уложили на кровать и напоили водой. Вся семья – отец, мать, взрослые сыновья и дочь – встала у его кровати. Они ждали, что незнакомец заснет, но ему не хотелось спать. Последние дни он провел в воде, что было видно по его коже. Долгое нахождение в воде подкосило его силы, но высыпаться вдосталь в открытом море ему удавалось. Он поднялся с кровати и попросил поесть. Отец сказал дочери, чтобы та накрыла на стол, и, видя, что рассудок гостя в порядке, подступил к нему с вопросами.

Человек представился рыбакам как Тед Карвер и рекомендовал себя странствующим рыцарем. Свое появление на берегу он объяснил страшным кораблекрушением, хотя от подробностей уклонился. Рыцарь был молчалив, недоступен, изъяснялся с трудом и неохотой. Узнав, что гость – рыцарь, рыбак сразу поделился с ним слухами, что в Киренах – так назывался ближайший к их селению город, где ваш слуга Паласар пребывал в те дни, как я уже упоминал, в должности архивариуса, – несколько дней назад объявился дракон.

Тед тут же сопоставил сведения рыбака с числом дней, проведенных им в море, и, подогнав одно к другому, заключил, что это был тот самый дракон, который едва не отправил его на корм рыбам, и надо двигаться в Кирены. Но двигаться было еще рано, ему нужно было восстановить силы.

Утром Тед почувствовал, что еще слаб, чтобы затевать двухдневное путешествие в Кирены. На лошади он добрался бы быстрее, но коней в рыбацких деревнях не держали, а если и были где-то рядом кони, то их уже реквизировали из-за осадного положения, в котором оказался наш город. После завтрака Тед отправился гулять по берегу, набираться сил. За ним увязался хозяйский пес, который отыскал Теда ночью и разбудил хозяев. Не без помощи любопытной собаки Теду удалось отыскать несколько вещей, вынесенных на берег после «кораблекрушения».

Главной находкой был его меч по прозвищу Некотимор. Меч валялся на песке. Удивительно, как он мог здесь оказаться, ведь он должен был затонуть вместе с остальной поклажей. Память рыцаря начала проясняться, как под первыми лучами рассветного солнца оживают сюжеты, выложенные крохотными цветными стеклами витражей. Тед узнал свой меч, тайна которого была сокрыта даже от него. Знал он лишь то, что Некотимор совсем не то, чем кажется, и при суровом, грозном внешнем виде даже не оружие, а скорее ключ, как Тед называл его при мне неоднократно.

Тед не помнил, чтобы он брал «ключ» с собой, но последний поход начинался в такой сумасшедшей спешке и закончился так плачевно, что он мало что помнил. Он преследовал дракона до наших земель, но потерпел поражение в схватке, и теперь ему пришлось начинать сначала.

Второй ценной находкой, обнаруженной на берегу, была маска. Тут я вынужден использовать слова, значения которых мне не до конца ясны. Маска, которую Тед называл кислородной, держала запас чистого воздуха, что, я полагаю, призвано защищать рыцарей от пагубного воздействия дыма и серного дыхания чудища.

Хотя на берегу ничего не нашлось, кроме этих двух предметов, Тед располагал еще кое-чем: снарядом от авиационной пушки и ножом. Нож все время висел на поясе, а снаряд лежал в кармане его штанов. Что представляет из себя так называемый снаряд? Я полагаю из его объяснений, что это концентрированный греческий огонь, обличенный в форму небольшого железного цилиндра размером с ладонь. С этим скудным арсеналом Теду предстояло бросить вызов самому большому бедствию, что обрушилось на наш почти беззащитный город.

Рыбак пытался удержать своего гостя от путешествия в Кирены. Дракон сюда не наведывался, и рыбак надеялся, что безмятежные дни, проведенные в семье, поймают гостя в сети привычки, а потом рыцаря, который с виду не лентяй и крепкий парень, можно занять работой, а там, глядишь, между ним и дочкой вспыхнет чувственная искра. Мужицкая смекалка рисовала рыбаку неплохие выгоды этого брака.

К счастью для нашего города, Тед не оправдал этих надежд: он был беспокоен в праздности, к работе чувствовал отвращение и почти ни разу не взглянул на невесту. Под конец он заявил отцу, что он солдат, а не рыбак, и оставаться с ними больше не может. Рыбак расстроился, но не обиделся, ведь настоящий странствующий рыцарь не мог быть другого нрава. Уходя, Тед уговорил рыбака отпустить с собой собаку. «Забирай ее, – сказал хозяин, – пусть хоть кто-то за тобой присмотрит». С ней Тед покинул бедный, но гостеприимный дом.

Первый день пути прошел без происшествий. По дороге Теду попалось несколько деревень. Он проходил через них, ни с кем не заговаривая. Вечером он сошел с большака и устроился на ночлег в роще. У него было немного еды, которую дал рыбак. Он съел ее, оставив немного собаке. На завтра ничего не осталось, но на следующий день Тед рассчитывал добраться до Кирен.

Ночь выдалась не такой спокойной, как день. Теда разбудил лай. Пес вел себя беспокойно и, рыча, недвусмысленно указывал на угрозу, притаившуюся за деревьями

– Что там? – спросил Тед, подозвав собаку. – Я ничего не слышу, а ты?

Пес обернулся вокруг себя, ударился Теду в ноги и заскулил. В деревьях раздался шорох. Пес залаял.

– Теперь слышу. Взять его!

Тед не знал, послушает ли его собака, но пес кинулся к деревьям, Тед побежал за ним. Раздался человеческий вздох, звуки возни, рычание, потом собака жалобно заскулила. Тед добрался до деревьев и увидел лежавшего на земле человека с ножом в руке. Тед занес над ним меч. Ловкости в обращении с мечом ему недоставало, но в некоторых случаях меч хорош и сам по себе: если он есть у тебя, но его нет у врага, то не так важно, хорошо ли ты с ним управляешься.

– Нет, не убивайте, прошу, – человек бросил нож и обхватил руками колени Теда. – Не убивайте. Не убивайте, – запросил он пощады.

Этого бродягу мне тоже удалось разыскать. Даже ходить далеко не пришлось, ведь к тому времени он коротал последние часы жизни, дожидаясь казни в царских казематах, на которую он был осужден по нашему закону о бродяжничестве.

– Что ты тут делаешь? Хотел ограбить меня? – спросил у него Тед.

– Простите, простите, – бродяга стал биться лбом о сапоги Теда. – Я заблудился и искал что-нибудь поесть. А потом ваша собака… Я не делал ничего плохого.

– Пойдем! – Тед подхватил пленника за ворот и отволок к стоянке. Заколотую собаку он оставил – пользы от нее больше не было.

Тед связал пленника и, не обращая внимания на его робкие протесты, продолжил сон. Утром он подробно расспросил незваного гостя. Тот рассказал, что бежал из Кирен. У него были самые свежие сведения из города. По его словам, там творился кошмар. Каждую ночь на город нападал дракон. Он разрушал и сжигал дома. Люди в панике побежали из города, но чтобы предотвратить бегство, царь приказал закрыть городские ворота, ввести военное положение, под страхом смерти запрещавшее выходить за ворота, и считать город осажденным.

Из дальнейшего рассказа пленника Тед узнал, что в городе никто не чувствует себя в безопасности, только те, кого по чину пускают в цитадель, могут без опаски отправляться на ночной покой. Царь усилил патрулирование улиц, чтобы не было паники. Солдаты день и ночь строят баллисты и стрелометы, которые ставят на высоких башнях, но дракону от них нет никакого урона. Люди пытаются тайно, часто за огромные взятки, выбраться из города. Специальные патрули ловят бежавших за пределами города. Беглецам приходится скрываться. Новости из города почти не проходят. Таковы были главные факты, которые Теду удалось вычленить из сбивчивого рассказа киренского беженца. Слухи, ходившие среди рыбаков, подтверждались.

– Я тебе дам один совет, – сказал Тед пленнику. – Иди по этой дороге, никуда не сворачивая. К вечеру ты выйдешь к морю. На берегу найди дом с синей крышей, перед которым стоит старая лодка с обломанной мачтой и до ватерлинии ушедшая в песок. В этом доме живет семья, лишние руки им сейчас не помешают, скажи им, что я тебя послал.

– А если они не поверят?

– Отнеси им собаку, тогда они точно поверят тебе.

«Однако хорошо, что я отдал рыцарю пса, а не свою дочь», – подумал отец, когда беженец вернул ему мертвую собаку. Однако, как показывает печальный конец этого бродяги, надолго он с ними не задержался.

Второй день принес Теду больше хлопот. Он несколько раз натыкался на патрули, о которых рассказывал ночной гость. Со стражей Тед справлялся легко. Киренские стражи испытывали благоговейный трепет перед рыцарями. Стоило Теду заикнуться, что он странствующий рыцарь, и показать украшенный черненым серебром меч, как его учтиво пропускали, провожая подобострастными взглядами. Если бы Тед шел в другом направлении, стража доставила бы ему больше неприятностей, но он двигался по направлению к Киренам и не вызывал подозрений.

Его без затруднений пропустили и через городские ворота. Страж спросил его имя и род занятий, таможенный чиновник записал их в журнал, и Теда пустили в город, ни единым словом не намекнув, что обратно ему не выйти.

Вокруг него выросли бесконечные стены домов старого города. Наш старый город был тогда огромен и невероятно сложен. Тед битый час блуждал в хитросплетении городских улиц, пытаясь найти дорогу к цитадели. Еда у Теда закончилась еще с вечера, но разжиться новой оказалось нелегко. Лавок не было, найти рынок он не смог, хотя в тот день наш рынок вовсе не работал, потому что царь запретил торговлю и реквизировал провизию.

Тед без устали бродил по улицам, сначала стараясь держать направление по солнцу, положение которого в узких переулках угадывал по теням, поочередно следуя правилам левой и правой руки. С наступлением сумерек и без того немногочисленный люд окончательно попрятался по домам, и сложная задача поиска цитадели превратилась в очень сложную, но Тед продолжал двигаться, поворачивать, натыкаться на тупики, возвращаться и поворачивать в другую сторону.

С наступлением темноты город подвергся очередному нападению дракона. Земля дрогнула у Теда под ногами, когда дракон, ударившись могучей грудью в древнюю каменную кладку, разбил и опрокинул самую высокую башню внутреннего форта, окружавшего цитадель. На крыше башни стояло пять новых стрелометов, это, насколько я могу судить, был на тот момент сильнейший огневой рубеж Кирен. Разделавшись с ним, дракон сделал устрашающий круг над городом, пустил несколько случайных огненных струй вдоль улиц и скрылся во тьме. В такой истощающей манере чудовище терзало наш город уже неделю кряду.

Нападение происходило далеко от Теда. Он даже краем глаза не заметил самого дракона, обо всем происходящем ему рассказали высыпавшие на улицы жители. Люди выходили на улицу, высовывались из окон, а жители, смотревшие с крыш, точно ему указали место, куда ударил дракон, и Тед отправился туда.

Ближе к пострадавшим кварталам в улицы потянуло дымом, на пути стали встречаться погорельцы. Некоторые спокойные: хладнокровные стоики или полностью раздавленные несчастьем, те и другие тихими тенями брели куда-то подальше от пожаров. Прочие же не сохранили присутствие духа, они кого-то искали, звали, плакали, бежали, ломали в театральных жестах руки. Дракон улетел, но они еще не поняли этого и продолжали спасаться, стараясь одновременно с этим что-то решить или совершить. Ничего, кроме суеты, из этого не выходило.

Тед не мог им помочь и в молчаливом равнодушии проходил мимо. Людей становилось все больше, и дым сильнее застилал улицу. Тед увидел край пожарища. Горела целая улица: десятки домов уже выгорели до стен, не меньшее число продолжало гореть или заниматься. Очаги пожара не тушили. Пытались спасти от огня уцелевшие дома, поливая их водой. Отовсюду слышался женский и детский плач. Кругом Тед видел закопченные смуглые лица. Пот и слезы растворяли сажу и разукрашивали лица, отчего зрелище походило на фантасмагорию или какой-то странный, посвященный смерти карнавал. Самые страшные маски были лицами, разодранными до костей или разбитыми о мостовую, лицами, изведенными гримасами боли, скорби, кровью и ожогами. Достойно уважения, что и посреди чудовищного маскарада оставалось немало людей, которые пытались остановить огонь. Они действовали неорганизованно, стихийно, но разобщенные усилия не пропадали даром: огонь не распространялся.

Пришло время нашему герою совершить свой первый подвиг и спасти из пожара детей. Не без помощи своего найденного на берегу снаряжения он вынес из горящего дома девочку. Об этом славном подвиге придворный певец впоследствии сложил героическую песнь, отличавшуюся такой бездарностью, что песнь, в отличие от подвига, давно забылась.

Поход в огонь дался герою тяжело. Несколько минут Тед лежал на дороге. Он беспрестанно моргал, разгоняя мутные красные пятна, закрывшие ему зрение. Тогда он почти не отличался от других жертв пожара. Кто-то поднес ему миску с водой умыться. Когда он встал, то увидел, что дом, из которого он вынес девочку, обвалился и догорает.

Люди исчезали с улиц. Искавшие ночлег стучались в незнакомые дома, и никто не отказывал в приюте, если в доме еще оставалось хоть немного места. Тед не искал приюта, он без цели и без устали слонялся в одиночестве по каменному лабиринту, пока не наткнулся на наш конный разъезд. Трое верховых в легких доспехах были вооружены мечами и щитами на случаи мародерства, но держали в руках длинные палки, более пригодные для пресечения мелких уличных беспорядков.

– Эй, это не про тебя говорят, будто ты спас человека из горящего дома? – окликнул Теда конник, которого я потом дотошно расспросил об этой встрече.

– Да, это я, – ответил ему Тед.

– Храбро, но глупо, – сказал дозорный и, подскакав ближе, спросил: – Не ты ли тот рыцарь, что пришел к нам с побережья?

– И это тоже я, – подтвердил Тед.

– Дважды храбро, но глупо, – подметил наш дозорный. – Однако сейчас мы отчаянно нуждаемся в таких людях. Идем с нами. У нас есть еда и ночлег.

Стражник освободил одно стремя, и Тед, опираясь на него, легко вскочил на лошадь позади дозорного. Караул ездил на легких и плоских седлах, на которых легко устроиться вдвоем. Второе место предназначалось для подвергнутых аресту. Их обычно перекидывали через седло, как тюки.

Сдается мне, среди нашей компании немало людей испробовали на себе такой способ передвижения! – Паласар усмехнулся, обведя взглядом свой отряд. – Скоро разъезд вернулся в цитадель, – продолжил он. – Во дворе у конюшен они встретили Селима – нашего начальника стражи. Стражник, который привез Теда, доложил о происшествиях. Выслушав рассказ, Селим приказал разъезду возвращаться в город, а Теду сказал пройти в казармы. По дороге он устроил Теду беглый допрос. Тед держался истории, в которой он был странствующим рыцарем и чудом спасся в кораблекрушении. Он настолько хорошо вообразил себе эту историю, что сам начинал верить в нее, хотя так и не открытая мной правда была, как я могу судить, несколько иной.

Начальник стражи прохладно воспринял заверение Теда разобраться с драконом, в ответ он лишь сухо поинтересовался, как тот собирается это сделать. Ответить Тед не успел, потому что Селима срочно потребовал по какому-то делу нарочный, и он остался в казарме с другими стражниками.

Вскоре за этим у Теда случилась перепалка с одним из наших воинов. Печальным, но ожидаемым итогом которой стала кровавая бойня, в которой погибло трое наших стражей. К счастью, у остальных хватило ума не лезть под горячую руку. Это весьма расстроило Селима, который подумал, не отправить ли ночного задиру на плаху, но Селим не рискнул самолично распорядиться судьбой Теда. Он пошел к царю и на утреннем докладе представил дело Теда в самом невыгодном для него свете, что, надо сказать, произвело на царя необыкновенно приятное впечатление. Царь приказал осыпать Теда всяческими почестями и даже изъявил желание лично увидеть невероятного героя за обедом. Но я смотрю, что публика заскучала, поэтому я, как хороший рассказчик историй, поспешу перейти к более интересной части нашей истории, которая включает повествование о драконе, о том самом, шкура которого пошла на мои сапоги.

Он явился ночью, как многие дни до этого. Наши стрелометы не смогли повредить его шкуру, как и многие дни до этого. Тед находился в цитадели и с первым известием отправился руководить обстрелом, но когда он добрался до башни, руководить было уже нечем. Дракон спалил целую батарею вместе с нашими отважными стрелками.

Храбро пробираясь через обгоревшие тела и не думая о том, что та же участь может постигнуть его, Тед вышел на верхнюю площадку башни, где догорали стрелометные машины. Дракон сидел на стене башни, вцепившись когтями в каменные зубцы. Дальнейшее описано весьма точно, поскольку множество свидетелей наблюдали за происходящим с соседних башен, а место отчаянного сражения было ярко освещено горящими стрелометами.

Герой извлек из ножен свой меч и ударил дракона по когтистой лапе, по той единственной части, которую мог достать мечом со своей позиции. Нам не известно, нанес ли он дракону существенную рану. Сам Тед скромно говорил, что ранить дракона не получилось. Многие свидетели говорят об обратном, хотя достаточного количества крови никто так и не нашел, поэтому если рана и была, то не такая, чтобы навредить дракону.

Моим слушателям, конечно, интересно, что последовало за этим! А было вот что. Дракон, почувствовав удар меча, оторвался от башни и воспарил над ней. Все уже приготовились хоронить героя, обращенного в пепел новой порцией огненного дыхания страшного зверя, но дракон лишь смерил Теда взглядом и умчался в ночь, оставив наш город.

– А где ты был в это время? Ты же был там, но все время говоришь, полагаясь на других наблюдателей, – спросил у Паласара Каспар.

– Мне, как и положено, приходилось оставаться в архиве, глубокие подвалы которого весьма удачно приспособлены не только для хранения ценных книг, диванов и списков, но и самым лучшим образом годились для надежного укрытия вашего покорного слуги.

Как бы то ни было, дракон улетел, и не просто улетел, а был остановлен. Наутро Тед получил от царя вдвое больше почестей и даров, чем в первый раз. Также царь, предвидя решительный перелом, назначил его чрезвычайным диктатором города, и Тед принял командование над всей королевской гвардией для закрепления успеха на следующую ночь.

Увы, все старания, предпринятые для отражения новой атаки огнедышащего чудовища, оказались напрасны. Дракон не прилетел ни на следующую ночь, ни через одну, ни позже. Десять дней кряду мы укрепляли оборону, готовясь к новому нападению, и только на десятый день признали: наш город свободен. Ворота были торжественно открыты. Патрули разосланы в дальние концы царства, чтобы отыскать следы чудовища, а лучше – его логово, потому что Тед был уверен – пока дракон жив, нельзя возвращаться к мирной жизни.

У него были основания так считать. В те времена я не знал об этих основаниях и вместе с другими жителями роптал на то крайнее положение, в котором царский диктатор держал наш город все десять дней. Но пока город не возвращался к мирной жизни, мирная жизнь сама возвращалась в город. Тем, кто слышал историю про Магомеда и гору, это должно быть понятно.

Через несколько дней после того, как ворота были открыты, царь снял с Теда бремя полномочий чрезвычайного диктатора. Был объявлен большой пир в честь победителя дракона, хотя Тед всячески этому – празднику, разумеется, а не утрате полномочий, – противился.

На том пиру, куда я был приглашен по своей высокой должности вместе со множеством других знатных горожан, мне впервые удалось воочию узреть героя. Он был высок, крепок и вышел статью, хотя в лице я не прочитал чего-то особого, кроме усталости и одержимости идеей довести начатое до конца. На пиру Теду был пожалован титул и земли, он выбрал себе жену из представленных ему прекрасных девушек и сочетался браком. А уж выпито и съедено тогда было столько, что я не припомню таких торжеств. Расходные списки, которые прислало мне позже казначейство, заняли целый том, и каких только яств там не было!

К слову, там было втрое больше яств, чем мне довелось увидеть на пиру на праздничных столах, но склонность к известного рода приписывательным фантазиям – это неустранимая язва, как мне отлично известно, всякого казначейства, и я готов отдать руку на отсечение, что проще увидеть ангела, чем честного казначея или банкира. Впрочем, оставим это, ведь мое дело было хранить списки, а не проверять их истинность.

Я не надеялся скоро увидеть нашего героя вновь, ведь под утро, когда я покинул пир, он едва держался на ногах и передвигался лишь с помощью Селима, который и сам был едва ли тверже в своих шагах. Когда кто-нибудь из них окончательно терял равновесие, тут же, как по волшебству, из него извергалась рвота, и спасительная струя словно возвращала их запойный дуумвират обратно в равновесное состояние. Думается, что из присутствующих тут каждый побывал хоть раз в состоянии такого безудержного веселья, и оно не требует дальнейших уточнений. Не стоит забывать и о предстоящих нашему герою тяготах первой брачной ночи!

Каково же было мое удивление, когда на следующее утро… Ну хотя какое там утро, я и сам уснул с восходом солнца. Скажем, что ближе к полудню, когда я уже с трудом разлепил глаза и готовился лично сделать запись о прошедшем празднике в летопись города, ко мне прибежал один из моих писцов и сказал, что Тед Бесстрашный (таким именем его наградили за битву с драконом), повелитель юго-западных земель, пожаловал к нам и требует пред свои очи самого главного в сем книгохранилище, а самым главным был не кто иной, как ваш покорный слуга, находившийся в то время в должности главного архивариуса.

Я явился к Теду. Он выглядел на удивление бодро и свежо, чем прямо свидетельствовал о своем подлинном героизме, ведь попойка – испытание не менее тяжкое для тела, чем битва, и сколько мы знаем славных людей, которые выжили в жестоких сечах, но не проснулись наутро после тяжких празднований!

– И чего он хотел? – встрял Каспар, подгоняя неторопливого рассказчика.

– Не спеши, – улыбнулся Паласар. – До полночи еще далеко, и костру гореть еще долго.

Хотел он взглянуть на архив, что было для меня удивительно, ведь никто никогда, за исключением редких проверок, не ходит в архив. В архиве его интересовало все, что у нас есть по драконам и легендам. Я побледнел как полотно, ведь задача была не из простых, а прогневить героя – что может быть страшнее?