Ёж Люсьен в городе странных людей

скачать книгу бесплатно


– А где же… – ответил ёж и обвел глазами комнату. – Давайте, подайте нам знак или…

Договорить Люсьену не удалось: громогласное «Ккак-кой?» ураганом пронеслось по спальне, сотрясая стены и мебель. Пыль со шкафа и с верхней полки стола взметнулась, повисла в воздухе. Плафон потолочного светильника закружился, как пропеллер. Рисунки с монстрами, собранные кучей у стены, разлетелись по комнате. Ежа отбросило в стену, как шайбу в ворота. Плюхнувшись на пол, он распластался. Зажмурившиеся дети, прикрыв уши ладошками, отшатнулись в центр комнаты и врезались спинами.

Шквал оставил после себя беспорядок и тошнотворный запах кошачьих консервов. Похоже, «ароматы» из ртов Фокса и Матвея усилились наравне с голосами.

Люсьен поднялся.

– Ну вот, теперь все в порядке, – проговорил он, ковыряя коготками в ушах. – А теперь вам пора. Поспешите. И не забывайте про молчание! – наказал он в воздух, не имея понятия, куда смотреть.

«Ххоорош-шо. Ввып-ппусститте ннас» – раздалось у самой двери. Эти слова прозвучали чуть тише и затронули только кровать. Простыня и пододеяльник на ней воспарили на секунду, как парус, поймавший попутный ветер, а подушка спрыгнула с постели к Дашкиным ногам.

– Сейчас выпущу! – выкрикнул Тёмка, открыв глаза. – Только не говорите больше ничего!

– Агга, – согласился громоподобный голос, заставив затрепетать листки с рисунками, валявшиеся везде.

Артём открыл дверь и помчался вниз.

– Я не думала, что настолько громко будет, – произнесла Даша, убрав руки от ушей. – И как только коты сами не оглохли?

– Кажется, я немного ошибся в сравнении, – признался ёж. – А оглохнуть они не могут. Им их голоса кажутся нормальными.

Артём вернулся и, с чувством выпалив: «Все, ушли!», кинулся собирать с пола рисунки.

–Ну что ж, будем ждать. Надеюсь, они не натворят чего, – сказал ёж.

Глава 6. Шерстяные полтергейсты

Несносная человеческая особа живет недалеко, на Теневой улице, проходящей параллельно проулку Неожиданности. Полосатый с листком во рту и серый перелезли через дощатый забор позади двора и поспешили по заросшему сорняками огороду вредного старика Василия. Осталось пересечь его участок, перебежать дорогу – и все, они на месте.

Василия Ильича Фокс и Матвей считали сумасбродом из-за его беспричинной ненависти к представителям семейства кошачьих. К тому же, не так давно у старика появилась аллергия на кошачью шерсть, за все семьдесят пять лет жизни никак себя не проявляющая. У деда начинал дико зудеть нос, стоило ему всего-навсего заметить на своей земле мурлыку. Старик бранился и чихал без передышки, выплескивая сопли. Снимал сапог с ноги и бросал в животное. Потом гнался за ним до самого забора, преодолеваемого последним со скоростью межконтинентальной ракеты. Как только недруг оказывался за пределами дедовой земли, все признаки аллергии волшебным образом исчезали, и Василий с видом победителя топал домой в одном сапоге. Не в том был настроении, чтобы в крапиве второй разыскивать.

Сталкиваться со стариком Фоксу и Матвею приходилось часто, и все благодаря их дружбе со Стрелкой – собакой старика, метисом немецкой овчарки и дворняжки. Дед взял ее из приюта для животных в прошлом году.

Доставалось от деда и Стрелке, поскольку она любила котов и кошек всей душой, обижать и прогонять не желала. «Чтобы ни один кот паршивый на мою землю не ступал! – гремел Ильич на нее хриплым старческим голосом, но все впустую. Оттого старик регулярно питомицу «воспитывал» – запирал ее в кладовке и морил голодом. Серый и полосатый, зная про «воспитание», старались лишний раз не показываться деду на глаза и не подставлять подружку. Однако спрятаться от Василия Ильича с сидящей на цепи собакой было невозможно.

Когда коты протрусили мимо двухсотлитровой железной бочки с зеленой застоявшейся водой, Фокс загорелся желанием подшутить над Стрелкой. Покидаться в нее травой или подвигать ее миску. Что будет смешно, кот был уверен. Но, пробравшись через грядки покусанной бабочками-лимонницами молодой капусты, кот увидел, что разыграть некого – будка пуста, цепь валяется на земле.

«Опять сумасшедший ее запер», – переглянувшись, подумали одновременно пушистые братья – друг друга они могли видеть. Матвей поспешил приложить лапку ко рту, напоминая брату о молчании. Фокс согласно качнул мордочкой. Затем полосатый указал в сторону улицы и решительно направился туда. «Еще вернемся» – загадал серый и двинулся за братом.

Коты перелезли через облезлую деревянную ограду деда и пошли по обочине. Их опередила похоронная процессия из пары десятков теток и дядек различных комплекций. Возглавлял траурное шествие неспешно едущий автобус с кислотного цвета надписью на боковой панели:

ДОСТОЙНЫЕ ПОХОРОНЫ – ПРОЩЕ ПРОСТОГО

На мужчинке, идущем один из последних, было надето сразу трое штанов: белые кальсоны, брюки и джинсы сверху, а на ногах – зимние сапоги. Он жаловался ковыляющему рядом на зябкость ног и на каждом шагу подтягивал все свои штаны.

Следуя за братом по пятам, серый вернулся к свербящему душу вопросу: откуда Матвею известно, где живет та человеческая особа? Они всегда гуляют вместе, а коли Мотька знает, где она обитает, то и ему, Фоксу, тоже должно быть известно. Но это не так. Кот твердо настроился расспросить брата, но потом, когда домой вернутся.

Метров через двести коты дошагали до нужного дома. Перешли на другую сторону дороги, пролезли между железными планками ограды к обложенному белым кирпичом строению.

В это же время через щель в боковом заборе в Настин двор забралась небольшая кошечка ангельской наружности. Белая, короткохвостая, с серебристой бабочкой на ошейнике. Фокс, увидев ее, ощерился в глуповатой улыбке, Матвей же стал мрачнее тучи. Кошка прохаживалась по травке, наслаждаясь солнышком. Но, стоило ей, поворачиваясь, заметить серого с полосатым, как настроение ее переменилось. Угрожающе рыча, кошка зашагала прямо на братиков. Серый не шевельнулся, казалось, разум оставил его; полосатый, сжав сильнее держащие важную записку челюсти, попятился и скользнул под калину.

– Мусенька, мусенька! Мусь-мусь! – вдруг раздался женский голос за забором.

Ангел со зловещими глазами свирепо фыркнула и, спеша на зов, скрылась в дыре ограждения. Полосатый вылез, подошел сзади к брату и ткнул его лапкой в спинку. Фокс встрепенулся, будто очнувшись ото сна, обернулся.

Пушистые вернулись к заданию. Пробежали по выложенной камнем дорожке вглубь двора, осматриваясь, думая, где же листок оставить. Никакого подходящего места им на глаза не попалось, а в дом пришелец запретил заходить. Что же делать? Где положить записку? Коты жестами условились не торопиться, обмозговать все получше. А чтобы легче соображалось, возвратились в палисадник и улеглись на мягкой травке под окном, из которого как раз доносился разговор.

– Значит, они что-то скрывают? Кого-то? – спросил кого-то басовитый, почти мужицкий, голос Настиной матери.

Братики навострили уши.

– Я уверена, что это какой-то сумасшедший. Помешанный, – ответил женщине высокий девчачий голосок, принадлежащий той особе, из-за которой коты и пришли.

– Да чего ты так свистишь? Прекрати! Аж уши режет! – гаркнула на нее Татьяна Юльевна.

– Ладно, ладно, мам, – виновато прощебетала Настька нормальным голосом.

– Почему сумасшедший? – немного погодя сурово спросила тетка.

– Да этот мужик, это точно не баба, я по голосу поняла… – начала Настька.

– Ты что, подслушивала? – перебила дочь Татьяна Юльевна, взревев так громко и бешено, что коты вздрогнули. – Нет, такого быть не должно. И не думала я, что моя дочь шпионить будет. Беда, это просто беда!

Настька помалкивала.

– Позорище! Они сами должны тебя звать, показывать все и рассказывать! Вот, как меня все зовут! – расходилась ее мать.

Она соврала – никто ее не звал и, уж тем более, ничего не показывал. Важные сведения ей приходилось добывать самой, терпеливо отираясь о стены чужих домов, шаря по окнам. Самыми интересными были разговоры о деньгах – о каждой покупке или растрате жителей Юльевна хотела знать заранее. Но и остальное тоже дослушивала до конца. Каждодневный обряд позволял оставаться в курсе событий города, без этого тетка жизни себе не представляла. Если по какой-либо причине ей приходилось пропустить «прогулку», она стопорилась у окна и начинала скулить, как запертое в клетке животное. Так и стояла, завывая, весь день и всю ночь, сводя с ума дочку, безвольного мужа и ближайших соседей. Но рассказывать все дочери – хотя женщина и подозревала, что та знает, – было ниже ее достоинства.

– Они этого не сделали. Вот и пришлось. Этот мужик, он по-любому опасный! Помочь я хотела…

Мать ее грубо оборвала:

– Хватит соплей. Так почему сумасшедший?

Серого так увлекло подслушивание, что поручение незваного гостя вылетело из его головы.

– Да он… Лабуду какую-то нес, бред про планеты. Рассказывал, как он на землю прилетел. Со спутника! Про озера какие-то говорил волшебные… Про парики, камни поющие… Вот тут я и выдала себя, не смогла сдержаться. Смешно же…

– Психопат, – поставила диагноз Татьяна Юльевна.

– И еще…

– Что?

– Когда Бабакины меня заметили, они кинулись на меня драться! – Настька неискренне захныкала.

– Как? – одурело воскликнула ее мать, заскрипев, кажется, мебельными ножками по напольной плитке. Похоже, вскочила со стула.

Возмущенный, Фокс резко поднялся. Он не был самым умным из животных, но отличить ложь от правды мог. Тем более, сам все видел, когда на полу кухни валялся. Но что же брат? Он, наверное, тоже ошарашен столь бесцеремонным враньем? Серый глянул на него и разозлился: полосатый сладко спал, подергивая усиками от щекочущей мордочку былинки, танцующие в прогретом воздухе бабочки и щебечущие птички усыпили его. Помятая записка лежала возле его носика. Посмотрев на нее, Фокс вспомнил про поручение пришельца и толкнул брата.

– Орали, как психованные! Пихались, я чуть с лестницы не слетела. Вот, спину мне отшибли и бок. Обзывались… – притворным страдальческим голосом в это время жаловалась Настя.

Полосатый потянулся, сладко зевнул. Заметив рассерженное выражение морды серого, поспешил заткнуть ему рот. Фокс, еле сдерживаясь от гнева, показал лапой на окно. Но заторможенный после отдыха Матвей не понял, что означает это братнино поднятие лапы.

– Ох, горе… Говорила я тебе, что добро до добра не доводит! Вот сделала ты хорошее дело, побеспокоилась об них, а в ответ что? Я устрою им, мразям малолетним. Дай мне телефон! – последнее предложение мать проорала так, что коты снова вздрогнули. Лапка полосатого соскользнула с морды брата, и серый, ничем и никем не сдерживаемый, завопил:

– Ззабыл-л, ззачем-м м-мы зздес-сь?

Такого раската двор Лазуткиных еще не видывал. Записка пришельца раскрошилась на мелкие частички. Стекла пластикового окна покрылись паутиной трещин. Деревья тряхануло. Боковые заборы опрокинулись во дворы соседей. Воробьев, щебечущих тут и там, оглушило и унесло за заднюю ограду. Кусты калины и молодые овощные растения из огорода вырвало с корнями и отбросило за ограждение к птицам. Белье, сохнувшее на веревке позади дома, закрутилось вихрем и шлепнулось на опустевшие грядки. Крыша сарая откинулась назад. Трава по всему участку сравнялась с землей, будто по ней прошлись гигантским, дышащим паром, утюгом. Пушистых, оглядывающихся с выпученными глазами, ураган не затронул, даже шерстку не взлохматил – на самих устроителей, по-видимому, непогода не действует.

Братики вышли на дорожку. Матвей, окончательно проснувшись, качал мордочкой, осматривая причиненный урон. Фокс, растеряв всю злость, виновато опустил голову: чужестранец говорил, что они станут громкими, но серый и подумать не мог, что настолько!

Внезапно коты почуяли исходивший с задней стороны дома запах жареного мяса. Оба зашевелили носами и направились к источнику аромата. Зашли за угол. Узнав, что запах исходит из приоткрытой входной двери, полосатый расстроился – залетный заходить в дом запретил, стало быть, мяса им не видать.

Вдруг из двери, подметя порог короткими кудрями, похожими на переплетение множества тонких проволочек, высунулась голова краснощекой женщины. Глаза тетки выпучились от увиденного разгрома, рот приоткрылся. Позади нее прозвучали истеричные возгласы:

– Мама, что там?! Мама?!

– Ничего, ничего, – пришибленно пробормотала Настькина мать и, поднялась, придерживаясь за дверь. – Я пойду, посмотрю. А ты сиди здесь! Наверно, кто-то камень в окно запулил.

– Камень, какой камень?!

– Ой, иди! – Занесла женщина на девчонку руку.

Татьяна Юльевна, до сегодняшнего дня бывшая женщиной говорливой и смелой, сейчас смахивала на свою бледную тень. Она крадучись вышла из дома и трусливо осмотрелась.

Полосатый, подумав, пришел к мысли, что порученное им задание выполнено. Не так, как было приказано, это верно. Но теперь-то этим двум женским особям точно не до обсуждения их младших хозяев будет. Да и записки все равно уже нет. А значит, котам тут больше делать нечего. Матвей остановил крадущегося к двери брата и показал лапой на уличную дорогу, давая понять, что пора возвращаться. Фокс кивнул, согласившись, однако мысли его были далеко.