Темное время души

– Да перестаньте… Что вы…

– Нет, нет! Не говорите так! Вы замечательная, вы очень добрая девушка! – с прежним истерическим надрывом в голосе начала благодарить Зоя Михайловна. – Я вам непременно верну, как только смогу! Я вам вышлю потом, когда домой приеду!

– Да нет, возвращать ничего не нужно… – поморщилась Леся, махнув рукой. – Со всяким такое может случиться… Я же понимаю…

– Ну как же, что вы! Я долги всегда возвращаю! Я не из таких! Как вы могли подумать?

– Хорошо, хорошо! Как хотите, Зоя Михайловна! Как вам будет удобно… – быстро проговорила Леся, выходя с балкона и садясь на свободную кровать.

Зоя Михайловна тут же притащилась с балкона вслед за ней, снова начала доказывать со всей страстью, что она «не из таких»:

– Ни разу такого не было, чтобы я кому-то долг задержала! Я всегда долги отдаю! Из некоторых надо годами долги вытаскивать, а я не такая, да! У меня сердце всегда не на месте, когда чего-то кому-то должна!

Леся прикрыла глаза, вздохнула незаметно – вот же зануда какая… И что теперь делать прикажете? Как в таких условиях отдыхать и расслабляться душевно? Нет уж, надо срочно бежать отсюда, иначе за пару дней такого соседства свихнешься окончательно… Надо пойти к администратору и в ножки упасть, чтобы в другой номер переселили. Сто долларов в паспорт сунуть и попросить…

Подскочив с кровати, она ринулась было к двери, потом вернулась обратно, чтобы взять сумку. Зоя Михайловна наблюдала за ней удивленно, моргала белесыми ресничками. Быстро спустившись на лифте и увидев у стойки администратора ту самую белокурую женщину в милицейской форме, улыбнулась ей приветливо.

– Что, пришли другой номер просить? – улыбнувшись сочувственно в ответ, поинтересовалась женщина. – Да, не повезло вам с соседкой, понимаю… – обратившись к администраторше, жалостливо попросила: – Тань, может, посмотришь чего-нибудь для бедной женщины, а?

– Что вы, Людмила Петровна, откуда? Сейчас же самый сезон! Такой наплыв идет – вообще мест свободных нет! У нас никогда такого наплыва не было! Люди ж устали по домам сидеть, сами понимаете, все к морю рванули… Если только через два-три дня что-то освободится… – развела руками Таня, переведя взгляд на Лесю. – Вы подойдите ко мне послезавтра к вечеру, что-нибудь придумаем… Да и то не факт, что получится, я заранее ничего не обещаю. Уж потерпите как-то…

– Хорошо, два дня я еще, может, и переживу, спасибо и на этом… – обреченно произнесла Леся, тяжко вздохнув. – Не лететь же теперь обратно домой, в самом деле! Отсижусь на пляже… Но хотя бы вопрос со вторым ключом от номера постарайтесь побыстрее решить! А то моя соседка уйдет на целый день куда-нибудь, и буду я куковать под дверью!

– Так вы ее попросите, чтобы ключи на стойке оставляла! Все ведь так делают!

– Ага, ее попросишь… Она по своим законам живет, насколько я поняла. Ну да ладно, чего уж теперь говорить…

Поднявшись на лифте к себе на пятый этаж, она обнаружила дверь своего номера запертой и долго стучала в нее костяшками пальцев, пока из приоткрытой двери соседнего номера до нее не донеслись знакомые уже истерически-пафосные причитания своей соседки. Только прибавилось к ним немного берущих за душу ноток проникновенности и чуть-чуть, пожалуй, некоторого даже кокетства…

– Представляете, совсем без средств, совсем одна, в незнакомом городе… Это кошмар какой-то, не знаю даже, что мне теперь делать… Ведь прямо на моих глазах все деньги ветром унесло, ни одной копеечки не осталось! Я уж все глаза проплакала, а мне и пожаловаться даже некому, и помочь мне некому…

– Ну что ты, дорогая, не надо так плакать! Женщине совсем нехорошо плакать! Такая красавица, а слезы льешь… Аллах меня накажет, если не помогу такой женщине… – успокаивающе журчал в ответ ласковый мужской голос с ярко выраженным южным акцентом, смягчающим согласные и тягуче растягивающим гласные.

«Может, он ей сутками напролет помогать-то будет, а? Вот было бы хорошо!» – с надеждой подумала Леся, осторожно постучав в дверь соседнего номера.

– Извините, мне бы ключ забрать… – улыбнулась она вышедшему на ее стук пожилому мужчине явно азиатской наружности. – Попросите у Зои Михайловны ключ от номера, пожалуйста…

Кое-как отделавшись от навязчивого приглашения зайти в гости «випить чуть-чуть вино и покушять сладкий-сладкий фрукты», Леся проскочила мышкой в свой номер, закрыла дверь, вздохнула свободно. Потом стянула с себя одежду, встала под спасительный душ. «Сейчас поужинаю, возьму пива и пойду на пляж, буду там сидеть, пока совсем не стемнеет! Пить пиво, ни о чем не думать и сидеть, на море смотреть…»

Спускаясь после ужина по выщербленным ступенькам старой гранитной лестницы с помпезными вазонами по краям и заслышав приближающийся шум морского прибоя, она ощутила вдруг резкую перемену в себе, как будто прошла по телу тонкими иголочками непонятная дрожь, похожая на волнение перед трудным испытанием, в которое надо броситься головой вниз, обязательно надо, и очень хочется, и очень страшно… «Застоявшийся адреналинчик наружу просится, – подумала она, улыбнувшись. – Вот сейчас заплыву далеко-далеко, а потом расслаблюсь с устатку, и будет мне счастье…»

Море встретило ее теплой и прогретой насквозь водой да легкой волной, тихо шуршащей мелкой прибрежной галькой. Постояла на берегу немного, пытаясь поймать предвкушение удовольствия, потом медленно вошла в воду и поплыла, чувствуя себя гибкой, невесомой и бестелесной, как, наверное, чувствует себя в теплом море маленькая холодная рыбка с подвижным и тонким, прозрачным почти хребтом. Ей казалось, что она не плывет, а пролетает по гладкой поверхности моря, может лететь так очень долго, никогда не выбьется из сил. К берегу, однако, она подплыла уже с трудом, сама испугавшись появившейся вдруг тягуче-дрожащей мышечной усталости. «Стареть стала, раньше и дольше могла плавать», – подумала недовольно, без сил опускаясь на расстеленное на теплой гальке синее казенное полотенце.

– А мы с Дашенькой за вас уже волноваться начали! – послышался над головой знакомый голос. – Вы так далеко заплыли, мы испугались!

Она удивленно уставилась на молодую женщину в черном сплошном купальнике, с трудом узнав в ней ту самую спокойную милиционершу, приходившую к ее соседке. То есть не милиционершу, конечно же, а полицейского. Говорят, они обижаются, когда их по-старому называют милиционерами. Хотя и зря обижаются. Как-то приятнее звучит – милиционер… К тому же когда он такой вот, без формы и в купальнике. Очень приятная женщина, да. И как ее в полицию занесло, интересно?

К ноге женщины прижималась маленькая белокурая девочка лет четырех, моргала большими синими глазками, внимательно рассматривая Лесю. Дочка, наверное.

– Добрый вечер… – улыбнулась она им приветливо, лихорадочно пытаясь вспомнить имя симпатичной милиционерши. Так и не вспомнив, продолжила нарочито любезно: – Вы, наверное, тоже вечерами купаться любите, да?

– Любить-то мы любим, конечно, вы правы! – засмеялась женщина, поглаживая ласково головку девочки. – Только редко на море выбираемся! Мы же местные жители, некогда нам себя баловать! Это кажется только, что если живешь рядом с морем, то все время на пляже пропадаешь. Вовсе нет… Видите, какие мы белые, не загорелые совсем! А Дашенька сегодня мне ультиматум поставила: не сводишь, говорит, меня купаться, завтра с тобой на работу пойду! А в садик – ни ногой! Вот такая у нее забастовка. А что делать? Пришлось вести…

– И правильно, Дашенька! – обратилась к девочке Леся. – А то что же это получается? Я на море за тридевять земель прилетела, а ты рядом живешь и моря не видишь! Непорядок!

– А где это – тридевять земель? – захлопала глазами девчушка. – Это очень-очень далеко? Где Змей Горыныч живет?

– Ну, насчет Змея Горыныча я не знаю… Но все равно очень далеко, Дашенька. На севере.

– А где это – север?

Дашенька, усевшись рядом с ней на теплую гальку, уставилась большими глазами, ожидая ответа.

– Ну все, попали вы нам на язычок! – засмеялась женщина, расстилая рядом свое полотенце. – Вы не против, если мы с вами рядом примостимся?

– Да нет, конечно, что вы… Только я забыла, как вас зовут, извините…

– Людмила, можно просто Люда.

– А я Олеся, можно просто Леся…

– Какое имя у вас чудесное – Леся!

– Правда? А мне не нравится! Сейчас, знаете, каждая вторая женщина – Олеся! Тридцать лет назад мода на такие имена была.

– А мне кажется, что каждая вторая – Люда… – засмеялась женщина, доставая из сумки сигареты. – Можно я закурю? – обращаясь к девочке, попросила: – Дашенька, иди камешки красивые поищи для тети Леси, у тебя хорошо получается!

Дашенька глянула на мать с легким укором, вздохнула. Потом послушно поднялась, понуро пошла собирать камешки. Люда проговорила тихо:

– Она сердится, когда я курю… Но я стараюсь редко, я ж все понимаю, что ребенку не нравится такая картина, когда мать с сигаретой сидит. Бросить бы надо, конечно… Все собираюсь… И никак не могу пока. Работа у меня нервная, сами ж видели сегодня, как бывает… Иногда домой после службы прихожу как выжатый лимон, хватаюсь за сигарету. Да что говорить, и мужики на такой работе не выдерживают…

– Я понимаю, да… – сочувственно произнесла Леся. – Вы правы, сама сегодня видела, как вам пришлось с соседкой моей разбираться. Я бы не выдержала, давно бы ее ко всем чертям собачьим послала. А вы так спокойно с ней говорили, так сдержанно…

– Так по-другому ж нельзя, сами понимаете!

– Да, понимаю…

Леся вздохнула, достала из сумки пачку сигарет, прикурила от Людиной зажигалки. Следя взглядом за бегающей по полосе прибоя Дашенькой, они молча курили, сидя рядышком, плечом к плечу. Солнце огромным красным шаром уже закатывалось за горизонт, отбрасывая на серую гальку теплый розовый отсвет, из-за чего она казалась уже и не серой вовсе, а бархатно-кремовой, нежной и приятной на ощупь.

– Пива хотите? – спросила Леся, доставая из сумки две банки «Гессера». – Я по пути на пляж взяла…

– Хочу, конечно! – улыбнулась ей Люда. – И такие удовольствия мне не чужды, чего уж греха таить! Только давай на «ты», ладно? А то сидим, выкаем друг другу, как две чопорные старухи! Мы ж с тобой одного возраста, как я понимаю? Тебе сколько?

– Тридцать…

– А мне тридцать два. Ну что, будем на «ты»?

– Ага, давай…

Через полчаса Лесе казалось, что она знает эту Люду уже сто лет. Сидели рядышком, пили пиво, снова курили, болтали ни о чем и обо всем на свете, смеялись громко, как будто и впрямь были давно, очень давно знакомы, и не просто знакомы, а дружны с самого детства, и сидели вот так, вечерами, у моря, с пивом и сигаретами… Так бывает иногда. Редко, но бывает, когда люди, ранее не знакомые, с разными, в общем, судьбами, характерами, неизвестно по каким причинам вдруг протягивают друг другу ниточки взаимных симпатий, и они быстро переплетаются, образуя крепкие узелки, которые потом становится трудно, практически невозможно развязать, да и не хочется…

Она даже подумала в какой-то момент – вот бы мне такую подругу… Как бы с ней хорошо было, не то что с Танькой… Может, это ей такая компенсация в лице Люды выпала вместо многолетней унылой дружбы? Неожиданный и кратковременный подарок судьбы?

Темнота подкралась быстро и незаметно, пляж опустел. С террасы санатория, где расположилось небольшое кафе, послышалась живая ритмичная музыка – знакомая на слух, но еще не узнаваемая мелодия.

– Ты на ужин не опоздаешь? – заботливо спросила Люда. – Нам-то некуда торопиться, я Дашу кормила, она не голодная. Мы еще посидим…

– Да ну его, этот ужин! Чего я там не видела? Котлет с макаронами? Нет, не хочу…

– Может, тогда в кафе пойдем, посидим немного, еще пива попьем? – предложила Люда. – Гулять так гулять, если уж мы на весь вечер из дома выбрались!

– А давай! – с легкостью согласилась Леся, вставая с полотенца и пытаясь привести хоть в какой-то порядок непослушные волосы.

– Ура, мы в кафе пойдем! Я буду сок и мороженое, мам! – запрыгала вокруг них Дашенька. – Ты мне только большое мороженое возьми, чтобы в вазочке с горкой было! Ладно? С клубникой и шоколадом! И с фисташками еще!

– А не лопнешь? – со смехом спросила Люда, собирая свои вещи в пляжную сумку.

– Нет, не лопну! Разве я когда-нибудь лопалась, ты что?

Они медленно поднялись по лестнице, вышли на освещенную террасу кафе, стояли, растерянно оглядывая плотно занятые отдыхающими столики.

– Мест нет… – разочарованно протянула Леся. – Жаль… И в номер идти совсем не хочется!

Вдруг взгляд ее наткнулся на знакомое уже смуглое лицо мужчины из соседнего номера, который призывно махал ей рукой, приглашая за свой столик.

– Люд, пошли, нас, кажется, зовут на свободные места! – потянула она за руку новую знакомую.

– А кто это, Лесь? – нерешительно идя за ней, спросила Люда.

– А это мой знакомый рыцарь, спасающий дам, у которых ветром деньги с балкона уносит! – смеясь, ответила ей Леся. – О! Смотри-ка, и спасенная дама при нем… А общение с ней в наши планы никак не входит… Как я ее сразу не увидела, а?

– Так она спиной к нам сидит, вот и не увидела… – растерянно протянула Люда. – Пошли лучше отсюда, Лесь…

Но отступать было поздно. Мужчина уже вскочил с места, начал суетливо пододвигать им стулья, раздобыл где-то и приволок пятый стул и для Дашеньки, на который она быстренько взгромоздилась и, хлопая удивленно глазами и открыв рот, начала бесцеремонно разглядывать недовольную новым соседством Зою Михайловну.

«Ничто так не красит женщину, как перекись водорода!» – глядя на свою соседку, вспомнила Леся обидную Веничкину шутку, когда она решилась однажды осветлить свои, как ей показалось, непонятного цвета волосы. Она ж не знала тогда еще, что они имеют природный цвет мокрой пшеницы, Веничка ей потом об этом сказал!

Да и Зою Михайловну перекись водорода совсем не красила. Скорее даже наоборот, она ее портила до крайности! Оставалось только догадываться, как непреодолимое желание во что бы то ни стало превратиться в блондинку пробивало преграды, учиненные природой на пути черноглазой и очень смуглой брюнетке, каковой и являлась, по сути, Лесина соседка. Ярко выраженные темные усики над накрашенными розовой помадой губами, черные вразлет брови и достаточно смуглая кожа в сочетании со светло-желтыми цыплячьими волосами создавали ощущение жуткой дисгармонии, какого-то неприличия даже! Но что делать? Охота, она ж все-таки пуще неволи. А блондинка – она и в Африке блондинка, не говоря уж о знойном городе Сочи…

– Щто будете кушять? – медово улыбаясь и прищуривая и без того узкие глаза, спросил Лесин сосед.

– Ой, спасибо, нам ничего не нужно! – решительно отказалась Люда. – Мы зашли просто воды попить! Тем более дочке моей скоро спать уже пора…

– Мам, ты же обещала мороженое! – громко возмутилась Дашенька, обиженно хлопнув глазами.

– Да ты моя ка-а-расавица! – воздел руки к небу мужчина. – Сейчас и мороженое будит, и пирожное, и фрукты сладкие, и все, что хочищ!

Подозвав официантку и не слушая Людиных возражений, он сделал щедрый заказ, попросив в том числе и бутылку хорошего коньяка:

– Самого харошего пиринеси, дарагая, самого лючшего!

– Ой, как неудобно получилось! – глянув на озадаченную Люду, неловко проговорила Леся. – Мы вам помешали, наверное… Мы лучше уйдем…

– Не абижай меня, дарагая! Не абижай! Считай, что ты в доме моем сидишь, за моим столом сидишь… – снова воздел руки к небу хлебосольный южанин. – Я простой человек, я здесь сердце лечу, сердце у меня совсем плохое стало… По дому своему скучаю, по родственникам… Не абижай, слюшай! Я же от сердца, от души…

– Да, я понимаю… Спасибо, конечно… Но мы ведь с вами практически и не знакомы даже! Как вас зовут, скажите?

– Меня зовут Чары. Такое вот простое туркменское имя, – представился мужчина. – Я из Байрам-Али сюда приехал. Слышали?

– Нет, не припомню… Ну да ладно… А меня Олесей зовут. Мою знакомую зовут Людмилой, а маленькую красавицу – Дашенькой…

– Очень, очень пириятно… – снова расплылся в улыбке сосед, разливая по рюмкам в мгновение ока доставленный расторопной девушкой-официанткой коньяк.

Зоя Михайловна смотрела на всю эту суету с натянутой вежливой улыбкой. Немного даже снисходительной. Будто это она милостиво разрешала своему спутнику проявлять излишнее гостеприимство. Леся незаметно пожала под столом Людину ладонь – не тушуйся, мол, чего ты. Мы ж на этот праздник не напрашивались, этот мужик сам на нашем присутствии настоял. Теперь даже и неудобно как-то встать и уйти…

Люда глянула на нее коротко, улыбнулась чуть. Видимо, поняла все, что она ей хотела сказать. И впрямь, отчего ж человеку надо отказывать в самых светлых его душевных порывах? Грех отказывать… Ладно, что ж, гулять так гулять, если так само собой получилось!

Однако от коньяка Люда вежливо отказалась, а Леся одним глотком влила в себя ароматную пахучую жидкость, на секунду зажмурилась, ощутив легкое и приятное тепло в желудке. «А Веничка такой же коньяк любит… – промелькнула в голове грустная мысль. – А я даже и не позвонила ему, не сказала, что уезжаю! Обидится, наверное… Хотя нет, не обидится, чего уж там. Даже не заметит, что меня не было. Ну и ладно, и черт с ним, с Веничкой…»

Задумчиво жуя ломтик лимона и следя взглядом за рукой соседа, наполнявшей вновь до краев ее рюмку, спросила:

– А что означает на туркменском ваше имя, Чары? Я слышала, у вас имена редко повторяются?

– Почему редко? Нет… Чары по-туркменски значит – четвертый, – объяснил сосед. – Я четвертый ребенок в семье, вот и назвали – Чары…

– А первого ребенка как зовут? Первый, что ли? – озадаченно спросила Люда.

– Да, моего старшего брата зовут Первый, если перевести на русский…

– А других что, назвали Второй и Третий? – округлила глаза Людмила. – Ничего себе! Простенько и со вкусом… И Пятый есть, наверное?

– Да, в нашем роду у всех мужчин такие имена! – гордо произнес Чары, поднимая свою рюмку. – За вас, кырасависы!

Леся засмеялась и, поймав на себе неодобрительный взгляд Зои Михайловны, снова выпила до дна, подумав про себя: «За мои сто долларов могла бы и поласковее смотреть-то! Надулась как мышь на крупу! Успеешь, снимешь еще свою пенку с этого четвертого, не убудет от тебя!»

– Людмила, а вашей дочке спать не пора? – тут же подала голос Зоя Михайловна, по-прежнему растягивая губы в неестественной, будто приклеенной к смуглому лицу розовой улыбке. – Время-то уже совсем не детское!

– Да, Зоя Михайловна, вы, пожалуй, правы! – подняла на нее понимающие глаза Люда. – Нам действительно пора уходить…

– Какое время, слушай, где время, дорогая? Куда торопишься, а? Вон мороженое-пирожное несут, пусть ребенок сидит, пусть кушает на здоровье! – возмутился Чары.

Он снова до краев наполнил рюмки, засуетился, помогая официантке расставить на столе принесенный заказ. Леся с удовольствием впилась зубами в сочный и пахнущий острыми приправами шашлык, стараясь не смотреть в сторону Зои Михайловны, скрывающей за подчеркнутой вежливостью злобное раздражение. Посмотрев на Люду, подмигнула ей заговорщицки, подняла за тонкую ножку рюмку.

– Давайте выпьем за вас, Чары! За вашу доброту и щедрость, за отзывчивость, проявленную к женщине, попавшей в беду! Вы настоящий рыцарь, Чары! За ваше здоровье!

В голове у нее весело и бесшабашно шумело, вечер был теплым, шашлык вкусным, и даже сидящая напротив Зоя Михайловна со взбитой пошло-желтой челочкой казалась уже не такой карикатурной. Тетка как тетка, каких много. Пусть сидит, жалко, что ли. Хорошо все-таки, что она сюда приехала!

– Спасибо за угощение, Чары, но нам с Дашенькой и в самом деле уже пора! – поднимаясь из-за стола, стала прощаться Люда. Обращаясь к Лесе, быстро спросила: – Ты с нами? Или остаешься?

– Конечно, с вами! Ты что? Смерти моей хочешь? – засмеялась Леся, стараясь не смотреть в сторону надувшейся Зои Михайловны.

Быстро распрощавшись и еще раз поблагодарив доброго Чары за ужин, они вышли из кафе, медленно направились к воротам санатория.

– Да, Леська, нажила ты себе врага в лице своей соседки! – тихо засмеялась Люда. – Не простит она тебе вмешательства в свою личную жизнь! Ей, понимаешь ли, в ее крайних обстоятельствах мужика охмурять надо, а тут ты под ногами путаешься, все карты мешаешь!

– А чего я ей мешаю-то? Пусть охмуряет на здоровье! Я ж, наоборот, рада…

– Так у туркмена номер-то тоже двухместный, я думаю! А для охмурения, как ты сама полагаешь, отдельная территория требуется! Тебе что, охота присутствовать ежедневно при этом охмурении? А того хуже – еженощно?

– Да… Я об этом не подумала как-то. Это ведь и впрямь катастрофа, Люд… И что мне теперь, на пляже ночевать, что ли? – расстроилась Леся, осознав вдруг всю нерадостную перспективу своего ближайшего будущего.

– Так пошли к нам! – вдруг предложила весело Людмила. – Мы здесь недалеко живем – только вон в ту горку подняться! И места всем хватит! Я тебе на диване в гостиной постелю. Сейчас в магазин зайдем, еще пива возьмем! Мы ж с тобой хотели пива выпить, помнишь?

– Да какого пива, меня и так уже покачивает! – смеясь, ответила Леся. – И неудобно как-то! Что это получается, как в той присказке? Дайте попить, а то я такая голодная, что и переночевать негде?

– Да боже мой, перестань! Чего там неудобно! Завтра утречком встанешь и пойдешь в свой санаторий! Делов-то! Зато выспишься нормально!

Она схватила ее за руку и быстро потащила за ворота, приговаривая на ходу:

– Димка сегодня поздно домой придет, так что сейчас Дашеньку уложим и посидим, поболтаем! Ты знаешь, мы ведь сюда недавно из Баку переехали, всего год назад… У меня и подруг никаких не образовалось, так уж получилось. У Димки друзей много, а у меня нет…

– Димка – это твой муж?

– Ну да. Он в порту служит, мичманом на «Северной звезде». Его сюда перевели, ну и я вслед за ним, как верная преданная жена… Здесь меня хоть на работу в полицию взяли, с моим дипломом юридического. А в Баку с работой трудно, тем более в полиции… Так что пойдем, не бойся ничего, ты нам не помешаешь! Димка все равно допоздна на дежурстве. И Сашке не так скучно будет, а то он свихнется скоро в одиночестве!

– А кто такой Сашка? – поинтересовалась Леся, перестав наконец сопротивляться и покорно идя рядом с Людмилой.

– Ой, это долгая история… Ну как тебе объяснить покороче, даже не знаю… В общем, он у нас уже месяц живет, прячу я его у себя, понимаешь?

– От кого? – насторожилась Леся, замедляя шаг.

– Да чего ты вдруг испугалась? Ничего особенного, в общем… Просто мне позвонила одна моя знакомая, очень хорошая добрая женщина… Мы с ней когда-то по соседству в Баку жили. Позвонила и попросила своего сына ненадолго у себя спрятать. А что? В этом есть логика, согласись! Кто его будет искать у меня? Я ж в полиции работаю! Пусть и простым участковым, но все равно в полиции! Да никому и в голову не придет у меня искать! А Сашку я с детства знаю, у нас комнаты в коммуналке рядом были, и матери наши тогда дружили… Правда, давно это было, я его пацаненком еще помню, он младше меня на пять лет…

– А муж твой как к этому относится? – удивленно спросила Леся.

– Димка-то? Нормально относится! Надо же человеку помочь! Да он у меня привык уже, что к нам отовсюду знакомые в отпуск едут, всегда кто-то летом живет! И тебе обрадуется, вот увидишь… Мы с ним оба такие – по характеру коммуникабельные.

– А от кого он прячется, Саша твой?

– Да понимаешь, он в последнее время на картах свихнулся, в покер играет. Он давно уже в Сочи из Баку переехал, оказывается. Прилипла к нему эта зараза намертво, беда прямо… В картежных делах народ всякий крутится, ты же знаешь… А месяц назад его угораздило во время игры с девицей познакомиться, она его к себе домой тепленьким и увезла. Это потом уже выяснилось, что Стелла, девица та самая, в любовницах ходит у самого Сомова, авторитета местного. Там их, голубчиков, и застукали! Хорошо, что Сашка в окно выпрыгнуть успел, не догнали его. Стелла, конечно, все на Сашку свалила, мол, это он настойчиво и вероломно ее, бедную, домогался… В общем, убить могут Сашку запросто, это надо Сомова знать. Вот он у нас и отсиживается, ждет, когда Сомов свою Стеллу разлюбит и другую пассию себе найдет. У него это в принципе быстро происходит…

– Люд, может, мне все-таки вернуться? – остановилась Леся. – Приведешь меня, человека испугаешь!

– Да брось! Испугаешь его, как же… Ты знаешь, он хороший парень, интересный такой! Умный, красивый… Девки от него просто падают и сами собой в штабеля укладываются. Если б не этот проклятый покер, цены бы ему не было. Да сама увидишь… Ты замужем, кстати? Или свободная от семейных обязанностей женщина?

– Замужем, да…

– И дети есть?

– Да, есть. Двое.

– Ну, тогда тебе моральное падение не грозит, чего испугалась-то! А если даже и споткнешься маленько на этой морали… Пококетничаешь немного… Ты ж в отпуске, можешь себе позволить! Вон наш дом, пришли уже почти! Только надо еще пива купить, что-то я сегодня разгулялась… Давно у меня такого настроения не было! Все дом да работа, никакого праздника для души…