скачать книгу бесплатно
Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве
Коллектив авторов
Илья Григорьевич Симановский
Олег Андершанович Лекманов
Венедикт Ерофеев – одна из самых загадочных фигур в истории неподцензурной русской литературы. Широкому читателю, знакомому с ним по «Москве – Петушкам», может казаться, что Веничка из поэмы – это и есть настоящий Ерофеев. Но так ли это? Однозначного ответа не найдется ни в трудах его биографов, ни в мемуарах знакомых и друзей. Цель этого сборника – представить малоизвестные страницы биографии Ерофеева и дать срез самых показательных работ о его жизни и творчестве. В книгу вошли материалы, позволяющие увидеть автора знаменитой поэмы из самых разных перспектив: от автобиографии, написанной Ерофеевым в шестнадцатилетнем возрасте, архивных документов, его интервью и переписки до откликов на его произведения известных писателей (Виктора Некрасова, Владимира Войновича, Татьяны Толстой, Зиновия Зиника, Виктора Пелевина, Дмитрия Быкова) и статей критиков и литературоведов, иные из которых уже успели стать филологической классикой. Значительная часть материалов и большая часть фотографий, вошедших в сборник, печатается впервые. Составители книги – Олег Лекманов, доктор филологических наук, профессор школы филологии факультета гуманитарных наук НИУ ВШЭ, и Илья Симановский, исследователь биографии и творчества Венедикта Ерофеева.
Венедикт Ерофеев и о Венедикте Ерофееве. Сборник
От составителей
Автор поэмы «Москва – Петушки» Венедикт Васильевич Ерофеев (1938–1990) – одна из самых загадочных фигур в исключительно богатой загадочными личностями истории неподцензурной русской литературы второй половины прошлого столетия.
Ни в малой степени не претендуя здесь на раскрытие загадки Ерофеева, мы попытались распределить материалы сборника по разделам таким образом, чтобы у читателя была возможность увидеть автора поэмы с разных сторон и в разной подсветке.
Первый раздел («Венедикт Ерофеев…») составлен из нескольких набросков к ерофеевскому автопортрету. Открывается раздел автобиографией, написанной Ерофеевым в шестнадцатилетнем возрасте, а продолжается – расшифровкой его устного выступления на квартирном вечере у Александра Кривомазова и текстами пяти интервью писателя – Дафни Скиллен, Павлу Павликовскому, польским кинематографистам и Леониду Прудовскому (два интервью).
Второй раздел («…и…») включает документы из архива Орехово-Зуевского педагогического института, в котором Ерофеев учился в 1959–1960 годах, и его переписку. В отправленных и полученных письмах автор «Москвы – Петушков» раскрывается сам и предстает увиденным глазами любивших его женщин – Валентины Ерофеевой, Галины Ерофеевой и Яны Щедриной, а также друзей и приятелей – Вадима Делоне, Ольги Седаковой, Михаила Генделева, Вадима Тихонова. Особняком стоит обмен письмами с переводчицей Эржебет Вари, в которых большей частью обсуждается текст «Москвы – Петушков». Подчас не менее интересный материал для историка литературы и читателя представляют приложения к некоторым письмам. Так, Ольга Седакова специально для сборника написала короткие воспоминания о своей попытке опубликовать в СССР «Цветочки святого Франциска Ассизского» (история, упоминаемая в ее письме к Ерофееву); кроме того, мы помещаем в сборнике наиболее полный вариант наброска «любимого первенца», Вадима Тихонова, к так и не написанному им тексту, посвященному дружбе с Венедиктом Ерофеевым.
Большая часть материалов первых двух разделов и большая часть фотографий печатаются впервые. В комментариях и вступительных заметках к этим материалам приводятся отрывки из никогда не публиковавшихся интервью с друзьями и знакомыми Ерофеева.
Наконец, в третьем, самом обширном разделе этого сборника («…о Венедикте Ерофееве»), автор «Москвы – Петушков» увиден глазами профессионально пишущих людей. Раздел составлен из откликов на произведения Ерофеева известных писателей (Виктора Некрасова, Владимира Войновича, Татьяны Толстой, Зиновия Зиника, Виктора Пелевина, Дмитрия Быкова) и статей критиков и литературоведов. Некоторые из них уже успели стать филологической классикой, часть печатается впервые. Тексты расположены в хронологии их первых публикаций. К сожалению, трудности с авторским правом не позволили нам включить в третий раздел все статьи западных исследователей о Ерофееве, которые первоначально планировались к републикации. Мы сожалеем и о невозможности по той же причине поместить в сборнике текст Сергея Довлатова о «Москве – Петушках»[1 - Желающие, впрочем, могут пока прочитать его здесь: «Алфавит инакомыслия». Венедикт Ерофеев. 2017. 16 апреля // Радио Свобода. https://www.svoboda.org/a/28434575.html (дата обращения: 25.09.2021).].
Составители выражают сердечную благодарность всем, кто помогал им советами и замечаниями, особо выделив из этого обширного списка Ирину Дмитриевну Прохорову, Марка Наумовича Липовецкого, а также Галину Анатольевну и Венедикта Венедиктовича Ерофеевых, предоставивших для публикации материалы из домашнего архива Венедикта Ерофеева.
Венедикт Ерофеев…
Автобиография Венедикта Ерофеева, написанная при поступлении в МГУ (1955 год)[2 - Публикация, подготовка текста, примечания и сопроводительная заметка О. Лекманова и И. Симановского.]
Этот документ был обнаружен филологом Юлией Красносельской, которая по нашей просьбе изучила личное дело Венедикта Ерофеева в архиве Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова (Ф. 8. Оп/л. (9). Ед. хр. 1286). Мы же сопровождаем текст кратким комментарием.
Вероятно, это первая автобиография из нескольких, написанных Ерофеевым. Особо отметим содержащийся в ней и ранее, кажется, неизвестный исследователям и читателям факт – дату вступления Ерофеева в комсомол, а также ту особенность текста автобиографии, что сознательные умолчания абитуриента Ерофеева о некоторых подробностях своей жизни едва ли не интереснее того, о чем он счел возможным рассказать.
Автобиография
Я родился 24 октября 1938 года на ст. Чупа Лоухского района Карело-Финской ССР[3 - На самом деле в роддоме, находившемся в пригороде Кандалакши (см. наст. изд., с. 543). В документах Ерофеева местом рождения указывалась станция Чупа (см., например, копию паспорта В. Ерофеева, выставленную на торги Аукционного дома «Литфонд» 24.11.2016 г.; на 10.08.2021 доступна по ссылке: https://www.litfund.ru/auction/33/326/).]. Мой отец, Ерофеев Василий Васильевич, работает на железной дороге; мать, Ерофеева Анна Андреевна, – домохозяйка. В 1941 году вместе с семьей я был эвакуирован <со с>т. Хибины Кировской ж.-д. в село Елшанка Ульяновской области[4 - В Ульяновской области существуют три села с названием Елшанка. Родное село семьи Ерофеевых (родители Венедикта Ерофеева уехали из Елшанки на север России в середине 1920?х годов) расположено в Николаевском районе, примерно в 70 км от Сызрани.], где прожил до 1943 года. В 1943 г. <я вн>овь приехал с семьей на ст. Хибины, где в сентябре 1945 года поступил в первый класс начальной школы. Затем два года жил на ст. Зашеек Кировской ж.-д.; здесь я учился во втором классе местной начальной школы. В 1947 году моя семья поселилась в городе Кировске Мурманской области[5 - На самом деле в 1947 году отец Венедикта Ерофеева, Василий Васильевич, и самый старший брат, Юрий Ерофеев, отбывали срок в исправительно-трудовых лагерях (в Архангельской и Вологодской областях соответственно), а мать Ерофеева в поисках заработка уехала в Москву, где жила без прописки до 1952 года. В результате этих несчастий Венедикт Ерофеев и был вынужден «поселиться в городе Кировске», а точнее в детском доме № 3, куда их с братом Борисом пристроила старшая сестра Тамара Васильевна Гущина (1925–2017), жившая в Кировске еще с 1944 года (см.: Шталь 2019. С. 55, 59, 62, 64, 65).], где я учился с 3?го класса по 7?й в Кировской 6?й семилетней школе, а закончил десятилетнее образование в средней школе № 1 г. Кировска. В ноябре 1954 года я вступил в члены ВЛКСМ[6 - Это опровергает воспоминания сестры писателя, Нины Фроловой, утверждавшей, что «ни пионером, ни комсомольцем» Ерофеев не был («Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые». К 25-летию со дня смерти Венедикта Ерофеева // Znak. 2015. 12 мая). Также в архиве ВЛКСМ Ленинского района Москвы есть запись о принятом 13.09.1955 г. на комсомольский учет Ерофееве В. В., номер комсомольского билета – 48 692 107 (Государственное бюджетное учреждение города Москвы «Центральный государственный архив города Москвы». Фонд № П-4013, опись № 2, ед. хр. № 121, запись 1050).].
В июне этого года я окончил десятый класс и получил аттестат зрелости.
«Василий Розанов глазами эксцентрика»
Авторское чтение у Александра Кривомазова[7 - Публикация, подготовка текста, примечания и сопроводительная заметка И. Симановского.]
Воскресным вечером 30 марта 1980 года в однокомнатной квартире Александра Кривомазова[8 - Александр Николаевич Кривомазов (р. 1947), физик, фотограф, мемуарист.] (Москва, Каширское шоссе, д. 102, к. 2, кв. 248) прошел организованный им литературный вечер. В его первом отделении выступила с чтением стихов Галина Погожева[9 - Галина Юрьевна Погожева, поэтесса.], а во втором Венедикт Ерофеев прочел эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика» и ответил на вопросы слушателей. Тремя неделями ранее (9 марта 1980 года) в той же квартире Ерофеев впервые публично читал поэму «Москва – Петушки». Магнитофонная запись и фотографии, сделанные Александром Кривомазовым на этом вечере, получили широкое распространение с конца 1980?х годов. Аудиопленка с записью второго вечера была найдена мной в домашнем архиве Александра Кривомазова осенью 2018 года и вскоре оцифрована. Здесь я впервые привожу прокомментированную расшифровку этой записи.
Александр Кривомазов не помнит, кто именно предложил ему устроить первый вечер Венедикта Ерофеева, но, судя по списку выступавших незадолго до него, это могли быть знакомые Ерофеева Слава Лён или Леонид Прудовский[10 - Слава Лён (настоящее имя – Владислав Константинович Епишин, р. 1937), литератор, Леонид Владимирович Прудовский (1946–1997), журналист.]. «Ерофеев к нам пришел один раз, и все признали, что это был роскошный вечер – „Москва – Петушки“. И мы с ним договорились, что он еще раз нас посетит, что-нибудь почитает», – рассказывает Кривомазов о том, как состоялось второе чтение[11 - Интервью А. Кривомазова для документального фильма «Убытие» (реж. И. Малкин, ЧБк-фильм, 2020).]. А Галина Погожева вспоминает:
Я сидела на письменном столе и болтала ногами. ‹…› В комнату притекали ученого вида молодые люди, типичные физики, худощаво-изможденные, большинство в свитерах и очках. ‹…› Все занимали места на стульях и стоявшей посреди комнаты большой тахте, грубо, но крепко сколоченной из каких-то палок. ‹…› На меня с любопытством посматривали, но не очень. Все ждали какого-то Ерофеева, а он опаздывал, то есть всех задерживал. Кажется, не дождались и велели уже мне приступать к чтению стихов. ‹…› И тут комната вдруг осветилась как будто синим. Я помню этот свет очей позже всех вошедшего человека, какого-то мятого, по мне, так и старого уже и, как говорят о женщинах, «со следами былой красоты», когда-то, наверно, высокого и стройного, теперь сутулящегося – а может, показалось, – он старался не мешать и пробирался в уголок, как зритель в зале, где уже начался спектакль ‹…› Когда он вышел к столу – сел на стул, конечно, не то, что я. И вот этот незнакомый, но будто сто лет знакомый человек с простой фамилией, которую я тогда сразу забыла, стал читать о каком-то неведомом мне Розанове, фамилию которого я как раз сразу запомнила. И это было ошеломляюще, дурманяще, как будто в воздухе разлились винные пары, хотя никто не пил. Или нет, вообще что-то необъяснимое, не вещество, но поле ‹…› Потом нас развозили по домам, но сначала выдали гонорар. Мне – банку клубничного варенья, а Ерофееву – две бутылки вина[12 - Мемуар был написан Галиной Погожевой в феврале 2018 года для готовящейся биографии Венедикта Ерофеева (см.: Лекманов, Свердлов, Симановский 2020. С. 337–338). Большая часть этого короткого текста до настоящего времени не публиковалась.].
Я благодарю Александра Николаевича Кривомазова, предоставившего мне доступ к своему домашнему архиву, за его доброжелательное содействие. Хочу выразить восхищение энтузиазмом, смелостью и трудолюбием Александра Кривомазова, который в 1975–1982 годах провел у себя дома более трехсот литературных чтений[13 - Среди выступавших, кроме В. Ерофеева, были С. Липкин, В. Аксенов, Е. Рейн, А. Стругацкий, Е. Харитонов, Д. Пригов, Г. Сапгир, В. Берестов и другие. Архив А. Кривомазова выкладывается на сайте «Литературные вечера Александра Кривомазова» (https://isiman.wixsite.com/krivomazov).]. В конце почти каждого вечера он просил участников оставить запись в альбоме. Эти автографы, вместе со сделанными Кривомазовым фотографиями и аудиозаписями вечеров, образуют архив, бесценный для исследователя советской неофициальной литературы. В частности, запись, сделанная Венедиктом Ерофеевым в альбоме Кривомазова 30 марта 1980 года, проливает свет на его литературные замыслы этого времени:
Венедикт Ерофеев.
У тебя (извини за ты) хороший и сдержанный во всех отношениях народ. Желание только вот какое: не мельчить читающих, чтоб не портить хорошо слушающих. Надеюсь в апреле прочесть «Историю еврейского народа», не оскорбив очень нервных юдофилов. В этой «Истории» о евреях будет столько же, сколько о вине в «Петушках», т. е. почти ничего и не о том.
30/III-80[14 - Следующий визит Ерофеева к Кривомазову состоялся спустя два года, 13 марта 1982 года, и чтением произведений не сопровождался. Планами же написать сочинение на еврейскую тему Ерофеев делился в то время (1982 год), например, со Светланой Шнитман-МакМиллин (Гайсер-Шнитман): «В последние два года влез с головою, да и не только с головою, во все, что имеет хоть косвеннейшее отношение к еврейским судьбам (в самом безбрежном смысле этого понятия). Материалов скопилось столько, что хватило бы и на „фарс с летальным исходом“, что и обещал к нынешней весне, и на что-нибудь пообъемнее (я не о количестве страниц). Еврей т. е. должен пройти насквозь, хотя речь не только о них, да и вовсе не о них. Ну, допустим, как спиртное в „Москве – Петушках“» (Гайсер-Шнитман 1989. С. 22).]
Также я приношу благодарности за помощь в работе Марку Гринбергу, Олегу Лекманову, Алексею Макарову, Льву Наумову, Галине Погожевой, Светлане Шнитман-МакМиллин, Екатерине Четвериковой и правозащитному обществу «Международный Мемориал».
Расшифровка аудиозаписи
Венедикт Ерофеев (далее – ВЕ): То есть был такой журнал «Вече». Который заказал нескольким людям что-нибудь написать о Розанове. Непременно статью о Розанове. И как можно более толковую. Я-то написал самую бестолковую из этих статей, но почему-то занял первое место[15 - По всей видимости, история с якобы имевшим место конкурсом – вымысел Ерофеева. Во время написания эссе о Розанове Ерофеев жил в садовом домике Светланы Александровны Мельниковой, редактора журнала «Вече». В разговоре с Ерофеевым и Сергеем Куняевым Мельникова рассказывала о возникновении эссе так: «Когда мы с Венедиктом познакомились, естественно, зашла речь о его планах. Он сказал, что давно мечтает написать о Василии Розанове, и сразу выдал название: „Василий Розанов глазами эксцентрика“» (Куняев С. [Вторая часть последней беседы писателя] // День литературы. 2000. № 9–10 (май)).]. А <за> первое место премия была такая: две бутылки по два семьдесят две[16 - См. примеч. 3 на с. 20.]. Я схлопотал эту первую премию – и слава тебе господи. Потому что все остальные писали о Розанове так… об акциденции, об интерполяциях и черт знает еще о чем[17 - Записи об акциденции и интерполяции встречаются в неопубликованных дневниках Ерофеева начала 1980 года и к Розанову отношения не имеют.]. О трансформациях путей к Божеству и все такое. Но она всего на двадцать минут, так что я не очень отягощу[18 - На самом деле чтение эссе продолжалось более сорока минут.]. «Василий Розанов глазами эксцентрика»[19 - Было напечатано в июле 1973 года в самиздатском журнале «Вече» (№ 8) с названием «Василий Розанов глазами эксцентрика» (см.: Архив «Международного Мемориала». Ф. 158. Собрание документов Самиздата. Т. 28b. АС № 1665. Вече. № 8. С. 181–197; далее – «Вече»). В некоторых посмертных изданиях это название было снято.].
[Ерофеев читает эссе о Розанове по австрийскому альманаху Neue Russische Literatur[20 - Эссе «Василий Розанов глазами эксцентрика» опубликовано в номере альманаха Neue Russische Literatur (далее – NRL) за 1978 год на русском (с. 9–18) и немецком (с. 179–190) языках.]. Ниже приводятся две сделанные им по ходу чтения ремарки:
…Можно дозволить очищенный род проституции «для вдовствующих замужних», то есть для того разряда женщин, которые неспособны к единобрачию, неспособны к кривде, вместе крепости… (осекается) к кривде… Нет, «к правде» тут надо. А тут почему-то написали… В Австрии почему-то написали «кривда» вместо «правда», ну… <нрзб> (смеется, общий смех)[21 - В этом издании действительно напечатано «кривде» (Там же. С. 12).] …к правде и крепости единобрачия[22 - Этот абзац в чтении Ерофеева имеет два отличия от текста, опубликованного в вышеуказанном издании: Ерофеев читает «дозволить» вместо «дозволять»; и не читает «о высоте» во фразе «…неспособны к правде, высоте и крепости единобрачия» (Ерофеев 2019. С. 376).].
‹…›
Значит – они кретины, а я – прирожденный идиот. Вернее, нет, мы разнимся, как слеза идиота от улыбки кретина, как понос от запоров; как моя легкая придурь от их глубокой припизднутости (десять тысяч извинений). Они лишили меня вдоха и выдоха…[23 - В книжном издании «сто тысяч извинений», а не «десять», как читает Ерофеев (Там же. С. 383).] (Делает ремарку.) Очень хорошо на немецкий перевели эти прекрасные термины![24 - Ирония Ерофеева относится к переводу термина «придурь» как Wunderlichkeit (странность), а «припизднутость» как Herabgemindertheit, которые вряд ли можно признать адекватными (NRL. C. 186). В иностранных изданиях своих произведений Ерофеев обращал пристальное внимание на подобные труднопереводимые места. Ср.: «Читаю итальянский перевод: нет у них слова „перегар“ – они переводят тем же l’alcool. Чучела нет, есть только пугало» (Ерофеев 2007. С. 335).] (Общий смех.)]
<пропуск в записи>
ВЕ: …с вами иначе. Вы сколько экзаменов сдали уже? Я говорю: «Три экзамена сдал». – «Все на „отлично“?» Я говорю: «Все на „отлично“». – «Я слышал, что вы единственный первокурсник, который сдал все на „отлично“. У вас остался „фольклор“?» Я говорю: «Да, остался один только „фольклор“». – «Ну так вот, сдавайте на „отлично“ и уходите от нас… и покидайте и Владимир, и Владимирскую область»[25 - Речь идет об отчислении Венедикта Ерофеева из Владимирского педагогического института в 1962 году. Под «фольклором» подразумевается экзамен по устному народному творчеству, на который Ерофеев по неуважительной причине не явился (Шталь 2019. С. 169).]. (Смех.) Вот как он сказал. Это совсем не выдумка, это… И так действительно вышвырнули. «Покинуть пределы Владимира и Владимирской области»[26 - Ср. с интервью Ерофеева Ирине Тосунян: «На улице во Владимире ко мне подъехала черная „Чайка“, возвели меня на четвертый или пятый этаж какого-то здания: „Берегитесь, Ерофеев, всех людей, с кем вы знакомы, ждут неприятности. Даем двое суток на размышление и на то, чтобы вы покинули нашу область!“» (Ерофеев 2003. С. 512).].
Слушательница: А почему?
ВЕ: Ну просто так. Я и задавать вопросов не стал… Просто покинуть – и всё.
Слушатель:А в том, что вы читали в прошлый раз, – там много фольклора от ваших друзей, с которыми вы работали? Вместе там… на кабеле…[27 - Имеется в виду работа Ерофеева кабельщиком-симметрировщиком и кабельщиком-спайщиком, описанная им в поэме «Москва – Петушки».]Или всё ваше?
ВЕ: В какой? В «Петушках» то есть?
Слушатель:Да.
ВЕ: Да нет, все приходится за них выдумывать. Они сами-то не ахти какие выдумщики.
Слушатель:Нет, да?..
ВЕ: Нет.
Слушатель:Значит, только полторы страницы – это их <текст>. «Серп и Молот – Карачарово».
ВЕ (со смехом): Да-да-да, вот, пожалуйста.
Александр Кривомазов (далее – АК) (кому-то): Это вы закрыли окно, нет?
Слушательница: Нет, не я.
АК: Это я закрыл, да? Я забыл… <неразборчивые разговоры>
Слушатель:По-моему, этот боснийский студент две пули <всадил?>. Ну, одну-то уж точно. По-моему, две[28 - Речь о фрагменте из ерофеевского эссе, где чтение Розанова по воздействию на жизнь автобиографического героя сравнивается с воздействием теракта Гаврилы Принципа на ход мировой истории: «Он исполнил функцию боснийского студента, всадившего пулю в эрцгерцога Франца Фердинанда» (Ерофеев 2019. С. 384). Поправка слушателя некорректна – Принцип действительно выпустил две пули, но в эрцгерцога Франца Фердинанда попала только одна, вторая же убила жену Франца Фердинанда, герцогиню Софию Гогенберг.].
ВЕ: Да ну, пусть, господи… Да, в конце концов, если придираться, то и Нерон не дожил до тридцати лет, вообще-то говоря[29 - На самом деле Нерон дожил до тридцати лет, однако во фрагменте эссе, касающемся Нерона, Ерофеев действительно существенно отходит от исторической правды. «До тридцати лет, после тридцати лет – какая разница? Ну что, допустим, сделал в мои годы император Нерон? Ровно ничего не сделал. Он успел, правда, отрубить башку у братца своего, Британика, но основное было впереди: он еще не изнасиловал ни одной из своих племянниц, не поджигал Рима с четырех сторон и еще не задушил свою маму атласной подушкой» (Там же. С. 388).]. Если уж быть придирчивым. Тут же заранее рассчитано на то, что люди всё абсолютно знают. Поэтому правила игры чтут тоже.
Слушатель:Сколько времени вы писали эту вещь?
ВЕ: Да мне как заказали. Мне сказали: «К концу июня удавись, но напиши». Причем мало того, первую премию назначили-то мне… Вот этот вот журнал «Вече»… Две бутылки по два семьдесят две. А в это же время назначил мне свидание человек, который возглавлял журнал «Евреи в СССР», некто Воронель. И он сказал, что эту статью лучше дать ему, в его журнал[30 - Журнал «Евреи в СССР» издавался Виктором Яхотом и Александром Воронелем. В 1988 году Ерофеев рассказал в интервью телепередаче «Пятое колесо» несколько другую версию истории о якобы имевшей место конкуренции за эссе о Розанове между журналами «Вече» и «Евреи в СССР», в которой обе стороны предлагали ему за публикацию не спиртное, а «крышу над головой» (см. наст. изд., с. 61). По свидетельству Нины Воронель, речь о публикации эссе Ерофеева в этом журнале шла 28–29 декабря 1973 года, когда эссе о Розанове уже давно было напечатано в журнале «Вече». Подтверждаются эти даты и записями за соответствующие числа в дневнике Ерофеева (см. Воронель Н. Без прикрас: Воспоминания. М., 2003. С. 353–361; Ерофеев 2007. С. 92).]. И сказал, что поставит мне две бутылки по рупь семьдесят две. Я сказал: «Ну уж, тут…» (смеется). Я сказал, что два по два семьдесят шесть все-таки лучше, чем два по рупь семьдесят две[31 - За 1 рубль 72 копейки в СССР можно было приобрести, в частности, аперитивы крепостью 18 % («Степной», «Сюрприз»), за 2 рубля 72 копейки – настойки крепостью 28 % («Восточная»). Названная Ерофеевым цена 2 рубля 76 копеек, вероятно, является оговоркой.]. Русские совершенно объегорили евреев. (Смех.) Самый шовинистический журнал «Вече»…
АК:Наверное, это <была> не единственная форма гонорара?
ВЕ: Они мне еще целую неделю давали кефир. (Смех.) Честное слово! Каждое утро я просыпался, у меня на столе был кефир. А что, прекрасный гонорар…[32 - См. у Владимира Муравьева: «Он (Ерофеев. – И. С.) очень смешно и обстоятельно рассказывал, как ему предложили: мы тебе дадим на два летних месяца дачу, а ты пиши. Потом он приезжал и говорил: „Мне в окошечко давали бутылку кефиру и два куска хлеба на блюдечке“» (Ерофеев 2003. С. 578).]
Слушатель:А что это за журнал «Вече»?
ВЕ: А «Вече» – он прикрыт. Прикрыт, и его главный редактор сейчас отбывает…
Слушатель:А он был открыт разве?.. (Общий смех.) Коль скоро он стал прикрыт?
Другой слушатель: Он был приоткрыт!
ВЕ (смеется): Да-да-да, вот примерно так. Во всяком случае, читателей было много в столице. Но он такой… слишком… сугубо антисемитский. Так что они… Та женщина, которая ведала этим журналом, например, приходила специально в мой домик в садике и спрашивала: «Авраам Линкольн – он, случайно, не еврей?» (Смеется.) Я ее переспрашивал: «Ну а Исаак Ньютон тогда <кто>?..»[33 - Имеется в виду С. Мельникова. Ср. в записных книжках Ерофеева: «Установить для Мельниковой, был ли Дантес евреем, она мне за это полтинник даст» (Там же. С. 365). Также очевидна перекличка с песней ценимого Ерофеевым В. Высоцкого «Антисемиты» (1963) (Высоцкий В. Сочинения: В 2 т. Т. 1. Екатеринбург, 1997. С. 50).] (Смех.)
Слушательница:С Исааком как раз <нрзб>.
ВЕ: С Исааком просто, да?
Слушатель:Да, это точно. Предположительно.
ВЕ: Ну то есть блестящий был там народ. Путали всех. Они путали Бомарше с Жоржем Марше[34 - Жорж Луи Рене Марше (1920–1997), французский политический и государственный деятель. Генеральный секретарь Французской коммунистической партии с 1972 по 1994 год. Ср. в записной книжке Ерофеева 1977 года о Вадиме Тихонове: «Вадя путает ондатру с Клеопатрой, Марше и Бомарше» (Ерофеев 2007. С. 301).]. (Общий смех.)
Слушатель:И тех и других считали евреями? (Смех.)
ВЕ (смеясь): И тех и других считали евреями.
Слушатель:И долго их путали?
ВЕ (смеясь): Долго. Так и остались в заблуждении своем[35 - Ср. в «Москве – Петушках»: «<О>н был серьезно убежден, что это и есть „пить на брудершафт“, он так и умер в своем заблуждении» (Ерофеев 2003. С. 164).]. Одного из них я спросил: «Кто твой любимый русский поэт?» Он подумал-подумал и сказал: «Мартынов». А потом подумал-подумал и добавил: «И Дантес!» (Общий смех.)[36 - Подразумевается не поэт Леонид Николаевич Мартынов (1905–1980), а убийца Лермонтова Николай Соломонович Мартынов (1815–1875). Ср. в пьесе «Вальпургиева ночь, или Шаги командора» (1985): «Доктор. ‹…› И под кого вы пишете? Кто ваш любимец? / Гуревич. Мартынов, конечно… / Зинаида Николаевна. Леонид Мартынов? / Гуревич. Да нет же, – Николай Мартынов… И Жорж Дантес» (Ерофеев 2003. С. 230).] Вот кто их любимые русские поэты.
Слушатель:А сколько лет выходил этот журнал?
ВЕ: Выходил долго, лет пять-шесть все-таки.
Слушатель:Какие годы это были?
ВЕ: Так… Посадили парня в семьдесят четвертом, ну, значит, вплоть по семьдесят четвертый год <журнал> и выходил[37 - Журнал «Вече» выходил с 1971 по 1974 год, главным редактором всех номеров, кроме последнего, был Владимир Николаевич Осипов (1938–2020). 28 ноября 1974 года Осипов был арестован, а затем осужден за издание журналов «Вече» и «Земля» на 8 лет строгого режима (Митрохин Н. Русская партия: Движение русских националистов в СССР 1953–1985 годы. М., 2003. С. 444–445, 481).].
Слушательница:Ну, соответственно, минус шесть…
Слушатель:А начало?
ВЕ: Ну а начало – примерно шестьдесят восьмой год.
Слушатель:А в каком он виде выходил? Его печатали или…
ВЕ: Машинописном. Чисто машинописном.
Слушатель:И профессиональные писатели…
ВЕ: И, вообще говоря, дурацкий журнал. Они хотели… Черт его знает, чего они хотели. Ну, например, передовая статья такая: «Не отдадим Курильские острова японцам»[38 - Статья А. Иванова (Скуратова) «Против притязаний партий Японии на Курилы» опубликована в том же номере журнала, что и эссе Ерофеева о Розанове (Вече. С. 6–23).]. (Общий смех.) Кто? С чего они взяли, что японцы хотят наши Курильские острова?[39 - Возможно, именно это вдохновило Ерофеева на сюжет с «продажей» Курильских островов одним из сумасшедших в пьесе «Вальпургиева ночь, или Шаги командора»: «Прохоров. Так скажи мне и всему русскому народу: когда этот душегуб был схвачен с поличным, за продажею на Преображенском рынке наших Курил? / Алеха. Позавчера. / ‹…› Прохоров. Итак, мы в клубе знатоков: что? где? почем? Так почем нынче Курильские острова? Итуруп – за бутылку андроповки и в рассрочку? Кунашир – почти совсем за просто так…» (Ерофеев 2003. С. 234).] «Не отдадим ни за что Курильские острова»!
АК:То, что японцы хотят, они могли с чего-то взять… А то, что, допустим, мы хотим их отдать, это они действительно взяли зря. Хотеть-то они могут…
ВЕ: Ну а почему же главреда посадили за это? (Смех, голос: «Его, наверное, не только за это!») Может, надо было отдать? (Общий смех.) Совершенно неп<онятно>.
Реплики нескольких слушателей:
– В то время, возможно, и да. В то время, возможно, были планы и отдать…<нрзб>
– Ну, его не только за это посадили. Это уже другой разворот (?)
– Ну и вообще, даже если бы и был общий план с самого начала не отдавать… то все равно не надо об этом заявлять.
ВЕ: Да, конечно… Промолчали бы в тряпочку… (Со смешком): Курильские острова…
Слушатель:Теперь понятна форма и размер гонорара.
ВЕ: Какого гонорара?
Слушатель:Вашего.
ВЕ: Колоссальный гонорар.
Слушатель:Да я и говорю, теперь понятно, <когда> описан журнал.
Второй слушатель: А уже нет надежды, так сказать, возрождения?.. (Общий смех.) Он большой срок, что ли получил, да? (Все смеются, голос: «Он выйдет, не захочет. И правильно сделает»).
ВЕ: Восемь плюс пять[40 - Скорее всего, подразумевается строгий административный надзор после отбытия срока (разновидность ссылки). На самом деле Осипов находился под строгим административным надзором в течение трех лет (Осипов В. Дубравлаг. М., 2003. С. 115, 192–193).]. Всего-то-навсего.
Слушатель:За это, да?
ВЕ: Да, только за это.
Слушатель:И отбывает на Курильских островах неотданных?
ВЕ: Нет, как раз под Ленинградом <нрзб>[41 - Возможно, Ерофеев использует старые сведения: весной 1979 года осужденный В. Осипов недолго лежал в ленинградской больнице с плевритом, однако затем продолжал отбывать срок в поселке Барашево в Мордовии (Там же. С. 120–122, 129).].
Слушатель:Подальше от Курильских островов. (Смех.)
