скачать книгу бесплатно
Рита встала, почуяв, что от нее требуют определенности. Ситуация в доме явно дошла до критической точки. Артур заметно нервничал, в процессе разговора с дамами не раз глушил мелодичные звонки телефона. Алёна тоже куда-то спешила, хотя, как подозревала Рита, торопилась эта особа всегда, такие дерганые личности встречались ей регулярно. Обычно были они людьми поверхностными, но планы имели грандиозные и невыполнимые. В мозгу трезвомыслящей Риты почти не осталось места авантюрным поступкам, деловой жилки она лишилась, закончив предпринимательскую деятельность, но тут встрепенулась – неловко было отказывать людям, которые, по сути, снабдили ее работой, не заглянув в куцее профессиональное прошлое, да еще пообещали достойную зарплату.
Максим Андреевич лежал в маленькой темной комнате на двуспальной кровати. Был он мрачен и худ. Вид имел немощный, страдальческий и будто поглядывал на вошедших в комнату посетителей из-под тусклой восковой маски, наложенной небрежными слоями на малоподвижное лицо. Его впавшие, сильно ужатые к подбородку щеки пестрели россыпью колючей редкой щетины. Волос на его голове, лежавшей на двух основательно промятых подушках, почти не осталось, но жесткие брови все еще были густы и нависали над красноватыми веками проволочными полукружьями. Левая рука Максима Андреевича, загипсованная от плеча до запястья (казалось, длинные, прижатые друг к другу пальцы недавно прорвали гипс), покоилась на байковом одеяле, накрытом до груди; скрюченные пальцы правой ноги упирались в спинку кровати, от щиколотки до бедра вытянутую ногу окольцовывал аппарат Илизарова. В четырех местах из его нержавеющих ободов в ногу впивались тонкие распорные спицы и винты, притянутые гайками к каркасу. Зрелище было не из приятных. Но Рита не растерялась. По сравнению с копошением крыс под рампой на заднем дворе магазина измученный облик Максима Андреевича был не таким уж жутким и вызывал всего лишь жалость. Правда, и некоторая брезгливость при виде металлической конструкции, вонзившейся в изувеченную ногу старика, прочитывалась на Ритином дородном лице.
Артур заговорил первым:
– Вот такой адский каркас. С виду ужасный, а кости сращивает надежно.
– Если бы еще эта железяка не причиняла людям столько боли! – в сердцах бросила Алёна. – А сколько осложнений вызывают спицы! Не дай бог, начнется серьезное загноение, – она внимательно осмотрела ногу Максима Андреевича, выставленную из-под одеяла, – тогда болванку снимут и закручивать винты по новой будут рядом, в здоровые участки тела. Неспроста кольца пропер-форированы. Сколько страданий людям! Доспехи с иголками! Терпите и не вякайте!
– Я сам не в восторге от этой конструкции, – согласился Артур. – Если винты начинают двигаться внутри мягких тканей, он стонет. Вот – ходунки. – Артур придвинул к кровати хлипкое с виду устройство. – Дядя пользуется ими редко. Судно стоит под кроватью.
– Он у вас вообще спокойный? – спросила Алёна, заметив, что Рита с подобострастием рассматривает пластмассовый горшок.
– Вполне, – заверил однокурсницу Артур.
Но Риту это не убедило. Она вдруг представила, каким гигантским ощипанным деревом нависнет над ней Максим Андреевич, если встанет с кровати. А сколько звуков издаст его поврежденная фигура, когда сдвинется с места! «Франкенштейн», – чуть было не сорвалось с ее длинного языка. Указательным пальцем Рита поправила очки на влажной переносице и еще раз окинула сухого неподвижного пациента беспокойным взглядом.
Артур подошел к комоду и взял с наклонной пластмассовой подставки черно-белую фотографию, на которой волейболист застыл в высоком прыжке над сеткой, блокируя ладонями удар соперника.
– Дядя играл в волейбол. Выступал за область, тренировал детей, потом возглавлял городскую федерацию. Иногда он просматривает фотоальбом, случается, комментирует прошлые матчи, так что не пугайтесь, когда раздастся что-нибудь вроде «Мяч в первую зону!» или «Играй, Володя!».
Услышав знакомые слова, Максим Андреевич зашевелился. Не таким уж беспомощным он был на самом деле, смекнула Рита, видно, дедок почувствовал, что к нему скоро подселят постороннего, потому слегка обиделся на Артура, напустил на себя горестный вид, мумифицировался.
«Утомил, похоже, племянника. Ничего, опустим на пол блокирующего, – набралась смелости Рита. – Не таких еще приводили в чувство».
Она прожгла тело Максима Андреевича беглым, шарящим взглядом, потом уставилась в его потухшие глаза и сказала:
– Что ж, попробуем поработать.
– Ой как здорово! – просиял Артур. – Максим Андреевич, знакомься! Это – Рита. Будет за тобой ухаживать. Человек она порядочный, проверенный. Не с улицы, не волнуйся – из агентства, – понесло на радостях племянника. – Как ваша контора называется?
– «Надежда плюс», – сообщила Алёна, которая, как и Артур, не ожидала от замкнутой Риты получить столь быстрое согласие.
– Рита так Рита, – безразлично выцедил Максим Андреевич, неожиданно зевнул и, содрогнувшись, окропил одеяло струйками мелкой обильной слюны.
– Будем считать, знакомство состоялось, – удовлетворенно заметил Артур. – Жду в понедельник к девяти. Не забудьте вещи, мыльные принадлежности. Постель имеется. – Аккуратно взяв под локоть, он вывел Риту из спальни. – О всех мелочах переговорим детально.
В прихожей Алёна спросила:
– Дядя у вас всегда такой неразговорчивый? Посторонних, похоже, не очень жалует.
– Максим Андреевич и со мной не всегда общается, – пояснил Артур. – Он то плачет, то смеется, как пел Высоцкий. Психолог сказал, что такие душевные диссонансы продлятся еще минимум год. – Артур взял договор, который ему протянула Алёна, и положил на обувницу файлик с бумагами. – Всего-то три месяца прошло с момента аварии. Практически ничего… Пробовал давать антидепрессанты – не действуют. Выписал трамадол – еще хуже стало: забываться старик начал. Меня как-то не узнал, ночами бредил, жену и сына вспоминал. Кстати, перед сном он включает «Радио России», довольно громко, – предупредил Артур Риту. – Музыка его немного успокаивает. Вы уж с этим смиритесь. Заснет – зайдите в спальню, приглушите звук. Но соблюдайте конспирацию – сон у него поверхностный.
3
В трамвае, по дороге домой, Рита так и не поняла, кто потянул ее за язык и она вдруг выдала утвердительную фразу, дала согласие, раззадорившее усталого Артура. Вроде не собиралась она вот так сразу, не проработав в уме довольно неприятные детали работы сиделки, переезжать к больному подозрительному пенсионеру.
Рита удивилась такой решительности, но быстро одернула себя, ей нужно было срочно чем-то заняться, чем-то новым и прибыльным. Конечно, она могла бы и дальше безвылазно сидеть дома за отупляющими играми в телефоне, если бы не безденежье. Больше года Рита жила в параллельной реальности и выбиралась из социальных сетей только в особых случаях. В ванну и туалет она шла с телефоном, в редкие моменты кулинарных экспромтов, боясь забрызгать экран жиром или обдать кипятком, Рита щекой прижимала телефон к плечу и укрощала на плите бунтующие супы и картошку. Она бы и дальше жила дома в зашторенном, наспех состряпанном мире, будь рядом с ней покладистый мастеровитый сожитель. Она бы возложила на него обязанности по дому, как некогда отрядила Анатолия дежурить на кухню, а сама бы развлекалась на диване с телефоном. Варить гречневую кашу Рита так и не научилась, часто воевала с размазанным по сковородке желтком, когда жарила глазунью, а рыхлые фрикадельки, которые разваливались в кипящем бульоне, ваяла, болтая по телефону с Эмилией.
«Максим Андреевич любит поесть», – вспоминала Рита угрожающие слова Алёны, но все же успокаивала себя, надеясь, что гастрономические запросы старика окажутся предельно скромными, как у большинства людей, прикованных к постели.
«В конце концов, надо собрать деньги на приличный ноутбук», – размышляла Рита и прикидывала, что через три месяца посмотрит аниме Миядзаки в идеальном качестве.
В понедельник утром Рита увидела, как медсестра обрабатывает отекшую синеватую ногу Максима Андреевича.
– Проходите вокруг спиц водкой, стерильной салфеткой удаляете выделения. Потом распыляете на очищенные участки кожи мирамистин. После высыхания раствора посыпаете обработанную поверхность банеоцином.
– Запомнили? – деликатно поинтересовался Артур.
Рита кивнула.
– Далее берете заранее подготовленные лоскуты бинта, аккуратно обкручиваете вокруг спицы.
Под присмотром медработника Рита обвила стержень узкой сетчатой полоской.
– И края бинтика фиксируете лейкопластырем, но сильно накладку не прижимайте-кожа должна дышать.
Пока Рита входила в курс новых утренних обязанностей, Артур разговаривал по телефону. Простившись с медсестрой, он показал Рите кухню. На полках над обеденным столом стояли банки, в которых хранились крупы, приправы, вермишель. Рядом с индийским растворимым кофе зеленел китайский чай. Сахар хранился в полиэтиленовых пакетах. Артур был запасливым хозяином. Рита это поняла, когда увидела в холодильнике три пачки масла, четыре палки вареной и полукопченой колбасы. В морозилке сквозь легкий песчаный иней проглядывало филе судака в вакуумной упаковке, хранились два пакета пельменей и вареники с творогом. На две недели безбедного существования этого изобилия хватало, а при экономичном расходе продуктовых запасов (Рита, кстати, в очередной раз нацелилась сесть на диету) протянуть, не голодая, можно было и все три.
Уходя, Артур сбросил Рите свой номер, сказал, что заезжать и выплачивать зарплату будет по субботам. Покупать продукты он попросил два раза в неделю, а по средам предложил отлучаться из дома на пару часов – проверять, все ли в порядке в ее квартире. Деньги он положил в условленное место.
Артур оставил Рите убранное жилье. Судя по тщательно вымытым полам, вздыбленному ворсу чистых ковров, политым цветам, человеком он был работящим и ответственным.
«Редкий случай торгаша из районного городка, – подумала Рита и еще более удивилась заботливому отношению племянника к дяде, когда обнаружила в холодильнике полную кастрюлю густого борща. – А, ну да, – вспомнила она слова Артура, – первым на пару дней вы обеспечены, а второе придется готовить».
На удивление, Максим Андреевич оказался посредственным едоком. К такому выводу Рита пришла в первую неделю проживания в новой квартире.
«У стариков аппетит напрямую зависит от настроения и бодрости духа», – размышляла она, наливая в пятницу днем прокипяченный борщ в тарелку Максима Андреевича. Готовить она вознамерилась со следующей недели, после первой зарплаты.
– Завтра придет Артур, – сказала Рита жующему пациенту. – Если спросит, почему продолжаем кушать борщ, ответим, что нечего добру пропадать. Хорошего борща никогда много не бывает.
– Вкусный борщ, – почмокал жирными губами Максим Андреевич и указательным пальцем, торчащим цепким крючком из гипса, придвинул поднос к впалому животу. – Был бы мой лоботряс таким же внимательным, как Артур, варил бы сейчас я себе любимые щи и Егора бы угостил. – Максим Андреевич поднял худые плечи и, вздрогнув, опустился, осел в подушки, подложенные под локти и спину. – Недосмотрел. Недовоспитал. Спорту жизнь отдал и жене. – Он глянул на черно-белый портрет супруги. – Когда на тренерскую работу ушел, поздно было нотации читать. Деятельный вырос пацан, да бестолковый. Все жить спешил. Себя угробил и отца инвалидом сделал. У вас-то дети есть?
– Дочь, в кулинарном техникуме учится, – болтнула Рита лишнего, подумав, что пора заканчивать разговоры о еде.
– Выходит, по стопам матери пошла, – смекнул Максим Андреевич и здоровой рукой отодвинул тарелку с недоеденным борщом. – Хозяйкой вырастет. Женщина должна уметь готовить, вкусно готовить. Артур вон дома за жену пашет, из кухни носа не кажет да еще работает, по магазинам своим носится и детей двоих воспитывает. Вы не такая, надеюсь. Все умеете, все понимаете?
– Ну не все, конечно, – картинно улыбнулась Рита. – Совершенствуюсь по мере возможностей.
«Дедок в ясном рассудке, – с сожалением констатировала она на кухне. – Крови попьет основательно. Вот такие в больницах медсестер и изводят».
Впрочем, она все же не пожалела, что согласилась заняться неблагодарной работой. Завтра был день первой зарплаты, и это ее раззадорило. Вечером Рита поднесла Максиму Андреевичу пятничные сорок граммов «Арарата» и из початой бутылки плеснула себе вдвое больше.
Артур приехал после обеда. Первым делом он прошел в комнату дяди и осмотрел его ногу. Перевязки Рита делала каждый день. Гнойные выделения заметно уменьшились, Максим Андреевич почувствовал облегчение в районе голеностопа, потому – высокий и узкий, похожий на сдвинувшийся с места столб, – ходил с утра, гремя ходунками по стертому паркету, заглядывал в туалет и в ванную. Банного дня он ждал всю неделю.
Утром Рита затеяла куриный суп. Пожалуй, из первых блюд это было единственное, которое она умела готовить. Остатки борща она вылила в унитаз. Максим Андреевич, накануне взбодренный коньяком, ничего не сказал племяннику про опостылевшее первое, да и общение с Артуром задвинуло нудное присутствие Риты на задний план.
В этот раз Артур не стал давать Рите новых указаний. За неделю ее безмятежного существования подле Максима Андреевича в доме еще было чисто, почти так, как в тот день, когда Артур покинул квартиру. Потому он прежде всего поинтересовался здоровьем дяди, спросил Риту, как ей живется с пенсионером, и протянул деньги. Крошкам на кухонном столе, половнику, утопленному в кастрюле, что всегда его раздражало, Артур не придал значения. Не заглянул он и в холодильник, не открыл балконную дверь, не зашел в туалет. Он давно, с университетских лет, знал Алёну и верил, что дурного человека однокурсница ему не подсунет.
А между тем в первую свободную среду Рита прихватила из шкафчика над унитазом три рулона туалетной бумаги, положила в сумку пакет мороженой цветной капусты, банку белорусской тушенки, банку шпрот, отсыпала в лоток полкило сахара и все это благополучно вынесла из квартиры. Изобилие продуктов и разных полезных мелочей, бесцельно накопленных Артуром, требовало к себе иного отношения – практического. Так полагала Рита, раскладывая на продавленных полках в своей кладовке туалетную бумагу и жестяные банки. В конце концов, дед никогда не прикоснется к забытым шпротам, которым от роду три года. И на кой черт ему нужна цветная капуста? А ей она пригодится.
«Когда-нибудь обжарим в муке до аппетитной хрустящей корочки», – подумала Рита и бросила подтаявший пакет в морозилку.
4
Через неделю в гости к Рите наведалась Алёна. Она пришла за своими деньгами. По устному договору тридцать процентов от недельного заработка Рита обязалась отдавать хозяйке агентства. Но даже с вычетом этой немаленькой суммы зарплата казалась Рите вполне достойной. Мечта о ноутбуке приобретала вполне реальные очертания.
Алёна вскользь поздоровалась с Максимом Андреевичем, прошлась по квартире и сказала:
– Ну и бардак ты развела! – Она пересчитала деньги. – В унитазе дерьмо плавает, в коридоре – песок под ногами. А пыли сколько кругом! Смотри, Артур приедет, достанется в первую очередь мне. А потом я тебя рублем высеку.
Алёна заглянула в заметно оскудевший холодильник, открыла морозилку, где на видном месте лежали куриные четверти и синеватый, похожий на камень пакет домашнего фарша.
– Кормишь ты его сносно, – заключила она, смягчаясь и разглядывая в корзине грязное белье. – Стирать давно пора. И на уборку нажми. Артур спокоен, пока жена дома не дергает и поставщики не одолевают.
Алёна покурила на балконе, выпила растворимого кофе и, сухо простившись в дверях, оставила Риту в раздумьях одну на пыльной дорожке в унылом коридоре.
– Вот лахудра, ничем особо не занимается, только языком чешет, – недовольно шепнула Рита, – а деньги лопатой гребет. Сколько у нее таких калек на контроле! – Но неожиданно остепенилась: – Пронесло сегодня. Впрочем, не в первый раз.
Она собралась с силами, поелозила бывалым ершиком в унитазе, пропылесосила дорожку в коридоре и пошла в магазин за свеклой для борща.
5
В следующую субботу Артур не приехал. Он прислал сына, который выдал Рите зарплату сразу за две недели. Не спросив, остались ли в доме деньги на хознужды и продукты, Гриша протянул Рите еще один конверт.
– Вот, отец на пропитание дал, – сказал он безразлично. – Это вам на двоих.
Вечером Риту расперло от счастья. Она тяпнула коньяка, который преступно быстро заканчивался в пол-литровой бутылке. Деньги плыли к ней в руки. Дома она практически ничем не занималась. Нога Максима Андреевича особо не тревожила. Он стал чаще пользоваться ходунками, продолжал по ночам слушать «Радио России», был непривередлив к ее еде: куриным бульонам с яйцом и супам с мини-фрикадельками, отварной картошке с тушенкой, магазинным пельменям. Хотя, как показалось Рите, пациент ее заметно похудел. Он и в первый день их знакомства был похож на иссохшего кузнечика, а теперь выглядел каким-то замученным, надломленным сухостоем со скудной седоватой растительностью на землистой макушке.
«Хорошо, Артур его таким не видит, – подумала Рита, но тут же успокоилась: – Ладно, подкормим на этой неделе».
Она залезла в интернет и из множества вариантов выкопала самый распространенный рецепт приготовления борща. Ингредиенты Рита подготовила заранее. Говядину на косточке она покупать не стала. Решила сэкономить и сварить бульон на размороженных куриных остатках. Свеклу она держала на огне сорок минут, а зажарку – кольца лука и крупно натертую морковь – спалила в подсолнечном масле на капризной сковороде. Это Риту несильно расстроило. Ее смутил пересоленный жидковатый бульон. Она позвонила Эмилии и описала невеселую ситуацию. Та посоветовала отлить из кастрюли воды и добавить свежей. Как обычно, Рита говорила по телефону, зажав его между щекой и плечом. В левой руке она держала нож и тыкала острием в размякшую свеклу, правой – боролась с подгоревшей поджаркой, подбрасывала ее над сковородой деревянной лопаткой. И все бы успешно закончилось выполнением совета Эмилии, если бы телефон предательски не выскользнул из-под потной щеки Риты и не плюхнулся в пузырящийся бульон, еще не снятый с пыхтящей конфорки.
Рита вскрикнула, отскочила от плиты и смахнула с лица капли кипятка. На завтрашний обед она анонсировала Максиму Андреевичу борщ. Заработанные за две недели деньги утонули в бурлящем вареве. Рита выругалась, обозвала себя конченой дурой (редкий приступ самокритики) и, напрочь забыв о борще, выплеснула содержимое кастрюли в раковину. Впопыхах она сунула скользкий телефон под горячую воду (хотела смыть жир), но быстро сообразила, что сделала это зря.
Потом она суматошно терла смартфон вафельным полотенцем, сушила его на подоконнике под солнечными лучами, пыталась протереть разъемы ватными палочками, но угасший «Самсунг» не подавал признаков жизни.
– Сдох, – чуть не до слез опечалилась Рита. – Надо покупать новый.
Накопления на ноутбук улетучились.
Ночью Максим Андреевич громче обычного включил радио. По пятничному графику Рита плеснула ему коньяка, а остатки (граммов сто – сто двадцать) выпила чуть ли не залпом с обреченным остервенением и проглотила приторный шоколадный батончик. К следующей пятнице ей предстояло разориться еще и на бутылку «Арарата».
Более всего Рите не давал покоя загубленный смартфон. Борщ откатился на второй план, но тоже морочил ей нетрезвую голову, а неспящий Максим Андреевич начал раздражать.
– Стоять на блоке, – бухтел он и дергал скрипучие ходунки. – Играй, либеро! Очкуешь весь сезон!
Повести от двух стопок его не могло. Чувствовал он себя всю неделю неплохо, давление нормализовалось после того, как затянулись ранки вокруг спиц на голеностопе.
«Мстит за плохое питание, – предположила Рита. – Днем недовольства не проявляет». Завтра утром она попытается сварганить что-то вроде борща. Вареную куриную мякоть и свеклу Рита засунула в холодильник. Нужно будет позвонить Эмилии и пригласить в гости. Пусть сварит первое. Да и деньги на новый смартфон придется передать.
В шестом часу утра Риту разбудил неприятный запах. Максим Андреевич спал. Он сопел и неприятно стрекотал, будто вставил за щеки самодельную трещотку. По «Радио России» крутили музыку из «Лебединого озера».
В комнату через приоткрытое окно проникал знакомый аромат. Узбеки с третьего этажа возились на кухне с мясом, жарили лук вперемешку с терпкими приправами. По ночам они рубили на табуретке мясо, а выпечку (это Рита отследила) почти каждый день отвозили на продажу, раскидывали по палаткам самсу, чебуреки, лепешки. Детей в двухкомнатной квартире обитало не менее четырех. Постоянно в душном жилище дежурили две полные женщины неопределенного возраста, мужчины в доме долго не задерживались – и всех надо было кормить.
Сном Рита обладала крепким, Максим Андреевич и музыкальный репертуар «Радио России» ее не беспокоили. Риту подбешивало мышиное копошение на соседской кухне под нескончаемый аккомпанемент топора и тревожили противные запахи. Чутьем она обладала острым, развила обоняние, стоя за прилавком в отделе. Отрезав кусок развесного сыра, могла вынести неутешительный вердикт белорусскому «Маасдаму».
В восьмом часу утра, пока Максим Андреевич спал, издавая все те же артистичные трели, Рита с домашнего телефона позвонила Эмилии.
– Тут такие дела, – зашептала она, прячась за кухонной дверью. – Я утопила в борще смартфон. Можешь купить новый? Деньги я дам. Ну и борщ этот дебильный надо сварить сегодня к обеду. – Рита на мгновение замолкла, пытаясь уловить настроение подруги. – Я старику обещала.
– Могу завтра заехать, – с легким сожалением ответила Эмилия. – В десять с Аликом едем на море. – И деловито добавила: – Да сама свари его. У тебя вроде получалось раньше.
– Раньше я и в Польшу моталась, и в гданьских ресторанах обедала. И ликеры по выходным пила, – вспомнилось сгоряча Рите.
– Да справишься, – издалека отозвалась Эмилия.
На выдумки Рита была хитра. Коварные идеи тоже приходили ей в голову, иногда удачные. Она убедилась, что Максим Андреевич безмятежно спит, и в тапках пошла к соседям на третий этаж.
Открыла ей массивная женщина в длинном цветастом халате. В отличие от Риты лишний вес она не считала своим недостатком, во всяком случае, обтянутые хлопком пышные телеса ее не смущали. Особа эта регулярно демонстрировала их прохожим на бельевой площадке. Голова полной дамы была покрыта платком, приспущенным на лоб. Широкую неприветливую узбечку Рита пару раз встречала на лестничной клетке. С незнакомыми людьми Рита из принципа не здоровалась, а тут недавно шикнула на пеструю домохозяйку, когда та оттеснила ее мощным плечом от почтового ящика, проложив дорогу к двери подъезда.
Рита планировала начать общение по-хорошему. С порога ее обдало разящим букетом кухонных запахов и чем-то еще, несвежим и гнетущим. Сама же Зухра, как ее окрестила Рита, стояла в коридоре недоброй рельефной скалой и вафельным полотенцем вытирала мокрые руки.
– Ты из чего пищу готовишь? Из говна? – не сдержалась Рита.
– Самсу из мяса готовим, – спокойно ответила как бы Зухра. – Берем у фермеров. Брат привозит.
– А чем воняет? Спать невозможно!
До Риты дошло, что криком хозяйку не прошибешь.
– Бараний жир пахнет, зира пахнет, – слегка оживилась как бы Зухра. – Мясо барана аромат сильный дает.
– А борщ сможешь сварить? – обреченно перешла Рита к делу.
– Борщ не варим, – снова помрачнела хозяйка. – Шурпа – лучше. Сейчас варим. Томат там есть, перец красный, сало.
– Можешь мне отлить? Я заплачу, – пошла ва-банк Рита.
– Триста рублей будет стоить, – сухо сообщила как бы Зухра. – На продажу варим. Две порции даем. Меньше не даем.
– Мне одна нужна, – выпалила Рита, но быстро сообразила, что деда предстоит кормить еще завтра. – Ладно, давай две. Сейчас деньги принесу.
Она побежала на четвертый этаж, из мойки вытащила эмалированную кастрюлю, в которой на стенках мутно блестели капельки жира. Подумала: «Шурпа должна его устроить. Тот же борщ, только узбекский. На баранине, со специями, – успокаивала она себя. – Не худший вариант, разнообразие, в конце концов. Да и деваться ему некуда. Схавает то, что подам».
Рита глянула в комнату Максима Андреевича. Тот спал, но мог проснуться в любой момент. Здоровой рукой он поглаживал загипсованную и терся спиной о скомканную простынь. Так он делал всегда перед пробуждением.
Рита прикрыла дверь в спальню и выскочила из квартиры, прихватив из серванта три сотенные бумажки.
