скачать книгу бесплатно
Я видела, как сквозь тугую сырость
Зловещей черепахой плелся танк…
А перед ним с бутылкой смеси вырос
Мальчишка мой вчерашний – лейтенант…
Мы до зари сидели с ним в землянке,
И тихо вспоминали «до войны…»
Смотрели на свечу в жестяной банке,
Оплывшую как кружево луны…
Утихло пламя.
В темени чумазой
Мальчишка напоследок закурил…
Признался, заикаясь, что ни разу
По-взрослому девчонок не любил…
Струился свет в невидимую щёлку,
Душа и тело потеряли страх…
Колючую мальчишескую щёку
Я гладила ладонью до утра…
Зимой,
под Сталинградом,
в сорок третьем,
Упав на снег растрелянно-рябой,
Погибли мы в алеющем рассвете,
Но все-таки изведали любовь…
* * *
А где-то была зима.
И не было ей предела.
За март, за апрель, за май цеплялась подолом белым.
Утюжила города.
Плела бесконечность кружев.
Ноктюрны на проводах играла, вдыхая в души
Растерянность и тоску,
Мечты о щедротах юга,
О том, что цветной лоскут заклеит кусочек луга.
О шелковой бахроме на хрупких локтях черёмух,
О вереске на холме, о дроби ночного грома.
Луна растеряла цвет, и небо лишилось глянца.
И не было больших бед, чем льдов беспросветный панцирь.
Бесплодно ломились вверх проросшие в стрелку зерна.
И царствовал белый мех, давно поглотивший черный…
А завтра была весна.
И не было в ней сомнений.
Задорный неловкий злак тянулся к теплу из тени.
Прогнулся шершавый наст. Распутались нити кружев.
Ожили полоски трасс. Захлюпали звонко лужи…
И небо вернуло цвет, как будто зацвел цикорий.
На полку заброшен Цвейг, вершитель чужих love story…
Оттаяли провода.
Совпали пунктиры пульса.
Я просто сказала «да».
Ты просто ко мне вернулся…
В августе 1944-го…
Деду своему, Захару Горбачеву,
погибшему в Польше в августе 44-го, и вдове его Анне, моей бабушке, посвящаю
Некстати, необдуманно, нелепо…
Закутанный в брезент до подбородка,
Под раскаленным августовским небом
Ты умираешь в зарослях солодки…
Насквозь прошитый сотнями осколков —
От пальцев онемевших до затылка…
От родины вдали, в чужом поселке,
На рыжей окровавленной подстилке…
Искусанные губы просят влаги,
Истерзанные руки безнадёжны…
Ни водки, ни воды, ни даже браги,
Лишь пахнет дымом пыльный подорожник…
Ни соли, ни росы, ни крошки хлеба…
А хочется поплыть за сизой далью —
Туда, где под невыспавшимся небом
Цветут родные розовые мальвы…
Последнее, что помнится – воронка
От грузного бесовского снаряда…
А завтра роковая похоронка
Отправится на поиск адресата…
Стандартная казённая бумага,
Свернуть бы из нее смешной кораблик
И запустить в ручей – плыви бродяга! —
А на борту, как кровью, «смертью храбрых»…
Застынет почтальонка у порога —
Раздастся крик, немыслимый для слуха…
И женщина – красавица от Бога —
Платок повяжет вдовий, как старуха…
И примет крест смиреной однолюбки,
И бабий век без радости и ласки…
А как иначе, если жмутся к юбке
Две русые девчонки-кареглазки?
Душа болит… Хоть знаешь, ей под силу
Весь мир взвалить на худенькую спину.
Вот только жаль, что на твою могилу
Ей не ходить – не ездить на чужбину…
Но будет встреча на просторах рая —
И ангелов улыбки, и молебны…
Все будет…
А сейчас ты умираешь
Под раскаленным августовским небом…
Ирина КЛЕАНДРОВА
II место Народного кубка и III место Суперкубка
Об авторе
Современный российский поэт, прозаик, переводчик-любитель.
Родилась в 1981 году, с отличием окончила Калининградский государственный технический университет по специальности «Информатика и вычислительная техника». Проживает в Калининграде, работает в сфере IT. Автор нескольких книг по компьютерной графике и базам данных, вышедших в издательстве «Наука и техника». Призер поэтических и прозаических конкурсов («Миры фэнтези», «Архивы Кубикуса», «ФантЛаб», «Самиздат», «Поэмбук»), судья конкурсов «Поэтический Куб», «Русская Тройка», «Буквица». Член литературного клуба «Бумажный слон», с 2014 года – член редколлегии поэтического журнала «Буквица».
Авторские подборки стихов выходили в «Буквице», альманахе «45-я параллель», сборниках «Когда я уплыву по Млечному Пути», «По следам Звездовеев», «Поэзия XXI века». Стихи, рассказы и миниатюры публиковались в журналах «ФанCity», «EDITA», «Создатели миров», «Пересадочная станция», в альманахе «Астра Нова», сборниках «Кото-собачий разговорник для людей, призраков и ангелов», «Увидеть слово», «Антология МиФа 2016». В 2015 году в издательстве «Edita Gelsen» вышел авторский сборник стихотворений «Осенняя рапсодия». В 2016 году «Мультимедийным издательством Стрельбицкого» опубликован цикл «Легенды Эль-Тиона», состоящий из трех романов в жанре фэнтези.
Море любви
Бирюзовая гладь – отраженьем небесного глянца,
восходящее солнце, белёсого рифа колосс…
Ты стояла на взморье, и ветра холодные пальцы
серебристыми рыбками путались в прядях волос,
волны солью дышали, искрились и ластились кошкой,
рокоча и мурлыча, клубками свивались у ног,
и блестело монисто, и колокол юбки роскошной
оборачивал стан, будто шелково-влажный вьюнок.
И как будто бы в мире остались лишь море и песня —
звонкий девичий голос над сонной безбрежностью вод,
что трепещущей птицей, аркадой сияющих лестниц
по рассветной дороге, всё ширясь, летел на восход —
вдоль игольного мыса, путями дельфинов и чаек,
в край, где вечер и дождь, и маяк сквозь туманы горит,
где в кричащем порту, в грудах ворвани, сельди и чая,
расправляются мачты и парус оттенка зари,
и бликуют борта, и форштевень бестрепетной грудью
режет волны и небо, и сыплются звёзды – лови! —
и последний из рыцарей молит фортуну о чуде,
о доверчивом взгляде и вечной, как море, любви.
Солипсизм
Жгут июльские иды, и тени безбожно мало.
Духота Ганзаплаца, за ней – суета вокзала.
В электричке до Кранца едва не купил билет,
за хохочущей парой присел на сиденье с краю,
до зубовного скрежета влезть в разговор мечтая…
Вот же конченый дурень: прошло уже столько лет.
За окном жёлтой вспышкой проносится поле рапса.
Занырнуть бы в соцветья, как будто тебе семнадцать,
и не веришь, что в мире есть ужас, печаль и смерть…
Остановка – и ветер, ворвавшись в вагон, доносит
шум прибоя и пряную сладость сосен.
Наконец-то доехал. А мог бы как все – лететь.
По тропе – мимо пляжа. Народа, что пчёл на сотах.
Сосны рвутся с обрыва, как птицы. У горизонта —
вечный бой облаков и увенчанных пеной волн.
Рядом строгий старик, в парике, с чуть прозрачной кожей.
Говорит мне, что мёртвый никак распознать не сможет,
послежизнь – это явь, или глупый предсмертный сон.
«Поясню по-простому, на пальцах. Ты не в обиде?
Вот, допустим, ты призрак, живые тебя не видят,
и пылинки не сдвинешь, в песке не оставишь след…
Можешь чувствовать, мыслить… да хоть сочинять сонеты!
Объективно – без разницы для остальной планеты,
Сто причин возразить. Только как же я стал безликим?
Силюсь вспомнить…
Но прошлое скрыто криком,
тьмой и россыпью бликов на кромках подмёрзших луж…
Те же боль и тревога о будущем – как когда-то.
Остаётся смотреть на море и спорить с Кантом,
есть ли вечный покой для всегда беспокойных душ.
Межвременье
Утро – преступно, и с этим поделать нечего:
мятое, мутное, что ни затеешь – поздно.
Вот бы заснуть, по-вампирски воскреснуть к вечеру,
в час, когда ночь в небесах протирает звёзды,
лунная кошка из тучи свой хвост спустила,
выгнув дугой – лучезарной, молочно-гладкой,
ветер умаялся за день, прилёг без силы
в ворох душистых листьев на взрытых грядках.
Выйти из дома, найти Ориона россыпь —
жезл и корона, насмешливый лёд и пламень…
Где-то за дверью, как зверь, притаилась осень,
огненным глазом следит из-за лип и яблонь,
гладит поникшие травы и студит соки,
в землю вливая свой норов, свой страх и нежность,
взглядом кричит, что житья её вышли сроки,
тронуть рукой на прощание – и исчезнуть.
В сумерках сад – исхудавший, прозрачно-синий:
сбросил одежду, свободно повёл плечами —
