скачать книгу бесплатно
– Что ты предлагаешь? – насторожился шериф. Господи, зачем он только связался с этими головорезами!
– Давайте оставим всё как есть. Кафе сгорело вместе с хозяйками. Поджигатель погиб в катастрофе. – Гарри наклонился и вложил в карман Феликса баллончик с горючей смесью и коробок спичек. Эти вещи принадлежали Бену и прошлой ночью на кладбище сослужили страшную службу.
– Как сгорело? С какими хозяйками? – не понял шериф, но потом его глаза стали округляться.
– Да, Фил. Мы сожгли забегаловку вместе с сёстрами. Живой и мёртвой.
– Вы страшные люди! – вскричал Филипп, физически ощущая, как с его внутренней грязью смешивается чистота «Души ребёнка».
И вдруг голосок внутри него произнёс со слезами обиды:
– Милый, зачем ты живёшь со шлюхой? Твоя Синди бегает к Бену Стоуну!
Мир перевернулся. Филипп бросился к машине и рванул в город, движимый желанием уничтожить собственную жену и её мерзкого любовника.
Синди играла на пианино. Как она мила в этом васильковом платье с белым пояском вокруг тонкой талии! А эти локоны! Они немного мешают, но если быстро переместить ремешок с талии на шею… Она ещё тоньше и так славно затягивается! Синди молча сопротивлялась, потом её руки судорожно взлетели и резко опустились на клавиши, издав последний аккорд агонии.
– Теперь ты принадлежишь только мне, – взволнованно пропел голосок из сумочки на поясе.
– Ах, куколка, спасибо тебе, ты открыла мне глаза! А какие страшные, выкаченные глаза у Синди! Играй, дорогая, не буду тебе мешать…
Бен, в стельку пьяный, любовался пожаром в кафе.
– Ты, клоун, обернись и посмотри на меня! Рыжий ублюдок, молись, если умеешь! – Бен, обернувшись скорее на звук, чем на смысл слов, распахнул объятья и залепетал с пьяной улыбкой:
– Филипп, друг, это ты!
Мохнатый рыжий шар головы Бена, разбрызгивая кровь, покатился под ноги толпе. Люди бросились бежать, сметая всё на своём пути, и под ноги им случайно попался Фрэнк…
Гарри заинтересовался чем-то среди обломков поезда и полез наверх. На самом верху нога его соскользнула, и любопытный неудачник скатился вниз, сломав при этом шею.
Винсент был доволен. Всё шло как надо, к Филиппу он решил явиться лично, чтобы собственными руками уничтожить его. Он надел лучший костюм, рубашку ослепительной белизны, расчесал седые кудри. Несмотря на старость, Винсент был красив. Особенно его меняющие цвет французские глаза!
Шериф сидел в кабинете, положив голову на руки. Вокруг сновали люди, табачный дым висел плотной кисеёй, смешиваясь с запахом потных тел. Кроме этих сомнительных ароматов, в воздухе витал едва уловимый флюид тревоги.
Смерть продолжала взмахивать косой…
– Если не ошибаюсь, Вы торгуете снадобьями? – спросил шериф, подняв голову. Потом встал и открыл окно.
– Именно так, – чопорно кивнул мистер Хендж.
– Чем обязан? – шериф сощурил глаза.
– Вы пьяны, – не совсем к месту заметил элегантный посетитель.
– Возможно, – кивнул Филипп.
– И Ваша одежда в крови, – вежливо напомнил Винсент.
– О, это так любезно с Вашей стороны, – ухмыльнулся Уордвик и принялся снимать рубашку. Но мешал злополучный пояс с сумочкой. Расстегнуть его к чёртовой матери!
– Не делай этого! – взмолился нежный голос внутри сумочки.
Винсент недоумённо покосился на шерифа и понял, где находится вещь, к которой он так долго стремился. Она служит этому ничтожеству и постепенно становится такой же глупой и жалкой, как он сам! Винсент решил посостязаться с ней в колдовстве. Кто сильнее: создатель или его создание? Вещь или человек?
Хендж мысленно прочёл первое заклинание. В комнате потемнело, разноцветные огоньки забегали по потолку. Но тут же сноп света вырвался из сумочки и с лёгкостью рассеял тьму.
– Это было просто, – улыбнулся Винсент, и вдруг его голова взорвалась болью от вонзившейся в мозг мысли:
– Даже очень просто, Винсент! Попробуй ещё раз! Ты не тронешь этого человека, потому что я сильнее тебя!
Винс последним усилием воли прочёл ещё одно заклинание, самое сильное из известных ему.
Шериф со сдавленным криком попятился к окну и выпал из него, перекинувшись через подоконник. Может, всё бы и обошлось, но здание участка опоясывала кольцом бетонная дорожка…
Винс облегчённо вздохнул. Дело сделано. «Душа ребёнка» будет принадлежать истинному хозяину!
Амалия
Винсент медленно спускался по лестнице. Он торжествовал. Соединив своё колдовское искусство с магической силой талисмана, Винс мог достичь необычайных высот. И эта минута была близка. Глаза Хенджа блестели. Он предвкушал великое будущее.
Тело Филиппа лежало на бетонной дорожке, раскинувшись, пояс держался на талии просто чудом. Винсент посмотрел по сторонам. Район словно вымер, хотя пару минут назад площадь была заполнена народом.
И вдруг Хендж издал сдавленный крик и рванулся к трупу шерифа с изрядной для его возраста прытью. На сумочку спикировала неизвестно откуда взявшаяся сова. Мощные когти вцепились в сокровище Винса, птица взмахнула роскошными крыльями и взмыла ввысь, унося «Душу ребёнка».
Хендж не верил своим глазам: его мечта уходила от него безвозвратно! Скоро кончится время, отведённое для магии талисмана, и Винс упустит единственный шанс стать властелином мира.
Сова описала широкий круг, её изумрудные глаза вспыхнули на фоне свинцовых туч. Молния рассекла надвое набухший дождём мрачный свод. Гроза продолжалась, а дождя не было. Винсу так захотелось живительной влаги. Он лишился сил, у него не осталось никаких желаний. Колдун сел на бетонную дорожку, обхватив голову дрожащими руками. Какой бесславный финал! О, этот проклятый городок, залитый безвинной кровью! Это всё, чего ты добился, ничтожный факир, поражённый манией величия!
Очередная молния ударила прямо в скрюченную фигуру в чёрном костюме…
Между тем сова влетела в дом на окраине городка. Эта птица знала, что принесла в своих когтях! Она положила сумочку шерифа на тумбочку у изголовья кровати, ударилась об пол и, разрастаясь в дрожащем свете молний, проникающем сквозь жалюзи, превратилась в величественную старуху, древнюю, как сама природа.
– Я помогу тебе, бедняжка, – пробормотала Амалия, подходя к кровати с чёрной фигуркой в руках.
Она откинула тонкую простынь, скрывающую фигуру на постели. Даже силы ада в омерзении отвернулись бы от картины, явившейся невозмутимому взору колдуньи. Покрытый ржавчиной ожогов полутруп, лишённый волос и кожи, – вот и всё, что осталось от Шелли.
Амалия, встревоженная долгим отсутствием девушки, сходила на кладбище и сама перенесла чуть живое создание домой. Мази, обладающие колдовской силой, лишь помогали поддерживать в Шелли слабый огонёк жизни.
Старуха уложила женщину в повозку и перевезла в город. Она чуяла: там происходит что-то важное и страшное. Но больше всего её волновал предмет, который привёз с собой Феликс. Амалия знала, что он может оживить мёртвого. И вот теперь «Душа ребёнка» была в её ладонях.
Амалия осторожно положила куколку на грудь Шелли. Та сразу открыла глаза, услышав внутри себя вкрадчивый голос:
– Проснись, милая! Я пришла, чтобы дать тебе жизнь!
Шелли поднялась и села на кровати. Но произошло то, чего больше всего боялась старая колдунья: девушка ожила, но красота её не восстановилась. На свет явился живой мертвец, на сгоревших губах которого дрожало одно слово: Феликс!
Амалия дрогнула, отступив.
– Феликс, я иду к тебе! – в исступлении шептало то, что раньше было Шелли.
«Душа ребёнка» скатилась с колен существа на пол и осталась лежать в пыли.
Шелли разжала скрюченные пальцы и увидела бесформенный комок воска. Ужасные раны на теле женщины отозвались сладкой болью: она хотела вернуть ласки любимого мужчины. Шелли двинулась мимо Амалии к выходу, вышла навстречу грозе и замерла возле самого порога. Мимо, пошатываясь, шёл тот, о ком она грезила в бреду!
– Феликс! – позвала Шелли. Он вздрогнул и обернулся. Отвращение на его лице сменилось непониманием, потом узнаванием. Вокруг постепенно собиралась толпа зевак. Шелли, забыв о том, что выглядит страшнее самой смерти, протянула к объекту своей любви обгоревшие руки. Комок воска выкатился из её ладони к ногам Феликса. Мужчина ощутил острую боль, которая потекла от груди вниз, превращаясь в желание, сильное и неодолимое.
Феликс быстро разделся и отбросил окровавленную одежду. Толпа ахнула, увидев, как красивый, хотя и израненный мужчина сжал в объятьях гниющее чудовище и принялся покрывать ожоги поцелуями.
Наконец пошёл дождь. Феликс не замечал холодных струй, хлещущих по обнажённой спине. Он жаждал одного: любить единственную женщину на Земле с нежным именем Шелли. Для него, приворожённого кровавым заклятьем, она оставалась красавицей с серебристыми русалочьими волосами…
Амалия подняла с пола чёрный талисман. Лёгкая дрожь прошла по телу, и взволнованный голос пронзил мозг:
– Ты одной крови с тем, кто создал меня, Амалия. Почему ты стоишь здесь, когда твой сын занимается любовью с этим чудовищем?
– Что? Мой сын? – не понимая, воскликнула колдунья.
– Посмотри сама, – поторопил её голос. Амалия подошла к окну. Внизу, не обращая внимания на любопытные взгляды зевак, черноволосый красавец с лёгким стоном вошёл в изуродованное тело Шелли. Колдунья вгляделась в полубезумное от страсти лицо молодого мужчины…
– О, Боже, прости меня за то, что я считала себя равной тебе! – Эти французские глаза, эти волосы, похожие на чёрный атлас… Только в роду Хендж встречалось столь изысканное сочетание!
В голове Амалии пронеслись картины тридцатилетней давности. Она отчётливо услышала голос Джеральда О’Рейли:
– Я ухожу, Амалия. Чтобы спасти сына. Он не должен узнать, что его мать – колдунья!
Годовалый мальчик плакал на его руках. Этого младенца она ждала шестьдесят долгих лет. Сорок лет бесплодного брака мечтала она о сыне и, пытаясь вылечиться от бесплодия, научилась колдовству и знахарству. Но мальчика звали Ральфом. Значит, отец лишил сына имени, данного матерью.
– Чего ты ждёшь, женщина? Останови эту мерзость, – потребовал голос, разрывая болью голову Амалии.
– Да, я спасу моего мальчика! – слепо повторила Амалия, сбегая по лестнице со скоростью, завидной для девяностолетней старухи. – Не делай этого, Феликс! – закричала она, бросаясь к сыну. Тот обернулся. Амалия прочла в его взгляде досаду и разочарование. Он выставил перед собой руку, словно защищаясь от женщины, и с болью в голосе выдохнул:
– Прочь! Я люблю её и хочу обладать ею!
Толпа колыхнулась, послышались истерические возгласы. Некоторые принялись подражать примеру Феликса, хватая первых попавшихся под руку женщин. Волну безудержного возбуждения невозможно было остановить. Стоны и ругательства наполняли воздух. Сердце Бога, наверное, обливалось в этот миг кровавыми слезами по заблудшим душам, мечущимся во тьме.
Вечерело, дождь усиливался, косые струи били по крышам домов и разгорячённым телам людей, ледяной ветер свистел и плакал на улицах, возвещая о приближении чего-то страшного.
Амалия, изловчившись, сунула в руку Феликса чёрную куколку. Вмиг пелена спала с его глаз, он увидел то, что минуту назад составляло с ним единое целое, и содрогнулся от отвращения. Колдунья поблагодарила в душе силы, которые помогли ей вырвать сына из объятий живого трупа, куда она сама его толкнула.
Феликс отпрянул от Шелли, закрыв руками лицо и подставив осквернённое тело под очищающую влагу дождя. Шум падающей воды и вой ветра слились в единый гул, сквозь него слышались рыдания, смех и проклятья.
Город сошёл с ума! Амалия поняла, что началось всё с той минуты, когда приобрёл свою мистическую силу чёрный предмет с нежным именем «Душа ребёнка». И не её вина, что эта сила оказалась разрушительной и неуправляемой. Только теперь Амалия ощутила волны страха и жажды крови, исходящие от безобидной на вид вещицы, лежавшей на ладони Феликса.
Лицо отвергнутой Шелли, если можно так назвать обгоревшую маску, выражало отчаяние. Ведь он так любил её! Ведь он наслаждался ею! Бедняжка, она не понимала, во что пламя превратило её дивное белоснежное тело. Она видела лишь Феликса, в нём одном для неё сошёлся весь мир, а он… Дикий крик вырвался из его груди:
– Исчезни навсегда, дьявольское отродье! Сама смерть красивее тебя!
Шелли, раздавленная, уничтоженная, упала на колени и затряслась в беззвучных рыданиях. Она вспомнила всё! Торопливые жадные руки насильников, адскую боль и треск исчезающих в пламени волос…
– Будьте прокляты, убийцы, будь проклят весь ваш город! – страшно прохрипела Шелли, поднимая к небу выжженные глазницы. Руки её, шарящие по земле, нащупали маленький комочек воска. Она схватила его и бросилась в дом, туда, где горел камин, рассыпая золотистые искры.
Комната дышала миром и покоем, словно издеваясь над сошедшим с ума городом, упивающимся похотью и садизмом. Шелли повторила свои проклятья и швырнула в огонь податливый воск.
В это самое мгновение чёрная куколка выпала из пальцев Феликса, завертелась на месте и начала расплываться в воздухе, меняя форму на глазах. Из фигурки младенца возникало прекрасное тело обнажённой женщины с волосами цвета серебра и хрустальными глазами. Все замерли, зачарованные красотой создания, и никто не мог с уверенностью подтвердить, что это была настоящая женщина, а не очередное колдовское наваждение. Красавица озиралась по сторонам, силясь отождествить себя со своей новой физической сущностью.
Никто не заметил, как земля задрожала под ногами, издавая утробный рык. Огромная трещина разверзлась там, где столпились изумлённые люди. Страшный грохот и вопль слились воедино, и тьма пала на городок…
Амалия бросилась к Феликсу, который, выронив талисман, начал падать с искажённым страданием лицом, поэтому она не заметила рождения чудесной красавицы. Два шага отделяли её от сына, когда земля задрожала, освобождаясь от грешной ноши и принимая в свои пылающие недра целый город. Два шага отделяли её и от страшной смерти в трещине, которая быстро закрывалась, хороня в себе людей, дома, машины…
Схватив сына за руку, она попыталась вытащить его из пылающей бездны и потеряла сознание в тот миг, когда почувствовала, что кто-то ей помогает…
Амалия очнулась. Перед ней лежала пустошь. Идеально гладкое место, ни камешка, ни кустика… Леденящий ужас сдавил её сердце. Она вспомнила непогоду и землетрясение, а теперь тишина стояла над миром, и огромные звёзды холодно сияли на аметистовом небосклоне.
– Жизнь прошла, всё уничтожено, – одними губами произнесла старая колдунья. Болело старое сердце, усталость не давала встать. Амалия лежала и ждала смерти как избавления.
До её ушей донёсся слабый стон. Значит, кто-то жив, кому-то требуется помощь? Амалия нашла в себе силы обернуться.
Помощь не требовалась. На земле, тесно прижавшись друг к другу, лежали Феликс и Шелли. В неё превратилась «Душа ребёнка», ведь именно она была для Феликса самой прекрасной и единственно желанной женщиной на Земле.
Амалия отвернулась и медленно вошла в маленький дом на окраине исчезнувшего городка. В камине по-прежнему горел огонь, согревая душу бесконечно усталой старой женщины…
Алена Васильева (Шахалова)
Санкт-Петербург
Короткий контракт
День с самого начала выходил каким-то сумбурным и раздражающим. Сначала оказалось, что заначенная на завтрак ароматная булочка с корицей покрылась плесенью. Потом двери автобуса закрылись перед самым носом. Завершая картину, отсыревшие от нудной весенней мороси туфли до крови стёрли обе пятки, попутно разорвав тонкий капрон и пустив по нему сложносочинённые стрелки.
Прихрамывая одновременно на обе ноги, Марина доковыляла до офиса. Тяжело выдохнув, вытянулась в кресле. Почти не опоздала.
Вообще-то можно было не мчаться изо всех сил пешком, а подождать другой транспорт. Руководство в компании понимающее, а девушка у них на хорошем счету: клиентам не хамит, на больничный не ходит, работает на совесть.
Но привитая с детства патологическая ответственность уже не в первый раз играла с ней злую шутку. Именно она делала Марину незаменимым работником. И именно она сулила покупку новых колготок и стратегического запаса пластырей.
Выведенная на панель задач оповещалка почты уже настойчиво мигала новыми сообщениями. Целых шестнадцать. Брр.
Клиентам, заказывающим цветокоррекцию сделанных на телефон свадебных фото или ретушь второго подбородка любимой свекрови, невдомёк, что рабочий день начинается в девять и заканчивается в семь. Они присылают правки и в полночь, и в пять утра, искренне возмущаясь, когда не получают моментального ответа.
Многие, конечно, живут в других часовых поясах. Но сайт ведь работает по Москве! И это написано большими буквами на главной странице.
Впрочем, Марина сама была частично виновата в избалованности заказчиков. Чтобы избежать вала утренних правок, она нередко продолжала работу за домашним компом, так что постоянники привыкли видеть её в сети почти круглосуточно.
Похоже, у них день тоже не задался. Сегодня общее фоновое настроение можно было описать как хамовато-раздражённое. Даже лапочка Олег, который всегда пел длинные дифирамбы её виртуозному владению фотошопом, прислал длинную «простыню», которую коротко можно было описать как «я недоволен, вы в этот раз совсем не старались».
Абсолютное враньё, кстати. Старалась, да ещё как, убирая с лица модели свежевыдавленные угри и зелёные паразитные оттенки яркой листвы.
Конечно же, все хотели правки незамедлительно, так что подняться из-за монитора Марина смогла только часа в четыре. К тому времени наворачивающиеся на глаза слёзы обиды чередовались с приступами бессильной ярости. Даже то, что Олег написал многословное извинение (видите ли, не в той программе открыл фотки), не спасло ситуацию. Тем более две трети его заказа уже были переделаны почти с нуля.
