скачать книгу бесплатно
И отношеньям, и походке.
Чтоб любопытство – больше глаз,
А удивленье – шире рук,
Крестом расставленных. В пути
Устала, крадучись подлодкой,
С опасным грузом про запас,
Над несомненным делать круг…
О, подари мне ранг Разини
И сан Наивности святой
Раззявы титулом свяжи.
Повышу звания отныне,
Вставая в должность на постой:
Пойду к неведенью служить —
Стяжаю Недотепы чин!
Отдаленным друзьям
(обращение первое)
Друзья вы мои!.. Как отсутствие ваше заметно…
Да будут замешаны круто все ваши труды!
Но только не это: «наветами стали приветы,
И жажда, и некто недобрый не дарит воды»!
Ему я могу лишь в одном отношенье завидовать:
Что вы – рядом с ним. Но ничуть не завидую вам.
Мы знали источник. Пропали приметы и виды.
Исчезло названье, но воды – чистейшие – там!
Перемены
Сигналы летят…
Телефонные пухнут счета…
Но руки другие
Снимают далекую трубку
И руки другие
07 набирают.
Тщета.
Отдаленным друзьям
(обращение второе)
Не вспомните, хотя не изменили.
Я ж на мгновенье не могу избыть
Все наши «да» и «нет», все «или-или»
И «быть – или не быть».
Плохая недоношенная рифма.
Я говорю давно сама с собой
О том, как я бреду, сбиваясь с ритма,
И осмеет – любой.
Но мне вас не хватает высочайше.
Глубинно и бестрепетно храню
В душе, как в чаше, – несравнимость вашу —
Ни тлену – ни огню.
Эпилог
Заполошная бабочка.
На огонь! На огонь!
На свечу ли? На лампочку?
«Не упрямься. Не тронь».
Только гости незваные
Ослепленно летят.
Одинокие, странные,
Всюду люди сидят.
На верандах и в комнатах
Все не гасят огни,
Все вздыхают о ком-то…
«Не упрямься. Усни.
Не гляди без участия:
Так сгоришь и в тени.
Надави выключатель,
Фитилек приверни.
Крылья – воспламеняемы!»
Но не внемлют они.
Зона Воспоминания.
– Затяжные огни!
На свечу ли? На лампочку?
– На огонь! – На огонь!
Сумасшедшая бабочка,
Образумься. Не тронь.
Старение
Дарья Бухарова. г. Санкт-Петербург – г. Москва
От автора:
Живу на два города. Пишу в поездах. Не верю печатному слову, не думаю о будущем. Люблю командовать, мистифицировать реальность и не спать по ночам.
© Бухарова Дарья, 2016
«В мой лингвистический паспорт вписано столько…»
В мой лингвистический паспорт вписано столько
Слов-паразитов, что к черту всякие смыслы.
Скука трехглавая жрет с трех сторон без соли,
Жамкает, сука, слюняво моими мыслями.
К черту.
Я не выбирал таблетку и не подписывал
Кровью, что обязуюсь – в петлю по пятницам,
Хватит, свали в туман и оттуда визгами
Жалуйся, сколько хочешь, что вся жизнь катится
К черту.
Слышишь, вселенная, думаешь, я забавный?
Ночью, когда мну сердце сухой ладонью,
И, пока день сползает к вечеру плавно,
Делаю вид, что я в норме, просто спросонья.
К черту.
Я не устал, я просто слегка оплавлен,
Как подожженный кончик шнурка из кожи.
Мне двадцать три, я уверен, что в полном праве
Ныть уже года два: вот я был моложе…
К черту.
«Теперь я сплю на краю кровати…»
Теперь я сплю на краю кровати,
Как будто ближе к дверным проемам,
Как будто дальше от злых объятий —
В стенных перчатках квадратов дома,
Углов и гладких обоев в клетку.
Теперь я кутаюсь в одеяло,
Так, чтоб дышать – словно двигать камни,
И через ткань не глядеть в усталый
Проем окна, черно-бело-рамный,
Закрытый плотно стеклом и сеткой.
В ушах – шуршание каждой ночью,
Я, крепко жмурясь, сверяюсь с пульсом.
Все пережитое – сна источник,
Хотел проснуться бы – не проснулся!
Полет нормальный – но путь опасный…
И в полусонном бреду рассветном
Звон истерично сознанье лижет.
И: одеяло – глушить звук вредный,
И: самый край – так тянуться ближе,
И вся поэзия страха – сказки.
«Ой, а помнишь, никто не стоял над душой?..»
Ой, а помнишь, никто не стоял над душой?
Не плевал тебе в душу. И пальцами сердце не лапал.
Слышишь, помнишь? Теперь-то ты тоже, конечно, другой,
И другие – другие. И страхи так приторно пахнут.
Когда ты ускользаешь от всех, притворяясь больным,
Ищешь чувство покоя, крутясь на постели измятой,
То не веришь, что все это было когда-то другим,
Это – боль, это – стыд. И чуть-чуть несмываемых пятен.
А теперь ты уже не уверен, что было, что нет.
Все смешалось – и ты помешался, и ты разложился
На десяток историй, цветных, как изломанный свет
Через призму из лжи. И ты даже, наверно, смирился.
Не смотри. И не думай. Я зря потревожил зверей,
Так спокойно сопевших внутри, у лазейки наружу.
Помнишь, как тебе было легко? Помнишь? Знаешь… забей.
Хватит помнить. И – я умоляю тебя – хватит слушать.
Умение драматизировать
Мне не приходилось бежать за воздушным змеем,
Мой китайский фонарик сгорел на взлете,
На мягких подушках из ветром вырванных перьев
Я разлагаюсь, точа об обои когти.
Не строил шалаш на ветках толстого клена,
Не рисовал зеленкой котов на икрах.
Я жег в керосине жуков у ручья под домом
И пропустил все злые детские игры.
Мне не приходилось лежать и смотреть на звезды,
Там, где я жил, у меня был Луны кусочек.
А через щели Солнце пугало монстров
С черной стены пунктиром рыженьких точек.
Я иногда забываю скрипеть и злиться,
Я столько лет провел на листах тетрадных.
Я воплощаю упадок: убью за пиццу
И за любовь. Но за пиццу – вдвойне приятней.
«Кажется, раньше – память уже не та…»
Кажется, раньше – память уже не та,
Я плохо помню, но знаю наверняка —
Все проблемы решались прыжком с моста
Или хотя бы жаждой того прыжка.
Нет, все, правда, было как-то легко,
