скачать книгу бесплатно
В начале всех миров
Антология
Нари Ади-Карана
Антология Живой Литературы (АЖЛ) #6
«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира.
В начале всех миров
Редактор-составитель Нари Ади-Карана
Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)
Серия основана в 2013 году
Том 6
Издательство приглашает поэтов и авторов короткой прозы к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки принимаются по адресу skifiabook@mail.ru (mailto:%20skifiabook@mail.ru).
Подробности конкурса: издательский сайт www.skifiabook.ru (http://www.skifiabook.ru/).
Все тексты печатаются в авторской редакции.
Предисловие
В начале всех миров – Слово.
Оно творит миры, и в нем миры встречаются друг с другом.
Редактор тома Нари Ади-Карана
P.S. Если у вас есть желание предложить свои произведения – мы будем рады. Просто вышлите свои работы вместе с небольшим рассказом о себе по электронному адресу нашего издательства: skifiabook@mail.ru (mailto:%20skifiabook@mail.ru) с пометкой «заявка на участие в Антологии Живой Литературы». Мы обязательно рассмотрим ваше предложение и ответим вам.
Я прошел в мире тысячи троп
Ирина Иванченко. г. Томск
От автора:
Поэт-сетевик honey_violence, настоящее имя Ирина Иванченко. Помимо изучения Востока как основного рода деятельности занимаюсь написанием фанфикшена и стихов, основное направление – переиначенные на новый лад сюжеты всеми любимых сказок, мифов и легенд, классических книг и современных (мульт-)фильмов. На данный момент изданных книг не имею, но храню в своей поэтической копилке несколько побед в местных и интернет-конкурсах, а также ряд публикаций в журналах и тематических альманахах. Активно поддерживаю творческую молодежь города, организовала в 2012 году и по сей день курирую группу юных писателей Томска.
© Иванченко Ирина, 2016
По щучьему веленью
Щука клянется, божится, хвост ее ходит, как ладони,
трясущиеся от страха. Говорит, буду тебе невестой, сеть
рыболовная вышла с тобой нам свахой. Говорит, буду
тебе рабыней, дно океанское крошечное – не скроюсь.
Говорит, буду тебе чем хочешь: подругой, судьбой,
женою, радостью буду, ушами, чтобы послушать, губами
буду – правду среди лжи ведать.
Говорит. Емеля руки в карманах греет, недовольный
морозом, сказками щуки, снегом, недовольный жизнью
своей, похожей на прозябание, недовольный тем, что
хочется, а не может. Он ладони к щуке тянет, та в них
влетает, чешуя ее цветная сияет и греет кожу; и не
рыбья совсем – горяча по-человечьи, и слова ее Емеле
кажутся чище истин. Говорит, украшу жизнь тебе, чем
захочешь, будет жизнь твоя светлее любого жизни.
И Емеля долго думает, глядя, как щуке душно вне воды,
ее родившей, но сердце к посулам глухо – жизнь пустая
на печи в бездействии ему слаще.
Он берет ее покрепче и
вспарывает
ей
брюхо.
Люби
Ты, чьи ладони нежны, не изрезаны лезвием волн, ты,
чья душа наполнена солнечной теплотой, ты, на чьей
шее вьются нитями жемчуга, добытые мной в подарок,
будь вместо меня – жена!
Ласку ему дари, тихая, словно штиль, слова ему говори
человеческие, свои, которые он поймет, а не забудет,
как шум свежий, дикий, морской, затихающий поутру в
теплой постели, нег полной – горячий мед!
Нежи его, родная. Оставь мне мой вечный лед.
Времени прекратить этот нелепый бег сможет любой из
вас, но не сомкнете век. Русалочью душу не жаль, она,
словно пена, пуста. Ничтожна для вас цена – за ноги —
ее хвоста.
Обида уснет на дне, обиду укроет ил. Люби его долго —
долго, люби его за двоих.
Но только страшись увидеть седые его виски и, зная, что
он уйдет, не утешить его тоски, когда, одинокий, выйдет
на берег, шагнет в волну —
и миг повторит, в который
когда-то
не утонул.
Победитель дракона становится драконом
Победил двух драконов, третьего не сумел.
Превратиться не смог ни разу, как предрекали,
Мол, дракона срази, проклятье его регалий
Перейдет на тебя, явился раз, глуп и смел.
Я специально сдирал доспехи и голым шел,
Не боясь, без меча кидался, как волк, на зверя,
Я хотел победить, желая, не лицемерил,
Только что-то не так, быть может, с моей душой,
Раз проклятье меня обходит за разом раз,
И драконья душа вселяться в меня не хочет.
Почему только я единственный среди прочих,
И меня обманул предания гнилой сказ?
Третья туша в крови сгнивает у моих ног,
Желтый глаз смотрит пристально-мертво, и режут сталью
Крыльев черных шипы, которые не достались.
Я стою и смеюсь: я смог, да, я снова смог,
Но драконья судьба прошла стороной меня:
Победивший дракона остался, как был когда-то!..
Только правда стеклом драконьего жжется взгляда:
Монстр уже был внутри, и его ни к чему вселять.
Питер Пен
Он прилетает испуганным, покалеченным:
Жернова времени нагнали и изувечили.
Стынет над Лондоном серый, промозглый вечер.
Венди глядит отчужденно и с равнодушинкой:
Эти истории видели, знаем, слушали.
Взрослость приходит к каждому. И все рушит.
Мечется в клети взрослого тела Питер,
Дверь закрывается в детство надрывным скрипом.
Скрипом? Точнее, с воплем надрывным, криком.
Венди, как в кокон, прячет его под пледом,
Кормит его полезным ему обедом
И обещает отправиться за ним следом.
Только в Нетландию путь им уже заказан:
Мы вырастаем. И вырастаем сразу.
Так что моргнуть порой не успеем глазом.
Он по подушке мечется, тихо плачет.
Венди, кричит, что все это, скажи, значит?
Что надо мной стоит, как немой палач?
Венди уходит, закрыв за собою двери.
Правда пришла, пусть ты в нее и не верил,
Так принимай по-взрослому, без истерик.
Питер ломается, как куколка из картона,
И больше не молит о светлом, живом «потом»,
Просит добить скорей и забыть на том.
Наутро встает, вливается в строй прохожих.
Он неотличим, он теперь стал на них похожим.
И ты, что читает это,
Однажды.
Тоже.
Сказки
А русалка, ну что русалка? Пеной бьется о берега.
А принц счастливо живет рядом с той,
кто искренне дорога,
С той, что ласкова и прекрасна человеческой теплотой.
Это в сказках бывает глупых:
рыбы, ведьмы и колдовство.
А служанка, ну что служанка? Изгорбатилась, моя пол.
А невеста принца красива была в церкви, и королем
ставший принц был иных прекрасней —
ровно Золушкина мечта.
Это в сказках бывает глупых:
бал, кареты, часы, хрусталь.
А принцесса, ну что принцесса?
Не проснется, отравлен кто.
Правит мачеха государством прежестокой своей рукой.
На вопросы «Кто здесь милее?»
промолчит черный дух зеркал.
Это в сказках бывает глупых: оживать на чужих руках.
Башни прячут того ребенка, что поранилась об иглу,
что не выросла дивной розой,
что не просто легла уснуть.
И бездетная королева, и скорбящий седой отец…
Только в сказках, убив дракона, можно ждать
пресчастливый конец,
только в сказках спасают принцы,
