Хозяйка Сумрака

– Виктор до сих пор любит тебя, девочка. И зная, что рискует лишь своей жизнью, наверняка постарается найти возможность доказать тебе, что невиновен и что-то ещё для тебя сделать. Поэтому, если хочешь сохранить ему жизнь, то грубо пошлешь, дав понять, что у него нет даже шанса что-то доказать, что он умер для тебя. Я надеюсь, ты поступишь именно так. Потому что терпеть его выходки мне надоело, и следующая, вероятнее всего, послужит причиной его долгой и мучительной кончины. Кстати, ты должна быть счастлива, что он выгородил тебя тогда и не ты попала в мои лапы… Ведь именно из-за тебя он оказался у меня в кабале. Идея, конечно же, была его, а вот допустила оплошность, по которой можно было вас вычислить именно ты… Он знал, что у меня есть доказательства против тебя. Поэтому и признал вину группы, вернее себя, как командира. Так что постарайся хоть чем-то отплатить ему за ту жертву, что он принес ради тебя и не усугубляй ещё больше его положение.

По щекам ратницы вновь заструились слезы:

– Вы… Вы…

– Да, да… я знаю, – раздраженно хмыкнула Алекто, – мерзкая тёмная тварь, гораздо хуже всех тёмных тварей вместе взятых. Можешь не повторяться. Лучше скажи: будешь игнорировать его?

– Буду… – Райнира прижала руки к лицу и, не сдерживаясь больше, зарыдала.

Алекто дала ей выплакаться. А когда та, начала успокаиваться, кивнула на одежду и броню:

– Одевайся!

Райнира всё ещё всхлипывая, принялась одеваться, пытаясь закрепить ремнями и как-то приладить разорванные элементы облачения и экипировки. Когда ей это, наконец, удалось, Алекто, взмахнув рукой, послала импульс, приводящий в чувство её спутников.

Те медленно поднялись, и Алекто сопроводила их всех к стационарному проходу в сферу Света и вместе с ними поднялась на уровень, где располагались апартаменты Авенира.

Стражники у входа тут же преградили ей дорогу:

– По какому праву без согласования? Где разрешение?!

Алекто раздраженно поморщилась:

– Доложите немедленно о моём визите Магистру!

Один из стражников скрылся и почти тут же вернулся в сопровождения самого Авенира.

Тот сдержанно кивнул ей и указал на стоящих за её спиной группу ратников:

– Что-то случилось, Алекто?

– Мир дому твоему, Авенир. Может, всё же войти предложишь, или так и будешь на пороге держать?

– Проходи, – сделал пригласительный жест Магистр.

Алекто следом за ним прошла в просторный кабинет, а за ней вся группа Райниры.

– Располагайся, – Авенир сел за письменный стол и указал на кресло напротив.

– Я ненадолго, – качнула головой Алекто, после чего повела рукой в сторону Райниры: – Твоя руководительница боевой группы немного распустилась. Мне пришлось приструнить. Не обессудь если что не так. Я к ней больше не в претензии, она вроде поняла правила, и надеюсь, больше не захочет их нарушать. Новопреставленного, что они сопровождали, я переправила по назначению. Захочешь забрать, милости прошу на общий Совет.

– Они хотели несанкционированно пересечь границу?

– Да.

– Будешь требовать компенсаций?

– Нет, – Алекто вновь покачала головой, – согласна посчитать это досадным недоразумением и забыть. Особенно если остальным объяснишь, что на повтор данного инцидента я отреагирую уже не так. И ещё стражникам растолкуешь, что появляться буду тогда, когда посчитаю необходимым и в следующий раз за разговоры со мной в таком тоне, как сегодня, скручу головы всей смене, и ты не остановишь.

– Объясню и растолкую, – хмуро кивнул Авенир. – Это всё? Или ещё чем порадуешь?

– Всё.

– Ты несказанно благодушна сегодня, – Магистр Света поднялся из-за стола.

– Да, такое со мной иногда случается. Не часто, конечно, но бывает. Так что пользуйся.

– Что ж, не премину воспользоваться, поэтому прошу: задержись, – проговорил он, затем обернулся к Райнире: – Есть что сообщить дополнительно?

– Если только подробности, – потупившись, тихо ответила та.

– Я думаю всё ясно настолько, что можно обойтись и без них, – мрачно проронил Авенир, потом тяжело вздохнул и продолжил: – Что ж, раз у Хранительницы Границы и Владетельницы Сумрака претензий к вам больше нет, то можете быть свободны. На будущее только учти, Райнира, что если таковые появятся, решать вопрос придется на общем Совете. И если выяснится, что Договор вы действительно нарушили, ни выгораживать, ни заступаться не буду. Идите.

Ратники вместе с Райнирой вышли. Авенир некоторое время стоял молча, потом повернулся к Алекто:

– Как ты, моя девочка?

– Замечательно.

Он шагнул к ней, ласково положил на плечо руку: – Я чувствую, тварь стала меньше досаждать тебе.

– Да, я с ней сроднилась. У нас оказалось похожее мироощущение, восприятие… и вообще я скоро окончательно приму её, и мы сольемся в единую духовную сущность.

– Ну хватит… хватит ерничать… я знаю, что тебе тяжело.

– Нет, отец, мне с каждым разом всё легче… Например, сегодня я с огромным удовольствием унизила одну из лучших твоих воительниц… Ты не представляешь, какое удовольствие мне доставило, когда эта уверенная в собственной светлости гордячка рыдала на коленях передо мной…

– Алекто, девочка моя, ну не надо мне лгать… ты же знаешь, я чувствую ложь… – Авенир за плечо осторожно развернул дочь к себе и заглянул в глаза.

Она раздраженно дернула плечом, высвободилась и, шагнув к креслу, села. Помолчала немного, потом хрипло тихо проговорила:

– Не расспрашивай её ни о чём… А при случае просто скажи, что обо всём знаешь, и ей нужно было через это пройти. Она со временем всё сама тебе расскажет… со всеми подробностями, только не торопи это время.

– Да знаю я, что ты только ради этого пришла… чтобы ей говорить ничего не пришлось. Кстати, именно ради тебя отпустил её без расспросов… Хотя не считаю это верным в данной ситуации.

– Что ж, не считаешь, вызови и заставь доложить в подробностях, – Алекто резко поднялась с кресла.

– Тихо, тихо… не кипятись… Что за манера вести диалог? Никакой дипломатичности… выслушать собеседника спокойно и то не можешь.

– Всё! Мне надоело! Мало того, что пляшу под твою дудку, так ты мне ещё и претензии предъявляешь, типа не столь изысканно пляшу… Уж извини, пляшу, как умею, а не нравится, могу вовсе не плясать! – Алекто развернулась к двери.

– Хватит! – кулак Авенира с грохотом врезался в стену. – Хватит себя жалеть и изображать жертву! Видеть этого больше не могу! Сколько можно?!

– Ах-ах-ах… какое негодование… – повернувшись к нему, саркастически скривилась Алекто. – Конечно кто-то вдруг отказывается молча и стоически принять его волю и смеет сетовать на судьбу и выказывать чувства. Есть с чего так разнервничаться.

– Это была НЕ МОЯ воля! – глаза Авенира метали молнии, он шагнул к Алекто и, жестко схватив за плечи, взглядом уперся в её глаза. – Это был ТВОЙ выбор и ТВОЯ воля!!! Не хочешь, не держи тварь. Можешь выпустить хоть сейчас… Тебя никто не заставлял и не заставляет… Но раз уж решила держать, ДЕРЖИ и НЕ ЖАЛЕЙ СЕБЯ! Это ТВОЙ ОСОЗНАННЫЙ выбор!!! Ясно тебе?!!

– Как ты не понимаешь? Я не жалею себя… а боюсь превратиться в неё… хотя, наверное уже превратилась… сама стала тёмной тварью ничуть не лучше той, что держу… и та роль, которую вы мне отвели, замечательно этому способствует… – в глазах Алекто сверкнули слезы, и она отвела взгляд.

– Ну всё, всё… – Авенир нежно прижал дочь к себе, – успокойся. Ты со всем замечательно справляешься. И страхи твои напрасны… Перестань обращать внимание на мнение окружающих. Важно не то, что они думают о тебе, а что ты думаешь и чувствуешь… Только это. Той же Райнире действительно необходимо было пройти через подобное, ты ей услугу оказала… правда несколько обесценила эту услугу, пытаясь в её глазах выглядеть справедливой, и даже отчасти сочувствующей ей… – Магистр Света вновь, чуть отстранившись, заглянул ей в глаза. – Скажи, тебе так важно, что она будет думать о тебе? Что будет думать о тебе вступившая лишь на пятый уровень начинающая??? Зачем тебе её понимание? Ты должна быть удовлетворена собственным осознанием, что подтолкнула её на пути самосовершенствования, дав шанс подняться чуть выше. Или ты хочешь получить от неё благодарность? Так я вместо неё поблагодарю… Или тебе моей мало?

– Можешь не благодарить. И без твоей благодарности обойдусь. Не утруждайся.

– Я не утруждаюсь, я счастлив, что могу если и не помочь, то хотя бы сказать, что благодарен тебе. Люциус, кстати, не тревожил тебя больше?

– Нет, мой супруг на данный момент удовлетворился тем, что я перекрыла границу. Кстати, давно спросить хотела, моё обручение с ним было тоже заранее оговорено ещё до моего рождения?

– Было оговорено, что я не буду препятствовать твоему пребыванию в его владениях в любом статусе.

– Почему?

– Только он мог помочь тебе справиться с последствиями того состояния, в котором ты оказалась, закабалив вечную тварь. Я не мог тебе предложить то, что мог он… и понимал, что лишь его поддержка поможет тебе выстоять… Глупо было бы лишать тебя её.

– Я хочу его оставить.

– Это невозможно.

– Почему?

– Алекто, он не допустит этого. Ты можешь творить, что угодно, но как только ты попробуешь уйти официально, это спровоцирует его на открытую конфронтацию. Тебе нужна война с ним? Ведь ты знаешь, какие будут последствия. Он начнет давить на меня, потом расторгнет Договор и начнется новая битва… Зачем тебе это? Надеешься на память в веках? Так учти, имя твоё не запомнят, некому запоминать будет, наступят очередные «сумерки»…

– Кстати, кому пришла столь мудрая мысль назвать меня в честь одной из эриний?

– Думаю, твоей матери, вспомнившей об одной из своих теток. А чем тебе не нравится имя? Симпатичное и тебе подстать…

– Очень симпатичное…

– Ты бы предпочла, чтобы она тебя назвала Мегерой в честь бабки?

– Так моей бабушкой была Мегера? Как интересно… А ты не знаешь… вдруг… так… совершенно случайно… что с матерью моей случилось?

– Ты разве не знаешь? Она почти сразу после родов умерла.

– Меня интересует: кто ей в этом поспособствовал?

– С чего ты взяла, что кто-то должен был поспособствовать?

– А с того, что ты проговорился… тогда на террасе… что моя мать всех ненавидела… И мне стало понятно, что она не по доброй воле решилась от тебя ребенка заиметь… Вы принудили её к этому… я раньше думала: она тоже в игре была… и погибла в результате трагической случайности, как мне Люциус когда-то рассказывал… Знаешь, до того, как ты поведал мне о ваших договоренностях, я была убеждена, что это дело его рук, потому что не верила, что он закрыл глаза на измену жены… теперь же убежденность возвращается, только с несколько видоизменившейся мотивировкой. Не верится мне, что на явное насилие, которому поспособствовал её супруг, она закрыла глаза, поэтому всё так и закончилось…

– Я не знаю, что произошло… Если тебя интересуют подробности твоего зачатия, то да, ты догадалась правильно: твоя мать не по доброй воле согласилась. Она вообще не хотела иметь детей, потому что нагадала: именно ребенок будет причиной её смерти. Люциусу пришлось пригрозить, что он самолично немедленно её порешит, если она не согласится. Поэтому ей пришлось уступить, а что было дальше, я не знаю и гадать не намерен.

– То есть моя мать ненавидела меня?

– Не возьмусь утверждать, но вполне возможно, что именно так.

– Выходит, есть вероятность того, что Люциус её прикончил, защищая меня, – раздраженно хмыкнула Алекто, резко поднимаясь с кресла. – Что ж, мило, очень-очень мило… Как много интересного я узнала о своих родителях и опекунах за последнее время. Ладно, мне пора. Всего доброго, отец. Не забудь охрану предупредить, что бы препятствий мне больше не чинили, насколько я помню, ты свободный проход пообещал.

– Он будет, девочка моя. Только постарайся им не злоупотреблять.

– Не хочешь меня видеть?

– Видеть хочу, но если ты будешь появляться здесь без повода, мне будет сложно объяснить это моим ратникам.

– Правду сказать не осмелишься?

– Даже ты до сих пор не можешь воспринять правду в полном объеме, она слишком тяжела. Так не стремись возложить на других ношу, которая явно не по их плечам. Позволь им пребывать в счастливом неведении.

– Я восхищаюсь тобой, отец. Ты столь легко подменяешь понятия и сентенции. Мне бы и в голову не пришло заменить ложь понятием счастливое неведение.

– Не передергивай! Я не лгу, а всего лишь не даю информацию в полном объеме, но это не ложь.

– Ты манипулируешь своим окружением, искажая истинное положение вещей в их глазах.

– Возможно. Спорить не буду. Это задача любого руководителя: направлять, управлять, обучать, ориентируясь на то, что и кто может воспринять… и, в конечном счете, всё это можно назвать манипуляцией. Ты, кстати, потому и мучаешься со своими даймонами, что руководить не умеешь.

– Из чего подобный вывод сделал?

– Из их отношения к тебе. Они должны были оба уже давно тебя почитать и боготворить, а они тихо ненавидят. И в этом виновата между прочим лишь ты. Тебе не хочется этим даже озадачиваться. Вот и имеешь то, что имеешь.

– Оба одновременно боготворить? Это ты как себе представляешь?

– Очень просто. Каждый должен был знать лишь то, что положено ему и то, что именно он может воспринять. Твоя сущность настолько многогранна, что обоим бы хватило поводов для обожания и восторженного служения тебе. Но ты предпочла не заморачиваться этим.

– Не собираюсь перед ними оправдываться и изображать из себя героиню их мечтаний.

– Потому и имеешь то, что имеешь. Гордыня это, моя девочка, и элементарный эгоизм. Тебе плевать на внутреннее состояние даже ближайшего окружения. Это достаточно печальный факт.

– Намекаешь, что ложь и лапша на ушах ближайшего окружения помогает улучшить их внутреннее самочувствие?

– О какой лжи ты говоришь? – отошедший к своему письменному столу Авенир сел и, откинувшись на высокую спинку, испытующе посмотрел на неё. – Я хоть раз предложил тебе лгать? Речь идет лишь о дозированности и фильтрации информации и более ни о чем. Если бы ты каждому из своих даймонов преподносила информацию в том объеме и ракурсе, который он способен воспринять, у тебя давно бы никаких проблем с ними не было.

– Я такая, какая есть, и приукрашивать свой образ, причем каждому из них в отдельности не собираюсь.

– Кстати, если уж вести речь о правде в полном объеме. Ты сама скрываешь от них свою истинную суть. Ты ведь озвучиваешь лишь свои решения, полностью утаивая мотивацию. Так что ещё вопрос, кто из нас больше искажает истинное положение вещей в глазах своего окружения.

– Ладно, с тобой спорить бесполезно, – Алекто раздраженно повела плечом.

– Плохо, что бесполезно… особенно для тебя, – кончиками пальцев он стал тихо постукивать по краю стола. – Из каждого спора необходимо черпать информацию, которая может тебе пригодиться в будущем.

– И что почерпнул ты? Или это только мне необходимо делать?

– Я почерпнул то, что ты пока не научилась ни дипломатичности, ни способности находить выгодные для тебя решения. Я явно поторопился сбросить перед тобой карты. Тебе это не пошло на пользу. Ты пока не в состоянии осознать принципов управления, понимая лишь прямолинейность исполнительского уровня. Люциус предупреждал меня, но я надеялся, что ты сможешь перейти на уровень руководящего состава.

– Великолепно! Удар в десятку. Ты ведешь с разгромным счетом, отец. Несомненно, тягаться с тобой в подобных дискуссиях мне не по силам. Кстати, он прав. Мне претит манипулировать окружающими и руководитель из меня никудышный. Использовать меня в тёмную, конечно, вам было бы предпочтительнее. Только тут передернул ты. Это была не твоя добрая воля. У тебя не было выбора. Тебе необходимо было подстраховаться, сбросив карты. Узнав другую сторону медали сама, я могла пойти вразнос, и последствия могли быть непредсказуемы, особенно для тебя. А так ты мог всё контролировать.

– Это твоё право так считать, – нахмурился он.

– Конечно, моё, и я рада, что ты его не оспариваешь, – Алекто поморщилась. – Ладно, отец, сей диспут, на мой взгляд, становится неприятным для нас обоих, поэтому разреши мне всё же откланяться.

– Да, лучше действительно прерваться. Ступай с миром, дитя моё, – вновь поднявшийся Авенир мягко улыбнулся ей, вскидывая руку в прощальном жесте, и она, кивнув, покинула его апартаменты.

Вернувшись в свою обитель, Алекто кивнула вскочившим при её появлении даймонам и жестом поманила Виктора:

– Пойдем, нам есть о чём поговорить.

– Да, миледи, – Виктор покорно склонил голову и последовал за ней.

Зайдя в свои апартаменты, Алекто опустилась в роскошное кожаное кресло и, откинувшись на спинку, тяжелым взглядом уперлась в замершего перед ней светлого даймона.

Разговор с Авениром помог ей понять, что в её силах изменить сложившиеся отношения с её ближайшим окружением.

– Я просто диву даюсь, Виктор… до чего же ты бестолковый, – она капризно скривила губы. – Или это ненависть ко мне настолько туманит разум?

Виктор, потупившись, молчал.

– Скажи мне, чего ты хотел добиться, подставляя мне неопытную девчонку? Досадить мне лишний раз хотел?

– Что Вы с ней сделали? – Виктор вскинул на неё свои выразительные глаза. В них плескалось отчаяние и боль.

– Что сделала? Да ничего не сделала… Сказала, чтобы от такого подлеца как ты держалась подальше и на провокации твои не велась. Вот что сделала, – Алекто глубоко вздохнула и, откинув голову, посмотрела на потолок, задумчиво прошептав при этом: – Потому что если она ещё раз на них поведется, я не буду принимать в расчет, что она лишь пешка в твоей игре, и перед Авениром выгораживать не стану.

– Вы сообщили Магистру Света об инциденте?

– Да, сообщила, – кивнула Алекто, – и предупредила, что это последний раз, когда я не требую компенсаций и не имею к его ратникам никаких претензий. Так как это была всего лишь спровоцированная тобой проверка, которую они, к сожалению, не прошли…

– Что же, если все было именно так, то это очень благородно с Вашей стороны, миледи, – недоверчиво качнув головой, проговорил Виктор.

– Это ты по себе судишь, что я могла солгать?

– Я-то не лгу, а для Вас, как я понял, в том никаких проблем.

– Ты, значит, не лжешь? – Алекто усмехнулась. – Что ж, это стоит проверить. Отвечай быстро и четко: зачем неопытную девчонку подбил границу нарушить. Чего добиваешься?

Виктор нервно закусил губы и отвел взгляд.

– Я не слышу ответ! – Алекто нахмурилась, но тот по-прежнему молчал.

– Виктор, ну не надо упрямо пытаться меня разозлить… Ты, похоже, не понимаешь, чем это может закончиться. Ведь если я сейчас потеряю самообладание, то мне не хватит сил тварь держать… а если она вырвется, то до того момента, как я сумею её вновь взять под контроль, тебе будет ой как несладко… Убить она, конечно, тебя вряд ли успеет, но развлечется по полной программе, ты видел, на что она способна.

– Вы хотите сказать, что та тварь, в которую Вы можете обращаться, это не Вы, и Вы её не контролируете? – Виктор изумленно уперся в неё взглядом.

– Конечно не я. Ты ведь достаточно долго подле меня, неужели так и не понял, что это параллельная вечная сущность, которую я закабалила и не более?

– Нет, миледи, я не догадывался о том, – даймон нервно сглотнул.

– Что ж, тогда сообщаю: я закабалила вечную тварь, у которой почти нет разума, лишь жажда поглощать корчащиеся от страха и боли души, и пытаюсь обуздывать её, но это не всегда мне удается. Лишь когда я сама абсолютно спокойна и не испытываю никаких страстей, да и она не особо долго голодала. Поэтому прекрати меня провоцировать и злить! Ничего хорошего это не даст, а особенно тебе. Тварь на тебя давно глаз положила, ты её несказанно раздражаешь.

– Миледи, то есть Вы специально искали маньяков, чтобы насыщать эту тварь?

– Можно сказать и так.

– А Магистр Света знает об этом?

– Конечно. Именно он и заставил меня тварь закабалить.

– А почему Вы мне никогда раньше не говорили об этом?

– Считаешь, я должна всё докладывать тебе?

– Тогда почему сейчас сказали?

– А потому что из-за твоей дури, я сегодня едва не прикончила наивную светлую девчонку, которая даже представить себе не могла, кому в пасть пытается пихнуть свою глупую голову. Ей несказанно повезло, что, несмотря на то, что я разозлилась, мне удалось сдержать исчадье Тартара, готовое её растерзать и лишить души. Мне жутко неприятно выворачивать перед тобой свою душу, особенно зная твоё отношение ко мне, но я обязана предупредить: не прекратишь провоцировать меня, последствия будут катастрофичными. Причем не только для тебя…

– Я понял, миледи. Подобное больше не повторится.

– Если понял, то прямо и откровенно: какую цель преследовал, когда проход переориентировал?

– Я не хотел Вас злить, миледи, никоим образом. Я вообще надеялся, что Вы об этом не узнаете.

– А об энергетическом следе забыл?

– Я нашел способ его нейтрализовывать, – Виктор нервно сцепил руки.

– Какой?

– С помощью ионизации пространства и обратной инверсии.

– Умно, только частичная возмущенность поля все равно останется.

– Не без этого, но определить, кто прошел и куда невозможно.

– То есть для Райниры старался?

– Да, – не стал лукавить даймон.

– Отрадно, что не стал врать. Только медвежью услугу ты бы ей оказал, если бы у вас всё получилось.

– Почему?

– Неужели ты не понимаешь, что границу и свод правил и уложений не я придумала? Мне они по большому счету фиолетовы все… Я охраняю их по приказу обоих Магистров. Это им нужна нерушимая граница, а не мне. Я лишь плату за её охрану от них получаю в виде индульгенции на жертвы с обеих сторон, чтобы тварь мою питать и не более. Поэтому узнай о проделке твоей протеже Авенир, это он бы ей башку открутил или меня бы это сделать заставил… Ведь и тебя он мне отдал, вернее навязал… на фиг ты мне вообще нужен был… от тебя лишь проблемы сплошные… от Германа и то меньше, хотя и его терпеть не могу. Достали вы меня оба. Видеть вас обоих уже не могу… до тошноты прям, – Алекто скривилась. – Ладно, будем надеяться, что твоей пассии достанет ума не сказать Авениру о том, что это была её идея. Потому что выносить здесь ещё и её будет уже слишком…

– Но это невозможно, миледи… невозможно то, что Вы говорите!

– Намекаешь, что я лгу? Что ж, дело твоё, не верь. Только будь добр, не мешай мне исполнять то, что я поклялась исполнять обоим Магистрам.

– Если это все так, что Вам мешает убить меня ну и того же Германа?

– Только одно, глупая сентиментальность, которая, кстати, и твоей протеже жизнь сохранила. Но если ты не прекратишь меня провоцировать, я переступлю через неё и стану такой, какой хотят меня видеть оба Магистра, и какой рисуют в глазах своих соратников: злобной и беспощадной продолжательницей дела эриний, получающей удовольствие от мести, нарушившим Закон и порядок.

– Вы никогда не говорили и не показывали ничего такого, миледи… – растерянно проговорил Виктор.

– И не сказала бы, если бы не почувствовала, что замерла на краю… Ты довел меня… довел до того состояния, когда ещё шаг, и я безвозвратно изменюсь… Ты вряд ли поймешь, но я все же попробую объяснить… Раньше я наказывала и мучила жертвы лишь для закабаленной твари, понимая, что иначе не смогу её контролировать, а вырвавшись, она принесет гораздо больше бед. Сегодня же впервые мне самой хочется заставить тебя страдать. Страдать так, чтобы неповадно больше было идти мне наперекор и пытаться подставить. Но если я сделаю это, то исчадье Тартара получит надо мной власть… станет частью меня… хотя, скорее всего, мне легче и жить с ней будет, и ненависть всех воспринимать. Потому что у меня уже больше нет сил быть прежней и соответствовать тому образу, в котором хотят меня видеть Магистры.

– Миледи, ну почему же Вы никогда раньше не говорили мне того? Ведь мне казалось, это Вы вертите обоими Магистрами, а не они Вами.

– Ты считаешь, мне было легко переступить через себя и признаться в собственной слабости? Признаться перед тем, кто так меня ненавидит? Перед тем, кто спит и видит как мне досадить и жизни своей не пожалеет лишь бы уничтожить? Что ж, порадуйся, всё это время было плохо не только тебе. Вся моя жизнь это сплошная пытка и борьба с тварью, которую держу… и очень похоже, что в этой борьбе я начинаю проигрывать… Только учти, мой проигрыш радости тебе не принесет, тварь, что держу, гораздо хуже меня. А теперь всё! – Алекто резко поднялась с кресла и, шагнув в сторону, отвернулась к стене и вцепилась пальцами в мраморную облицовку, сипло выдохнув: – Уходи! Уходи немедленно! Сил её держать у меня больше нет…

– Миледи! – Виктор бросился к ней и, опустившись на колени, обхватил её ноги. – Я же не знал… не знал ничего этого. Простите, я никогда не посмею больше… я приму любое наказание, пусть даже твари, лишь Вы простите.