скачать книгу бесплатно
– Ну, а что же вы о Пикулине не вспомнили? Отбывает срок парень, а мог бы стать отличным спортсменом. Интересовался, женились ли вы.
Камилов побледнел.
– Вы и об этом узнали?
– О чём? – спросил. – Расскажите!
И он опять стал рассказывать. Всё рассказал. Под давлением улик, очных ставок, других доказательств его преступлений. Я не успевал записывать. А когда Камилова увели, ещё долго с неприятным чувством вспоминал его усмешки, недобрые взгляды.
Звонок телефона оторвал меня от невесёлых дум. Я поднял трубку и услышал приглушённый голос Белова:
– Ну? Что у тебя?
– Всё в порядке. Изотова и Камилов во всём признались.
– Вот и отлично! Теперь, что ж, домой собираешься? Восьмой час вечера!
– Иду, Александр Петрович, иду! Если бы вы знали, как мне сейчас надо быть дома!
– Тогда не задерживайся. Будь здоров!
В трубке раздались гудки. Я убрал в сейф бумаги и торопливо вышел на улицу. И сразу, лицом к лицу, столкнулся с Еленой. Она явно была чем-то взволнованна. Легонько приобняв её, обеспокоенно спросил:
– Ты почему здесь? Что случилось?
– Да вот, сижу-сижу дома. За окном совсем темно стало, а тебя всё нет и нет, – смущённо пробормотала Лена, и, пряча глаза, уткнулась головой мне в плечо. – Вот и побежала к вам в отдел узнать, всё ли у тебя в порядке…
У меня отлегло на сердце, даже стало радостно на душе от этих её слов. Что я мог тогда сказать? Только опять незамедлительно выпалить своё предложение:
– Выходи-ка за меня замуж. Согласна?
Лена вскинула на меня повеселевшие глаза.
– Я подумаю, – озорно ответила она и ещё теснее прижалась к моей груди.
Тайна пансионата «Уют»
Повесть
1
Понедельник не порадовал погодой. Весь вечер на автостраду валил густой, липкий снег. Под его тяжестью прогнулись провода, опустились к земле чёрные ветви деревьев. Зыбкий свет луны едва освещал раскисшее от слякоти шоссе и фигурку окоченевшей девушки с непокрытой головой, стоявшей у придорожного столба. Девушка была в короткой тёмной шубке и полусапожках. Когда из-за поворота, ведущего в город, вспыхивали фары автомобилей, она на миг оживала и слабо вскидывала замёрзшую руку. Но машины не притормаживали, и она вновь отступала в рыхлый снег, зябко жалась к столбу.
Глазунов – плечистый молодой репортёр областной газеты – увидел её, как только старый редакционный «Москвич» вырвался на прямую дорогу.
– Костя, подбросим? – спросил он шофёра.
Тот кивнул, но резко сбавить ход не рискнул: на холодном ветру асфальт леденел, покрывался скользкой коркой. «Москвич» проехал ещё добрых три-четыре десятка метров, прежде чем остановиться, а потом мягко покатил назад.
– В чём дело? – вскинул кудрявую голову фотокор Губенко, до этого спокойно дремавший на заднем сидении. – Что это мы вдруг пятимся раком?
Глазунов кивнул в сторону спешившей к ним девушки:
– Возьмём попутчицей? Что с нас – убудет?
– Какая-нибудь «дальнобойщица», – недовольно буркнул Губенко. – Столько их развелось сегодня!.. – Но всё же отодвинулся к левой дверце, освобождая место.
Девушка живо уселась рядом, умоляюще прошептала:
– Только быстрее, пожалуйста.
Губенко хмыкнул, толкнул шофёра в плечо:
– Поехали!
Машина дёрнулась, неуверенно заскользила по обочине, и водитель «Москвича», в который уже раз подосадовал, что, несмотря на все старания, не смог раздобыть новую резину.
– Ничего, ничего, Костя, – подбодрил Глазунов. – Как-нибудь доберёмся. – Но и сам в душе посетовал на непогоду. Весна в этот год пришла необычайно ранняя, дружная. Ещё в середине марта вскрылась ото льда Волга, прилетели первые грачи. И вот на тебе – в первых числах апреля опять сыплет снег.
Он обернулся.
Девушка жалась в угол. На вид ей было чуть больше двадцати. Впотьмах, как следует, не рассмотришь. Не из-за любопытства, а чтобы успокоить её, спросил:
– Куда так торопитесь?
В этот момент дальний свет чужих фар ударил в заднее стекло «Москвича» и чуть не ослепил Глазунова. Он невольно отвернулся.
С полминуты в салоне висела тишина. И тут девушка вновь подала голос:
– Ребята, миленькие… Побыстрее, если можно. Это, наверное, за мной.
– Ничего себе заявки! – заёрзал Губенко. – В чём дело-то, скажи?
– Только не отдавайте меня, если догонят, – жалобно прошептала она.
– Кому не отдавать – может, милиции? С представителями закона, милая, не спорят.
– Да не милиция это вовсе, – всхлипнула девушка.
– Тогда не отдадим, – заверил Глазунов. Он повернул голову к водителю: – Так ведь, Костя?
Тот молча кивнул, включил «дворники» и до упора выжал педаль газа. Машина заметно прибавила ход.
А свет чужих фар не ослабевал, лишь скользнул влево, и вот уже изящная, приземистая «девятка», настойчиво подавая сигналы, пристроилась рядом с «Москвичом», упорно прижимая его к обочине.
– Ну, наглецы, – возмутился Губенко и полез в свой чёрный кофр за фотоаппаратом – Я сейчас тоже пугану.
Он придвинулся к стеклу, нажал кнопку спуска затвора камеры. Яркая вспышка осветила водителя «девятки», и та сразу сбавила скорость.
– Порядок, отстали, – удовлетворённо пробасил Губенко, убирая фотоаппарат.
– Если бы, – пробормотал Костя, стрельнув глазами в зеркальце заднего обзора. – Вот они, опять рядышком.
– Что будем делать? – спросил Глазунов. Он взглянул на девушку. Она молчала, вжимаясь в угол.
«Девятка» и впрямь словно приклеилась к «Москвичу». Сидевший там парень в чёрной кожаной куртке озлобленно погрозил им кулаком.
– Пожалуй, Костя, по такой дороге мы эту гонку долго не выдержим, – озабоченно сказал Глазунов. – Чего доброго, загремим в кювет.
– Город на горизонте, – не сводя глаз с дороги, не сразу ответил тот. – Скоро пост ГАИ. Может, и отстанут.
Возникшая впереди разделительная полоса с металлической оградкой как-то незаметно раздвоила шоссе, и действительно, чуть сбавив скорость, «девятка» сразу оказалась позади.
Мигнул, переключаясь на красный свет, жёлтый огонёк светофора, но «Москвич» успел проскочить первый пригородный перекрёсток дороги, и трель свистка гаишника остановила лишь преследователей, увлёкшихся погоней.
Глазунов посмотрел в боковое зеркальце: вышедший из постовой будки гаишник, покачивая жезлом, медленно двигался к застывшей у края дороги «девятке».
– Кажется, оторвались, – облегчённо вздохнул Глазунов.
– Это точно! – повеселел Губенко. Он повернулся к попутчице. – Ну, милая, втянула ты нас в приключение. Как хоть зовут-то?
Девушка слабо улыбнулась.
– Наташа.
– Хорошее имя. Учишься где или работаешь?
– Учусь. В институте.
– В каком?
Девушка не ответила, отвернулась к окошку.
– Оставь её, Паша, – вмешался Глазунов. – Тебя где высадить?
– Да подвезите к дому, недалеко ведь.
В машине опять воцарилась тишина. За стёклами уже светились фонари уснувших улиц, мелькали дома. Снег перестал валить, вместо него сыпалась морось, усилилась гололедица… Вскоре машина свернула в тихий переулок, остановилась у одного из домов, и Губенко, повесив на плечо тяжёлый кофр, неловко выбрался на тротуар.
– Пока! – помахал он всем, обошёл заледеневшие лужицы, и скрылся в подъезде.
Глазунов повернулся к девушке.
– А вас куда?
Она повела плечами.
– Не знаю. В общежитие уже поздно…
Глазунов терпеливо ждал. Девушка мучительно раздумывала, и он только сейчас заметил, что её сапожки надеты на голые ноги, а под распахнувшейся шубкой на теле одна сорочка. Он нахмурился, соображая.
– Так куда поедем? – спросил шофёр.
– Давай ко мне, что уж теперь, – недовольно ответил Глазунов. Ситуация, в которой он невольно оказался, не радовала. «Вечно попадаю в истории, – подумал он, неприязненно взглянув на девушку. – Может, она и вправду путана, а все эти байки об институте и общежитии – сказочки для таких, как я, простаков? Верно, не угодила чем-то своим „клиентам“ или что-то спёрла у них, вот и заметалась… Тоже мне, студенточка – в одной распашоночке!».
Но по тому, как Наташа благодарно улыбнулась ему в эту минуту, он понял, что ошибся, и уже веселей повторил:
– Гони, Костя, ко мне!
Когда он с Наташей уже поднимался по лестнице в его квартиру, девушка вдруг робко спросила:
– А вам от жены не попадёт?
Глазунов усмехнулся.
– Нам с вами повезло: холостяк ещё.
Она опять слабо улыбнулась, искоса бросила на него изучающий взгляд, с удивлением подумала: «Такой тип клёвый! Лет тридцати, спортивного вида фигура, приятные черты лица, хорош в обращении… Просто – душка! И вдруг не женат?» Но молча прошла за ним в квартиру.
В крохотной прихожей Глазунов зажёг свет и стал раздеваться. Наташа смущённо переминалась у двери, плотнее запахнув на себе шубку, всю в мелких, искристых водяных капельках.
– Секундочку, я сейчас… – сообразил Глазунов. Он рванулся в комнату, достал из шкафа тёплый махровый халат, пару новых тапочек и вернулся в прихожую.
– Вот, облачайтесь.
Наташа покраснела, но протянула руку за халатом. Глазунов поспешил на кухню. И пока гостья переодевалась, успел сварить кофе, сделать бутерброды.
– Можете пройти в ванную, умыться с дороги! – крикнул он девушке.
– Спасибо, – донёсся из прихожей чистый, негромкий голос.
На кухне она появилась не скоро. Шлёпая тапками и кутаясь в слишком длинный для неё халат, скромно присела за столик. Теперь, на свету, эта девушка показалась Глазунову очень привлекательной: простое милое лицо, ясный взгляд голубоватых глаз, золотистые волосы, открытая девичья улыбка…
Он придвинул девушке чашечку с кофе, сахарницу, бутерброды. Наташа поднесла чашку к губам, тихо спросила:
– А вы кто? Спортсмен?
– С чего вы взяли?
– Фигура атлетическая. Расскажите немного о себе. О вашей компашке, что была в машине.
– Я журналист, – чуть помедлив, ответил он. – Репортёр областной газеты «Голос Приволжья». Владимир Глазунов. Может, читали что-нибудь из моих опусов?
– Нет, – призналась Наташа. – Как-то не пришлось.
– Ну и ладно, – сказал Глазунов. – А шофёром у нас был Добряков Костя. Мировой парень! Классный и безотказный работяга.
– А тот, что сидел со мной рядом? По-моему, любитель поговорить.
