скачать книгу бесплатно
– Нет ещё.
– Как думаешь, сколько ему лет?
– Двадцать пять, не меньше.
Снять телефонную трубку и позвонить в адресное бюро – дело нескольких секунд, и вскоре в моём блокноте появились два адреса: Камилова Эдуарда Каюмовича, 1957 года рождения, и Камилова Эдуарда Георгиевича – 1954 года. Первый проживает по улице Большая Садовая, 17, квартира восемь, второй – Заводская, 10, квартира двадцать восемь. Другие однофамильцы Камилова в адресном бюро не значились. Кто из этих двух побывал в «Бирюзе»?
– Придётся проверять обоих, – забеспокоился Громов.
– Зачем обоих, – возразил я. – Интересующий нас Камилов, как ты слышал, отбывал пятнадцать суток. Надо поднять материалы, там его адрес тоже указан.
– Точно! – оживился Громов. – И как это я не сообразил. Бывают же заскоки – что ближе лежит, то и далеко!
– Ничего, ничего… Действуй! Доводи дело до конца, – сказал я и отправился к Белову рассказать о поездке.
– Прибыл? Заходи, заходи! – С озабоченным видом приподнялся он из-за стола, ответив на приветствие. – Как съездил?
Я коротко, по существу дела, рассказал о встрече с Пикулиным.
–Значит, он всё-таки назвал имя подельника – Камилов, говоришь? Та-ак… А с Громовым ты виделся?
– Виделся, Александр Петрович. – опять коротко ответил я. – Остаётся продумать: когда, где и как брать Камилова. Если, конечно, он ещё в городе.
Глаза Белова стали заметно веселее. Он хлопнул меня по плечу.
– Продумаем! Это мыс тобой, Демичевский, продумаем. Теперь мы его и на краю света найдём. В 15 часов оперативка по «Бирюзе». Приходи. Там всё и обсудим, чем мы объективно на сегодня располагаем.
К трём часам все приглашённые на совещание один за другим собрались в кабинете. Белова. «Наш» Камилов, как уже выяснилось, проживал по Большой Садовой улице,17.
Белов встал из-за стола, обвёл нас долгим взглядом:
– Начнём, товарищи. Давайте посмотрим, чем мы располагаем по делу о разбойном нападении на «Бирюзу» и наметим план наших дальнейших действий для поиска и задержания напавших. Значит, предлагаете сегодня же брать Камилова? А не торопитесь ли? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь, но при этом смотрел только на меня. – Кто выскажется первым?
– Мешкать с этим не следует, – твёрдо ответил я.
– Однако нам ещё неизвестна его сообщница. Задерживать, так одновременно обоих, – возразил Наумов.
Белов продолжал смотреть на меня, что-то соображал.
Я повернулся к Наумову:
– Нам нельзя и часа тянуть с Камиловым. Пока будем искать его сообщницу, не преподнесёт ли он новое ЧП? Как тогда людям в глаза будем смотреть?
– Пожалуй, вы правы, Демичевский, – согласился Белов. – Где предлагаете брать Камилова?
– Дома. Только дома. На улице опасно – кругом люди, вдруг заминка какая, и он за пистолет… Теперь-то ясно, что он на всё способен.
– За пистолет он и дома может схватиться, – опять встрял Наумов. – Переполошим людей, если хуже чего не выйдет… Кто он такой? Что у него за квартира? С кем он живёт? Где работает или учится?
– Холостяк. У него только мать-портниха, – вступил в разговор Громов.
«Холостяк! – пронеслось у меня в голове. – Значит, обманул Пикулина?»
– Я тут перед совещанием с его участковым переговорил, – продолжал Громов. – Камилов уже давно – лишь на её хлебах. После десятилетки учился пару лет в строительном техникуме – бросил, устроился барменом в ресторан и тоже не удержался там. А живут Камиловы в двухкомнатной квартире, на втором этаже.
– Значит, запросто в окно может сигануть, – вслух размышлял Наумов. Он сморщил лоб и добавил: – В коридор бы выманить его. Есть у них там коридор? Что собой представляет? – обратился он к Громову.
– Есть, – быстро ответил тот и передал Белову лист бумаги. – Взгляните, это план дома и квартиры, участковый по памяти нарисовал. Может, и пригодится.
Мы принялись поочерёдно изучать план. Да, коридор есть. А в нём – щиток с автоматическими пробками. Я высказал свои соображения на этот счёт:
– Если отключить освещение квартиры, кто
то тогда выйдет посмотреть, в чём дело? Конечно, мужчина. А в данном случае – Камилов!
– Дельно! – загорелся Наумов. – Вряд ли он в этом случае сунется в коридор с оружием.
– Значит, так… – вновь заговорил Белов. – Уточняем детали операции. В первую очередь устанавливаем за домом наблюдение, блокируем подъезд… На лестничной площадке и во дворе в самый ответственный момент не должно быть никого из детворы и жильцов! С ними надо сработать особенно аккуратно! Кому это поручим?
Наумов с Громовым с нарочитым вниманием опять принялись разглядывать план дома, будто и не слышали последней фразы Белова. Он с пониманием усмехнулся:
– Что ж, возложим это на участкового. Как считаете, товарищи, справится?
– Да детвора в нём души не чает! – живо отозвался Громов.
– И все на участке к нему с почтением! – добавил Наумов. – Справится, товарищ майор!
– Вот и отлично, – заключил Белов. – Значит, капитан, вам с Громовым быть у щитка.
Они, как по команде, встали, в один голос громко ответили:
– Есть, быть у щитка!
И я чётко понял, что Камилову уже не уйти от них, даже если он выйдет к ним с оружием.
9
Наше совещание в этот день несколько затянулось. Мы вновь и вновь уточняли детали предстоящей операции, обсуждали возможные действия её участников, время проведения… Одни сотрудники войдут в группу захвата преступника, другие будут перекрывать пути его вероятного отхода, блокировать двор дома… Ну, а мне предстояло провести у Камиловых обыск.
Без десяти семь оперативники Белова доложили, что Камилов дома и выходить пока не собирается.
Я выглянул из окна кабинета на улицу: есть ли где огоньки? Ведь начало операции ровно в девять. Огней пока – ни в одном доме. Лишь полыхали в окнах оранжевые отблески заката.
В восемь тридцать – звонок Белова:
– Спускайся вниз – через пять минут выезжаем.
Я снова выглянул в окно: закат уже потускнел, на улице – серая дымка… Пожалуй, к девяти часам и стемнеет.
У подъезда присоединился к Белову. Сели в машину. Все остальные участники операции уже давно на улице Садовой. По рации то от одного из них, то от другого – короткие сообщения: «Двор блокирован», «Подъезд блокирован», «Объект на месте, посторонних в квартире нет».
На тихой улочке, у старого четырехэтажного дома с высокой аркой над въездом во двор, наша машина остановилась. На доме табличка: «Большая Садовая, 17». Вдоль арки прогуливались двое хипповатых парней. С трудом узнал в них наших работников уголовного розыска. Во дворе – ни души, лишь за самодельным столиком у второго подъезда всё ещё стучали костяшками домино четверо чем-то мне знакомых личностей. «И эти – наши!» – пронеслось в голове.
Взглянул на часы: без трёх минут девять. «Пока войдём в подъезд, пока поднимемся по лестнице…»
Вот и второй этаж. С площадки третьего нам навстречу бесшумно спускались Наумов и Громов. Обменялись взглядами: «Пора!».
Наумов с Громовым нырнули в ярко освещённый проём коридора, и он тут же погрузился во мрак. Озноб нетерпения прокатился по моей спине. Представил себе, как же были напряжены в этот момент нервы и у других участников операции… Казалось, будто прошла уже целая вечность. Послышался металлический щелчок замка, недовольный мужской голос, потом яростный хрип, и мы с Беловым бросились в темь коридора. Я нащупал щиток с пробками. Вспыхнул свет, и я увидел распростёртого на цементном полу полуголого темноволосого парня в шортах, с закрученными за спину руками, на ногах его – тяжело дышащего Наумова. Рядом с ним Громов – защёлкивал на запястьях парня наручники. Тот конвульсивно извивался, что-то мычал.
Всё! Дело было сделано! В считанные секунды.
Громов рывком поставил Камилова на ноги. Теперь уже у меня не было никакого сомнения, что это Камилов: точный оригинал рисунка Бубнова. Мы завели его в квартиру, пригласили понятых.
А где же мать Камилова?
Нашёл на кухне. С полной отрешённостью на бледном, без кровиночки, старческом лице, она неподвижно застыла на табурете у стола и никак не отозвалась на предложение пройти в комнату сына.
Но мы и без неё нашли всё, что искали: пистолет, патроны к нему, пачки денег в инкассаторской сумке, спрятанной за шифоньер. На столе и на книжных полках – затрёпанные порножурналы, видеокассеты с фильмами ужасов.
Громов брезгливо поднял один из таких журнальчиков и показал Камилову:
– А это дерьмо, в каких подворотнях выискали?
– А тебе что – завидно? Тоже на голых баб поглазеть захотелось? ? истерично завопил Камилов. – Ну, гляди, гляди!
Понятые – две докучливые старушки – при этом всё охали и ахали: «Да как же так!.. Да что же это!..» – и вразнобой торопились заверить, что Эдик «всегда был такой хорошенький, такой милый мальчик!». И что мать души в нём не чает.
А мать не плакала, лишь беспомощно и растерянно прислушивалась к выкрикам сына, а когда его стали уводить из квартиры, проводила тоскливым взглядом. Мы же отправились в отдел.
На улице окончательно стемнело. В открытую форточку нашей машины врывался прохладный ветерок… И так хорошо было у меня на душе, так хорошо, что я невольно мысленно убегал к Елене. Целый день с ней не виделся. Как-то встретит меня, что скажет?
А Лена ничего и не сказала. Лишь печально смотрела на меня и молчала, молчала, молчала… В груди моей всё перевернулось от возникшей тревоги: когда Елена так смотрит и молчит, значит, чем-то расстроил её. Но чем?
Я топтался в прихожей и не находил слов, что сказать. В комнату уходить не хотелось и вот так в молчанку играть – тоже. Тихо и осторожно спросил:
– Что не весела?
Она грустно усмехнулась.
– Я так скучала вчера, так ждала тебя… Неужели и в выходные дни ты не можешь побывать дома? Обойтись без своей работы?
Я облегчённо перевёл дыхание.
– Почему не могу? Могу! Вот только разберёмся с «Бирюзой»…
Лена недоверчиво покачала головой.
– Ой, Демичевский… Свежо предание…
– Знаешь что? Выходи-ка ты за меня замуж, а? – неожиданно для себя выпалил я и замер в тревожном ожидании ответа.
Глаза Лены округлились.
– Ты это… серьёзно?
– Конечно!
Она некоторое время молчала, потом с запинкой ответила:
– Спасибо за лестное и столь дорогое для меня предложение. Но… замуж за тебя… я пока не пойду.
– Почему?! – вскричал я запальчиво.
Лена предостерегающе вскинула палец к губам:
– Тише – маму разбудишь.
И вдруг взяла в ладони мои руки, как в тот недавний, памятный для меня вечер, и поцеловала их.
Непостижимо!
Совершенно сбитый с толку, я осторожно высвободил руки.
– Как же тогда понимать тебя?
Лена выпрямилась, задумчиво повернула голову в сторону.
– Ты прости меня, Демичевский. Я и сама себя не понимаю.
Она перевела на меня взгляд.
– Хочешь откровенно?.. Когда ты появился у нас, показался мне таким молчуном, таким нелюдимым… И захотелось расшевелить тебя… А сейчас вот места себе не нахожу, если не увижусь с тобой хоть денёк. Вот ведь как всё получилось.
– Тогда почему… отказ?
– По-моему, ты поторопился со своим предложением. Разве обо мне думал в тот наш вечер?
– Много ты знаешь, о ком я думал, ? пробурчал с раздражением. – И не такой я сухарь, как ты считаешь, нашли бы общий язык.
– Да, ты не сухарь, – согласилась Елена. – Просто был замороженный какой-то… А душа у тебя чуткая, отзывчивая. Потому и прошу – давай пока останемся просто друзьями.
«Друзьями? Просто друзьями? Ну, нет. Такое мне не подходит! – думал я. – А как быть с третьим? С тем же Славиком? Не зря он вокруг неё так увивается…»
Лена выжидающе смотрела на меня. Прекрасное лицо её даже побледнело от волнения.
– Не хочу просто дружить, – сказал я и услышал, как предательски сорвался мой голос, словно у обиженного мальчишки. – Я не могу без тебя, ясно?
На лице Лены появилась едва заметная улыбка. Она приподнялась на носки и поцеловала меня в щёку. Потом быстро ушла к себе.
