скачать книгу бесплатно
Тени давно минувших лет
Александр Абрамович Койфман
Этот сборник содержит три повести и новеллу о женщинах европейского Средневековья – очень разных, по-разному оказавших влияние на свое время. Время это и место действия тоже разные: от X до XVI века, от Каспийского моря до Атлантики, от Балтийского моря до Средиземноморья.
В повести «Малуша, мать князя Владимира» мы видим двух женщин X века: властную княгиню Ольгу, решительно управляющую гигантским лоскутным княжеством, про-стирающимся от Балтики до Черного моря, и Малушу – тихую образованную придворную девушку, волей судьбы и необузданного князя Святослава ставшую матерью князя Владимира Красное Солнышко.
Александр Койфман
Тени давно минувших лет
© Койфман А. А., 2023
© Хананов В. А., оформление, 2023
* * *
Введение
Время с VIII (реально с IX) века до начала XVI принято считать временем рыцарства в Европе. Романы, посвященные славным подвигам рыцарей, весьма многочисленны. Воспеваются в них мужество, воинское искусство, верность сеньору, почтительное отношение к даме сердца, пренебрежение к материальным благам. При этом даме отводится только роль любящей избранника красавицы, верной, терпеливо ожидающей возвращения рыцаря с похода. Но реальная жизнь не укладывалась в эти стандартные рамки. Владетели земель вели непрерывные войны с соседями, участвовали в грабительских походах, нарушали договоры и клятвы, имели внебрачных детей. Не отличались от мирских владетелей и церковные.
В трилогии «Хроники времен Великой маркграфини» автор пытался показать судьбу владетельницы маленького графства и богатейшего маркграфства на фоне политических событий в Италии и Европе в XI веке, борьбы империи и папства. Этот сборник содержит три повести и новеллу о женщинах европейского Средневековья – очень разных, по-разному оказавших влияние на свое время. Время это и место действия тоже разные: от X до XVI века, от Каспийского моря до Атлантики, от Балтийского моря до Средиземноморья.
В повести «Малуша, мать князя Владимира» мы видим двух женщин X века: властную княгиню Ольгу, решительно управляющую гигантским лоскутным княжеством, простирающимся от Балтики до Черного моря, и Малушу – тихую образованную придворную девушку, волей судьбы и необузданного князя Святослава ставшую матерью князя Владимира Красное Солнышко. Богатыри и князья Древней Руси – те же рыцари – только создают общий фон.
В повести «Адельгейда – королева и императрица» представлена судьба дочери короля, вдовы короля и императрицы Адельгейды Бургундской. Согласившись на брак с королем Германии Оттоном I для борьбы с узурпатором, захватившим трон королей лангобардов, она создала условия для формирования Священной Римской империи и подчинения на долгие века Италии германским королям. Читатели трехтомной истории «Хроники времен Великой маркграфини» помимо судьбы молодой вдовы, ставшей первой императрицей Священной Римской империи германской нации, познакомятся с историей предков маркграфини Матильды, становлением династии графов Каносских в середине X века.
В повести «Алиенора – королева и герцогиня» действие происходит в середине XII века. Герцогиня Аквитании Алиенора, жена короля французов Луи VII, осознает во время Второго крестового похода невозможность продолжения брачного союза. Начинает борьбу за почти безнадежное дело – развод. Два года борьбы завершаются успехом: Совет высших иерархов церкви Франции признает брак монархов аннулированным. Через месяц Алиенора вступает в брак с молодым герцогом Нормандии Генрихом Плантагенетом, будущим королем Англии. И брак этот меняет историю Франции и Англии, становится причиной многовековой борьбы этих государств.
Полудетская новелла-сказочка «Исполненное обещание» в своей основе имеет реальный факт XVI века – нападение турецкого корсара на тихий приморский городок в Южной Италии и бегство от его отряда герцогини из семьи Колонна, бегства «в одной рубашке». А дальше, согласно обещанию, данному автором брату в далеком 1950 году, смоделирована история трагической скоротечной любви избалованной прекрасной герцогини из знатного итальянского рода и спасшего ее бывшего рыцаря, волей судьбы ставшего разбойником.
Малуша, мать князя Владимира
Глава I
952 год
Середина июня 952 года от Рождества Христова, месяц сиван 4712 года, мэлэх Иосиф в одиночестве сидит в относительно прохладной комнате в глубине своего дворца. Думы не радуют его. Опять со всех сторон приходят вести о постоянных нападениях соседей: Хорезм наступает с востока. Да ладно бы только он – степняки значительно опаснее. А тут еще и у булгар снова появился деятельный князь – того и гляди опять объединит их и откажется платить дань. Придется собирать войско, отправляться в поход, а это деньги и деньги. Откуда их взять? Опять обращаться к наследственному хранилищу в Семендере?
Вот так 13 лет назад в сиване 4699 года русский князь Хельгу (Игорь), подкупленный Константинополем, напал на Самкерц (Тмутаракань), уничтожил охранявший его хазарский отряд. Он тогда был болен, пролежал в постели около трех недель. Стали раздаваться голоса, что мэлэха нужно сменить. Да и каган высказался в узком кругу непростительно неопределенно. Неожиданно для врагов выздоровев, он тогда круто повернул события. Сказал кагану в присутствии всей знати:
– Твой срок службы еще не прошел. Ты должен служить народу еще пять лет, но ты недостаточно молишься о даровании войску победы.
Каган смиренно заявил в ответ, что стар, уже давно мечтает о вечном отдыхе. Верный слуга надел на голову кагану мокрый мешок, ведь проливать священную кровь нельзя, прижал плотно к лицу и подержал так несколько минут. Каган при этом не шелохнулся. Потом Иосиф объявил каганом младшего брата умершего. Надел ему на шею шелковую петлю, туго затянул ее и спросил, согласно обычаю:
– Сколько лет ты хочешь заботиться о народе?
– Я не молод. Не выдержу больше пятнадцати лет.
Услышав это, Иосиф распустил петлю, пал перед новым каганом ниц. Следом пали ниц все присутствующие.
Наверное, новый каган лучше молился, потому что посланный Иосифом с усиленным отрядом полководец Песах не только отобрал у Хельгу все, что тот награбил в Самкерце, но и захватил три города в Крыму у греков. Потом он вызывал к себе в столицу по очереди трех братьев отца, и они как-то неожиданно умирали. А ведь до этого он, взойдя на престол мэлеха после смерти своего отца Аарона II в возрасте 22 лет, прислушивался к советам дядей, поручал им ответственные дела в армии и в управлении отдаленными землями.
Своего одногодка Малка он тогда не тронул, сказалось то, что в детстве они были близки, вместе играли, почти одновременно прошли бар-мицву. Ни дед Иосифа Бениамин, ни отец Аарон II не готовили Малка к военному руководству каганатом. Были многочисленные, более взрослые, чем Малк, братья Аарона, было кем заменить Аарона на посту мэлэха в случае необходимости. Малк не интересовался войсками, занимался какими-то науками, не представлял, по мнению Иосифа, опасности.
Но теперь, после очередной болезни, Иосиф посмотрел на дело совсем по-другому. Ведь жена родила ему только трех девочек, нет прямого наследника. Наверное, не зря он не пригласил год назад Малка на свадьбу своей старшей дочери. Нужно будет и с Малком решить все, исходя из государственной пользы. Не должно быть соперника для его маленького пока внука. Да пора задуматься и о замене кагана. Ведь тому осталось служить только два года.
Прошло всего лишь две недели, и вот теперь Малк со своими верными слугами и детьми таится в лесу, дожидаясь темноты, чтобы двинуться дальше. Аврум – наиболее опытный слуга – выбрался на опушку леса, внимательно оглядывает окрестности. Вроде никого на горизонте нет. Отдает короткий приказ, и на опушку выводят лошадей. Молча рассаживаются по лошадям, в том числе и малолетняя Малка и маленький Товия. На самом деле все сокращают его имя до краткого Тов, и он привык уже к этому. Собственно, маленьким его уже и нельзя назвать: осталось только один год прожить до совершеннолетия – тринадцати лет. Но отцу, полное имя которого Малк бен Бениамин бен Менахем бен Аарон I, оба его ребенка кажутся маленькими. Младший брат Аарона II, он женился на красавице Нехаме только в тридцать лет, посвятив свои молодые годы изучению Торы, иностранных языков и искусству врачевания.
Мерно текла его жизнь в уединенном поместье недалеко от Итиля. Нехама недолго была его утешением в жизни, после рождения Малки умерла, и он посвятил себя воспитанию детей, обучая всему, что знал сам. Никогда Малк не помышлял о возможности конкурировать с племянником, но после очередной болезни Иосифа почувствовал, что тот резко изменил свое отношение к нему: не призывает на пиры, не пригласил на свадьбу своей старшей дочери. Наконец, доверенный слуга Малка, друживший со слугами Иосифа, передал ему, что Иосиф дал указание избавиться от Малка.
И тогда Малк собрал слуг, забрал с собой все наиболее ценное и сбежал. Решил уйти в далекий Новгород, куда перебрался его племянник Давид, бежавший из Итиля после гибели отца. Давид перебрался сначала в Самкерц и оттуда вместе с купцами добрался до Новгорода, начал там торговые дела с далеким Севером, поставляя местным жителям товары из германских городов в обмен на пушнину. Года два тому назад была от него весточка.
Сбежать от мэлэха трудно, были им посланы люди и на дорогу в Хорезм, и на дороги в Дербент, к ясам, булгарам, горным аланам. Но Малк выбрал путь на северо-запад, огибая степные территории ясов с севера, переправился через Дон почти в его верхнем течении и направился по окраине лесов к Днепру. Шел ночами, остерегался долго жечь костры, выбирая для дневок глухие места.
И все же не уберегся: на четвертый день после переправы через Дон его небольшой караван настигли лихие лесные разбойники. Наверное, кто-то заметил их на переправе. Хорошо хоть не войско одного из местных беков или князей. Битва продолжалась всего лишь полчаса, в сражении участвовали все, даже Тов стрелял непрерывно из своего лука, укрывшись за упавшим стволом дерева, ранил двух разбойников. Малка ранили стрелой в левую руку, но она прошла на излете и почти боком. Он вырвал стрелу, быстро перетянул раненую руку ремнем и продолжал сражаться.
Нападение отбили, хотя разбойники захватили трех вьючных лошадей с добром и продовольствием. К счастью, сохранили самое ценное – обоих детей и трех женщин.
Трое спутников Малка погибли, один был ранен в правое плечо, одному стрела попала в грудь, вероятно, задела что-то важное, так как он хрипел, временами теряя сознание. Когда он пришел в очередной раз в себя, попросил помочь ему умереть. Аврум прочитал над ним короткую молитву, дождался, когда тот снова потеряет сознание, и «помог». У раненного в плечо стрела засела глубоко, вырвать ее было нельзя. Малк приказал положить его удобнее, разжечь небольшой костер. Прокалил на огне узкий кинжал, разрезал плечо у стрелы и вытащил ее. Смазал мазью костяную иглу и жилку из ноги овцы, зашил рану и смазал ее той же мазью. Раненый скрипел зубами, но молчал. Погибших похоронили здесь же, не соблюдая положенные церемонии. Просто выкопали глубокую общую могилу и положили всех четверых рядом. Помолились над могилой, помолчали.
Разбойники не захватили своих тяжело раненых и убитых. Проверили павших разбойников, четверо не подавали признаков жизни, двое еще шевелились, временами что-то мычали. Помогли и им проститься с жизнью, закапывать не стали.
Но теперь нужно двигаться дальше. Раненого в плечо усадили на лошадь, привязали к седлу, чтобы случайно не свалился, сунули повод в левую руку. Теперь отряд остался почти без продовольствия. Хорошо хоть, что в лесу дичь непуганая, каждый день опытный охотник Аврум умудряется подстрелить то оленя, то подсвинка. Не до соблюдения кашрута. Да и птицы попадаются. Уменьшившемуся отряду с трудом, но хватает на еду, приготовленную в предрассветной тьме, и на поздний ужин перед выходом в путь тоже остается. Свою рану и плечо раненого Малк проверял ежедневно по два раза. Вроде все заживало нормально.
Еще почти неделя осторожного движения по окраинам леса, и впереди Днепр. Но радоваться рано: пара всадников помелькала поздно вечером на горизонте, не приближаясь, опасаясь встречи с отрядом, но теперь нужно ждать появления местных жителей. Малк круто развернул отряд, ушел в ближайший лес, настоящую крепь. Отсиживались сутки, надеялись, что их не найдут. И просчитались: хотя всю ночь шли беспрепятственно, огибая какое-то небольшое селение на берегу, под утро, когда уже расположились на отдых, рядом появился отряд. И это не вооруженные чем попало разбойники, это дружинники, оснащенные луками и копьями, некоторые в кольчугах и с мечами. Нашли по следам.
Поставив в середину детей и женщин, приготовились дорого отдать свою жизнь, но выехавший вперед коренастый всадник лет тридцати поднял руку и заговорил:
– Кто вы? Почему прячетесь? Кто вас послал?
Вопросы на варяжском, но он тут же повторил их на местном славянском. Хоть и мало отличаются, но, возможно, это понятнее. Ответил Малк, тоже вышедший вперед. Глядя снизу вверх на возвышающегося над ним всадника, ответил на варяжском:
– Мы мирные люди, пробираемся из Итиля в Новгород.
– Купцы? Что-то я не вижу у вас вьюков с товарами.
Теперь он тоже перешел на варяжский. Глядит на Малка с недоумением и недоверием.
– Нет, не купцы. Я Малк бен Бениамин бен Менахем бен Аарон I, дядя мэлэха Иосифа.
– Знатный человек. Если ты посланник мэлэха, почему идешь в Новгород? Княгиня Ольга вместе с молодым князем в Киеве.
– Я не посланник, убежал от Иосифа, так как боюсь за свою жизнь и жизнь моих детей. А как называть тебя?
– Все это очень подозрительно. Вы пойдете с нами в Любеч. Пусть с тобой и твоими людьми разбирается Свенельд. Он скоро должен вернуться в город. А меня зовут Трюгви.
Малк оглянулся на своих людей. Кроме него весь разговор понимает только Тов, он напряженно смотрит на отца, готовый в любой момент поднять свой лук и стрелять, Малка совсем позади, за женщинами. Еще раз взглянул на людей этого варяга. Сопротивление бесполезно.
– Да, мы пойдем с тобой, Трюгви. Мы люди мирные, нам нечего бояться.
Махнул своим людям рукой, объяснил на хазарском языке, что сражения не будет, все идут в город.
По дороге внимательно смотрел на сопровождавших воинов, вслушивался в их речь. Варягов среди них почти не было, все говорили по-славянски. Кроме Трюгви было только два варяга, и они выделялись вооружением и мощными конями. Только у троих славян были мечи, остальные вооружены луками, копьями или булавами. Теперь он разглядел, что кольчуги тоже не на всех, на большинстве кожаные куртки с нашитыми бляшками. Он сам не знал, для чего рассматривает воинов, скорее всего, чтобы не думать, что ждет весь отряд в Любече. Радовало только, что оружие не отобрали.
Дорога вывела на берег Днепра, но почти сразу ушла от него вправо, петляя по холмам. Днепр был виден временами слева, за лугами и старицами. Через полтора часа перед отрядом открылся вид на город. Мы назовем его городом, так как иных в то время на этих землях и не было. Расположился он километрах в полутора от Днепра, между большим озером и маленькой речкой, почти ручьем, заросшим кустарником. Издалека виден был плотный деревянный частокол поверх вала, деревянные башни слева и справа от ворот. За открытыми воротами поднимались на пригорок дома, вернее, видны были только крыши, покрытые дерном.
Собственно, тогда ни Тов, ни Малк не могли видеть, чем покрыты крыши, да и не интересовало их это. Малк знал о существовании города Любеча, еще бы – один из главнейших городов славян левобережного Приднепровья. Но не думал, что он такой маленький. Конечно, он сравнивал его мысленно с Итилем, который был по населению в десятки раз больше всяких Парижей или Лондонов, а по площади, вероятно, раз в сто. А Тов ничуть не удивился: прибыли в маленькое поселение, ну и что? Чуть в стороне за ним на высоком обрывистом холме виден был еще один такой же высокий частокол, за которым виднелись крыши домов. Тогда они не знали, что это детинец – замок владетелей этих земель.
Дорога шла вдоль ручья, поворачивала с подъемом мимо рва к городским воротам. В воротах встречали мальчишки, было видно и несколько любопытных молодых женских лиц. Тов с удивлением рассматривал, теперь уже вблизи, этот плотный частокол, возвышающийся над земляным валом, деревянные башни слева и справа у ворот, деревянную мостовую, начавшуюся сразу же за воротами города. Как это не похоже на Итиль и поселки, окружающие его! Там все из кирпича, пусть и необожженного, но кирпича. Дерево слишком дорого, чтобы его тратить на такие глупости, как уличный настил. Дома тоже абсолютно все деревянные – сколько же деревьев нужно нарубить на эти дома? И деревья основательные: он смотрел на бревна, положенные в основания стен – это же столетние дубы!
Впрочем, удивляться было уже некогда. Прямая улица провела отряд воинов и небольшую группу людей Малка мимо дома, стоящего как бы на площади, то есть посреди участка, окруженного с двух сторон домами. Сам дом выделялся среди соседей только некоторой своей основательностью. Собственно, это был даже не дом, а два дома, то есть два стоящих рядом сруба, объединенные в один. Второй сруб служил как бы продолжением первого, располагаясь сзади от него. В первом из них проходило богослужение, а во втором жил священник.
А перед домом пустое пространство с плотно утоптанной землей, за которым еще одно сооружение. Позднее Малк узнал, что это храм Велеса. Так и уживались они рядом: почти всегда пустая церковь и полный в некоторые дни языческий храм.
Но они не остановились у этих домов, идут дальше. Улица снова уткнулась в небольшие ворота. Ворота заперты, но из ближайшего дома выскочил перед отрядом человек и довольно быстро открыл их, вернее, поднял воротом плотную решетку бревен вверх, так что они могли пройти под воротами, не слезая с коней. Следом началась еще одна дорога, ведущая по склону холма довольно круто вверх, ко второму частоколу, заканчиваясь снова у ворот с двумя башнями.
Внутрь, в замок, как назвал его Трюгви, их не пустили, направив вбок, к зарослям кустарника, предложив разбить лагерь в нескольких десятках метров от ворот. Воины вошли в ворота, оставив рядом с людьми Малка двоих стражников.
Разбить лагерь просто, ведь шатер, в котором обычно отдыхали днем Тов и Малка, остался у разбойников. Теперь лагерь – это только кострище, о котором стали заботиться слуги, и расстеленный на земле для детей тонкий войлок. Остальные устроились просто на земле. За дровами сходили в ближайший лесок – стражники не мешали слугам. Через полчаса уже горел костерок, на котором на двух вертелах готовились куски подстреленного еще вчера подсвинка. Медный котел, который был у беглецов, тоже потерян в битве с разбойниками, так что о горячем питье можно только мечтать.
Но не идти же за водой к реке. Малк подошел к одному из стражников, начал говорить на варяжском языке, что хочет увидеть Трюгви, но тот ответил ему на славянском, что не понимает его. Малк повторил все то же на славянском, стражник несколько мгновений думал. Посоветовался со вторым стражником и провел Малка через ворота. Только теперь Малк разглядел «замок». На самом пригорке большой дом, вернее пять срубов, из которых три стоят в ряд, а два возвышаются над ними вторым этажом. Чуть сбоку еще несколько отдельно стоящих срубов-клетей, да к ограде примыкают какие-то строения с плоской крышей. Сбоку от дома, не очень далеко от ворот из земли бьет родничок – возможно, именно из-за него «замок» поставили здесь. Чуть ниже родничка солидное углубление, тщательно обмазанное глиной: вероятно, отсюда берут воду для хозяйственных нужд и для питья. Из углубления вытекает слабенький ручеек, пробивающийся под стеной и почти сразу же теряющийся в траве и далее в кустах.
Но Малк смотрит на выходящего из дома Трюгви.
– У тебя проблемы?
– Да, нам нужна вода. Можно набрать ее здесь?
– Хорошо, присылай человека. Но этот ручей течет и рядом с вашим лагерем, найдите его.
– На нас по дороге напали разбойники, многих убили, захватили наших вьючных лошадей. Не могли бы вы продать нам или дать временно два котелка? Я могу заплатить дирхемами.
– Торжище в городе, там ты сможешь купить все, что тебе нужно. А я тебе дам на несколько дней медные котлы. Что еще тебе нужно сейчас? Что у вас с едой?
– У нас есть немного мяса, есть крупа и мука, но мы уже неделю не могли варить ничего горячего. Если получим котлы, справимся. Но спасибо, что хотел помочь нам.
– Пока Свенельд не примет решение относительно вас, вы наши гости. Гость в доме – Один в доме. Если ночью будет дождь, вас пустят в замок, я дам указание. Я видел, у вас нет ни шатра, ни простого полога. Но дождя сегодня не должно быть.
– Сейчас тепло, мы уже привыкли спать без полога, но еще раз спасибо.
Прошло несколько дней. Лагерь немного обустроился: ручеек обнаружился в кустах, прямо рядом с лагерем, так что проблема воды была разрешена. Построили несколько шалашей, чтобы укрываться от дневной жары. Накрыли их сверху слоями камыша, благо его вдоволь на старицах Днепра. Съестное можно было приобретать на торжище в городе. Малк покривил душой, когда сказал, что у него есть немного денег. Дирхемов было немало, да и небольшой мешочек динаров был спрятан в седельной сумке. Но они здесь ни к чему. Нет на местном торжище чего-то такого, за что нужно платить золотом. За дирхемы и то получали сдачу шкурками зверей. Ими же научились позднее расплачиваться за продовольствие.
Через пару дней боль в руке Малка прошла, да и раненый в плечо пошел на поправку: рана начала зарубцовываться. И Малк решил продолжить обучение детей. Тов протестовал против повторения «ненужных», как он сказал, языков: греческого и хорезмского. Его больше тянуло к Авруму, который ежедневно тренировал его, объяснял приемы работы мечом. Малка более охотно училась языкам: славянским, греческим, арабским и варяжским она владела достаточно уверенно, немного знала латинский, но хорезмский был ей непривычен. В результате Малк решил, что хорезмский детям, вероятно, уже не потребуется, и сосредоточился в обучении на латинском.
Через неделю в замке началась суета. Малку сказали, что к вечеру должен из похода к кривичам прибыть с дружиной Свенельд. Наконец решится их судьба. Впрочем, Малк уже не очень страшился его приезда: спокойные разговоры с Трюгви, с которым он встречался за эту неделю три раза, свидетельствовали, что докладывать о прибывших тот будет благоприятно. Скорее всего, в рабов их не обратят.
Дружина входила в город с шумом, гамом, но в городе не задержалась, прошла к замку, разбила лагерь прямо у подножия холма, почти рядом с лагерем Малка. Малка в замок вызвали вечером, после захода солнца. Свенельд оказался мужчиной за сорок: невысокий, массивный, грубоватый. Он долго рассматривал Малка, потом заговорил по-хазарски:
– Я рад видеть у нас представителя дома Булана. С чем прибыли к нам?
Он явно успел переговорить с Трюгви, знает, что приезд Малка не является официальным визитом представителя соседней державы, но делает вид, что не осведомлен об этом.
– Многоуважаемый князь, я дядя великого мэлэха Иосифа, но прибыл сюда не с официальной миссией. Наоборот, я убежал из Итиля, так как вызвал непонятное мне недовольство мэлэха. Я всего лишь беглец.
Свенельд не князь, просто опытный и уважаемый военный предводитель. Но он и политик, понимает, что, хотя в нынешнем положении Малк не представляет ценности для киевского княжества, но беглый близкий родственник главы великой империи может при неожиданном повороте событий оказаться очень полезен. Так что совсем неплохо держать его в запасе, оказать покровительство:
– Я надеюсь, что у нас тебе понравится, постараюсь помочь устроиться на наших землях достаточно удобно. Трюгви говорил мне, что ты хочешь добраться до Новгорода. Но лучше ли будет тебе на севере, где всегда холодно? Я предлагаю тебе поселиться здесь или в Киеве. Здесь я могу сразу дать тебе землю для строительства жилища, разрешить брать лес в наших лесах. А потом, потом все будет, как решат наша великая правительница Ольга и князь Святослав.
Решение Малком было принято мгновенно. Свенельд явно не заинтересован в том, чтобы Малк и его спутники отправились в Новгород. Но предлагаемое им – не самый плохой вариант. Построить здесь дом, дать отдых детям, пережить зиму, а там видно будет, что делать дальше.
– Великий князь, я буду рад остановиться здесь, в Любече, под твоим высоким покровительством.
Весь август и середину сентября занимались обустройством на новом месте в городе. На подаренном Свенельдом участке был домишко – собственно, даже не домишко, а полуземлянка. Но участок привольный, можно построить даже два дома дополнительно и хозяйственные постройки. Детей перевели было в полуземлянку, но они сразу отказались в ней ночевать – не привыкли к земляным блохам. Шалаши разобрали и снова установили на участке, в стороне, чтобы не мешать новому строительству. Малк нанял двух опытных мужиков, и они с его людьми рубили в лесу сосны, обрубали сучья, доставляли на участок конными волокушами. Лучше всего было бы заготовить бревна зимой, тогда древесина сухая и хорошо просмоленная. Но ждать зимы некогда, дом потребуется скоро.
Мужики посоветовали строить дом по-новому, так, как строят их на севере, то есть не в виде полуземлянки, а на поднятом полу. Лесу для этого нужно больше, но ведь Свенельд разрешил брать столько, сколько нужно. Да и зашедший проведать Трюгви согласился, что это будет удобнее.
Все бревна ошкуривали почти сразу после привоза на участок. Тов с удивлением смотрел на скобель, которым снимали кору, попробовал сам, удивился, что получается. Почти сразу ему доверили ошкуривать, или окорять, как говорили мужики, все бревна. Посмеялись, что слишком медленно работает, ведь у него уходило на одно бревно не 15–20 минут, а полчаса. Но у малого времени много. Мужики сказали, что хорошо бы еще и просушить бревна несколько месяцев, но на это тоже нет времени.
После того как набрали в достатке бревен, оба мужика начали их готовить: делали выемки с одной стороны, чтобы бревна ложились друг на друга без зазора, готовили пазы на концах бревен для связки. На это ушло еще две недели. И в конце месяца стали поднимать дом. Дом сделали с двумя соединенными клетями. В основания стен поставили толстые бревна, обмазанные варом, да еще под них положили глиняные подложки. А дальше, к удивлению Малка, процесс прошел очень быстро, ведь работали все его слуги. Опытные мужики только подгоняли пазы на бревнах, чтобы они лежали плотно. Много времени ушло на пол. Малк захотел бревенчатый пол вместо глиняного. Мужики почесали в затылках, сказали, что пока такие не делали. Но потом привезли еще бревна, кололи их клиньями пополам, зачищали плоскую поверхность, застилали пол. Долго провозились с крышей. Мужики настояли делать ее по-старому, с засыпкой землей и устиланием дерном. Сказали, что иначе зимой будет холодно. Потом принесли два мешка сухого мха и поставили Това конопатить щели между бревнами.
Печь сначала сделали дымящей по-черному, но Малк сразу воспротивился. Долго объяснял мужикам, как сделать печь, чтобы дым уходил наружу. Они изумлялись, говорили, что тогда все тепло будет уходить «в трубу», но Малк все же настоял на своем. Что-то похожее на камин получилось. Зимой действительно было холодновато, но дров много, топили и ночью. А для остальных людей приготовили на участке две полуземлянки обычного типа. Их мастера строили очень быстро. Пришлось делать и конюшни. Колодец на участке действовал, мужики просто почистили его немного.
К середине сентября в основном все закончили, можно вселяться. Женщины приготовили еды, на пир пригласили Трюгви и еще несколько человек из его дружины с женами, у кого они были. Свенельд давно уже отплыл в Киев.
Глава II
953 год
Зимовка прошла успешно, слава Господу, никто из группы Малка не заболел. Двое из мужчин примкнули к мужикам-строителям, всю зиму заготавливали с ними лес, окоряли его, сушили – готовили к летним работам. Аврум с еще одним мужчиной ходил на охоту, благо леса и здесь полны дичи, правда, уходить приходилось в дальние леса. Там и кабанчика можно подстрелить, догнать и прирезать рогатинами, да и белку добыть. Совсем даже не помешают беличьи шкурки. Бобровые угодья им не показали.
Женщинам всегда забот в усадьбе много. А усадьба действительно уже полна. Полна и людьми, и животными. Завели несколько свиней, корова давала молоко, к весне ожидали теленка. Лошади тоже требуют заботы и кормежки. С осени немного накосили травы на приднепровских лугах, но этого не хватило: пришлось регулярно на торжище прикупать сено. А Малк продолжал учить Малку. Тов совсем отбился от ученья: то ходил с Аврумом на охоту, то возился с лошадьми.
Малка познакомилась с местным священником, отцом Амвросием. Вернее, познакомился с ним сначала Малк, когда священник заглянул к ним еще при строительстве дома. Священник не мог не зайти к новому поселенцу – это его долг, считал он. Не удивился, когда Малк начал говорить с ним по-гречески, уже знал, что тот владеет многими языками. Но когда Малка начала прислушиваться к их разговору и неожиданно вклинилась в него – удивился. Еще больше удивился, когда понял, что она хорошо знакома с первой частью Библии. Конечно, Малка называла ее Торой, но помнила все главки.
Честно говоря, священник лучше знал Евангелие и Апостолы, чем Библию, хотя свиток Библии на греческом языке у него имелся. Да и кому здесь нужна была Святая Библия. Родом из Болгарии, он получил сан в Рильском монастыре от самого преподобного Иоанна Рильского после обучения в Плиской книжной школе, основанной еще царем Борисом в 886 году в старой столице Болгарии Плиске. За пятнадцать лет служения в местной церкви Святого Андрея Первозванного ему практически ни разу не приходилось обсуждать с кем-либо тексты Библии. Он объяснил Малку, что был послан сюда еще в 937 году, построил церковь, пытался и пытается ввести местных жителей и варягов в святую веру, но это плохо получается. Соглашаются, кивают головой, а потом уходят поклоняться своим идолам. Тем более ему интересно было слушать Малку. А Малк в таких случаях молчал, довольный, что дочь не стесняется показать свои знания. Ни Малк, ни Малка не могли знать, что эти разговоры так скажутся на их дальнейшей судьбе.
Весной в их жизни мало что изменилось. Денег у Малка на покупку продовольствия было достаточно, да и его спутники, прижившиеся в городе, начали частично обеспечивать весь маленький коллектив необходимыми припасами. Заготовленные зимой бревна успешно продавались, живность дала приплод, заложили огород на выделенном ближе к речке участке. Малка два раза за зиму просили помочь горожанам. Однажды охотника помял медведь – зашивал и замазывал бальзамом раны. Другой раз женщина вывихнула ступню, помогли его компрессы. Хотя мог бы помочь и местный знахарь, но привели ее к Малку.
За неделю до травного месяца Трюгви стал собираться в поход к Радимичам на сбор уроков, как теперь назывались после реформы княгини Ольги налоги. Вместе с Трюгви отправлялись дружина и тиун, имеющий право выдавать печать о сборе налога. Без дружины ходить на сбор уроков бесполезно. Еще было свежо в памяти возмущение населения, когда прежние князья «ходили в полюдье». Тов долго просил у Малка разрешение уйти с Трюгви в поход. Малк сдался только после того, как Трюгви обещал, что лично проследит, чтобы с ним ничего не случилось. Зато после похода, а он длился более трех недель, Тов взахлеб рассказывал, как они ходили вдоль речушек по непроходимым дебрям, заходили в десятки мелких поселений. Везде люди хмуро отдавали шкуры зверей, пушнину. В одном поселении на берегу Днепра расплатились ромейскими монетами – оказывается, к ним приплывали на ладьях купцы, скупили всю пушнину.
Ужасался, в каких условиях выживают люди в лесных деревнях: живут в землянках, питаются только дичью да собранными в лесу ягодами. Рассказывал о меде, собираемом бортниками. Да и о хмельном питии, изготавливаемом из этого меда. Оказывается, и ему давали попробовать. Что ж, ему уже 13 лет, пора справлять бар-мицву. Отметили не очень шумно. Никого посторонних не приглашали, ведь у славян совершеннолетие отмечается в четырнадцать лет. Только Трюгви зашел, выпил за здоровье Това чару хмельного, сказал несколько слов о прошедшем походе, предложил Малку забрать Това в дружину. Но Малк не согласился. Даже на следующий день, когда Тов пристал к нему, чуть ли не со слезами упрашивая его отпустить в дружину, жестко ответил, что ему еще рано думать о войнах, сражениях.
В середине месяца изока (июня), перед Купалами, как говорили местные жители, стали ждать приезда княгини Ольги, о чем известил приплывший на быстром ушкуе гонец. И в городе, и в замке забеспокоились, начали все приводить в порядок. Починили мостки на озере, сообщающемся с Днепром: ведь именно здесь будут приставать челны Ольги; сровняли дорогу к городу; подмели, а кое-где и заменили колоды на улице, проходящей через весь город к замку; засыпали камнями и песком гигантскую колдобину перед подъемом на дороге от города к замку; вымели в замке затоптанное грязное сено из всех клетей, заменили свежим, благоухающим из первого покоса. На скотном дворе уже приготовили к приезду дружины быка и пяток свиней, благо Велес в прошлом году дал прекрасный урожай желудей, корма было много, и свиньи хорошо прибавили в весе. С озера доставили много диких уток, да и домашних порезали немало. Дружина будет большая, мужики покушать горазды, почему в первый день не порадовать всех? А дальше как уж распорядится княгиня.
Дождались. Утром в замок прискакал человек из засадного схорона, стоящего ниже над берегом Днепра, с известием, что на горизонте показались паруса многочисленных ладей. Естественно, пробегая размашистой рысью по городу, вестник тоже не забыл прокричать о прибытии княгини и дружины. И город устремился к прибрежным мосткам. Прошло чуть более получаса, и ладьи свернули из Днепра в озеро, опустили паруса, идут на веслах.
Первыми пристали три ладьи, высадившие пеших ратников, сразу оцепивших вместе с ратниками из замка небольшое пространство около мостков, оттеснив городской люд. Ладьи отвели в сторону и поставили на якоря совсем рядом с берегом. Следом пристали три большие «набойные» ладьи, с которых кроме дружинников свели несколько лошадей. И опять ладьи отошли в сторону, встав на якоря. В это же время с десятка ладей на берег, частично прямо в воду, высадилось с сотню пеших ратников. И только после этого к мосткам причалили три большие набойные ладьи с дощатой палубой, под которой разместились невидимые с берега гребцы. С палубы первой ладьи сошли княгиня Ольга и Святослав в сопровождении Свенельда, с двух других – княжеская челядь.
Малк и Малка стояли в толпе глазеющих горожан, но Тов был с замковыми ратниками. К княгине и Святославу подвели лошадей, Свенельд тоже сел на коня, и, сопровождаемые пешими ратниками, они двинулись к городу и через него – к замку. Следом за ними, выставив охрану у ладей, двинулись к замку остальные ратники, ведя несколько лошадей в поводу. Толпа горожан медленно расходилась по домам, обсуждая редкое зрелище.
