скачать книгу бесплатно
Я навсегда запомнил самое начало нашей дружбы. Потом, когда мне становилось плохо или тяжело, я вспоминал, как мы сидели в библиотеке и мечтали, как у нас горели глаза и пылало сердце. Мы были подростками, и казалось, что перед нами расстилается вся Вселенная. Тогда мы ещё не знали, что нас ждёт. Мир нам казался таким огромным и непонятным. Книги учили доброму и вечному, но не рассказывали о той темноте, что всегда скрывается в душах людей. И мы тогда не знали, что ненависть эта будет сопровождать каждого из нас всю жизнь.
Вне библиотеки мы не общались. Саша продолжал сидел один за партой, а моим соседом по-прежнему был Тимур. При наших встречах мы с Бессоновым почти не обсуждали школьные дела: наоборот, хотелось уйти из этого мира и бродить где-то далеко, где не важны никакие земные проблемы.
Мы пытались увлечь друг друга любимыми книгами, а потом решили, что будет интереснее читать вслух. У меня всегда это получалось немного лучше: Саша тараторил и пропускал некоторые слова. Я сидел в кресле, и Бессонов любил устроиться у моих ног, прямо на полу, положив голову мне на колени. Я пересказывал ему книги и зачитывал самые интересные её отрывки.
– Мне никто никогда не рассказывал сказки, – говорил он мне. – Никто, кроме тебя.
И от этих слов всегда сладко сжималось сердце и хотелось погладить его по растрёпанной голове, лежащей у меня на коленях. В те моменты я был по-настоящему счастлив. Если бы у меня спросили, с чего началась наша дружба, я бы ответил, что с вот этих вот встреч в школьной библиотеке.
Через некоторое время Саша предложил вместе делать уроки. Я тут же согласился, мысленно уже решив подтягивать его по английскому языку, а то учительница грозилась его совсем замучать. С Сашей было весело. Мы пародировали школьных учителей, обсуждали одноклассников-придурков. Коляна мы оба недолюбливали, поэтому строили планы, как его можно приструнить. Я предлагал утопить его в унитазе.
– Унитазу станет плохо, – комментировал Саша, и мы оба смеялись, да так, что библиотекарь начинала ругаться, что мы слишком шумим.
Колян от Саши так и не отстал, поэтому Бессонов часто приходил с разбитым носом или расквашенной губой. Парни всё также выясняли отношения, и часто преимущество было на стороне Коляна. Саша занял моё место изгоя, и мне очень хотелось ему помочь. Но затрагивать эту тему я стеснялся: Саша терпеть не мог, когда его жалели.
Мы по-прежнему продолжали ходить поодиночке. Сам не знаю, почему, но я не решался подходить к нему на переменах. Мне казалось, что Саше это не понравится. Он всегда демонстрировал независимость от кого бы то ни было и ненавидел просить хоть о чём-то. Всё предпочитал делать сам и даже не просил помощи с Коляном. Тот же, наоборот, постоянно тусовался со своими дружками, норовя унизить Сашу каждый раз.
Как-то раз, на большой перемене я вышел из класса, чтобы спуститься в столовую. И хотя вышел я буквально на пять минут, сразу же вернулся обратно в кабинет математики, и вдруг нашёл наш класс объятым народными волнениями. Надо заметить, что мы всегда были немного неуправляемыми и нас в руках могла держать только классная руководительница. Но сейчас шло бурное обсуждение какого-то происшествия, о котором я не имел ни малейшего представления. Обычно все сплетни доходили до меня в последнюю очередь. Я осторожно спросил у Тимура, что произошло. Он выпучил глаза и удивился, что я такое пропустил:
– Ты совсем с этими книгами ничего не знаешь, – заявил он мне, но я пропустил шпильку в свой адрес мимо ушей.
Просветил меня Артур Романов, подробно рассказав о том, что случилось, хотя раньше стремления нести свет истины в массы я за ним не замечал. Оказалось, во время моего отсутствия Саша отправился в туалет, где его уже ждали Колян и компания. Они собирались опустить его головой в унитаз, чтобы Бессонов не зазнавался, но в туалете забытая уборщицей швабра с тряпкой, которыми она мыла туалеты. Она-то Сашу и спасла от унижения: он успел её схватить и огрел Коляна. Богданов от неожиданности поскользнулся и упал, а его приятели, как самые настоящие друзья, тут же сбежали. Бессонов лично оттащил Коляна к врачу, где все и узнали подробности случившегося. Сашу сразу же отправили к директору, где сейчас Бессонов, вероятно, до сих пор и находился.
Происшествие разделило класс на две части: одни осуждали поступок Бессонова, другие, наоборот, всячески его поддерживали. В основном это были те, кого сильно достал Колян. Кирилл и Денис же вопили, что Бессонов просто лох и теперь ему конец.
А я сильно расстроился. Я боялся, что Бессонова исключат из школы и что больше мы никогда не увидимся. В тот момент пришло осознание того, каким важным он стал для меня всего за месяц.
Все оставшиеся уроки прошли как в тумане. Я сидел как на иголках, ожидая новостей. Никто ничего не знал, и через некоторое время классу тоже надоело обсуждать произошедшее, и они словно обо всём забыли. Бессонов был новеньким, поэтому мало кому был интересен. Невольно кинув взгляд на Антона, я заметил, что вид у того тоже был не шибко весёлый. Он, как и я, волновался за Бессонова: я видел, как он нервно крутил линейку в руках.
На занятиях Саша так и не появился. Видимо, с ним разбирались у директора. Мне хотелось пойти к нему и постараться отстоять его перед учителями. Но я боялся, что сделаю только хуже.
После уроков я сразу же побежал в спальню, надеясь застать там Бессонова. Если его исключат, я, по крайней мере, смогу с ним попрощаться. Но думать об этом не хотелось. Я всё-таки надеялся, что всё обойдется.
В спальне было пусто. Колян был в лазарете, а Антон, видимо, пошёл к приятелям. Если бы не этот случай, я бы сейчас сидел с Сашей в библиотеке. Но сейчас мне было не до чтения. Я метался по комнате, пытаясь себя хоть чем-нибудь занять. Однако читать не получалось, делать уроки тоже. Я был в подвешенном состоянии и не знал, исключат Сашу или нет. У меня всякий раз замирало сердце, когда я слышал шаги в коридоре, и думал, что это Бессонов.
Наконец явился расстроенный и злой Антон.
– Не знаешь, что с Сашей? – робко спросил я у него.
– А тебе зачем? – поинтересовался он, искоса на меня взглянув.
– Он мой друг, – вдруг вырвалось у меня, и я сам удивился, как легко назвал его так.
Антон удивлённо хмыкнул, а потом посмотрел на меня так, словно увидел в первый раз в жизни. Взгляд у него был изучающий, и я не мог понять, что он теперь про меня думает с такими-то заявлениями. Однако он всё-таки ответил:
– В карцер его посадили на два дня.
– Его не исключили? – я заметно обрадовался.
– Нет, посидит немного, и выпустят.
Я готов был прыгать от радости и даже расцеловать Антона. Карцер – ерунда, хоть и сидеть там совсем не весело. Главное, его оттуда выпустят, и всё будет по-старому.
Карцером у нас называли маленькую комнатку без окон, куда провинившихся учеников отправляли подумать над своим поведением. Никто особо не боялся туда попасть: некоторые ученики даже специально нарывались на наказание, чтобы отдохнуть там от уроков. Однако наказывали так редко и только за особые заслуги.
Поздно вечером, когда все легли спать, я выбрался из комнаты и направился на третий этаж, где сейчас томился мой друг. После отбоя ходить по школе было строго запрещено, но я даже хотел, чтобы меня поймали. Пусть в наказание отправят к Саше.
Я шёл по пустым тёмным коридорам. На небе была полная луна, и вдали, в лесу, шумели деревья. Я прислушивался к звукам вокруг, приглядывался, а за мной тихо скользили тени. В тот момент я чувствовал себя спасителем, идущим вызволять друга, взятого в плен злыми силами.
По пути мне никто не встретился, и я благополучно добрался до третьего этажа. Через несколько мгновений я был уже перед запертой дверью карцера, где и сейчас был Саша. Я подошёл к двери и несколько раз нервно оглянулся. Мне показалось, что рядом со мной кто-то шевельнулся и будто бы даже было какое-то движение, почти невидимое глазу.
– Саша! – тихо позвал я его.
Я услышал, как мой друг встал с кровати и тихо подошел к двери, а затем с другой стороны мне ответили:
– Дима! Как ты здесь оказался?
– Я пришёл тебя проведать.
Нас разделяла дверь, но я вдруг почувствовал, что он мне улыбнулся. Мне так хотелось его сейчас обнять.
– Тебя послезавтра выпустят?
– Да. Жаль, у нас не получилось сегодня поболтать.
– Я сказал Антону, что ты мой друг, – вдруг ни с того ни с сего сообщил Саше я.
Саша долго не отвечал. Мне было слышно его дыхание, так тихо вдруг стало вокруг. Сердце сильно билось, словно сейчас, в этот самый момент, решалась моя судьба.
– И ты мой друг, – тихо отозвался Саша.
Мы замолчали, словно застеснявшись этих внезапных признаний, так странно было говорить эти слова. За все свои тринадцать лет ещё не находился тот, кого бы я мог так назвать.
– А правда, что они хотели опустить тебя головой в унитаз? – прервал я затянувшееся молчание.
– Правда, но я отбился, еще и Коляна стукнул шваброй.
– Ты крут. Коляна не жалко.
– Здорово, что ты пришёл сюда.
Я рассказал ему, что в классе некоторые ребята были на его стороне. Это приободрило Сашку, и он даже рассмеялся. Потом друг попросил меня уйти, чтобы я не попался. Я очень не хотел оставлять его тут одного, мне даже хотелось нарушить все правила, чтобы попасть к нему в карцер.
– Пусть меня тоже посадят, – заупрямился я.
– Нет, Дима, я скоро выйду, а ты будешь сидеть. Мне что, опять попадать в карцер из-за тебя?
Мы рассмеялись, а потом я всё-таки решил быть благоразумным и решил добраться до спальни без приключений.
– Пока, Саша, я жду тебя! – сказал я ему на прощание.
– Буду послезавтра, – бодро пообещал он мне.
Глава 6
День, когда Сашу должны были выпустить из карцера, совпал с выходом Коляна из лазарета. Чувствовал Богданов себя отлично, никакого сотрясения мозга он не заработал. Его возили в город на обследование, но ничего не нашли. В том числе мозгов, как мрачно шутил я про себя. Приезжал отец Богданова, но скандалить не стал, узнав подробности происшествия. Я боялся, что отец Коляна начнет настаивать на повторном наказании Саши, но тот оказался нормальным человеком и, по слухам, даже устроил выволочку сыну.
Поэтому на уроки Колян пришёл злой как черт. В класс я зашёл в самый разгар разборок. Стоя на парте, как на броневике, Колян призывал народные массы к восстанию, указывая на Бессонова как на главного врага народа. Саша делал вид, что ему плевать на Коляна, и только криво усмехался.
– Бессонов, принц ты помоечный, ты хоть понимаешь, что сделал? Ты ударил своего одноклассника! Пошёл против коллектива! Ты должен спасибо сказать, что учишься с нами, нищеброд, и ботинки должен нам целовать. Без нас ты бы сидел у себя в своём сраном детдоме!
– Да пошёл ты!
Я видел, как у Саши сжались кулаки: Колян попадал по больному. Напоминание о детдоме для Бессонова было явно болезненным. Тем более, Колян никакого отношения к Сашиной стипендии не имел. Её платила школа за выигрыш в конкурсе. Я понимал, что сейчас опять будет драка. Саша так побледнел, что ещё секунда, и он бы бросился на своего обидчика. И даже Колян, взглянув на него, сначала как-то стушевался, а затем снова взял ситуацию под свой контроль:
– А я не буду марать об тебя руки, Бессонов! – пошёл он на попятную. – Я объявляю тебе бойкот, пока ты не свалишь из нашего класса! Все несогласные, – обращаясь к одноклассникам, заявил Колян, – получат леща лично от меня.
Класс, затаив дыхание, наблюдал за происходящим и на ультиматум Коляна вдруг ответил одобрительным гулом, чем окончательно разрушил мою веру в людей. Какие же они идиоты!
Колян продолжал бесноваться. Саша сидел, ссутулившись и опустив глаза, и рассматривал рисунки на парте. Я представлял, каково ему. Сердце сжималось от такой несправедливости этого мира.
– Пусть валит к бомжам, ему там самое место. И каждый, кто с ним заговорит, тоже получит бойкот! – продолжал выкрикивать Колян, распаляясь еще сильнее.
А мне это надоело. Колян вызывал у меня омерзение, с меня довольно. Я вдруг начал собирать свои вещи: тетрадки, учебники, ручки, лежащие на столе. На меня подозрительно покосился Тимур, явно не понимая, что я хочу сделать. Тем временем я молча встал со своего места и пересел на первую парту в среднем ряду, к Саше.
Он тут же благодарно мне улыбнулся, а я подмигнул ему в ответ. Друзья должны помогать друг другу, а Колян просто урод. Не буду же я оставлять Сашу на растерзание толпы? Увидев это, Колян поначалу заткнулся, а затем, выпучив глаза, издал вопль ужаленного в зад:
– Леска! Ты с ним? Против нас? Я тебе такое устрою! – начал грозиться он, размахивая руками. В ответ я только пренебрежительно пожал плечами. Я его не боялся, и мне плевать, что он там вопит.
– Бойкот? – издевательски уточнил я. – Да, пожалуйста! Хоть десять бойкотов.
– Ну и вали целоваться со своим бомжом!
– И пойду, – усмехнулся я.
Мы с Сашей переглянулись и рассмеялись, а Колян выглядел озадаченным. Первый раз в жизни кто-то выступил против него и дал словесный отпор. И его это явно разозлило. Колян явно раздумывал, какие казни он нам устроит.
– А ну подвиньтесь! – вдруг раздался чей-то уверенный голос.
Оглянувшись, я увидел, что к нам подошёл Антон. Вероятно, он тоже решил к нам присоединиться. Мы тотчас потеснились, и он сел рядом с нами с довольным видом. Его явно забавляла вся эта ситуация, но он просто не мог не вступиться за Сашу, тем более что имел авторитет в глазах Коляна и других.
– Ты тоже за него, Антон? – со скорбным лицом спросил Колян.
– Да, какие-то проблемы?
Колян ушёл от ответа и сделал вид, что не слышал Антона. Видимо, у него закончился запал, потом что он вдруг начал слезать с парты, но перед этим заявил:
– Вам не жить!
Слез с парты он как нельзя вовремя, потому что в класс зашла завуч и объявила, что первого урока не будет. Если бы она застала Богданова на парте, повторная выволочка была бы Коляну обеспечена.
Мы переглянулись, а потом Саша жестом показал на дверь, и мы втроём вышли из класса и отошли к окну поговорить. Я посмотрел на чернеющий вдали лес и вспомнил, как смотрел туда не в самые лучшие периоды в жизни.
– Спасибо, что поддержали, – благодарно сказал нам Саша, а потом вдруг обнял меня за плечи. Я покраснел, а Саша так же поблагодарил и Антона.
– Вы – мои настоящие друзья! – восторженно заявил он. Антон тоже был немного смущен. Мне были непривычны такие нежности, и я пытался переварить то, что Саша назвал меня другом. Это было так непривычно слышать. Теперь я знал, что больше никогда не буду один.
– Ты уже давно мой друг, – заметил Антон, пожав ему руку.
– А как можно тебя называть? – вдруг спросил я.
– По имени? Саша? – недоуменно поднял бровь Бессонов.
– А можно, я буду называть тебя Саня? Сашей ведь тебя все называют, а я хочу называть тебя как-нибудь по-особенному. Например, Саней?
– Конечно, – удивился он. – Тебе всё можно.
Я вдруг вспомнил, как мы вместе читали роман про одного рыцаря, который ничего не боялся и в конце справился со всеми чудовищами. И я подумал, что у моего друга тоже всё обязательно получится, ведь одного дракона сегодня он уже победил.
– Эй, нам на следующий урок надо, – напомнил нам Антон и озабоченно начал копаться в рюкзаке. Пока мы его ждали, я решил спросить у Сани:
– А у тебя были когда-нибудь друзья?
Саша погрустнел, а потом честно ответил:
– Нет, вы мои первые друзья в жизни.
Значит, он тоже был одинок. Мне вдруг стало так тоскливо от этого. Но в этой печали была и надежда на лучшее. Теперь мы всегда будем вместе, и я никогда его не брошу.
Глава 7
Наша с Саней дружба крепла с каждым днем. Я никогда ни с кем так тесно не общался и иногда не понимал, как себя лучше вести; а рядом не было никого, кто объяснил бы мне, как правильно общаться с друзьями. Отец всегда считал, что я всё должен знать сам. Мать на такие вопросы не отвечала, и иногда мне казалось, что она всё ещё считала меня пятилетним мальчиком, поэтому и советы давала примерно на этом же уровне. Приходилось полагаться на себя и свои чувства. Я очень хотел, чтобы Саня стал моим настоящим и верным другом и всегда завидовал Коляну, умевшему расположить к себе людей. Но когда я осознавал такие свои мысли, то даже стыдился. Ведь на деле к Коляну все просто подлизывались, чтобы он их не обижал. Его терпеть не мог весь класс. А из друзей у него были только Денис и Кирилл, и оба придурки.
Дружить – это целая наука, и мне только предстояло изучить её и понять все азы. Намного проще было бы спрятаться в свою раковину ото всех, но продолжать вести себя подобным образом я больше не хотел. Это же так здорово, когда у тебя есть тот, кому можно рассказать всё, что душе угодно. Мы с Сашей делились друг с другом историями из жизни, у нас появлялись общие приколы, которые остальные ученики школы не могли понять. Я мог рассказать другу самое сокровенное, и Бессонов всегда очень серьёзно воспринимал всё, что мне было важно.
Сам Саша не так уж охотно делился своими историями, хотя со временем и он начал рассказывать мне о своей невесёлой жизни в детском доме и о предательстве приёмных родителей, которые сначала взяли его из детского дома, а затем вернули обратно, будто вещь из магазина.
– Я даже рад был от них избавиться, – пожимая плечами, говорил Саня. – Они были теми ещё сволочами.
О своих настоящих родителях он почти ничего не знал, кроме того, что мать была учёной, а отец отправился в Арктику. Там они и погибли, а у Саши не оказалось других родственников, поэтому его отправили в детский дом. История эта меня потрясла до глубины души. Мне было жалко Сашу, я ему сочувствовал и не знал, как правильно на это реагировать.
Да и он делал вид, что это неважно. Он просто не затрагивал такие темы или предпочитал смеяться над ними. Эта черта характера Бессонова всегда вызывала у меня недоумение. Только став старше, я понял, что таким образом он просто отгораживался от травмирующих событий, делал их, вроде как, смешными, а не страшными.
На уроках мы теперь сидели с ним вместе на первой парте: он – справа от меня, я – слева от него. И я постоянно украдкой поглядывал на своего соседа, но не хотел навязываться, поэтому по школе и в столовую ходил один, пока Саня у меня напрямую не спросил:
– А почему ты не ждёшь меня после уроков?
Я мучительно покраснел. Мне всегда казалось, что Саша был очень уж независимый и что моё общество ему, скорее всего, не понравится. Поэтому я только развёл руками.
