скачать книгу бесплатно
Наш класс тоже невольно ввязался в эти разборки и даже разделился на два лагеря. Кто-то поддерживал Коляна, кто-то – Бессонова. И однажды я обнаружил, что у новенького больше поддержки. Меня это удивило. С ним по-прежнему не хотели общаться, сидел он в гордом одиночестве на первой парте и за весь день мог ни с кем не перемолвиться и словом.
Чего нельзя было отнять у Бессонова, так это умения защищаться и нападать. Колян был сильнее физически, зато у Бессонова была отличная реакция. Он ловко уворачивался от ударов и точно бил в ответ. Богданову это, конечно же, не нравилось. Его злило, что Бессонова нельзя было сломить. Таких противников у него ещё не было. Глядя на тощего Бессонова, сложно было поверить в его воинственный дух.
Колян не оставлял попыток задеть Бессонова: при нём комментировал его бедность и происхождение, давал всякие мерзкие прозвища. В основном за ним закрепилась кличка Бомж. Бессонов делал вид, что его это вообще не задевает, но потом всегда лез в драку. Это была война не на жизнь, а на смерть. И было непонятно, кто в ней победит. Однако я искренне болел за Бессонова.
Прошёл месяц нашей учебы. Мы с Бессоновым так и продолжали жить в одной комнате, но почти не общались. Он относился ко мне высокомерно, и меня это злило. Откуда такое самомнение у этого мальчишки? Я не делал попытки с ним подружиться, да и он не хотел ни с кем общаться.
Однако надо отдать ему должное: Бессонов действительно старался хорошо учиться. Я часто видел, как он сидит над учебниками до поздней ночи. У него появлялись синяки под глазами, он уставал и не высыпался, но своих ночных бдений он не оставлял. Ему явно не хватало знаний, и он изо всех сил пытался их восполнить старательной учёбой. Некоторые учителя, как я тогда думал, его даже жалели.
Слышал я и про его разборки со старшеклассниками. Якобы он как-то не так посмотрел на кого-то, или что-то в этом духе. Его пообещали избить, и тогда, по рассказам, Саша вытащил зажигалку и баллончик какой-то дряни из кармана и заявил, что сейчас его подожжёт, а потом кинет в них. После такого заявления Бессонова никто не смел трогать, но главной его проблемой по-прежнему оставался Колян, не желавший идти на перемирие.
Иногда Бессонов нарывался сам, едко комментируя слова Богданова или просто насмехаясь над ним, чем доводил Коляна до белого каления. Богданов, конечно же, не мог это оставить просто так, поэтому обязательно мстил Бессонову и пару раз даже пытался избить его вместе с дружками. Но каждый раз Бессонов умело выворачивался из опасной ситуации. Подробностей я не знал, но слышал много сплетней, из которых выходило, что Бессонов чуть ли не супермен, раскидывающий всех одной левой.
Спустя некоторое время я заметил, что Бессонов подружился с Антоном. Они вдруг начали вместе гулять и что-то обсуждать. Я заметил, как Дорофеев что-то воодушевленно рассказывал Бессонову, а тот кивал головой ему в ответ и внимательно слушал. Этот факт вызвал у меня приступ самобичевания. Даже Бессонов смог найти друзей, а я, кажется, всю жизнь буду один.
Поначалу их дружбе я удивился. Антон всегда был одиночкой. Хоть у него и были приятели-старшеклассники, с ними он не так уж близко дружил. Он тусовался со старшими ребятами на втором этаже в заброшенном туалете. Там же он научился курить и своей крутостью вызывал у всех учеников уважение. К одноклассникам Антон относился с плохо скрываемым раздражением и называл детьми. В классе его побаивались и уважали. Многие хотели с ним подружиться, чтобы попасть в компанию к старшим, но он предпочитал держаться особняком.
Не знаю, как, но Бессонов нашёл к нему подход. Антон даже познакомил его со своими друзьями и пригласил покурить с ними в туалет. Я видел, как Бессонов выходил оттуда с позеленевшим лицом, кашляя. Антон тогда еще подбадривал его:
– После первой затяжки всего хреново. Потом привыкнешь.
На уроках Бессонов, правда, всё равно сидел на первой парте в гордом одиночестве. Дорофеев не желал переселяться к нему с галёрки, хотя Бессонов этого очень хотел. Сам он на заднюю парту не пошёл. На уроках он внимательно слушал объяснения учителей и старался не реагировать на издевательства Богданова.
Спустя месяц я осознал, что Бессонов как будто всегда был в нашем классе, в нашей школе. Я уже не помнил то время, когда его не было, а еще постоянно за ним следил. Знал, где он бывает, с кем общается и что за друзья у него появились. Я даже мог предугадать, как он ответит Богданову на очередное оскорбление. И меня это начинало злить: я не хотел постоянно думать об этом детдомовце. Не хотел, но постоянно украдкой за ним наблюдал.
Часто я видел его в библиотеке. Обычно он сидел в углу, скорчившись в одном из кресел, и что-то читал. Иногда мне хотелось поговорить с ним о книгах, но я всегда наталкивался на его колючий взгляд и отступал. Это было обидно, но за много лет пора стоило привыкнуть к подобному обращению. Иногда только я украдкой смотрел, какие книги он берёт. В основном это были справочники и учебники, но иногда попадались научная фантастика и фэнтези. Он читал те же произведения, что нравились мне, и я очень грустил, что мы не могли их обсудить.
Война с Богдановым тем временем продолжалась. Колян теперь побаивался драться с Бессоновым, когда рядом был Антон. Он знал, что Дорофеев побьет его за друга. Но Бессонов часто ходил один, так что однажды его всё-таки поймали в туалете на третьем этаже. Я пришел туда помыть руки и обнаружил, что Колян со своими друзьями избивают Бессонова. Был бы я умнее, несомненно сделал бы вид, что ничего не видел, и поскорее бы ушел оттуда. Богданов перестал меня доставать, а больше мне ничего и не нужно было.
Кирилл и Денис держали Бессонова за руки, завернув их за спину, а Колян его избивал. Я заметил, что из носа у Саши текла кровь. Видимо, Колян разбил его. Бессонов пытался вывернуться из цепких рук друзей Богданова, но дело это было дохлое.
– Без друзей никак? Трус! – кричал ему Бессонов, чем ещё больше раззадоривал компанию. Я с ним был, по сути, согласен.
– Эй, это же нечестно, трое на одного! – неожиданно для самого себя я всё же вступился за Бессонова.
Взгляды весёлой компании сразу же обратились на меня, и даже Бессонов посмотрел удивлённо.
– Лесков, вали отсюда. Не видишь – делом заняты, – рявкнул один из приятелей Коляна – Денис.
– Отпустите его! – тогда вдруг выкрикнул я, и Богданов с компанией тотчас же заржали в ответ.
– Лесков, – вкрадчиво обратился ко мне Колян, начиная угрожающе приближаться ко мне. – Ты совсем, что ли, нюх потерял? Давно я тебя не бил? Так я это исправлю.
Я вдруг почувствовал себя идиотом. Бессонов не был моим другом, и его разборки с Коляном меня не должны были никак интересовать. Но я видел несправедливость и потому решил влезть в то, во что не должен был. Да, меня действительно давно не били. Но всё лишь благодаря появлению Бессонову, которым теперь был занят Богданов.
Вместо ответа я зарядил Коляну в нос. Тот такого поворота событий явно не ожидал и даже завис на несколько мгновений, но потом в ответку тоже стукнул меня по лицу. Было неприятно, но я к этому уже давно привык. В голове пронеслась мысль, что сейчас Бессонова уже вместе со мной продолжат избивать, и про себя я мрачно усмехнулся. Обстановка накалялась.
Помешала нам уборщица, явившаяся в самый разгар разборок. Колян её боялся: как-то раз она огрела его шваброй по спине за то, что он опрокинул ведро с грязной водой на пол.
– Так, что здесь происходит? – грозно спросила она, нахмурившись.
Денис и Кирилл сразу же отпустили Бессонова, а потом вместе с Коляном быстро выбежали из туалета, не успели мы и оглянуться. Уборщица косо посмотрела на нас, но промолчала и прошла к кабинкам.
Мы же с Бессоновым еще некоторое время молча смотрели друг на друга. Он явно о чём-то раздумывал, и в какой-то момент мне стало даже неуютно.
– Спасибо, о прекрасный рыцарь, – вдруг издевательски произнес Бессонов. Я мучительно покраснел и покосился на капельку крови у него под носом. В глубине души я надеялся, что он скажет хотя бы «спасибо». Если бы не я, неизвестно, сколько бы его тут ещё мутузили.
– У тебя разбит нос, – снова неожиданно для самого себя произнёс я.
– Слушай, Лесков, какого чёрта ты сюда вообще влез? Радуйся, что тебя не трогают, а я и сам разберусь. Ясно? – грубо сказал он, и лицо его неприятно исказилось.
С этими словами Бессонов повернулся ко мне спиной и пошёл к выходу. Хлопнула дверь туалета, и я остался опять один.
Глава 4
После происшествия с Бессоновым я сформулировал для себя несколько правил, которым решил отныне беспрекословно следовать. Мне преподали жизненный урок, и я был просто обязан им воспользоваться.
Во-первых, никогда не общаться с Бессоновым. Всё, точка.
Во-вторых, никогда не помогать людям.
В-третьих, книги – вот мои лучшие друзья. Отныне мне никто больше не нужен.
В тот день я возненавидел весь мир. Особенно Бессонова, не испытывавшего никаких угрызений совести за своё поведение. Мне было тошно его видеть, поэтому я старался его вовсе не замечать. Впрочем, Бессонов и сам не горел желанием со мной общаться, хоть я и продолжал часто видеть его в библиотеке. Иногда он кивал мне при встрече, но в ответ я теперь всегда отворачивался. Иногда я ловил на себе его задумчивый взгляд. Тогда мне очень хотелось послать его к чёрту, но я молчал и делал вид, что ничего такого не произошло.
Однако обида продолжала разъедать меня изнутри. Я защитил Бессонова, сам получил по физиономии и не дождался нормального «спасибо». Нет, я не просил падать передо мной на колени или рассыпаться в благодарностях до конца жизни. Но можно же было хотя бы не грубить? На месте Бессонова я бы повёл себя намного порядочнее. Но это ведь я, недаром же меня половина школы считает лохом. Видимо, чтобы не быть таковым, нужно становиться неблагодарной свиньёй.
С детьми из детского дома я уже сталкивался. Года два назад отец отправлял меня в детский лагерь на неделю. Предполагалось, что там я буду поправлять здоровье и развлекаться. Но для меня это был филиал ада.
Поначалу, конечно, было даже неплохо: я подружился с парой мальчишек, и вместе мы запускали самолётики в море. А потом туда привезли детей из детского дома, которые тут же устроили в лагере бедлам. Особенно мне запомнился неряшливый мальчишка, который размазывал по стенам своё дерьмо. Не прочь они были и побить «домашних» детей, то есть тех, у которых были родители. К этим «домашним» относили и меня.
Отец, узнав о том, что в лагере были «детдомовские», страшно возмущался и потребовал вернуть деньги за путевку. Администрация ему отказала, и он даже собирался судиться, но потом про это дело успешно забыл.
Бессонов, конечно, экскременты не раскидывал, но вот такие понятия, как честь или совесть, в нём, видимо, напрочь отсутствовали, иначе бы он так себя не вёл. Хотя, на удивление, он оказался весьма чистоплотным и даже первое время сам стирал себе одежду руками, пока Антон не показал ему прачечную внизу.
Я готов был посочувствовать Бессонову. Жизнь у него была тяжелая: один, без родителей, всю жизнь в кругу чужих людей. Это, безусловно, очень тяжело и грустно, но после того случая один вид этого наглого мальчишки вызывал у меня неприязнь.
С учёбой у него оказалось всё не так гладко, как можно было подумать вначале. Бессонов был неплох в физике, математике, и, пожалуй, биологии. Учителя этих предметов были от него в восторге. Но даже по этим предметам он многое не знал. Чувствовалось, что ему не хватало базы, как говорили преподаватели, хотя он очень старался учиться.
С остальными предметами у него всё было намного хуже. Например, он ужасно знал английский. Он путался в словах, выдумывал какие-то странные конструкции слов и предложений, чем, разумеется, вызывал смех у одноклассников. Богданов обязательно комментировал каждое его слово, а англичанка с самого первого дня невзлюбила Бессонова. Было видно, какой пыткой было для него изучение английского и пребывание на этом предмете. А он у нас был три раза в неделю.
Не нравился он и историчке Лидии Филипповне по кличке Филиппок. Она как-то раз вызвала его к доске и начала спрашивать даты. Он простоял минут десять, пытался увести разговор, но историчка стояла на своем и требовала конкретных цифр. Бессонов так их и не назвал, и был отправлен на место под злорадное улюлюканье Коляна. Ему влепили тройку, а вид у него был растерянный и грустный, но мне совсем его не было жаль. Не надо зазнаваться и вести себя с людьми по-скотски.
В моей же жизни ничего не менялось. Я по-прежнему общался с Тимуром, обсуждал с ним уроки, читал книги и иногда получал от Коляна. Случалось это редко, так как он был всё время занят: вся его энергия уходила на Бессонова, а мне доставались лишь крохи внимания. Как-то я даже подумал о том, что, если бы Колян не был таким придурком, я бы, может, присоединился к нему, чтобы проучить Бессонова. Но от таких мыслей мне становилось тошно. В конце концов, это было не по-человечески.
Случай с Бессоновым дал мне понять, что друзей у меня никогда не будет. Все мои попытки вылезти из кокона заканчивались неудачей. Что там говорить, у меня и девушки никогда не будет. Кому я такой нужен? Девчонки любят сильных и смелых, а я слабый и трусливый. И мне было горько от осознания этого.
Я сделал определённые выводы и решил больше никогда ни с кем не общаться. В средние века я бы вообще ушёл в отшельники.
Но судьба в скором времени внесла свои коррективы, и в моей жизни кое-что поменялось в лучшую сторону. Как-то после уроков я, по обыкновению, отправился в библиотеку, предвкушая приятное времяпрепровождение. На днях мне попалась в руки книга «Властелин Колец», и я сразу же понял, что пропал. Джон Толкиен буквально изменил мою жизнь. Я бредил его книгой и тайком сидел в интернете на фанатских сайтах. Как же мне хотелось оказаться в Средиземье и пройти с любимыми персонажами их путь! На уроках я иногда грезил наяву, представляя, что я действительно там оказался. Эта книга покорила меня с самых первых страниц. Затаив дыхание, я читал, как Братство путешествуют по волшебному миру, как им на пути встречаются опасности. История Арагорна казалась мне завораживающей, а его любовь к Арвен заставляла моё сердце биться чаще. Мне тоже хотелось кого-то так полюбить, а потом взойти на престол, пусть даже это и дурацкие мечты.
Библиотека была самым непопулярным местом посещения учащихся школы, и я мог лишь надеяться, что меня никто не потревожит шумом. Я любил сидеть в тишине и просто мечтать о чём-то приятном.
Закончив с уроками, я тут же открыл любимую книгу. Я так зачитался, что и не заметил, как появился Бессонов. Вид у него был довольный, он сиял, будто выиграл в лотерею. Я ощутил резкое раздражение от того, что он отвлёк меня от книги и нарушил моё уединение. Угрюмо нахмурив брови, я сделал вид, что не заметил его. В комнате мы были одни, даже Юлия Сергеевна, библиотекарь, куда-то ушла. Она часто оставляла меня одного, зная, что я буду вести себя хорошо.
Бессонов поначалу тоже меня игнорировал. Он лениво прошёлся между стендами, потом взял какую-то книгу и уселся в кресло прямо напротив моего.
Я постарался не обращать на него внимание, но его присутствие меня сильно отвлекало. У меня не получалось также, как в его отсутствие, уйти всем сознанием в мир Средиземья. Буквы перед глазами прыгали и не желали становиться единым предложением. Когда я поднимал глаза, то сразу же натыкался на взгляд Бессонова. Было ощущение, что тот явно хотел со мной заговорить. Однако внутри меня лишь начинала закипать злость на этого мальчишки, что отвлекает меня от самой классной книги в мире. Не успел я и подумать о том, что сейчас вообще не хочу ни с кем разговаривать, как услышал неуверенный голос Бессонова:
– А что ты читаешь?
Отвечать ему я не собирался, да и вообще не хотел иметь ничего общего с этим наглым мальчишкой. Я промолчал и только насупился. Другой бы отвалил, видя, что я не в настроении с ним разговаривать, но Бессонов оказался таким же прилипчивым, как и репей. Он встал с кресла, подошёл ко мне ближе и наклонился, чтобы рассмотреть обложку. Я тут же положил книгу на колени и возмущённо посмотрел на Бессонова, всем своим видом показывая своё отнюдь не дружелюбное расположение духа.
– «Властелин колец»! – жизнерадостно констатировал факт Бессонов, вообще не обращая внимания на мои немые попытки показать свою неприязнь. Я тогда подумал, что если он начнёт смеяться над книгой, то я его ударю. И плевать, что получу в ответ. За дорогие мне вещи я буду биться до последнего. Но Бессонов вдруг уселся на подлокотник кресла, на котором я сидел, и заявил:
– Я тоже люблю эту книгу! А кто твой любимый персонаж?
Я сразу же от него отодвинулся: мне было неприятно его соседство. А потом покосился на него недоверчиво, подозревая насмешку. Но выглядел Бессонов серьёзно и, похоже, не издевался.
– Арагорн, – коротко ответил я.
– А я люблю Фродо.
– Почему? – поинтересовался я. Было странно услышать от Бессонова имя персонажа, который тоже мне нравился. Я как раз дошёл до момента, где Фродо взяли в плен, и жутко волновался, что его, возможно, сейчас убьют.
– Потому что он донёс свою ношу до конца.
– Это спойлер, – возмутился я, а потом вдруг спросил. – С ним всё будет хорошо?
– Узнаешь, – хитро прищурил глаза Бессонов, а потом признался. – Я дочитал до конца, и теперь мне хочется с кем-нибудь обсудить книгу.
– Я вторую дочитываю. Скажи, жутко было, когда Фродо в плен взяли?
– Я думал, что ему конец.
Разговор становился всё интереснее и интереснее. Я ни с кем ещё не обсуждал прочитанные книги. Родители к моему увлечению относились равнодушно, хотя именно они и привили мне эту привычку. С одноклассниками же я не решался заговаривать. Одно время только зависал на форумах, читал всякие статьи, теории, но влезать в разговор стеснялся, считая себя глупым малолеткой.
– А мне нравится, что Арагорн стал королем, – вдруг вырвалось у меня.
– И мне, – кивнул Бессонов. – Здорово, что он обычный человек, а сам взошёл на престол и взял в жену эльфийку?
Бессонов и сам явно был не прочь стать королем: это чувствовалось в его словах. Я только про себя усмехнулся, но вслух не стал ничего говорить. Наверное, когда ты на самом дне, только такие фантазии и спасают тебя от реальной жизни. Мне даже стало его жаль.
– А тебе жутко было, когда хоббиты в могильнике оказались? – продолжил я обсуждение.
– Да, мне это потом даже снилось.
– Фродо друзей не бросил, – заметил я.
– Я бы тоже никогда не бросил.
В таком ключе мы с ним общались ещё два часа. Точнее, я даже не заметил, как быстро пролетело это время. Только взглянув на часы, я понял, что уже восемь вечера. Удивительное чувство, когда тебя понимают. С Бессоновым было легко, и я даже как будто забыл, как он мне нагрубил. У него был заразительный смех, а ещё сейчас он совсем не был высокомерным. Мне на мгновение показалось, что мы давно с ним знакомы и что он понимает меня едва ли не с полуслова. Это было удивительное чувство.
Потом мы обсудили с ним другие книги. Бессонов много читал, и у нас были почти одинаковые вкусы. Он тоже любил фэнтези и научную фантастику. Папа говорил, что такое читают лишь неудачники, имея ввиду меня.
Первым очнулся Саша. Он вдруг посмотрел на часы и грустно вздохнул:
– Нам пора идти, скоро отбой.
Мне вдруг захотелось, чтобы мы обязательно общались так каждый день, вместе читали книги и обсуждали их. И, быть может, даже подружились. Но об этом я мог только мечтать.
Когда мы вышли из библиотеки, Бессонов остановился и немного покраснел, а потом, помявшись, виновато произнёс:
– Прости, пожалуйста, что я тогда тебе нагрубил.
– Да ладно, – махнул я рукой. Обида куда-то резко ушла, и я больше не хотел про неё даже вспоминать.
– Просто, понимаешь, я дал себя поймать и избить, а это унизительно.
– Понимаю, – кивнул я. Кому, как не мне, знать, каково это.
– И мне было очень стыдно, что я с тобой так обошёлся. Спасибо, что помог! Если бы не ты, они бы меня в унитаз головой окунули.
Я поморщился, узнавая шутки Коляна. А ещё мне было приятно, что Саша передо мной извинился и что ему было стыдно за свой поступок. Я его прекрасно понимал: не слишком приятно, когда кто-то видит, как тебя избивают. Я и сам это на себе испытал, вот только за меня никто никогда не вступался. Саша, как оказалось, был не так плох.
– Ты так много книг прочёл, – дипломатично перевёл разговор я, когда мы спускались по лестнице в жилое крыло. Я решил больше не напоминать ему о том случае, тем более что всё так хорошо разрешилось.
– Ага, в детском доме я раньше всех научился читать.
– А как там вообще? – осторожно спросил я. Возможно, Саше будет неприятна эта тема, но меня разбирало любопытство. Сейчас мне было интересно всё, что связано с этим мальчишкой.
– Нормально, – махнул рукой он. – Я сам научился читать. Видел, как старшие дети учатся, и мне это показалось пропуском в другой мир.
– И ты не ошибся.
В спальню мы вернулись вдвоём. В это время в комнате находились Колян с приятелями. Они что-то активно обсуждали, но сразу же заткнулись, как только увидели нас. Я уже было приготовился дать отпор, но они вдруг встали и молча вышли из комнаты, а мы остались в спальне одни.
– Слушай, а ты ещё придёшь? В библиотеку? – робко спросил я, боясь услышать отрицательный ответ.
– Конечно, – кивнул Бессонов, и у меня будто камень с души свалился.
Мне вдруг захотелось, чтобы мы продолжили общаться, чтобы разговаривали каждый-каждый день. О книгах, об уроках – обо всём… И плевать, что там говорят остальные.
Теперь я очень хотел с ним дружить.
Глава 5
Саша сдержал свое обещание и стал приходить в библиотеку каждый день, чтобы пообщаться со мной. Вместе мы обсуждали книги и просто говорили обо всём на свете. Саша был интересным собеседником. Он знал кучу интересных вещей и рассказывал мне о них, увлекая. Например, раньше я не интересовался астрономией, но Саша смог заразить меня страстью к звёздам. Он говорил про космос так, будто сам там бывал.
